Немного о печали.

      Пристань Лотоса в летнее время особенно прекрасна. Глава Ордена Цзян, после тяжёлого дня, когда на землю опускаются сумерки, любит выходить и сидеть в беседке, некогда любимом месте его покойной матушки.       И сегодняшний день не стал исключением. Мысли кружились в голове Цзян Чена, как рой назойливых мух, не дававшие ему спокойно жить. Над Пристанью Лотоса уже царствовал мрак и только небольшие фонарики окутывали землю своим тихим свечением. Он медленно прошёл на своё излюбленное место. Наконец у него появилась возможность тихо разобраться в собственных мыслях и расставить их по местам.       «Быть главой ордена — это огромная ответственность на плечах. Ни то чтобы это была для меня новость или открытие, просто всё оказалось сложнее. Я никогда, даже в страшных кошмарах, не представлял с чем мне придётся столкнуться. Поднятие ордена из пепла, маленький племянник и неизгладимое чувство одиночества. Я остался со своими демонами один на один и в этой непроглядной тьме, пытаясь изо дня в день разглядеть свет. Я потерял всё и не обрёл практически ничего. Весь мой мир пропитан болью, разочарованием и одиночеством. Ярость, что не даёт покоя и боль, преследующая меня по пятам. Все, кого я когда-то любил, считал семьёй и опорой-мертвы. Чёртовы псы Вэнь, чёртов Вэй Ин! Лишь мысль обо всё этом приводит меня в ярость. Холодная обжигающая ненависть поднимается из глубины души и опаляет разум. Сколько раз я задавался вопросом «а что если?». Если бы Вэй Ин не допустил ошибку. Если бы Янли была жива. Если бы, если бы, если бы… Что толку от этих размышлений, прошлое не вернуть. Месть принесла удовлетворение, но не успокоение. Моя душа разорвана на мельчайшие осколки и всё что мне остаётся это существовать в этой тьме. Работать, не жалея себя, во благо ордена и надеяться, что отец и матушка гордятся мной. Какая нелепица! Я не он. После всего случившегося, я всё чаще начинаю вспоминать слова матушки о том, что я не понимаю девиз собственного Ордена. Всё, что я делаю-всегда недостаточно. Но я должен, хотя бы в память о них. Разбирать эти чёртовы бумаги, ходить на советы и делать вид, что всё прекрасно. Лицо ордена-моё лицо. Я докажу им, что смогу со всем справиться без него.»       Ярость и боль одолевали Главу Ордена, такие привычные и ненавистные. Он медленно прижал руку к груди, прямо на место, где расположен даньтянь. «Золотое ядро. Даже оно мне не принадлежит. Откуда эти мысли? Ядро ведь мне восстановила Баошань Саньжень, так почему оно ощущается так инородно? Что, чёрт возьми, значит этот девиз!? Стремись достичь невозможного. Я всю жизнь следовал этим словам, но всегда уступал кому-то! Всегда чувствовал на себе тяжкий груз ответственности за будущее ордена Юн Мен Цзян. Встречался со скептическими взглядами старших и даже адептов своего Ордена. Я всегда тренировался до упора, из последних сил, вставая на ноги и продолжал. Ещё в юношестве в библиотеке не осталось непрочитанных книг и свитков. Ночные охоты были для меня отдушиной, но в то же время я не мог прийти ни с чем кроме ценного трофея. Иногда мне казалось, что я вовсе не достоин быть следующим главой. Меня вечно попрекали Вэй Ином. Он был хорош во всём, ни предпринимая никаких усилий, в то время как мне нужно было в поте лица трудиться, чтобы достичь результатов. Матушка всегда говорила о том, что я недостаточно стараюсь, что какой-то ученик снова превзошёл меня. Конечно, она любила меня и хотела вырастить из меня достойного заклинателя. Но мне всегда не хватало простого материнского тепла. Отец не уделял мне много времени, занимаясь делами Ордена. И даже при мимолётных встречах оставался отстранённым, предпочитая побеседовать с Усянем или шидзе, но не со мной. Меня он лишь наставлял, но никогда не гладил по голове и не одаривал мягкой улыбкой. Уже и не помню гладил ли и он меня по голове или же нет, прошло слишком много времени. У меня был мой шисюн и любимая сестра, которые старались компенсировать холодность отца и придирки матушки, но это было не то. Они были для меня всем, тогда я не понимал этого так явно, как сейчас. Прошло столько лет, но воспоминания до сих пор живут в моём сердце, напоминая о себе тупой болью и чувством одиночества. Люблю или ненавижу? У меня нет достойного ответа на этот вопрос, наверное, и то и другое. Как бы я хотел вернуться в прошлое и поговорить с ними ещё раз, хотя бы раз. Поесть суп из лотосов, приготовленный Ян Ли, послушать бредни Усяня и не знать о горе и потерях. Чтобы было как раньше. Чтобы не было той боли и ненависти, раздирающие душу и сердце. Но прошлое остаётся в прошлом. Нет, ещё такого заклинания, которое позволило исправить ошибки молодости. Да и единственный, кто мог придумать такое давно в могиле, пусть там и остаётся. Пусть всё так и остаётся.»       Цзян Чен поднялся со скамьи и зашагал прочь, так и не найдя ответов на свои вопросы.

***

      Завершив свои дела, заклинатель направился в покои, чтобы наконец забыться сном. Все эти удручающие мысли так и не уходили из головы Главы Ордена. Ему пришлось смириться с неизбежностью провести в этих раздумьях всю оставшуюся жизнь. Потушив свечу и окунув комнату во мрак ночи, Цзян Чен решил отходить ко сну. Сон никак не приходил, ворочаясь на кровати он не мог найти удобного положения. В итоге забыться сном ему удалось только к началу часа дракона.       Сон, ему снился сон. Почему именно сон, да потому что этого не могла быть в реальности.       Яркий солнечный свет слепил глаза, издали доносились детские радостные голоса. Оглянувшись вокруг, Цзян Чен узнал прежнюю Пристань Лотоса, ещё не опалённую пожарами и не разрушенную кланом Вэнь. -А-Чен- нежны голос позвал его из-за спины. Такой родной и до боли знакомый. «Не может быть» С грустью и надеждой подумал он. «Шидзе!» Так желанно обернуться, чтобы посмотреть на сестру и так страшно не увидеть её там. -А-Чен- мягче позвал голос. Повернувшись, он действительно увидел Ян Ли. Её нежная улыбка и добрые глаза смотрели на него с такой любовью и заботой, что влага немедля подступила к лазам. Наплевав на все свои страхи Цзян Чен просто обнял её, держа так крепко, боясь, что она исчезнет, рассыпиться прахом в его руках. -Н-неужели это ты? Я так скучал по тебе. Я так виноват. Я не могу, не могу… Ничего не имеет смысла без тебя, без… - он запнулся, не в силах произнести имя, хоть и названного, но брата. -А-Чен, ты такой молодец! Ты справишься со всем, я верю в это. Не вени себя брат, ты ни в чём не виноват и А-Сянь не виноват. Мы семья. И хоть нас нет в телесном обличии там в мире живых, мы всегда присматриваем за тобой. Отец, матушка, А-Сянь, я- мы все гордимся тобой. А-Чен, ты должен подождать, время расставит всё по своим местам. Ты много не знаешь, я не могу рассказать тебе обо всём. – шидзе успокаивающе гладила его по голове. -Не знаю, что я не знаю? Шидзе, останься со мной! -Я не могу – столько грусти и печали было в этих словах – Пообещай мне, А-Чен, пообещай -Что? Всё что угодно. -Не кори себя. Прими всё случившееся и отпусти с сердца этот тяжкий груз. Не думай о том, чего не исправить, думай о том, что можно построить. -Я не знаю как. Я не понимаю, не понимаю… - он не успел договорить -Ты отличный глава Ордена. И ты прекрасно понимаешь наш девиз. А-Чен, посмотри вокруг – Картинка вокруг изменилась и перед взглядом пристала Пристань Лотоса, которую он знает сейчас – Посмотри, ты достиг невозможного. Наш дом, наш Орден, он цветёт и благоухает благодаря тебе, тебе не нужно гнаться за А-Сянем, вы разные. Ты- Цзян Чен, он- Вэй Ин, это простая истина. -Не говори о нём, не говори. Его нет, хоть он и обещал. Он бросил, предал нас! Бросил меня. – последние слова были произнесены почти шёпотом. - У тебя навсегда теперь есть его часть. Вот здесь – она протянула руку и положила её на грудь брата. -Я не понимаю-потерянно произнёс Цзян Чен -Ты поймёшь. А-Чен, мне пора. Пожалуйста, позаботься о Жулане. Я люблю тебя А-Чен Фигура сестры начала истончаться, пока и вовсе не испарилась. -А-Ли! – позвал её Цзян Чен, но девушки уже не было – А-Ли…       Его резко выбросило из сна. Глава Ордена ещё долго всматривался в пустоту, он наконец осознал, что боль немного отступила, пусть и не полностью, но это было начало исцеления. Он не понимал слов сестры и был не готов простить Усяня, но жизнь показалась на мгновение, чуть менее ужасной и безнадёжной.       Придёт время, и он сумеет разобраться, Цзян Чен верил в это всей душой.