Диалоги о победе. Монологи о любви.

      Их губы соприкоснулись. Она задрожала в его объятиях и испустила лёгкий стон, всё внутри неё горело, словно какой-то пламень рвался наружу. «Я люблю тебя. Давно тебя люблю». Он крепче сжал её в объятиях...       Конечно, любовь. Какая к чёрту любовь? Нет. Усмехнувшись себе под нос, Юзу небрежно бросил книгу дальше на постель. Хотел уснуть за чтением книги, но проще было повернуться на другой бок. Откуда это вообще здесь взялось, кто ему подсунул эту книжку? И почему в любовных романах всегда описываются исключительно чувства женщин? Мужчины, выходит, не чувствуют ничего? Бывают ли вообще мужские любовные романы?       Перед сном в голову обычно лезла всякая ерунда, которая напрочь выметалась наутро.       Такое чувство, как любовь, несомненно, было Юзуру знакомо. Он любил родителей. Любил свой родной дом. Любил дело, которым занимался. А любовь между живыми людьми, ну то есть, вот прям между настоящими, не выдуманными, не из книги или фильма. Такое вообще существует?       Надо рассуждать логически. Чтобы появилась любовь, сначала должна возникнуть какая-никакая привязанность. Может быть, дружба. Для дружбы нужно много общаться. И общаться, к тому же, с человеком противоположного пола и примерно своего возраста. Вообще-то Юзуру не был предвзятым в этом вопросе, но ведь скорее будет так, чем иначе? Общался он большую часть жизни со льдом. И с тренером – но это всегда были мужчины намного старше. С организаторами и менеджерами изредка, и ещё иногда с членами сборной. С ребятами из Крикета. В общем, ладно, общение, может, и было, живое и как надо, он даже с кем-то подружился, но…       Но. Это «но» стало причиной, по которой эти тупые мысли наутро из головы не выветрились. Говорят, не обращаешь внимания на людей вокруг до тех пор, пока тебе это не нужно. Ну так ему и не нужно. Но ему ведь уже не пять лет, или сколько там, когда мальчишки вдруг начинают обращать внимание на девчонок?       Конечно, была какая-то девчонка – много-много лет назад. Юзуру даже подыскивал комплименты, говорил, что у неё красивая юбочка, или, там, красивая сумочка. Иногда хотелось подарить какую-нибудь сладость, но он всё забывал. Да и какие подарки, когда даже на карманные расходы не было. Юзуру вспомнил этот смешной эпизод совершенно случайно – ему тогда было лет одиннадцать или около того. Он чуть сгоряча не признался этой девчонке в любви, но именно в тот день тренер отчаянно хвалил её за что-то, что у неё отлично получалось. И Юзу... нет, не обиделся. Не стал с ней соперничать, не стал завидовать. Ему вообще в один момент просто перестала быть интересна эта девчонка, а стал куда более интересным лёд. Ещё более интересным, чем был до этого. Можно ли подумать, что вся его любовь закончилась на этом?       Он как будто не был создан для любви – либо наоборот, создан как раз для этого чувства, но в него забыли вложить способность любить. В итоге он быстренько заполнил зияющую брешь чем-то другим, и всё. И мысли о том, что брешь существует, иногда одолевали Юзу, хотя, казалось бы, ему вообще не до этого. Ему вообще просто нет до этого дела, нет времени, сил, да и особого желания. Он думал так, когда видел случайные романтические комедии по TV, вспоминал о слишком страстно прилипших друг к другу парочках на улицах. Что, если всё это придумано? Что, если все они обманывают друг друга? В таком случае, конечно, проще жить без обмана, приятнее жить, когда никто не врёт тебе, что любит, и тебе тоже врать не приходится.       Дурацкая книжка эта, кто её тут забыл. О любви там тоже были только слова, на деле она была написана ради красочного описания секса, и на этом – заканчивалась. Юзуру всё-таки дочитал до конца и посчитал героев бессовестными лжецами. Зачем столько говорить о любви, только чтобы добраться до тела? Зачем столько говорить и не чувствовать?       Тренировки по кругу, короткие созвоны с давно ставшим далёким Брайаном, звонки матери – сказать, что всё хорошо. Упражнения, разминки, раскатки, в целом, только это и занимало голову. Но стоило увидеть, как кого-то там за бортом ждёт подружка – и вопросы возвращались обратно.       На удивление, запалить Юзуру с кем-то было просто нереально. Не то чтобы это было охренеть, как интересно Нейтану, он просто был недоволен обилием прессы вокруг. Эти люди с объективами, большими и маленькими. Тут ведь не соревнования, просто тренировка, но все равно здесь с ними куча людей, какого чёрта они тут жаждут увидеть, сенсацию? Шок, брейкин ньюс, такого вы ещё не видели – Юзуру Ханю поцеловал лёд и прилип. Отдирали всем катком…       Усмехнувшись себе под нос, Нейтан продолжил отрабатывать каскад, который не шёл или получался через раз. Юзу что, целоваться не с кем? То мистера Пуха своего плюшевого тискает так, что был бы тот живым – уже сдох бы, то на лёд смотрит, словно это и есть любовь всей жизни – и жили они долго и счастливо, и умерли в один день.       Остановившись в паре метров от Ханю, Нейтан сделал паузу, сверля того взглядом совершенно неосознанно, понимая, что такие вот мысли попросту мешают. Надо сосредоточиться на катании и прыжках, а не думать в процессе о всякой ерунде. Если бы, конечно, мысли о признанном короле льда помогали брать медали… Вот так подумал о Ханю – и оп! – заразился медальностью и чемпионством.       – Что? – Юзуру обернулся и оглядел себя так, как будто Нейтан что-то на нём заметил, а он сам – нет.       – Ничего, – покачав головой, Нейтан подъехал ближе, потому что формально они сегодня ещё не здоровались. – Думаю об альтернативных способах заполучить медаль. Юзуру изобразил на лице заинтересованность и удивление, хотя по нему было видно, что ему не нравится терять время в пустых разговорах. Ничего, подождёт.       – Ну, например, есть вирусы, передающиеся воздушно-капельным путём. Есть вирусы, передающиеся половым путём. А вампиры заражают вампиризмом через укус. Так вот… ты не кусаешься, случайно?       Юзуру, напряжённо вслушиваясь и пытаясь понять, к чему ведёт Чен, коротко рассмеялся, закинув голову, и отрицательно помотал головой.       – Хочешь, чтобы я заразил тебя медалью? – сделав короткий жест рукой, словно показывая, что тут он бессилен, и снова покачав головой, Юзуру отъехал в сторону, продолжая свою тренировку.       Понятно, придётся потрудиться. Нужно будет снова спросить у него, хочет ли он ещё золотых медалей, после стольких уже завоёванных, и действительно ли так сильно любит это дело. Может, ещё и медали свои хранит в шкафчике под музейным стеклом?       Для Нейтана золотые медали были реальным достижением, вроде галочек напротив пунктов плана. «Сделать зарядку» – «чек», «купить продуктов на неделю» – «чек», «подобрать музыку к новой программе и обсудить это с Рафом» – «чек». Победить на соревнованиях – … Серебро или бронза этим своеобразным «чеком» по понятным причинам не были. Нейтан развалил свою Олимпиаду, слишком понадеявшись на себя и свои силы. Просто так бывает, просто лёд скользкий. А этот… вот этот. Стоял на пьедестале, всем улыбался, махал рукой. Ну, это ничего. Нейтан тогда думал, что всё ещё впереди. У него оставалось ещё несколько пунктов в плане, после которого можно было забыть всю эту соревновательную гонку за медалями как страшный сон.       Спорт высоких достижений – это прекрасно. Замечательно, когда есть золотая медаль. Великолепно, если не одна. Неподражаемо, если это Олимпийская медаль. Превосходно – это завершить карьеру на пике, собрав всё золото мира и свои манатки и быстро свалить. Потому что Нейтан не видел своего будущего на льду. Завоевать медаль для своей страны – пожалуйста, а дальше уже нет-нет, спасибо. Спасибо, что без травм в этот раз. Спасибо, что вообще не убился ещё. К многочисленным падениям Чен привык, как все привыкают ещё в самом начале, но всё равно каждый раз что-то в груди ёкало от мысли «только бы обошлось». Пока обходилось. Поэтому и хотелось быстрее расправиться с этим, пока жив-цел-орёл.       Мысль о том, чтобы из-за травмы потерять способность выполнять тот или иной элемент на льду пугала, маячила рядом. Юзуру служил отличным примером того, как надо и как не надо. Тут даже спрашивать не о чем, он реально всю жизнь положил на лёд, и, влюблённый в него, то парил над ним, то с размаху шлёпался так, что старшие квады отлетали один за другим. А он – продолжал. Как будто эти абьюзивные отношения с твёрдой и не всегда гладкой поверхностью были ему в кайф.       Не особо оглядываясь на окружающих, Юзуру каждый раз соревновался с самим собой – тем, прежним. Быть лучше себя-прежнего – это всегда интереснее. Так можно случайно и мировой рекорд побить. Это не была гонка за достижениями, скорее – желание узнать свои пределы. И каждый раз оказывалось, что он может ещё выше, ещё дальше, и ещё выше… едва ли что-то приносило эмоции и чувства более искренние. Разве что – когда путь к победе отрезал кто-то сильнее. Юзуру иной раз восхищало стремление некоторых к победе. Совсем не такое, как у него. Упорство и труд, которые показывал на своих тренировках Нейтан, были совершенно неподдельными, он выкладывался полностью, примерно на девяносто девять процентов. Ещё один процент он оставлял для себя и потом шёл заниматься любыми своими сторонними делами.       Это тоже было загадкой для Юзуру. Чен был такой не один, но один из немногих. Тех, кто учился, занимался рисованием, танцами, пением, музыкой, кто мог позволить себе расслабиться и отдохнуть за просмотром фильмов или компьютерными играми, или чем там ещё люди занимаются. Чтением.       Дурацкая книжонка.       Любовью ещё люди занимаются, и на это тоже находят как-то время.       Может быть, вопрос не во времени вовсе. Юзуру просто не собирался отвлекаться и распыляться на что-то, что не будет способствовать повышению его навыков в фигурном катании. Загадкой для Юзуру было то, как кто-то не выкатывает всего себя и не оставляет на катке всю душу, и при этом отлично себя чувствует. То есть, можно просто жить? Просто жить, отводить под тренировки ограниченное количество времени, отрабатывать навыки до успешных успехов, а вне этого делать что угодно? И никакое эго от этого не пострадает? И внутреннее мироощущение не рухнет?       После короткой программы Нейтан себе места не находил. Ещё вчера он самоуверенно полагал, что в шаге от победы. В шаге от своей очередной золотой медали, потому что кроме Юзуру здесь ему никто не конкурент, но короткая не получилась так, как того хотелось. Придётся… снова придётся… может, попросить Юзуру всё-таки, чтобы покусал? Ну или так. Куснул разок.       Идиотская мысль.       Но он ведь не пробовал?       На очередной тренировке, перед произвольной, Чен с трудом вовремя затормозил себя, чтобы не зааплодировать вместе с остальными, когда Ханю закончил свой полный прокат. Так вот, как это будет. Может, этот шаг до победы – всё-таки слишком большой для него? Не шаг, а целый путь, тут работы непочатый край.       Ещё бы Юзуру Ханю отдал свою медаль просто так, конечно он будет сражаться изо всех сил и до последнего. У Нейтана не было ни одного шанса на промах. Сейчас он вспомнил свои мысли и ощущения, когда увидел прокаты Юзуру впервые, ещё будучи совсем зелёным. Юзу с тех пор, кстати, совсем не изменился.       Это чистое искусство. Этот парень – трепещущее, живое, дышащее искусство. Как пойманная в руки бабочка. Если удавалось когда-нибудь поймать бабочку.       Со всеми его условными вызовами этому миру, он настолько прекрасно чувствовал себя на льду, что казалось – куда более неуверенным он будет на обычном полу. Словно он уже окончательно сроднился со льдом, виртуозно приземлял все прыжки, уходя от падений в последнюю секунду. Этому бы тоже поучиться, да. Вся эта хрустальная стихия холода, прозрачности и блеска до безумия ему подходила, но при этом не было ощущения, что он к чертям отмороженный. Чен очень редко видел столько страсти, сколько выдавал Юзуру за один прокат, выкладываясь на полную. При этом – конечно – очень редко было заметно его напряжение. В чём он зеркалил лёд как холодную и неприступную стену – так это в личном общении. Можно было сколько угодно убеждаться, что на самом деле Ханю тот ещё нежный-милый-идеальный цветочек, глядя на него в разных шоу, но стоило подойти и попытаться завязать общение лично – как всё это обманчивое впечатление разбивалось вдребезги. Нет, Юзуру оставался всё таким же улыбчивым и славным, отказывая. Конечно. Наверное, он должен быть совсем до смерти уставшим, чтобы забыть улыбнуться, поклониться, пожелать приятного вечера, доброго дня и всего хорошего. Всего хорошего, но – нет. Нет времени. У него никогда не было времени, ни вчера, ни сегодня, ни тем более завтра. Бурный и захватывающий ледяной вихрь на льду и тихий-скромный мальчик вне его.       Хотелось ли быть таким же? Пару раз в жизни Нейтану хотелось. Но это не значило, что он хотел бы стать таким, как Юзуру. Он бы хотел стать им. Влезть в его шкуру, узнать на себе, что это такое – когда все вокруг говорят только о тебе, наблюдают только за тобой, и принимают как должное каждую твою золотую медаль, глядя на остальных постольку-поскольку. Подобные чувства пришлось очень скоро в себе задушить, не дав им толком развиться, потому что иначе у самого Нейтана ничего бы не вышло. Давно уже уяснил – нельзя об этом думать слишком много. Он не стремился догнать Юзуру, не пытался ему подражать. Под руководством Рафа он создавал собственный стиль, собственный образ. В конце концов, о Нейтане Чене тоже давно уже говорят, и немало. Вроде, пора подвинуть Юзуру на пьедестале. Без проблем.       Глядя на себя в зеркало в номере отеля после душа, Нейтан подумал, что здорово изменился. Про Юзуру так сказать было нельзя – каким был в Сочи и в Пхенчхане, таким и остался, и не так уж часто они виделись, чтобы Нейт подмечал малейшие изменения. Хотя говорят, при редких встречах изменения особенно бросаются в глаза. Это не так. Чен смотрел на него, когда сидел в юниорах, смотрел позже на каждых соревнованиях, где они встречались и соревновались друг с другом. Сам-то он точно вырос, во всех смыслах, и физически, и морально, и в профессиональном плане… особенно приятно было, когда Юзуру это, наконец, заметил. Не проезжал больше мимо с видом «здесь никого нет». Теперь он всегда приветственно махал рукой, иногда даже спрашивал, как дела, но дальше привычных смол-токов дело не заходило. Погода отличная. Настроение отличное. Пьедестал будет взят.       Он вообще задумывался о том, какое влияние оказывал на всех вокруг? О чём вообще Юзуру думал, кроме коньков и льда, и своего ставшего недавно идеей-фикс квадакселя? Влияние на себя Нейтан свёл к минимуму, тогда как многие окружающие так и признавались – мол, тянутся только к Ханю, за Ханю, стремятся быть похожими на него. Нейтан считал, что важнее сохранить индивидуальность. Глядя со стороны на соперника, он думал, что в жизни Юзуру вообще ничего нет, и так и было. Превратить свою жизнь в сплошное поклонение льду Нейтан не мог, да и не имел возможности. Превратить свою жизнь в поклонение одному-единственному человеку он просто не хотел.       Впрочем, едва ли удастся забыть бесценную реакцию Юзу на прокат Нейтана в произвольной.       Много раз Юзуру слышал от других, что он, вроде как, уже не катается ради медалей, которых у него полно. Говорили, что он катается ради своих личных целей, каждый раз устанавливает себе новую планку и перешагивает её. Так и было – отчасти. Но было бы странно просто слепо бросать вызов себе, отвечать на него и при этом не брать золото. Он хотел побеждать.       Каждый раз, когда он занимал не первое место, приходилось некоторое время уговаривать себя. Юзуру никогда сильно не ударялся в рефлексию, скорее принимал уже свершившееся и шёл дальше, не оглядываясь.       О том, что у Ханю накануне случился приступ астмы и именно поэтому он откатал так, как откатал, Нейтан узнал позже. Перед собственным прокатом ему было совершенно не до этого, и он, хотя и нацеливался снова соперничать с Юзуру, сконцентрировался полностью на своей программе, буквально не замечая ничего вокруг. Этот факт, этот дурацкий рок судьбы сначала даже вызвал возмущение – на стартах с Юзуру вообще часто происходило что-то, из-за чего хотелось встать и сказать «нам нужно это переиграть». Потому что это снова не был путь к чистой медали. Ханю абсолютно разнёс его на короткой, и сейчас ему тоже ничто не мешало это повторить. Не мешало бы. Если бы. Исполнил бы он свою произвольную настолько же гладко и чисто? Да. На тренировке так и было. Хотя Нейтан спал накануне спокойно, с утра его снова одолевали сомнения и страх, побороть который было возможно, лишь сказав себе, что ему не впервой. Не впервой ему обходить Юзуру, общепризнанного, всемирно известного, идола и кумира многих, и многих, и многих. Усилием воли удалось подавить в себе эти дурные метания перед произвольной, и вот итог.       Что, снова не удалось?       Наверное, если бы Нейтан сам лично подставил Юзу подножку, ему было бы не так обидно. Если бы он сам лично наковырял миллион дыр во льду, чтобы Юзуру спотыкался на каждом шагу, это было бы понятно. Но всё случилось так, как случилось, по совершенно независящим ни от кого обстоятельствам.       И ещё не давала покоя дурацкая мысль – он ведь всё равно откатал, даже после того, как с трудом подавил приступ астмы. Выходя на лёд, Юзуру уже не выглядел здоровым, от него совсем не шла привычная энергия. И всё равно он получил довольно высокие баллы. А если бы не?..       Для Юзуру важно взаимодействие со льдом, это ни для кого не было секретом, как не стало неожиданностью и то, что он мимолётно в очередной раз коснулся поверхности катка, выходя на церемонию награждения.       Для Нейтана важно взаимодействие со своим внутренним Я и публикой. Где-то на подкорке засело кем-то припечатанное о нём в сети: «какой он высокомерный». Вспомнив это, Нейтан нарочно состроил максимально высокомерное выражение лица, насколько это возможно было увидеть под маской.       Сжимая свою золотую медаль, глядя прямо в камеры, Нейтан совершенно не чувствовал какого-то морального удовлетворения. Всем своим видом он показывал, что для него это не удивление, не ахти какое достижение, и вообще не в первый раз – он взял своё, воспринимая как должное. Но не сейчас. Да, сам-то он сделал всё, что мог, просто отлично выполнил все свои четверные, против такого несокрушимого оружия нет приёмов. Только какая-то вредная мысль ковыряла сознание, что всё не так. Снова не так.       – Хорошо откатал, – Нейтан коротко бросил это Юзуру, когда они спускались с пьедестала. – Заставил меня понервничать.       Он хотел обратить это в шутку, но даже сам не понял, какое именно значение вложил в эти слова, прозвучавшие как издёвка. Юзуру, обернувшись и как будто впервые за весь день осмысленно глянув на него, только коротко усмехнулся.       И только когда они уже подъехали к бортику, стараясь по новым правилам соблюдать дистанцию, Юзуру продолжил разговор так, будто перед этим они целую вечность не позировали перед камерами.       – Понервничать?       – Ну… это было волнительно.       – Ещё бы.       – Я хочу сказать, что у меня никогда бы так не получилось, если бы я тоже болел. Несколько быстрых фоток на память снова, первые три места, первое место отдельно, Юма и Юзуру отдельно – как представители одной страны, с флагом. По Кагияме вообще не видно было, счастлив он или нет, улыбка как замороженная прилипла к его лицу. Нейтану даже разбираться не хотелось, не хотелось знать, как он-то вообще пришёл к данному этапу в карьере.       – У меня тоже. Ты герой, – хлопнув Юзуру по плечу абсолютно по-свойски, Юма поспешил уйти.       Казалось, что Юзуру тщательно подбирал слова, но так и не нашёл, что ответить, решив, что в некоторых ситуациях лучше промолчать. Он снова смотрел на лёд – с упрёком, с обидой, с горечью. И всё-таки немного с благодарностью.       У Нейтана в голове взрывались фейерверки, в его честь плясали блестящие умпа-лумпы, играла задорная музыка, и в целом это был яркий праздник с брызгами шампанского. А Юзуру выглядел так, словно он тоже был здесь, но на минуту отошёл от всего этого торжества, вышел полюбоваться луной. Или звёздами. Чем там этот пришелец может любоваться. Точно, может, он с луны? Поэтому разговаривать по-человечески так и не научился. На минуту отошёл – но скоро вернётся.       – Не смотри на меня, – на долю секунды Чену показалось, что Юзуру это сказал, обращаясь ко льду. Даже успел подумать, что он больной шизофреник. Но тут же понял, что Юзу говорил это ему.       – Это слишком личное, – не дав задать лишних вопросов, Ханю пояснил свою просьбу, но, кажется, вдоволь насмотревшись на каток, всё-таки развернулся к выходу с арены.       – Ревнуешь? – и снова получилось немного не с той интонацией. По всему выходило, что Нейтан беспрестанно насмехается над Юзуру и всерьёз его не воспринимает. Впрочем, после нескольких побед – почему бы и не да.       – Очень.       Снова глянув на Чена через плечо, Юзуру одарил его этим своим неповторимо-серьёзным взглядом, как будто смотрел не на соперника, а на того, кто, как минимум, отнимал возможность дышать.       – Ты вообще когда-нибудь испытывал что-то похожее к людям? – Нейтан поспешил следом, потому что эта тема уже порядком надоела. Юзуру ничего не делал для того, чтобы Нейт об этом думал, но он не делал вообще ничего, чтобы Нейт об этом не думал.       Кагияма уже счастливо куда-то свалил, как и все остальные, и в раздевалку они дошли только вдвоём, здорово было бы выяснить все вопросы тут, пока пресса и шумное подбадривающее окружение – за дверью.       – Не знаю. Нет, наверное, – пожав плечами так, словно ему всё равно, Юзуру опустился на лавку, принимаясь расшнуровывать коньки.       Удивительно, что он так всё понял, без объяснений. Точно без ума влюблён в этот долбанный лёд, в коньки, в многочасовые тренировки. Каждую свою травму, наверняка, лелеет, как «следы любви». Бронзовый призёр. Наверное, будь Нейтану всё равно, он бы не завис сейчас с ним, а шёл бы дальше, но то, что случилось сегодня, было за пределами всего нормального. Хотя это можно было сказать ещё несколько лет назад, когда Юзуру выходил на лёд с разбитой головой. Его, наверное, ничто никогда не останавливает. Фыркнув, глядя на то, как истово упаковывал свои коньки Юзу, Чен не удержался, всё-таки шагнув ближе и взяв его за плечи, слегка тряхнув. Потому что он, блять, не закончил. Потому что пусть этот идиот ответит нормально.       – На меня смотри! Может, тебе следует пересмотреть своё отношение? Перестать гробить себя на пустом месте, а уделить время починке всех своих поломок? Мне нужен достойный соперник, а не умирающий лебедь, которого все только жалеют, – он не успел договорить, как Юзуру скинул его руки с себя и тоже поднялся со скамьи.       Так, без коньков, он оказался намного ниже, но смотрел по-прежнему свысока, как только ему это удавалось.       – Я только на тебя весь день и смотрю. Смотрю и не могу понять, в какой момент из прыгучего недомерка ты стал королём квадов. Поздравляю с победой. Но это не я – достойный тебя противник, а ты – на отлично вымуштрованный везунчик.       Отвернувшись слишком резко, упаковывая сумку со своими вещами, Юзуру снова нехорошо прерывисто задышал. Подобного выпада от этого человека Нейтан не ожидал, и поэтому растерялся, не зная, что ответить.       – Я хотел сказать, что хочу быть с тобой на льду на равных, – в очередной раз обернувшись, Юзуру смотрел уже более расслабленно, явно улыбался и как будто хотел загладить свою резкость.       Удивительно, насколько разговорчивым он мог быть вне катка. И вечно эта привычка уйти вперёд и оборачиваться, смотреть на Нейта только через плечо, как будто он и должен оставаться там – позади. Чёртов вежливый ублюдок.       Оставались ещё показательные выступления, до них ещё было несколько дней, и Чен рассчитывал встретиться с Юзуру на тренировке. Вроде бы им не о чем было говорить, но зудящая, словно комариный укус, идея, понять, как вообще Юзуру стал таким, не давала покоя. Нейтан напоминал себе, что не хотел бы стать похожим на Юзуру, ему и так отлично. Но в то же время было просто интересно – что ещё есть в его жизни. Какие ещё люди. Какие увлечения. Всё, что Нейт знал о нём, можно было перечислить по пальцам одной руки.       Однако вместо встречи на льду неожиданно Нейтан получил встречу в отеле. Он никого не ждал, но и не был невероятно чем-то занят, когда в дверь постучали, поэтому без задней мысли сразу открыл. А увидев на пороге Юзуру, от удивления тихо коротко рассмеялся.       – Ты?       – Подумал, что это ты за мной всюду таскаешься, и решил сам притащиться к тебе. Пустишь? – Юзуру был в том своём добродушно-милом состоянии, которое, в основном, показывал перед камерами. Так он беседовал с интервьюерами на тв-программах и на пресс-конференциях, изображал картинку с другими фигуристами и с тренерами. Это давалось ему так же легко, как блестящие прокаты. Только Нейтан подозревал, что если за катанием и прыжками всё-таки стоит большой труд и упорство, то вот за этим умением строить морды – только природная артистичность.       Он пытался этому научиться, но в итоге понял, что намного проще оставаться собой.       – Э… нет, – не посчитав это невежливым, Нейтан спешно захлопнул перед Юзуру дверь. Принимать у себя в гостях Лучшего-из-Лучших он не планировал, поэтому, вырубив ноут и прихватив телефон, вышел из номера сам. – Веди к себе. И с чего ты взял, что я за тобой таскаюсь.       Юзуру выглядел счастливым. Он так сильно переживал из-за серебра двумя годами ранее, и так легко принял бронзу вот сейчас, как будто выбора уже не было.       Им пришлось подняться на другой этаж и пройти весь коридор в обратную сторону, чтобы попасть в его номер, и Нейтан даже теперь подумал, что это лишний раз подтверждало их разницу. Они жили буквально в противоположных концах одного отеля, хотя могли бы жить в номерах рядом. И сами их номера тоже были разными – пока Нейтан чувствовал себя вполне комфортно в одной комнате с отдельной ванной, у Юзуру было целых две комнаты, в одной из которых даже разместилось какое-то подобие кухни. Опрятно и чисто, как будто он не жил тут вовсе. Нейтан привык задействовать всё пространство вокруг себя, раскладывая свои вещи по всем столам и полкам, шкафам, в обычное время даже постель была не заправлена, хотя ему всё время пеняли на это близкие люди – мол, это открывает в нём недисциплинированного человека. Ещё бы. Где бы он был без этой самой дисциплины.       Единственным предметом на прикроватной тумбочке был ингалятор, на идеально заправленной постели валялся непонятный моток проводов – позже Нейтан признал в нём наушники. На столе стояло блюдо с фруктами. И всё. Всё остальное было либо спрятано, либо должным образом убрано.       – Так что? – Опустившись за стол, Юзуру вопросительно глянул на Нейта, который уже пожалел, что не остался у себя. Забавно – территория вроде бы ничья, не принадлежащая лично ему или лично Юзу, но в своём номере он чувствовал бы себя куда увереннее. А здесь – будто в гостях.       – Что?       – Ты же хотел у меня что-то спросить? Будешь? – взяв яблоко, он кинул его Нейтану.       – Ты сказал, что я таскаюсь за тобой.       – Взглядом меня просверлишь скоро, – утвердительно кивнув, Юзуру тихо засмеялся, и это было хуже всего на свете. Плюхнувшись на стул напротив и положив яблоко обратно, Нейтан подумал, что это, должно быть, видел только Юзуру. Изображал полное непонимание все эти дни, чтобы вот так сейчас прийти и поставить перед фактом.       – Есть что-то, чем бы ты хотел заниматься кроме фигурного катания?       Юзуру снова засмеялся, и Нейтан понял, что сказал это слишком заранее-заготовленным тоном. Как интервьюер. Осталось только включить камеру и снимать все ответы Юзуру. Запустив руку в волосы, Чен тихо хмыкнул и тут же вспомнил, что этот жест здорово выдаёт его волнение.       – В любом случае, это был бы спорт. Но в этом я хорош, да? – он выглядел таким самодовольным, будто днём ранее всё-таки взял золото, а Нейтану всё это привиделось и показалось. – И ты тоже. Мне правда нравится соревноваться с тобой.       – А я думал, единственный, кто может победить тебя – это ты сам.       – И это тоже, – появившийся в глазах Юзуру холод Нейт почти посчитал собственной победой. Можно было сколько угодно обниматься, радоваться достижениям друг друга и говорить на пресс-конференциях разные уважительные штуки, но что-то внутри оставалось неизменно.       – Все говорят, что это ненормально, эта твоя одержимость самой идеей… – снова запустив руку в волосы, Нейт одёрнул сам себя, старательно стараясь казаться расслабленным. Не стучать пальцами по столу. Не оговариваться. Не вертеть в руках первый попавшийся под руку предмет. Чуть отведя взгляд, он заметил странную и неожиданную деталь – какую-то книгу, которая подпирала дверь, чтобы не закрывалась.       – Как будто я первый. Мне просто нравится делать то, что я делаю, и я хочу…       – Что это?       Нейтан слышал это уже в миллионах интервью, в том числе, когда Юзуру сидел непосредственно рядом с ним. Бла-бла-бла, просто хочу катать, бла-бла, и побеждать. Да. Типичные желания для спортсмена их уровня, но мало кто при этом настолько отдавался своему делу. А те, кто это делал – входили в историю навсегда. Главное не войти в историю как «тот чувак, который постоял рядом с Юзуру Ханю».       – А. Книга. Не знаю, откуда она здесь, кто-то перепутал, наверное, – поднявшись на ноги, Юзуру поднял книгу, и, повертев её, бегло пролистав, протянул Нейту.       «Любовь и слёзы».       Название – смех да и только. Если бы кто-то обнаружил что-то подобное у Чена, он бы тоже открещивался и говорил, что это не его, ему подкинули.       – Читал?       Юзуру слегка поморщился и качнул головой, тут же усмехаясь.       – Ерунда.       Хмыкнув, Нейтан открыл книгу – мягкая обложка, не больше трёхсот страниц мелким шрифтом, никаких картинок, никакого деления на главы. По загнутым в некоторых местах страницам было понятно, что Юзуру действительно её читал. И это тоже казалось странным, никак с ним не вязалось. Весь ударенный в своё дело нашёл время пролистать дешёвый любовный роман? Нашёл в этом смысл?       – Почему ерунда? Может, ты научился чему? – вернув себе своё Я, Нейтан усмехнулся, смело глянув Юзу в глаза. – А то по тебе не видно, чтобы у тебя когда-то…       – Моя личная жизнь на то и личная, верно? – отобрав книгу, Юзуру снова небрежным жестом запихнул её под дверь. – Ты уделяешь этому слишком много внимания.       – Ну, глядя на то, как ты чуть ли не целуешься со льдом, странно не подумать, – нейтан точно хотел сказать что-то очень смешное, язвительное или даже похабное, сколько шуток у него – и не только у него – в голове было про лёд и Юзуру. Но он застыл, как громом поражённый, в шоке от очередной неуместной мысли, которая появилась почему-то вот только сейчас. Не когда он был один и наедине с собой, или не когда он был на катке, или где угодно. Подумал об этом сейчас, шутя на очень личные темы, стоя прямо перед Ханю.       Такое бывало, когда падал на лёд плашмя – вроде бы жарко, но лёд холодный, и эти вспышки жара и холода проходят сквозь всё тело.       – Что?       – Ничего. Что ты вообще знаешь об отношениях между людьми?       – Что… это можно математически вычислить. Так же, как квадаксель, – Юзуру беспечно пожал плечами и прошёл дальше, включая телек, бездумно щёлкая по каналам, пока глаз не зацепился за какую-то яркую картинку.       – Вот как. Вычислил ты его?       – Да, давно.       – И сколько раз с тех пор прыгнул?       Глянув недовольно, исподлобья, Юзуру как будто обиделся, не понимая такого резкого перехода. Вообще он хотел бы ещё много чего спросить у Нейтана про его прыжки или подготовку к соревнованиям, но теперь всё желание отпало. Нужно же было ему зацепиться за эту глупую книгу, которая вообще всё портила. Надо было сразу её выкинуть или уже давно отнести на рецепшен, заявив, как чью-то потерявшуюся.       – Везде нужна практика. Мы ведь о катании говорим?       – Прекрати съезжать на этот ебучий лёд, я уже по горло сыт им, – сам от себя не ожидая такой резкости, Нейтан нервно улыбнулся уголком губ. – Я тебе говорю про одно, а ты – снова про своё, совершенно другое, ты правда не понимаешь?       – Нет, это ты не понимаешь. Ты – один из сильнейших моих соперников, и один из немногих, к кому я по-настоящему ревную, – говоря это, Юзуру мягко взял Нейта за руку, самыми кончиками пальцев. Необходимы ему, что ли, все эти собственнические и очень личные жесты? Или у них там в Японии так принято? Чен недовольно дёрнул рукой.       – Велика честь, мне вообще этот лёд и эти коньки никуда не упёрлись, я...       – Замолчи, – Юзуру перебил нетипично грубо для себя, повысив тон, хотя слово нормальное, адекватное - «замолчи».       Не «заткнись» даже. Нейт пару раз слышал, как кто-то в японской команде переругивался, и непременно делали они это вот таким тоном. Фишка такая?       Глубоко вздохнув, Нейтан порывисто встал, решив, что с этим инопланетянином у них точно разговоры никогда не наладятся. Впрочем, его самого тоже порой как только не называли. Может, это и так. Но в таком случае, они с Юзу с разных планет. Неуместно в голове мелькнула банальщина, вроде «мужчины с Марса, женщины с Венеры». Но если Нейт и прибыл, действительно, с Марса, то Юзуру – не иначе как с Луны.       – Я пойду. Увидимся.       Будут ещё тренировки, будет ещё гала, ещё увидятся. Главное выбросить из своей дурацкой головы желание узнать о Юзуру больше, как можно больше. Нейтан толком не понимал, зачем ему вообще что-то знать о Юзу. Поможет ли ему это в преодолении его, как соперника? Так уже и не нужно. Наверное, это желание просто было заразно и передавалось при таких массовых скоплениях людей, безответно влюблённых в Юзуру Ханю. Влезть ему под кожу, прочесть его мысли.       Заметив Юзуру на тренировке в неожиданном одиночестве, Нейтан спонтанно и безотчётно решился на провокацию, подобравшись ближе. За небольшим обменом стандартными репликами он понял, что Юзуру как будто отпустил прежнюю ситуацию с их разговором в номере, или затолкал её как можно глубже. Здесь и сейчас он был таким же приветливым, задорным и полным энергии, каким – очень жаль – не был в самый важный соревновательный день.       – Давно хотел сказать, что люблю тебя, – Нейт произнёс это так же просто, как говорил «доброе утро» или «добрый вечер».       Поэтому, пару раз моргнув, Юзуру закатился смехом, взявшись за плечо Нейтана так, словно без этой опоры упал бы.       – Спасибо, Чен, я тебя тоже, – довольно ответив это, Юзуру осторожно отпустил его, видимо, решив, что это такой реверанс в сторону примирения, взаимоуважения, как двух соперников, и всё такое.       – Юзуру, ты не понял, я люблю тебя, – в свою очередь улыбнувшись, Нейт сказал это уже тише, как будто по секрету, чтобы любопытные всюду уши не наслаждались этой тупостью.       – Да, я понял. Я читал об этом, – и сказав это, подмигнул, зараза, будто пытался подколоть или что. – Но если ты серьёзно – то я, ну, мм… – На несколько секунд Юзуру задумался, опустив взгляд, и можно было подумать, что он всерьёз решает, что ответить. Как девица, которой сделали предложение руки и сердца.       Полученной реакцией Нейтан некоторое время наслаждался, размышляя, как легко сказать о том, чего на самом деле нет. Должно быть, это слишком ярко читалось на его лице, потому что, глянув на него, Юзуру снова рассмеялся, быстро его раскусив.       – Ты врёшь, потому что сначала нам надо было подружиться, повстречаться месяца три, чтобы появилась взаимная симпатия, а потом уже…       – Да что ты говоришь. Это ты тоже математически рассчитывал?       Если и оставались ещё вопросы, был ли у Юзуру кто-нибудь хоть когда-нибудь – то теперь они все разом отпали. Он так очевидно себя сдал, сам того, похоже, не поняв, что хотелось смеяться три года, три месяца и три дня. Непонимающе глядя на Нейтана, Юзуру снова недовольно посмотрел, не зная, где проигрывал, но чувствуя – где-то снова оступился. А Нейт своим видом победителя действовал на нервы.       Он имел всего-навсего пяти-девятилетние представления о любви, как у детей, которые знали только типичную модель «мама и папа знакомятся, женятся, и у них появляются дети». С позором Нейтан изгнал из головы заставившую замереть на полуслове мысль о том, как Юзуру целуется. Да никак. Вот со льдом – да.       – Ладно. Ответ дашь на гала. Я буду ждать, – самодовольно усмехнувшись, Нейт отъехал в другую сторону, к бортику, где его уже ждала бутылочка с водой.       Интересно, от скольких людей Юзу слышал это за всю жизнь и сколько из них говорили это всерьёз? Обернувшись и глянув на него, Нейтан увидел Ханю всё в той же позе, поняв, что здорово его озадачил.       Куда быстрее Чен мог дождаться идеально исполненного 4А в исполнении Юзуру, чем какого-то там ответа. И что значит «нам надо было подружиться», как будто они не дружили. Он что, совсем не входил в круг друзей Юзуру, в круг тех, кто для него важен? Хотя сам же говорил что-то там про соперничество.       Выстилался Юзуру на льду, в самом деле, так, будто пытался обнять его всем собой полностью и слиться с ним воедино. Так и хотелось бросить язвительное «потрахайтесь тут ещё!», но Нейт опасался, что это может показаться Ханю удачной идеей.       К окончанию соревнований Нейтан почти забыл все свои метания, сомнения и дурные мысли. Теперь для них в голове не оставалось места, этот этап пройден, на данный момент больше волноваться не о чем. Он подозревал, что привыкает существовать вот таким образом – от соревнований к соревнованиям, и их отношения с Юзуру также имеют своё начало, невнятное развитие, и конец. Каждый раз. Снова. И снова. По кругу.       – Это что?       – Реквизит.       В руках Юзуру держал нежный искусственный цветок. Такой мелкий, что его, должно быть, и на льду не будет видно. И он с этим собрался катать. Нейтан не знал, что сказать, ну куда ему до этой удивительной хрупко-утончённой истории на льду, когда у него настолько драйвовая программа, насколько вообще можно представить. У Юзуру это был какой-то особенный жест в сторону значимых событий, у Нейта – просто самозабвенный кайф от самого себя.       Перед самым финалом, когда все они уже стояли за бортом в ожидании общего выхода, Юзуру подошёл ближе, в очередной раз, уже привычно, тронув Чена за локоть.       – Не знаю, какой ответ ты от меня ждёшь. Я уже всё сказал, – Юзу нарочно подошёл так близко, пританцовывая на месте, чтобы никто их не слышал – да никто и не слышал из-за музыки. И чтобы не казалось, что это какой-то особенный разговор. Под этой чёртовой маской было не видно, но по глазам ясно – он улыбался.       – Встретимся на Олимпиаде, – Чен коротко кивнул, больше не требуя ничего от этого странного парня. Надо же было столько ходить и мучить себя, чтобы узнать, как всё на самом деле просто. Разве что… попробовать «разморозить» его?       – Да, встретимся на Олимпиаде, – Юзуру точно так же усмехнулся, как секунду назад, пожал плечами, и на этом можно было закончить, тем более, скоро их выход. Но неожиданно он подался ближе, повернувшись, и, крепко сжав одно плечо Нейтана, с жаром заговорил ему на ухо. Чтобы оказаться вот так близко?       – Там я возьму первое место, даже не думай, что я уступлю тебе снова. Это место – моё. Но если... – Юзуру на краткое мгновение прервался, словно разом растеряв весь свой пыл, но тут же собрался, – если снова что-то случится, ты должен стать вторым мной. Будешь как я. Понял? – задорно рассмеявшись, Юзуру порывисто отстранился. Его выход.       Нейтан ненадолго замер, ему нужна была эта пауза, необходимая ровно для его последующего выхода следом за Юзуру. Близость льда всегда отдавала холодом, но сейчас Чену было охренеть как жарко. Он мог дофига всего сейчас возразить Юзуру, потому что – кем он тут себя возомнил, заявляя подобное? Быть вторым, не важно, в каком значении, вторым – Нейту не пристало. Хотелось догнать этого придурка с огромным самомнением, настучать ему по башке, и ответить, что он есть, будет и останется первым – Нейтаном Ченом. Без добавочных регалий.       Только само это желание уже бесило досадным «догнать».