te amo, solis.

«если уже не бесконечность мгновения, то мгновение бесконечности» Винсент Ван Гог

стрелки часов, висящих на стене с потертыми обоями, звонко тикают, и с каждым разом кажется, что громче и громче. стоящий на плете чайник выпускает пар, а в сковородке рядом что-то шкварчит с приятным запахом. на столе напротив плиты стоит небольшой стол, за которым едва умещается двое человек: круглый, со скатертью в горошек и стоящей на нем вазочкой с одурманяще пахнущей, его любимой, лавандой. её запах туманной свежестью разносится по всей кухне. по окну стекают капли воды, бегущей с крыши дома. через форточку тянет свежим и бодрящим запахом весны. уже как несколько дней началась оттепель. сонный, проснувшийся около двадцати минут назад юноша снимает с плиты чайник и разливает кипяток по кружкам. кухня вновь наполняется новым ароматом: ромашка и яблоко, как он любит. берет ложку в руку и начинает размешивать чай, стараясь делать это как можно тише. рука всё ещё ссадит, а пальцы отзываются болью в любом движении, но светловолосый продолжает своё дело. когда с этим покончено, он разворачивается на сто восемьдесят градусов и, в два шага преодолев расстояние до плиты, выключает сковороду. глазунья с остатками овощей, найденных в низеньком холодильнике, заставляет живот приятно урчать. в соседней комнате слышен шум. проснулся. шорох одеяла, скрип половиц и недовольное бурчание о том, как же сильно дует холодом, заставляет улыбке чимина медленно появляться на лице. он поднимает голову на часы и удивлённо хмыкает. 11:03. «сегодня встал на два часа позже. опять не спал допоздна», – осознает чимин и убирает ложку в раковину. юнги заползает на кухню, поднимает руки над головой и бесшумно подтягивается. мышцы приятно тянутся после короткого и далеко не комфортно сна, а кости приятно хрустят. он вдыхает ароматы, скопившиеся на кухне за это утро, и улыбается. остался. снова рядом. юнги опускает руки и старается как можно тише преодолеть это чертовски ничтожное расстояние до него. до своего Солис*. подходит как можно ближе, кладет запястья на предплечья и зарывается носом в его волосы, вдыхая их аромат. чувствует мед и календулу – разум автоматически переносит его в то время, а улыбка становится шире. – ты вновь что-то писал для постановки концерта в той филармонии, – скорее утверждает, нежели спрашивает чимин, – ты ведь пообещал мне, что будешь заниматься этим не так часто и усердно, помнишь? – Солис, я активно выполняю все свои обещания, – руки с предплечий медленно, скользя, спускаются на талию парня, легонько её сжимая. чимин разворачивается лицом к юнги и одаривает его своей милой улыбкой, при виде которой у юнги сердце ускоряется настолько, что можно услышать его стук на Марсе. – хм, правда? тогда, чем же ты сегодня обещал меня порадовать, не напомнишь, – прищуривая свои глаза, которые превращаются в маленькие щелочки, проговорил чимин. – trascorri l'intera giornata con te a guardare film e sdraiato a letto, – наклоняясь ниже, к самому уху, прошептал юнги, легонько задевая его и вызывая табун мурашек по всему телу чимина. – я ничего не понимаю, – так же шепча в ответ, промолвил светловолосый. он накрыл руки юнги своими, поводил по ним пальцами, вырисовывая узоры, известные только ему и медленно, поднимаясь по запястьям, локтям, предплечьям, опустил руки на шею, окольцовывая её, – научи меня какой-нибудь фразе на итальянском. – хочешь? – очень. – te amo. скажи это, – прижимая чимина ближе к себе так, чтобы всё расстояние между ними исчезло, чтобы даже тот проворный ветерок из форточки не протиснулся между ними, всё также прошептал юнги. – te amo. что это значит, – наклоняя голову набок, спросил парень. – я люблю тебя, – подовигаясь ближе к лицу, прошептал в самые губы. юнги осторожно отодвинул прядь его шелковистых волос, заставляя сердце чимина забиться в бешеном ритме. во взгляде юнги мелькнула нежность и скорее всего, осталась там навечно. он ласково провёл пальцем от скулы до подбородка, вырисовывая дорожку, аккуратно подцепил чиминов подбородок и стремительно наклонился к губам, прижимаясь к ним. он целовал медленно, трепетно, боясь сделать что-то не так и заставляя приятному, греющему чувству расползаться по всему телу чимина. мягкие пухлые губы парня поддались навстречу. чимин, окольцовывая шею юнги еще крепче, целовал в ответ. целовал, вкладывая в этот поцелуй всё то, что чувствовал все эти полгода года. все те чувства, которые ещё не показал, все те слова, которые еще не сказал, всю ту любовь, которой желает одарить юнги. он отвечал со всей нежностью, которую только мог вложить. руки юнги вновь пробежали по телу чимина: одна покоилась на его затылке, вторая давала тепло его щеке. он увереннее целовал эти бархатные губы, налитые ярким красным оттенком; губы, о которых мечтал, кажется, всю свою жизнь. его сердце наворачивало кульбиты, а мысли в голове только и твердили: te amo, te amo. щеки чимина приобрели розоватый оттенок, руки на шее стала пробивать дрожь, а сердце...сердце давно покинуло его, оставляя только чимина, губы юнги на его губах и это утро, ставшее самым лучшим. медленно, неспешно юнги останавливается, одаривая губы чимина последним лёгким и невинным поцелуем. он проводит большим пальце по его щеке, гладит и смотрит в глаза так, как никогда не смотрел раньше. – я люблю тебя, Солис.