Правило троек

— Дикен видит мертвых. Слова кобольда привлекают внимание Валена в первую очередь своей абсурдностью. В Уотердипе, из которого только-только ушли войска Мефистофеля, до сих пор много мертвых, о которых некому позаботиться. Иногда это защитники города, чуть-чуть не дотянувшие до изгнания архидьявола, иногда — существа из его воинства, пачкающие тротуары ядовитой кровью. Почему кобольд вдруг заговаривает о каких-то еще мертвецах, Валену непонятно. Однако он привык доверять интуиции крылатого ящера так же, как собственной, и научился выхватывать из его болтовни действительно важные вещи. Это здорово помогало, когда они сражались в Андердарке и пытались не замерзнуть в Кании, а теперь, когда они подвязались очищать город от остатков мефистофелевского войска, Вален отказываться от этой привычки не собирается. К тому же кобольд неожиданно оказался его главным проводником по поверхности — последняя участница их трио как раз пыталась прийти в себя, ощущая все прелести разрыва связей с дьяволом, который использовал ее столько времени. Вален с тревогой вспоминает холодные руки и нетвердый шаг Избранной, а еще — ее попытки вопреки всему присоединиться к нему и Дикену. Стыд, да, он слишком много раз слышал, как ей стыдно, непривычно и не хочется оставлять их одних сражаться с чем-то опасным в городе. Ну, или же ей просто не хотелось пересказывать свои злоключения надменному полуорку и юной паладинше, которые когда-то явились в Уотердип, пытаясь отыскать ее следы. Дикен говорил, что они учились у того же наставника в Хиллтопе и что раньше их было больше — осада города закончилась плохо. На Валена они косятся с недоверием, а на подругу — с кучей незаданных вопросов. Но пока один из них или оба сразу заставляют ее оставаться в постели, Валену одновременно смешно, неловко и в целом спокойно. Он огибает тела нескольких клювастых существ, чуть-чуть поджаренных и сильно побитых, и нагоняет Дикена, который внимательно рассматривает что-то в конце улицы. Хвост кобольда ходит из стороны в сторону, кобольд так увлечен, что даже не оборачивается. Валену приходится тронуть его за крыло — теплое и шершавое, даже не верится, что оно принадлежит ящерице. — Покажи. Дикен показывает, со свойственным ему тактом тыча когтем в стороны дальних развалин. Валену знакомо это место: чуть раньше оттуда едва выкурили тварей с Нижних Планов. Во время этого пострадали несколько защитников города из тех, которых он успел запомнить в лицо за недолгое время на поверхности. Но теперь тифлинг видит только обугленные развалины и ничего больше, хотя приглядывается до рези в глазах. Впрочем, его глаза и так постоянно саднят, не желая привыкать к яркому солнцу и одуряюще голубому небу. Когда он уже начинает думать, что кобольду просто мерещится всякое после пережитых приключений, Дикен раздраженно цыкает и говорит, что смотреть нужно не глазами и Босс сразу бы поняла, что он имеет в виду. Заклинание он колдует не спрашивая — Вален не успевает и слова сказать, а его взгляд уже застилает золотистой дымкой. После этого на язык приходит много, много слов, но они становятся неважными. Он понимает, о каких мертвых говорил Дикен. Ну, вообще неудивительно, что кобольд назвал их именно так. Двое, скрывающие свое присутствие магией, — это болтающийся в воздухе череп и мужчина, похожий на шитого-перешитого зомби, из кожи которого вышел весь цвет. Они выглядят удивительно неуместно в человеческом городе (хотя о Валене, жителе Планов, родившемся в Сигиле, можно сказать то же самое). Однако ведут себя так, будто все в порядке и они тут не первый день. Мимир парит то над головой, то за плечом серокожего, щелкает челюстями, закатывает глаза — в общем, всеми силами показывает, как ему скучно. Серокожий осматривает следы сражения, которое тут произошло, следы оружия, следы заклинаний, касается пальцами выбоин и пятен паленого. Иногда он говорит несколько слов мимиру, и тот перестает ерзать в воздухе, словно что-то запоминая. Спустя много лет и все события, которые приключились с Валеном, — эти двое выглядят абсолютно так же, как в его детстве. И целы. Пожалуй, он этому рад. Только теперь тифлинг признается себе, что ждал следующей встречи. Планы существуют по правилу троек, поэтому обязательно должны были в третий, последний раз свести их с серокожим в одном месте. Для чего, ему непонятно, да и вряд ли серокожий мог о том знать. Однако осознавать, что заканчивается что-то важное, оказывается немного… печально. Вален поздно понимает, что слишком увлекся наблюдением за серокожим: тот начал озираться по сторонам, почуяв неладное, но все еще отдавая какие-то поручения мимиру. Когда серокожий находит Валена и Дикена, то замолкает, поднимая бесцветные брови. Ухмыляется так, что тифлинга подмывает рассмеяться в ответ. (Интересно, когда он смеялся в последний раз? Наверно, еще до Кании.) Мимир недолго пялится на хозяина, ожидая, когда тот продолжит разговор, а потом смотрит в ту же сторону, что и он. До Валена долетает брань, насколько заковыристая, настолько же удивленная. Дикен пятится и бормочет, что ему не хочется биться с этой парочкой и вообще пора посмотреть, как там дела у Босс. Кобольд упирается крыльями в ногу Валена, и тот не задумываясь кладет руку на его голову, ощущая под пальцами костные шипы. Это движение он подхватил от Избранной — та делала так каждый раз, когда ее шумный компаньон начинал паниковать. Помогает; во всяком случае, Валену хочется верить, что кобольд перестает дергаться не потому, что боится его или не может пошевелиться из-за тяжелой ладони на своей макушке. Избранная бы еще нашла слова, чтобы поддержать ящера, но все, что может Вален, — заверить, что знает этих двоих. Только тогда серокожий впервые замечает Дикена, настороженного, держащегося за свою видавшую виды лютню как за дубину. На лицо бессмертного словно набегает туча, и Вален точно может сказать, в какую сторону уходят его размышления. А еще Валену почему-то становится даже смешнее, чем до этого. Теплее внутри: он ведь тоже нашел для себя компаньонов, от которых по первому времени тяжело отвести взгляд. Мимир кувыркается в воздухе, то ли чтобы привлечь внимание, то ли чтобы развлечься. Или развлечь. Интересно, что стало с остальными из Сигила. Вален уже не помнит их лиц, но вопросов от этого меньше не становится. Вопросов, которые он не задал тогда, в Сигиле, вопросов, которые не смог задать во время Кровавой войны (даже сейчас его обдает стыдом при воспоминании о той встрече). Вопросов о том, что забыли серокожий с мимиром на Материальном Плане, в городе, откуда недавно изгнали архидьявола. Ну и было бы неплохо понять, кто вообще такой этот серокожий и какой путь от Мортуария ему пришлось прошагать. Пожалуй, Валену просто не хочется десятилетиями укорять себя за несмелость — тем более что проклятие его крови снято, ему не становится не по себе от одного только присутствия серокожего. А если бы серокожий с мимиром были резко против расспросов, то давно бы скрыли себя еще более мощной магией, чем та, сквозь которую пробился кобольд. Когда Вален делает несколько шагов вперед, подчеркнуто аккуратно закрепляя цеп на поясе, Дикен, кажется, не знает, чем заниматься раньше: останавливать его или бежать за Босс. Однако чуть-чуть поколебавшись, он нагоняет Валена и говорит, что у него странные друзья. Хотя татуировки у того, высоченного, необычные, и ему теперь хочется такие же. Глядя на серокожего, который тоже шагает к ним навстречу, и мимира, который следует за хозяином, безумно вращая глазами, Вален обещает кобольду хорошую историю для его следующей книги.