Мне был подарен перочинный нож

Мне был подарен перочинный нож. Предмет лежал на коврике перед входной дверью, завёрнутый в белый носовой платок. По его краю было аккуратно вышито белоснежное тонкое кружево. Я знал только одного человека, у которого есть такие платки.       Мама быстро нашла у меня в комнате нож и забрала себе, сославшись на то, что такие вещи мне лучше не давать. Его было легко найти, потому что я просто оставил предмет на столе, быстро о нём позабыв. А платок носил с собой. На одиноких перерывах доставал из кармана куртки и тёр между пальцами шероховатую ткань. Вскоре он помялся.       После уроков за мной заходил Крито. Не здороваясь, я брал его под локоть и мы шли до дома длинным путём, держась за руки. Он хотел гулять со мной дольше — я не мог отказать. Платок я не показывал даже ему. Моему единственному и самому преданному другу. Когда мы доходили, он без слов гладил меня по макушке, прижимал голову к себе или просто обнимал. И уходил. Весь путь с ним до дома я мучительно долго считал шаги. Это было для меня пыткой, через которую приходилось проходить каждый день. Но после этой пытки меня ждал приятный холод светлой ткани.       Я давно потерял значение самого складного ножа. Казалось, подарком был именно платок. Именно он должен был стать уликой, тонкой нитью, которая бы привела меня к тайному дарителю. Я знал только одного человека, который мог подарить такой платок. Но я сомневался.       Я прошёл много мест, нигде не найдя того человека. Но почти везде я находил Крито. Большую часть времени он был в одиночестве, как и я. Мы уходили за пустой гараж. Небо над ним будто становилось более серым чем обычно, облака поджимали к земле грозовые тучи. За гаражом мы делили деньги, хоть их всё равно потом не хватало. Он ерошил мои засаленные волосы и также тихо уходил, потому что уже никто из нас ничего другому рассказать не мог — темы для разговоров закончились ещё в прошлом месяце. А я оставался там и рассматривал платок. Я нашёл на нём торчащую нитку. Боясь распустить узор на платке, я не доставал его из кармана около суток. Они вязко и долго тянулись. В тот день я не мог спокойно есть и думать, а ночь провёл без сна.       На следующее утро я восстановил стежок. И стал беречь платок еще больше. Мама не поднимала тему найденного ножа, да и я не замечал его у неё. Может, нож был не для меня? Может, отправитель перепутал мою невзрачную дверь с любой из сотен других похожих? Если и так, то этот человек наверное всё ещё ждёт свой нож в белоснежном платке. И так же страдает от того, что не может ощутить на пальцах его волшебную ткань. Хотя, в последнее время в голову начали прокрадываться мысли, что нож был важен и мне следовало носить его с собой как оберег, я всё же предпочёл ждать. Ждать того момента, когда этот человек увидит меня на улице, подойдёт и спросит «как тебе мой подарок?». А я покажу платок.       Дни шли. Перед глазами были лица мамы, сестры, Фрея Крито, лицо унылого весеннего Милана, лицо школьной тетради. И был платок. Никакие радости жизни не повышали настроение так, как это делал расшитый кусочек ситца.       Месяц подходил к концу. Сегодня я видел Крито перед учёбой. Он стоял за школьными воротами и молчаливо приветствовал. Я обращал взгляд в окно на каждом уроке. Он продолжал стоять у ворот и ждал, когда наш учитель передаст меня ему.       Он дождался. Я вышел из школы, крепко обняв его. Мы разговаривали дольше, чем обычно, но на время я не обращал внимания. Мне просто было хорошо, не так, как всегда. Солнце садилось, когда он подвёл меня к дому и прижал на прощание. И тут я понял в чём было дело. За весь день я ни разу не достал из кармана кружевного белого носового платка. Не вспомнил о нём, оставил забытым в пыльном кармане куртки. Я потянулся за ним и достал серый, помятый, но всё ещё ситцевый платок.       Я осознал, что не нужно было ждать. Нужно было жить и искать. Искать этого человека, который может вышить на платке кружево. Я сжал платок в кулаке и пошёл обходить дом. Там была куча мусора. Кто-то приносил мусор, кто-то куда-то его увозил. И так уже года два, вот все и привыкли. Платок упал сверху на эту горку. Я развернулся и собрался уходить, когда дверь соседнего с моим домом открылась. Оттуда вышла девочка на год меня старше в чёрных балетках, слишком лёгком для вечерней весны, платье. Она вложила в мою холодную ладонь пять лир, и, прежде чем уйти, сказала: «Купишь себе новый нож».