Они не были боги

Работа - лучшее средство, чтобы ни о чем не думать, точнее не думать о том, о чем очень хочется. Или нет, не так. Не думать о том, о чем не можешь не думать. Смена обстановки - способ выбить из колеи, заставить думать о том, что видишь впервые; пытаться приспособиться - отвлечься от ненужных мыслей; решение чужих проблем - истеричных, надуманных, придуманных скорее от скуки и безделья - лучшее лекарство от ненужных дум. Представитель туристической компании в отеле - лучшая работа для желающих забыть то, что забыть почти невозможно. Не думать уж точно. Голова забита чужими проблемами и истериками - прекрасно; уши болят от многочасовых криков и ругани - великолепно; ноги гудят от беготни по отелю - замечательно; язык заплетается, лишая возможности внятно изъясняться на нескольких языках сразу - ну и слава всем богам. Потому что по окончании рабочего дня хочется только принять душ и упасть в кровать, чтобы с утра начать марафон заново. И никаких посторонних мыслей. Какое счастье. *** Эту семью Шинго заметил сразу. Именно заметил. Издалека, даже не разглядев. И не потому что японцы в этой стране редкость. И даже не потому что услышать родную речь за последний месяц было сродни помешательству. Просто как-то не заметить их было невозможно. Семейство ругалось. Не повышая голоса, но ощутимо. А вообще-то даже так - мать, по-видимому, отчитывала сына. Она катила чемодан и несла несколько сумок, за ней шла остальная семья, тоже все с чемоданами и сумками. Парень шел впереди этой процессии, закинув на плечо рюкзак. И все. Он не отвечал, не оборачивался, не хмурился даже. Он не слушал. И это злило женщину еще больше. Они приехали трансфером со множеством других туристов, но почему-то бросились в глаза Шинго первыми. Он не знал почему. Семейство, тем временем, робко пристроилось на диванчике, паренек, не церемонясь, достал из сумки матери документы и встал в неизменную очередь на ресепшн. Рюкзак так и не снял, кстати. Его мать продолжала возмущаться, не привлекая особого внимания. А глаза Шинго продолжали следить за парнишкой. Тот, словно почувствовав чей-то взгляд, обернулся, хмурясь. И уставился в ответ. Шинго не любил такие взгляды: пристальные, изучающие, испытующие. Оценивающие. Брови парнишки удивленно поползли вверх; Шинго ответ взгляд. Приготовить листовки. Да. Приготовить листовки и сообщить о собрании. На стопку бумаг легла изящная тонкая кисть. Шинго только успел заметить, что на указательном пальце обломан ноготь, как сверху на неплохом английском попросили помочь. Взгляд наткнулся на немного насмешливую мордашку. Смазливую мордашку. - У меня тут семья, родственники с маленьким ребенком - нам бы заселиться побыстрее, а эти, - он ткнул большим пальцем себе за спину, обозначая ресепшн, - говорят, что номер еще не готов. У нас два семейных. - Сожалею, но если номер не готов, я ничем не могу помочь. Заселение производится с двух часов дня, - добродушно отозвался Шинго. - А побыстрее никак? - К сожалению, нет, - он потянул бумаги на себя. Тонкие пальцы тут же вцепились с другого конца, потянув в другую сторону. - А за пожалуйста? - Нет, к сожалению. - Тогда я заберусь на этот стол, буду танцевать стриптиз и петь похабные песни, - совершенно неожиданно выпалил парень. С минуту они смотрели друг на друга, вцепившись в несчастные листовки. Шинго вдруг отчетливо понял - не отстанет, не отпустит, заберется, спляшет и споет. Он встал, опуская листовки на стол, и направился в сторону администраторов. Парнишка не отставал. С минуты полторы длился разговор. Парень рядом чуть не подпрыгивал от какого-то болезненного интереса. - В общем, сейчас нет готовых номеров, чтобы поселить всю вашу семью рядом. Готов только один. Если хотите, можете пока отнести вещи туда. Вам занесут второй ключ, - с натянутой улыбкой выдавил Шинго. - А что они говорили про смену номера? - А... но это на крайний случай. Второй номер будет готов через полчаса. - Так что за смена номера? Шинго мысленно несколько раз вдохнул и выдохнул. Какого черта этот парень говорит по-английски? - Отель может предложить вам заменить один из семейных номеров на два стандартных. Но вам это, право, не к чему. - Почему это? Мы согласны! - Нет-нет, вам будет неудобно. Один из номеров находится на другом этаже, и это... - Замечательно! Мы согласны! - Но..! Но парнишка уже умчался к своим, что-то сказал матери, фактически поймал носильщика и примчался обратно. - Поможете оформиться? Шинго хотел было возразить, что здесь целая очередь отдыхающих, но, обернувшись, не увидел никого. Он бросил взгляд в сторону - туристам вручали браслеты. Натянув улыбку, Шинго снова подошел к метрдотелю. В лифте семья скрывалась с руганью, видимо парень решил за всех и выслушивал сейчас причитания матери. *** В следующий раз Шинго увидел парнишку через два дня. Тонкая фигурка вольготно развалилась на его столе в холле. Было ранее утро и, кроме служащих, здесь никого не было. Журчание фонтана и приглушенная мелодия звучали словно набатный звон в утренней тишине. Как и стук каблуков форменных туфель Шинго. - Привет, - парень смотрел скучающе, но будто с затаенным интересом. Неприятно смотрел, в общем. - Доброе утро. - Ты всегда такой вежливый? - Это часть моей работы. - Ясно. Он продолжал смотреть каким-то непонятным взглядом на то, как Шинго готовится к рабочему дню: протирает столы, достает свежие листовки, брошюры и путеводители из шкафов, расчехляет и подключает ноутбук, цепляет бейдж. Все это было проделано под этим странным взглядом. - На холодном камне сидеть вредно, - нарушил тишину Шинго. Стойка действительно была мраморной, а на парне были короткие шорты. Даже слишком короткие. - Голой задницей, - усмехнулся собеседник. - Что?.. - Ты забыл добавить "голой задницей". - Я не это имел в виду. - Да ну? - парнишка опустил голову, а потом вдруг без всякого перехода спросил: - У тебя бывают выходные? - Э... что? - Выходные? Это такие дни, когда не надо на работу. Бывает такое? - Я знаю, что такое выходные, - мгновенно вспыхнул Шинго. - Так бывают или нет? - Ну, бывают. Вообще-то, Шинго врал. За последний месяц у него не было выходных, из-за чего менеджер посматривал на него с опаской. Так смотрят на психов... и на диких зверей в клетках. Вся остальная группа работала через день, и только Шинго закопался в работу без остатка. Совсем. Поэтому вопрос о выходных заставил его ненадолго выпасть из реальности. - Отлично. Ты можешь сегодня взять выходной? - Эм... вообще-то, нет. - Пожалуйста. Мои уехали на экскурсию, а я не хочу весь день провести в этом каменном мешке. Я хочу в город, но один туда съездить не могу. А еще я здесь ни с кем не познакомился, поэтому поехали со мной, пожалуйста. - Я работаю. - Отпросись. - Я не могу. Извини. - Как хочешь, - паренек стремительно слетел со стойки и зашагал в сторону лифта. А Шинго смотрел ему вслед и думал о том, что от него хотел малознакомый юноша, отмечая про себя, как трогательно и по-детски смотрится отпечатавшийся край столешницы на худых мальчишеских бедрах. И только сейчас понял, что все это время, даже не замечая, говорил по-японски. *** На эту работу, как и в эту страну, Шинго попал почти случайно. Он просто ухватился за первую возможность сбежать. Позорно и недостойно. Но он просто больше не мог. Не мог находиться там, дышать этим воздухом, видеть этих людей. Ему казалось, что все всё знают, что каждый прохожий видит его насквозь, что за каждым углом скрываются те, кто ткнет пальцем и будет долго кричать вслед, что это он, Шинго, во всем виноват. Ему хотелось, чтобы кричали. Потому что кричал он сам. Суд признал его невиновным, но было не важно, что говорили ему другие люди - он виноват, и он знает это. По его вине погибли люди. Любимая девушка. Шинго хотел наказать себя хоть как-то - и не смог, хотел умереть - и боялся. И он совершил поступок, недостойный мужчины - он сбежал. Если бы первой возможностью был какой-нибудь островок в Тихом океане, он сбежал бы и туда. Но возможностью стала эта тихая африканская страна, немного нелогичная и словно прячущаяся, пытающаяся подстроиться под все сразу, пытающаяся сбежать, как сам Шинго. Он бежал от собственного чувства вины, это странное место - от мирских идеалов. Они нашли друг друга. *** Следующая встреча произошла вечером того же дня. Шинго как раз шел к себе в номер, когда в коридоре его догнал окрик менеджера. - У тебя три дня выходных и чтобы я тебя у стойки даже близко не видел! Шинго стоял и даже не знал, что ответить. Три дня - это как? Почему, а главное, зачем? - Теперь ты погуляешь со мной? - раздалось сзади. *** Эти сумасшедшие три дня были самыми странными в жизни Шинго. Самыми яркими, если признаться. Юри. Его трехдневное сумасшествие звали Юри. Он утягивал Шинго гулять, Шинго утягивал его переодевать эти вечно короткие шорты. Через час Юри начинал ныть, что ему жарко, и они шли в кафе на побережье или в Старом Городе.Шинго отнимал купленную выпивку и покупал Юри мороженое. Тот обижался и все равно умудрялся отпить из стакана, каким-то непонятным образом скармливая Шинго мороженое. Потом они снова шли гулять, и у Шинго появлялось ощущение, что они побывали в каждой лавке, остановились у каждого лотка и на каждом углу. Юри хватал первую попавшуюся вещь, громко восторгался или возмущался, бросал и тут же мчался дальше. За час они умудрялись обойти весь базар, обзаведясь пакетами "ненужного барахла", как думал Шинго. Юри утверждал, что все это "сувениры на память". Таскал "сувениры", конечно, Шинго, ногой, не иначе, успевая фотографировать Юри на каждом третьем углу. "На память". "На память" Юри оставлял на плечах Шинго синяки, пытаясь сначала затащить его в бассейн, а потом забраться на плечи. "На память" таскал в номер Шинго какие-то лопухи и ставил их в бокалы из бара. "На память" пытался выкрасить несколько прядей на голове Шинго какой-то жуткого вида субстанцией, утверждая, что "получится красиво". "На память" потащил его в клуб при отеле, пытался споить и под шумок напиться самому. Бармены вообще охотно наливали ему, несмотря на цвет браслета, швейцары желали доброго дня, администраторы были милы и приветливы. За три дня на глазах Шинго Юри перезнакомился с половиной отеля, умудряясь избегать своих родственников. И половина отеля косилась на Шинго неодобрительно. Именно на него. Не на Юри. Не на Юри, который поминутно то хватал за руки своими изящными цепкими пальцами, то прижимался к боку, поднырнув под руку, то трепал Шинго волосы, то банально висел на шее и плечах, иногда запрыгивая чуть не с разбега. Но косились все на Шинго. И он с ужасом понимал, что ощущение того, что все всё знают, возвращается. Хотя в этот раз и знать-то было нечего. Мать Юри даже подходила к Шинго, чтобы поблагодарить за то, что он возится с этим "несносным юнцом". А Шинго только кивнул. Хотя кивать было нечему. Как и благодарить. Это Юри возился с ним, Шинго, трусливым, лживым и виноватым. Он так и не понял, зачем это все красивому наглому мальчишке. И не спросил. Не смог. Не захотел. А Юри снова и снова тянул его за руки своими мягкими ладошками, заливаясь чистым юношеским смехом. Парни и девушки, мужчины и женщины строили ему глазки, кто-то подходил и приглашал "пройтись", и Юри соглашался, крепче сжимая ладонь Шинго в своей. И они шли втроем какое-то время, пока оскорбленные ухажеры не сбегали. И Шинго даже было их немного жаль, пока Юри с серьезным выражением лица не просил его принести какую-нибудь глупость вроде мороженого, чтобы потом скормить его Шинго. Он вообще с каким-то садистским удовольствием пичкал Шинго сладостями, а тот с покорностью мазохиста их все-таки съедал. Обычно уже у себя в номере. Потом запивал сладкое виски или джином, пытаясь не дать Юри оприходовать свой бар. Но каким-то непостижимым образом тот все же умудрялся. Потом тащил Шинго в клуб, а позже уже Шинго тащил самого Юри до номера. До своего почему-то. *** Он смотрел на это еще немного детское лицо, на кокетливый изгиб губ, на выпростанную из-под покрывала тонкую руку с удивительно женственными пальцами. Слушал, как в тишине раздается размеренное дыхание. Юри даже дышал как-то по-особенному. Как-то так, как нравилось Шинго. Успокаивающе, немного сонно и невероятно тепло. Так, как дышало что-то внутри, что-то очень давно не дававшее о себе знать, что-то, что... И Шинго вдруг понял: он бежал не от чувства вины, он бежал от самого себя. Мураками Шинго пытался убежать от самого себя. От одного очень простого факта. Он вдруг с четкостью осознал, что не любил ее. Он винил себя в ее смерти, но не так, как за любимого человека. Он заботился о ней, привязался, но не любил. Потому что любил он сейчас. Любил душой и любил душу. Юри. Вот это непонятное, состоящее из детской улыбки, угловатых коленок, запаха мяты, болтовни, переменчивого настроения и неожиданной серьезности, существо. Мирно спящее и ничего от него не требующее. Настоящее. Шинго аккуратно прикоснулся к волосам Юри и отвел прядки со лба. От прикосновения тот тут же приоткрыл глаза. - М? Ты почему не спишь? - Я ужасный человек. - Вот еще. - Знаешь, по моей вине погибло несколько человек... Юри фыркнул: - А я влюбился в мужчину, старше меня на десять лет. Нас обоих забьют камнями, - он придвинулся ближе, устраивая голову на плече Шинго, и блаженно прикрывая глаза: - Давай я спою тебе колыбельную...