Жёлтый

Со всех сторон ревущие люди и шёпот о наследстве, а я вспоминаю её теплые и мягкие руки, которыми она помогала мне встать после неудачных попыток научиться кататься на роликах. И как ей хватило терпения меня поставить на колёса? У меня всплывают в памяти наши просмотры фильмов и обсуждение общих книг, она всегда критиковала мои каракули, но хвалила за смелость показать хоть кому-то. Из-за неё мои работы увидели свет, а вокруг настырный запах ладана прилипает к коже и забивает ноздри, вот-вот и слёзы брызнут от аллергии. Не понимаю, зачем они всё это устроили. Я вспоминаю, её голубые глаза, когда она рассказывала про богов и искренне в них верила. Вот ведь потеха. А глаза всегда были как аидово пламя и светились одинаково. Я вспоминаю, как её волосы щекотали мой нос по утрам, она всё причитала "не ешь их, они не съедобны". Свет от церковной свечи совсем иной, не тот, что был в нашей комнате, когда мы вдруг решили погадать. Воск ещё тогда сказал, что скоро конец, а мы не верили и лишь смеялись. Мне в плечо утыкается кто-то, кого я в первый раз вижу. Видимо, её родственник. Она всегда жила одна, и ни о ком, кроме родителей, не рассказывала, считала чужими. Чужих всегда называла коршунами и потусторонними. Чужие слёзы пропитали кофту, а у меня глаза суше Сахары. Она плакала по любому поводу и без, и всегда приходила ко мне. А я и не против, значит доверяла сильнее всего мира. Вспоминаю, как обменивались подарками по праздникам, танцевали на чужой свадьбе, где нас никто не знал и притворялись, что это наше празднество. Но вот все ревут и говорят с ней прощаться. А я знаю, что её там нет. Спорят, какие цветы оставить с ней, а какие положить сверху, на её горку с надгробием. Решают вложить в руки букет жёлтых… а чёрт их разберёт. Она лучше разбиралась во флористике. Меня толкают ближе и просят поцеловать в лоб на прощание, давлю рвотный позыв и пячусь подальше. Это не она, а лишь безыскусная копия, с позеленевшими пальцами под погребальной простынёй. У неё всегда были улыбка и румянец на щеках, аккуратные ногти на коротких пальцах и красные глаза от долгого сидения в телефоне. Не любила долго спать, а сейчас все вокруг провожают в вечный сон бледнолицую куклу, замеревшую в ожидании чего-то. Молчу. Просят что-то сказать напоследок, а во рту сухо, как и в глазах. Смотрят с осуждением невесть откуда взявшиеся тётки. Они пытаются накормить киселём, бутербродами, дешёвыми конфетами и моими же блинами, напоить водкой и обжигающим чаем. Снова давлю рвоту и стараюсь вежливо отказаться. Вспоминаю, что она любила любой шоколад, кофе обязательно с 1,5 ложками сахара и одной ложкой сливок, и предпочитала спать до обеда и ложилась к утру. Всегда боролась со сном и писала диплом ночами. Надо по дороге будет купить гирлянды в нашу мини-библиотеку, давно собирались. Только кому? Несколько рокировок, и я оказываюсь в дымном помещении с кучей людей. Они жрут, ржут, пьют, курят и смеются. Они забыли, зачем собрались, а у меня перед глазами её умиротворённое лицо. Она во сне любила откинуть одеяло и накрыть меня в два слоя, спала только с открытым окном в комнате и маленьким ночником – одним из моих подарков. Я не плачу. В голове пусто, даже перекати-поле нет. Просто не могу заплакать, она не любила, когда я плачу, обещала отомстить всем моим обидчикам. Беззвучно хватаю воздух одними губами и стараюсь сбежать в пустую комнату. Вслед доносится что-то про несоблюдение традиций, бездушие и вороний хохот, просят представить себя на её месте и подумать, сказать что-то для коршунов. Точно не для неё. А у меня в голове теперь была лишь одна мысль – она всегда ненавидела жёлтые цветы.