Сила истинной любви

      День начался со звонка, причем на домашний телефон, от которого следовало давно избавиться, но почему-то этот аппарат все еще стоял в прихожей на тумбе около входной двери. Звук был такой громкий и противный, что точно бы кого-то разбудил, если бы в квартире кто-то да спал. Антон же медленно выполз из комнаты и целую минуту гипнотизировал телефон, но на том конце решительно не сдавались. Пришлось ответить. — Сынок, слава Богу! Почему так долго не отвечал? — вот причина, почему домашний телефон все еще существовал в его квартире. Папа был просто уверен, что звонить по нему гораздо дешевле, чем по мобильному, и просто запрещал единственному сыну избавиться от него. — Я был в душе, — соврал Шастун, прислонившись плечом к стене, с проводом этим далеко не уйдешь. — Как ты? — этот беспокойный тон родителя, за которой почему-то становилось стыдно. — Нормально, — совсем тихо ответил он. — Где Кирюша? В садике, надеюсь? — тут же следующий вопрос. — Конечно, отвел его с утра. — Сам дома опять? Как же работа, сынок? — Пап, я же уже говорил, — устало проговорил Антон. — Начальник вошел в мое положение и разрешил работать из дома, сейчас вот собирался просматривать документы, которые прислали мне на почту.       На том конце повисла тишина, как в преддверии чего-то плохого. — Антон, я тут подумал, — вот и запахло жареным. — Почему бы тебе с Кирюшей к нам за город не переехать? Тут свежий воздух, раздолье для ребенка, я за ним пригляжу. Тебе тоже будет не так одиноко, да еще и на работу удобно добираться… — Нет, пап, — Шастун перебил его, хотя тот еще мог бы долго перечислять плюсы. — Я уже вышел из того возраста, когда живут с родителями. — Ох, какой ты упрямый! Я же как лучше хочу! — Лучше для кого, пап? Я взрослый альфа, и не переживай, справлюсь, — этот разговор ему уже давно надоел. — Как мне не переживать? Я же твой папа! Хотя бы запишись к психологу! Я уже нашел хорошего, как раз специализируется на твоих случаях… — О нет! — рявкнул Антон в трубку. — Может быть, мне и нужна помощь специалиста, но я как-нибудь сам. Ладно? — папа опять молчал. — Все, мне пора работать. — Приезжайте с Кирюшей на выходных. — Хорошо, — согласился Шастун и наконец-то повесил трубку.       В квартире снова возобновилась тишина, даже часы не тикали и холодильник не гудел. Так тихо и пусто, что он невольно делал осторожные редкие вдохи и выдохи. Ничего странного в этой тишине не было, она закончится с приходом сына домой, но внутри альфы одна сплошная пустота, словно вымерло все.       Антон чуть постоял еще в коридоре, а потом медленно вернулся на диван к своему ноутбуку и уткнулся опять в свои бесконечные бумаги. Работа не помогала отвлечься или забыться, он просто делал хоть что-то, без каких-то эмоций, но и о главном не забывал.       Его не стало во вторник. В самый обычный вторник третьей недели июня, когда утро встретило москвичей проливным дождем и пробками на дорогах. Если первое явление вызвало удивление, ведь в прогнозах ничего такого не было, то ко второму все уже давно привыкли. Антон в тот день чувствовал вялость, но это не мешало ему начать день с нежностей в постели. За завтраком они обсуждали грядущие выходные и даже немного поспорили из-за мяса для пикника. А днем его не стало.       Вот так вот был человек. Улыбался, смеялся, иногда грустил, дарил другим нежность, тепло, поцелуи, строил планы и цели, мечтал, на что-то надеялся. Просто жил. А теперь не было человека. Самое страшное, что все вокруг продолжало существовать, будто ничего не случилось. Выходили новости, вылетали самолеты, шли в школу дети, расцветали цветы, пели птицы… планета продолжала крутиться. Антону тоже предлагали жить дальше без него, без истинного. Это даже больнее, чем его смерть. Неужели им всем невдомёк, что Шастун потерял самого дорогого человека и просто жить дальше не мог?       Ничего не помогало. Ни когда-то любимое лето, ни работа и ни сын. С этого ужасного звонка Антону кажется, что весь этот мир не иначе как страшный сон, который и не думал заканчиваться. Ведь просто не могло быть такого, чтобы его муж, живой, красивый, самый родной на свете, вышел из дома на работу, а обратно так и не вернулся. Шастун считал это полным бредом. Смерть его и вовсе напоминала дешевый сюжетный поворот сериала по второму каналу и никак на самом деле такое произойти не могло. По крайней мере не с ними!       Только каждое утро последнего месяца он просыпался один в кровати, и соседняя сторона казалась самым холодным местом на свете. Больше никто не дарил ему улыбок, поцелуев и просто нежности. Кофе носил только горечь и никакого вкуса, хотя совсем недавно его муж варил такой прекрасный бодрящий напиток... Это действительно случилось с ними. Его истинный омега и любимый муж умер в скорой помощи из-за повреждений, несовместимых с жизнью, которые тот получил, попав под колеса машины, чей водитель оказался пьян. Антону выпала тяжелая ноша вдовца и отца-одиночки. Это вышло слишком неподъемной ношей, раз Шастун до сих пор не смог встать.       В субботу он все же отвез сына к родителям. Антон дал обещание, хоть и не очень-то хотел, но не привык нарушать и разочаровывать кого-то, особенно папу. Кирилл безусловно радовался возможности поиграть с а-дедом и послушать его длинные, но интересные истории. Шастуны-старшие давно перебрались в область, в небольшой дом, и развлекались всеми пенсионерскими забавами. Огород, рыбалка и что там дальше, Антон пока еще не знал. Здесь никакой суеты, машин и людей, только тишина, свежий воздух, птицы пели и летали бабочки. Хорошо, но тоскливо. По крайней мере для него, а сыну нравилось.       Кирилл бегал, прыгал, за кем-то гонялся, находил лягушек и червей, чему-то своему смеялся. Кажется, ему даже не нужна была компания, он сам себя развлекал отлично. И смотря на искреннюю радость ребенка, Антону становилось легче на душе и даже появлялась небольшая улыбка. Естественно, это сразу же заметили. — Видишь, как ему хорошо здесь, — ласково сказал папа, положив ладони на его костлявые плечи. Шастун молчаливо согласился и продолжил наблюдать за сыном, сидя в плетеном кресле. — Может, останетесь больше, чем на выходные? — Пап, — устало выдохнул Антон. — Я папа уже очень давно! Наверное, что-то да понимаю! Вам двоим здесь будет лучше! — Не думаю, — тяжело вздохнув, прошептал Шастун, а потом произнес громче: — Кирилл ходит в сад, там у него друзья, а тут он веселится только первое время, через пару дней ему станет скучно. Ребенок должен общаться со сверстниками, а мы и так к вам приезжаем почти каждые выходные. И я с понедельника возвращаюсь в офис. Поэтому нет, сюда мы не переедем, и все останется как есть. — Ладно, хорошо, будь по-твоему, но у меня условие, — папа как-то странно произнес последние слова. — Какое? — насторожился Антон. — Ты пообещаешь мне и действительно будешь ходить в клуб… — он так медленно говорил, что перебить было не сложно. — Анонимных алкоголиков? — хмыкнул Шастун. — Почти. В клуб поддержки для людей, которые потеряли близких. — Что? — Антон резко обернулся и посмотрел папе в глаза. — Ты, верно, прикалываешься? Какой еще клуб? — Самый обыкновенный… — Да?! — альфа вскочил на ноги, и родитель сразу же уступил ему в росте. — Интересно, и чем же они там занимаются? Садятся в кружочек, чтобы поплакать в платочек?! — Помогают друг другу пережить горе, — спокойно ответил папа. — Я тебя уже записал, собрания проходят по вторникам и пятницам. Вот, — он достал из кармана сложенный пополам буклет и протянул Шастуну. — Тут подробнее и адрес. — Я правильно понял, либо этот кружок кройки и шитья, либо мы переезжаем сюда? — Антон сложил руки на груди, чтобы показать максимальное нежелание брать буклет. — Если ты откажешься от собраний в клубе, то я буду настаивать на психоаналитике, — упрямо заверил родитель. — Ладно, я хожу на эти собрания, а ты больше ко мне не пристаешь, — Шастун выхватил буклет и стремительно ушел в дом, пока тот еще чего-нибудь не сказал.       Вечер вторника наступил быстрее, чем он думал. Голова была забита совершенно другим. Возвращение в офис ничуть не помогло, как он думал, а только усугубило ситуацию. В шумных коридорах кипела жизнь, и Антон с кислым лицом в нее плохо вписывался, да и коллеги смотрели с жалостью, особенно омеги. Он всерьез подумывал вернуться обратно на удаленку, но что-то останавливало. А тут еще эти собрания.       Начало в семь, а работал Шастун до шести. Этот час как раз на то, чтобы добраться по пробкам до места сбора. Пришлось звонить няне, которого они раньше вызывали довольно редко, но после его смерти Славик — студент педагогического на втором курсе — и так приходил посидеть с Кириллом часто, а теперь с этим клубом будет еще чаще. Это Антону не нравилось, как и сочувствующие взгляды, как и дебильные собрания. А то, что они дебильные, Шастун уверен на сто процентов.       Адрес с буклета в навигаторе отобразился, как «Центр психологической помощи». Что-то подобное он и ожидал увидеть. Спасибо хоть не в подвале церкви.       На собственное удивление, Антон не опоздал, приехал за десять минут до начала и даже нашел место на парковке. Центр оказывается занимал только пару этажей в здании, там еще были адвокатские конторы, какой-то странный детский кружок творчества и еще куча маленьких офисов компаний, которые непонятно, чем занимались.       Куда идти, подсказал пожилой охранник, а нужный кабинет был открыт, на пороге которого стоял высокий мужчина с темными волосами, квадратными очками и в милом свитере. Шастун сразу же подумал, что он и является псевдопсихологом. Тем более что мужчина приветливо общался с низкой девушкой. Антон подошел ближе и втянул воздух носом. Девушка явно омега, хоть и пьет подавители, а вот мужчина, вблизи довольно симпатичный, стопроцентный бета. — Обсудим сегодня это, — сказал пока еще незнакомец и дотронулся до плеча девушки. Она, кивая головой, ушла в глубь комнаты, а бета обратил внимание на Шастуна. — Ты Антон, верно? Наш новенький? — он слегка улыбнулся и протянул руку. — Да, — выдохнул Антон и пожал его ладонь. — Меня Арсений зовут, и я куратор данного клуба. — И что тут надо делать? Садиться в кружок и рассказывать о переживаниях? — сказать саркастично у Шастуна не получилось, слишком уж проникновенные глаза у этого Арсения. — Ну да, — кивнул головой бета. — Конечно, в первый день ты можешь этого не делать. Посмотри и послушай людей, которые пережили то же, что и ты. А потом уже решишь, остаться с нами или нет. — Да у меня особо выбора нет, — грустно хмыкнул Антон.       В этот момент между ними просочился какой-то парень, даже подросток, и явно альфа. — Занимай свое место, Вань, — улыбнулся ему Арсений, а потом повернул опять голову к Шастуну. — И ты тоже проходи и садись на желтый стул. — Почему на желтый? — спросил Антон, шагнув в комнату и увидев стульев восемь, нужного цвета оказался только один. — Это стул для новичков, — ответил куратор и похлопал его по плечу. Кажется, Арсений очень тактильный человек, редкость среди представителей его пола.       Шастун, как и было велено, сел на желтый стул. Рядом, с левой стороны, уже сидела маленькая девушка, а через минуту правым соседом оказался совсем еще молодой альфа по имени Ваня. Еще один стул занял мужчина лет пятидесяти, а рядом с ним женщина омега примерно возраста куратора. Антону не очень хотелось анализировать, кому и сколько лет, но делал это, лишь бы занять активность мозга и больше ни о чем не думать.       Осталось два пустых стула. Один очевидно для Арсения, а второй для опаздывающего седьмого участника. Антон посмотрел на наручные часы, и точно, уже пять минут как должны начать. Ужасно хотелось, чтобы все поскорее закончилось, хотя еще толком ничего не началось. Больше всего Шастуну хотелось оказаться дома и смотреть мультики с сыном, чем слушать о чужом горе, делиться с кем-то своим и вовсе не собирался. Может быть, получится подкупить куратора, чтобы тот рассказал папе о его регулярных приходах? — Простите бабку старую! — неожиданный возглас отвлек его от мыслей. — Ничего страшного, — опять улыбнулся бета. Улыбчивый и тактильный Арсений. — Опоздала из-за пирога, все никак не хотел подрумяниваться, — сказала пожилая женщина и достала из сумки большой круглый сверток. — С чем на этот раз? — спросила девушка рядом с ним. — Яблочный, — ответила бабушка и положила сверток на стол у стены. Антон только сейчас его заметил, там еще находились тарелки, кружки и явно разные виды чая и, естественно, аппарат с кипятком. — Ну, давайте начинать, — произнес Арсений и сел на серый стул, как раз напротив Шастуна. — У нас, как вы видите, новенький, его зовут Антон, — все посмотрели на него и некоторые закачали головами. — В первый день он остается лишь зрителем, надеюсь, в пятницу уже что-то нам расскажет. — секундная заминка, как раз в момент, когда они встретились взглядами. — Кто хочет начать? — Я сегодня испекла новый пирог, — выдохнула бабушка. — Это по новому рецепту, нашла в большой поваренной книге. — Готовка — это единственное, что помогает вам чувствовать себя счастливой, — спокойно произнес Арсений, закинув ногу на ногу. — Поэтому мы все рады, что вы находите новые рецепты, Любовь Ивановна. — С тех пор, как умер мой Петенька, я словно не живая, — совсем тихо сказала Любовь Ивановна. — Я понимаю вас, — кивнул головой бета, а потом обвел всех взглядом. — И не я один. — Нам очень нравится все, что вы готовите, — вдруг сказал Ваня, и она тут же улыбнулась парнишке. — А ты все равно тощий! — Да, это у меня метаболизм такой, — молодой альфа опустил взгляд. — А Лиза у нас в выходные кое-что сделала, — загадочно сказал Арсений и слабо кивнул девушке. Шастун тут же перевел взгляд на соседку. — Да, — выдохнула Лиза, сжав ткань пышной юбки в кулак. — Я наконец-то съездила к маме моего покойного жениха, — каждое слово ей давалось нелегко. — Не ожидала, что она так обрадуется. Но больше всего меня поразило, что мы проплакали почти час вместе. Она меня просто обняла, вот так, — Лиза сама себя обняла за плечи. — И мы начали плакать, молча. — Тебе стало легче? — спросил бета, когда она замолчала. — Удивительно, но да. — Может быть, стоило привезти ее сюда? — Я думала об этом…       Дальше Антон не слушал. Он опустил голову, гипнотизировал собственные ботинки и совершенно никого не слушал. А все присутствующие рассказывали что-то по очереди. Шастун слышал их разные голоса, чаще всего звучал голос Арсения, но суть не улавливал и даже не хотел. Слышал, но не слушал. Это выше его сил. Наверное, и приходить сюда не стоило, но раз уж пришел, то дотерпеть до конца нужно было. Вот Антон и терпеливо ждал окончания, стараясь думать о вариантах ужина, а не о чужих потерях.       Все закончилось так, как и началось, с возгласа Любовь Ивановны, но с другим смыслом: — Давайте пить чай!       Антон подскочил с места одновременно со всеми, только они двинулись к столу у стены за чашками и своим куском пирога, а он сам — к выходу. Кажется, никто не заметил его побега. Шастуну так показалось, даже настроение немного приподнялось, но он даже до лестницы не успел дойти. — Антон! — конечно, Арсений вышел за ним.       Альфа резко остановился, сделал глубокий вздох и только потом повернулся к нему лицом. Арсений уже подошел ближе и даже сложил руки в замок, слегка склонил голову в бок, а потом спросил: — Как твое первое впечатление?       «Отвратительное» — тут же подумал Антон и имел неосторожность сказать это вслух. — Ожидал чего-то другого? — опять вопрос от Арсения. — Я ничего не ожидал и иллюзий тоже не питал, — покачал головой Шастун. — Просто… мне кажется это пустой тратой времени. — Одному тебе будет сложнее с этим справиться… — Я не один! — жестко перебил его Антон. — В таком случае не вижу смысла нашего разговора, — как-то разочарованно произнес Арсений. — Но хочу, чтобы ты знал, я буду рад тебя видеть в пятницу.       Шастун не нашел, что ответить, и просто развернулся, чтобы покинуть этот центр, желательно навсегда.       В среду он ушел с работы пораньше, чтобы компенсировать сыну предыдущий вечер. Так совпало, что он выполнил все задачи уже к полпятого вечера и никто особо не возражал, что Антон покинет рабочее место не ровно в шесть. Раньше, конечно, босс сразу бы нашел, чем занять сотрудника, но теперь Шастун был на особом положении. Вот такой грустный бонус. Потерял истинного, зато можешь уходить домой, когда хочешь, и не важно, что там тебя больше никто не ждал.       Кирилл, конечно же, обрадовался, когда он приехал раньше обычного в сад. Вместе они заехали в гипермаркет за продуктами, а потом уже дома готовили ужин. Вернее, Антон пытался приготовить жаркое по рецепту, а сын чаще отвлекался на мультики, хотя честно пытался помогать. В очередной раз альфа удивлялся умениям мужа быстро и вкусно готовить такие разнообразные блюда. У него самого получилось не очень. Если на сварить макароны и потушить курицу особых навыков не нужно, то на что-то посложнее уже не хватало. Наверное, Шастун был слишком нетерпелив или не имел тонкого поварского чутья. Нет, жаркое он все-таки приготовил, но на вкус получился далеко не шедевр. — Очень вкусно, — проговорил Кирилл, катая вилкой по тарелке кусочки картошки. — Не как у папы, конечно, но есть можно. — Спасибо, ты такой добрый, — выдохнул Антон, откинувшись на спинку стула. — Больше не хочешь? — сын тут же закачал головой. — Можешь не доедать. — Поиграем в лего? — улыбнулся Кирилл. — Иди доставай, — Шастун качнул головой в сторону гостиной, и младший альфа тут же умчался в соседнюю комнату.       Естественно, такой тихий вечер просто не мог пройти гладко. В самый процесс сборки конструктора, когда Антон уже начал закипать из-за явно не детской инструкции, раздался звонок. На домашний. Пришлось встать и идти в коридор. К гадалке ходить не нужно, и так понятно, кто на том конце. Шастун сделал два глубоких вздоха и выдоха, перед тем как поднести трубку к уху и выдохнуть: — Привет, пап. — Здравствуй, сынок, как ты? Как Кирюша? Уже поужинали? — как всегда куча вопросов. — Да, все хорошо, — постарался нейтрально ответить Антон. — Как вчера съездил? — папа решил не ходить вокруг да около. — Как все прошло? — Просто прекрасно, знаешь, там такие милые люди и мне все так понравилось, думаю, не пропущу ни одного собрания… — Хватит врать! Как тебе не стыдно? Я звонил куратору, и он дал мне понять, что ты не горишь желанием туда ходить, — Антон даже не сомневался в нем. — Ну и что скажешь? — Я не хочу туда ходить, — выдохнул Шастун, прислонившись лбом к стене. — Но ты обещал! Пойми, тебе нужно с кем-то обсуждать это, если ты не хочешь со мной, то есть такие собрания. Но ты не можешь замыкаться в себе, потому что у тебя есть сын и ты ему нужен ровно так же, как он тебе! — Ему нужен папа, а мне нужен муж, — без эмоций произнес Антон. — И никаких дебильных клубов. — В пятницу тебя ждут на собрании, — уже спокойнее сказал родитель. — Я не пойду туда… — Пойдешь! — жестко закончил диалог папа.       И он пошел. Уселся на тот же желтый стул, уставился в пол и принялся игнорировать все разговоры вокруг. Шастун умудрялся чувствовать все взгляды, которые бросал на него Арсений, и при этом головы не поднимал. На самом деле, если бы папа не доставал его звонками в рабочее время и не отвлекал от чего только можно, то не пришлось бы мучиться. Следовало признать, что родитель очень любил его и переживал, но сам Антон был убежден, что в помощи кого-либо не нуждается. С ним абсолютно все в порядке, осталось доказать это папе. Только пока еще непонятно, как. — Антон, — голос Арсения неожиданно отвлек от мыслей, и пришлось поднять голову. Все присутствующие смотрели на него с ожиданием, кажется, звали Шастуна не в первый раз. — Не хочешь рассказать нам что-нибудь? — Нет, — честно произнес Антон самым холодным тоном на свете. — А это так обязательно? — Конечно, нет, — Арсений попытался ярко улыбнуться, но получилось не очень. — Да ладно тебе, — хмыкнул Ваня, продолжая вальяжно раскачиваться на стуле. — Тут все понимают твои чувства, и уж поверь, мы не просто киваем головой на чьи-то слова, а сочувствуем по-настоящему. — Мой истинный омега умер. — Поверь, Антон, все присутствующие здесь знают, что такое утрата, — Арсений сказал это словно великий мудрец или добрый дедушка волшебник, так загадочно и растянуто. — Не думаю, — слегка покачал головой Шастун, подался вперед и посмотрел в глаза куратору. — Откуда бета в силу своей природы может знать о потере истинного, если он никогда не узнает о силе истинной любви?       Голубые глаза Арсения в эту же секунду стали неживыми. Если раньше он четко смотрел на Антона, то после вопроса бета уже смотрел сквозь все предметы и явно ушел в себя. — Это как быть художником, а потом ослепнуть. Как танцевать балет и потерять две ноги. Как играть на духовом инструменте и заболеть раком легких, — продолжил Шастун. — Я ослеп, я потерял две ноги, я заболел раком легких! Я космонавт, которому запретили полеты в космос! Я архитектор, которому выкололи глаза! И я вообще не представляю, как жить дальше. — Бро… — выдохнул Ваня, но Антон жестом остановил его. — Мне ваше сочувствие нахуй не сдалось, как и чье-либо другое, — спокойно и жестко сказал Шастун, а потом рывком встал и вышел из кабинета с мыслями, что уже точно сюда не вернется.       В выходные пришлось опять тащиться к родителям за город. Он совершенно точно ожидал, что папа в очередной раз поднимет тему клуба и начнет снова отчитывать его, как пятиклассника, но все вышло иначе. Родитель омега мягко улыбался, гладил его по плечам и голове, а за столом завел беседу о важности поездки на море для Кирилла. Ребенка следовало бы свозить на юг, чтобы там он смог вдоволь накупаться и прогреться под жарким солнцем. О пользе витамина Д и морского воздуха Антон спорить не стал, но и ехать куда-то одному, без него, не хотелось. Поэтому он почти сразу же согласился на вариант, что сын поедет с дедушками, а Шастун останется один в Москве.       Рабочая неделя опять началась с мысли о возвращении на удаленку. Но все же дорога от квартиры до офиса вносила какой-никакой драйв, и именно ощущение движения не давало ему отнести заявление начальнику. Да и к взглядам коллег Шастун уже начал привыкать.       Во вторник ни на какое собрание он не поехал. Хотелось бы наврать кому-то, что забыл, но, во-первых, врать было некому, даже папа не позвонил напомнить или отругать, а во-вторых, он сделал ровно то, что хотел. Вернее, не сделал. Антон не хотел никуда ехать и не поехал. Его даже совесть не мучила.       А в среду вечером раздался звонок в дверь. И на пороге стояла то ли его совесть, то ли головная боль. Одним словом — Арсений с этой невыносимой чистой улыбкой.       Шастун втянул воздух через нос с надеждой уловить хотя бы призрачный намёк на природный запах. Но чем могло пахнуть от беты? Правильно, ничем. Если, конечно, не брать в счет хороший ополаскиватель для белья и свежий дезодорант. — Какими судьбами? — поинтересовался Антон. — Мимо проезжали? — Почти, — хмыкнул Арсений. — Впустите, или будем разговаривать в парадной?       «Парадной», — эхом пронеслось у альфы в голове. — Вы часом не из Питера, батюшка? — Шастун все же впустил его в квартиру. — Немного, — тихо ответил бета и прошел в коридор. — Не разувайтесь, — махнул рукой Антон и захлопнул дверь. — Пойдемте на кухню.       Шастуна мучило три вопроса. С каких пор они перешли на «вы»? Откуда Арсений узнал его домашний адрес? И что тот, собственно, здесь забыл? На последние два Антон желал получить ответы прямо сейчас, но из гостиной выскочил Кирилл и довольно сильно удивился гостю, как и Арсений, увидев ребенка. Они бы так и стояли молча, но Шастун решил успокоить младшего альфу: — Сынок, это мой старый приятель и он зашел поговорить. Ты иди занимайся своими делами, а я чуть позже подойду.       Кирилл слишком по-взрослому посмотрел сначала на отца, а потом на «старого приятеля» и молча вернулся в комнату к мультикам и раскраскам.       На кухне, когда Шастун плотно закрыл дверь, Арсений первый решил начать задавать вопросы: — Это твой сын? И он знает? — Что его папы больше нет? — решил уточнить Антон, отойдя к настежь открытому окну. Тот лишь кивнул головой. — Да, знает, я бы не смог скрывать это от него. — И как он это принял? — Арсению явно было некуда деть руки. — У него получается лучше, чем у меня, — хмыкнул Шастун. — Он легко принял факт, что папа теперь никогда не состарится и будет жить на небе, а мы к нему попадём чуть позже. Что-что, а его о-дедушка всегда умел рассказывать сказки. — А сколько твоему сыну лет? — Шесть, в следующем году должен пойти в школу, — бета хотел спросить что-то, но Антон не дал. — Моя очередь задавать вопросы. Откуда у тебя мой адрес? И что ты тут делаешь? Кажется, в пятницу я четко выразил свою позицию. — Четче некуда, — кивнул головой Арсений. — Адрес я узнал у твоего папы, он был очень любезен. — Ну конечно, — хмыкнул Шастун и застыл с приоткрытым ртом.       Тут до Антона наконец-то дошло, что куратор мог рассказать родителю о его прогуле и высказываниях. Мог. Но папа не звонил и не кричал в трубку, да и на выходных находился в приподнятом настроении. Вопрос скорее в том, зачем это Арсению, который сейчас стоял и делал вид, будто не заметил паузы. — Так зачем ты здесь? — повторил Антон. — Отчитать меня? Я уже большой мальчик, не находишь? — Я хотел бы прояснить один момент в твоей речи перед уходом, — слишком медленно проговорил Арсений. — Извиняться не стану, — сразу сказал Шастун. — Нахуй мне не нужны твои извинения, — резко и совершенно другим тоном произнес Арсений, а в голубых глазах промелькнуло что-то необъяснимо угрожающее, что альфа невольно застыл на месте. — Но кто ты, блядь, такой, раз ставишь свои чувства выше других? Ладно, я! Какой-то бета, который совершенно не умеет чувствовать по-твоему! Но такие же, как ты, люди, такие же альфы и омеги, которые так же, как ты, потеряли своих истинных? — он делал шаги вперед и тыкал в него пальцем. — Ты действительно думаешь, что другие не знают, что такое утрата? Ты один на всем свете чувствуешь эту боль? — А ты прям знаешь? — Шастун прищурился и тоже сделал шаг вперед, теперь они оказались слишком близко, что чувствовали дыхание друг друга. — Да куда уж мне! — закричал Арсений. — Я ведь бета! Эмоции и чувства мне чужды…       Он бы, наверное, и дальше продолжал яростно кричать, но Антон просто взял его за футболку и заткнул властным поцелуем. Всего секунда понадобилась Арсению, чтобы ответить немного податливо. Слишком много страсти и огня, слишком мало кислорода и логики. Это не поцелуй. Совершенно точно нет. Это взрыв, равный по мощи с ударом ядерной головки. После такого выжить невозможно. — Зачем ты это сделал? — прошептал Арсений, когда Шастун резко отстранился от него и отошел к окну, а на улице, как назло, ни ветерка. — Не знаю, — выдохнул Антон, отвернувшись. — А ты зачем пришел? Выговориться? — Не знаю, — так же обреченно сказал бета.       Тишина настораживала, и Шастун пытался придумать, как оправдать свою выходку, но слов не находил. Хлопок входной двери выдернул его из мутных мыслей. Антон обернулся тут же, но на кухне, естественно, никого не было.       До конца недели Антон занимался сборами сына на юг, вернее, полностью потакал капризам папы, который почему-то до сих пор ни разу не упомянул ни о собрании, ни о клубе. Это одновременно настораживало и успокаивало его. Во время хождений по магазинам Шастун умудрился выцепить номер телефона куратора у папы. Пришлось на ходу врать, что случайно стер и ему очень сильно необходим совет от Арсения. У родителя был такой взгляд, словно ему не поверили ни грамма, но номер у Антона все же появился. Правда, позвонить он так и не решился.       А уже в воскресенье он отвез в аэропорт два поколения Шастунов и поймал себя на самой грустной мысли на свете. Он окончательно остался один. Но в этом нашлись и плюсы. Антон смог напиться, так, как хотел это сделать очень давно. В самые щи, чтобы забыть абсолютно все и ничего не испытывать.       Разбудил его слишком громкий будильник. Напиваться по воскресеньям перед рабочей неделей отвратительная идея. Шастун с трудом отодрал голову от подушки и, пока пространство плавало перед глазами, пытался вспомнить, где он вчера был, что пил и как добрался домой. Сначала бар с охлаждённым виски и молчаливым барменом, через пару часов и бутылок — клуб с шумом и джин-тоником, а потом… провал. Последние часы веселья никак не вспоминались. — Проснулся? — спокойно спросил кто-то сбоку. — Твою мать! — от неожиданности закричал Антон, вскочил с кровати и повернулся лицом к двери, чтобы увидеть в проеме… Арсения? — Очень мило, — улыбнулся тот. — Но мой папа немного огорчится, что стал женщиной. — Что ты здесь делаешь? — нахмурился Шастун, похмелье-то никуда не делось. — А ты не помнишь? — хмыкнул Арсений, перед тем как развернуться и уйти обратно на кухню. — Нет, — выдохнул Антон и поплелся за ним. — Жаль, такая ночка была, — он опять улыбнулся и протянул хозяину стакан воды. — Не смотри так на меня, ничего страшного не случилось, — Шастун принял из его рук спасительную минералку. — Просто ты напился, позвонил мне и стал жаловаться на несправедливость жизни, а потом я кое-как вытащил из тебя, где ты находишься, приехал и отвез домой. Ты уснул в машине, еле дотащил тебя, ты только с виду худой, на самом деле тяжелый. — Где я был? — спросил Антон, поставив пустой стакан на стол. — В парке перед университетом, — Арсений выключил что-то на плите, только сейчас альфа заметил, что тот вовсю хозяйничал на кухне и, кажется, приготовил завтрак. — Как я понял, вы там познакомились? — Я там впервые его увидел и еще не знал, что он мой истинный, — прошептал Шастун и посмотрел на их семейное фото, что держалось благодаря магниту на холодильнике. — Помню, как будто было вчера. — Садись, будем завтракать, — скомандовал бета, и Антон решил не спорить. — Я сварил кофе и молочную кашу, тебе нужно восстанавливать организм после пьянки. Потом сходишь в душ. Ко скольким тебе на работу? — К девяти, — вяло ответил Шастун и посмотрел на овсянку перед собой. — Как раз успеешь, — заметил Арсений и уселся напротив, на его место. — Даже если я опоздаю, то меня не будут ругать, — произнес Антон, перед тем как отправить первую ложку в рот. — Вкусно. — Спасибо, — смущенно улыбнулся Арсений. — Кстати, где твой сын? — Кирилл вчера с моими родителями улетел на юг. На целых двадцать дней. — По этому поводу пьянка? — хмыкнул Арсений. — Типа того, — кивнул Шастун и начал есть энергичнее. — Завтра вторник, Антон... — Я знаю, но не жди меня на собрании. Мне там еще хуже, — последние слова альфа сказал слишком тихо. — Хорошо, но знай, что ты можешь позвонить мне в любое время суток и я отвечу.       Шастун посмотрел в его чистые глаза и лишь кивнул в ответ, потому что слов так и не сумел подобрать.       Целых два дня Антон боролся с навязчивым желанием позвонить. Сильно останавливало отсутствие причины. Не мог же он позвонить просто так? По крайней мере, Шастун был в этом убежден. А уже поздним вечером вторника понял, что ему чертовски необходимо с кем-то поговорить, иначе сойдет с ума в этой тишине. Вернее, поговорить с кем-то конкретным.       Казалось, что гудки звучали дольше и громче обычного. Затаив дыхание, Антон ждал, но терпения не хватало. Шастун уже был готов бросить трубку и начать мерить шагами комнату, но Арсений ответил. — Антон, — голос встревожен. — Что-то случилось? — Нет, не волнуйся, я не сижу голый в ванной с лезвием в руках, — попытался пошутить Антон. — Не говори так, ладно? — кажется, Арсений только больше напрягся. — Извини, я сижу на диване, все нормально, — выдохнул Шастун. — Как прошло собрание? — Желтый стул пустовал, а так неплохо. Как твой день? — Скучно, работал целый день, а теперь дома один, — повисла небольшая пауза. — Мне захотелось с кем-то поговорить. Просто без сына совсем тихо вокруг, и я в шаге от того, чтобы сесть смотреть наше свадебное видео и рыдать или пить. — Хочешь, я приеду и посмотрим вместе? — так просто спросил Арсений. — Хочу, — тут же согласился Антон. — Сейчас буду, — явно улыбнулся Арсений и отключился.       Арсений приехал через сорок две минуты. Шастун засекал и караулил его у окна на кухне. Как хорошо, что оно выходило во двор, это дало возможность сразу же увидеть машину такси у подъезда. Антон открыл входную дверь в ту минуту, когда двери лифта открылись и вышел бета. Странно, но именно его появление вызвало тепло на душе, как от смеха сына или объятий родителя. — Привет, — очередная непохожая ни на что улыбка от Арсения. — Привет, проходи, — Шастун галантно придержал дверь для него. — Хотел купить что-нибудь, но потом вспомнил, что совершенно не знаю твоих вкусов, и пришел с пустыми руками, — на этот раз он разулся. — Да ничего страшного, — Антон начал тереть шею ладонью. — Я так-то тоже не знаю. — Думаю, мы можем это исправить. Ну, показывай свое грустное свадебное видео. — По правде говоря, оно довольно веселое, — проговорил Шастун и повел гостя в гостиную. — Ты пьешь пиво? — Я не особый любитель… — Оно слабое и светлое, — Антон, проходя мимо дивана, поднял маленькую подушку с пола и кинул обратно к бортику. — Убедил, только мне одной будет достаточно. — Ладно, располагайся, — Шастун давно так не летал по собственной квартире. Через минуту он уже вернулся с двумя бутылками пива и пачкой чипсов. — Как давно это было? — спросил Арсений, пока альфа вставлял флешку в телевизор. — Восемь лет назад, — с неохотой ответил Антон и уселся рядом на диван.       На экране появился он сам, молодой, счастливый и ужасно влюбленный, еще секунд пять и рядом оказывается его уже супруг, тоже молодой, красивый и живой. Шастуна не хватило и на минуту, увидел вблизи его лицо и тут же опустил взгляд в пол. Все эти звуки праздника делали только хуже. — Тебе нужно выговориться, ты слишком все держишь в себе, — сказал Арсений и поставил на паузу. — Что тебе первое приходит в голову, когда ты вспоминаешь об этом дне? — Как мой папа лез с советами и помощью, которая только мешала нам… — И что, были конфликты? — спросил бета и сделал маленький глоток напитка. — Удивительно, но нет, мой муж умел сглаживать углы, — Антон посмотрел на экран, где молодожены застыли с яркими улыбками. — Не хочешь поговорить о нем? — Кто ты по профессии? — неожиданно спросил Шастун и повернулся к нему лицом. — Я семейный психолог, хотя работаю с разными пациентами, и у всех у них разные проблемы, довольно редко они повторяются, — хмыкнул Арсений. — А клуб это моя дипломная работа, но я взялся воплощать ее в жизнь только шесть лет назад. — А почему? — Ну, не было времени, — это явно отмазка, а не ответ. — У тебя кто-то умер. Я прав? — Антон попытался поймать его взгляд, но тот специально его уводил. — Даже если и так, то что это меняет? Мне показалось, что тебе некомфортно слушать о чужой утрате, разве ты не поэтому отказался ходить в клуб? — Поэтому, — кивнул Шастун. — А ты приехал сюда только потому, что ты доктор, а я больной? — Не только, — слегка улыбнулся Арсений и теперь уже сам попытался посмотреть ему в глаза. — Мне не сложно приехать к тебе, чтобы попить пиво и поболтать. — Разве твой партнер или партнерша не против? — А с чего ты взял, что у меня есть личная жизнь? — бета недоумевал. — Кольцо, — выдохнул Шастун и показал пальцем на его перстень. — Это просто так, оно ничего не значит. У меня никого нет и вряд ли появится, никто не захочет терпеть такого душнилу, как я, — Арсений засмеялся и показал свои ровные зубы. — Ну так будешь что-то рассказывать мне о своем муже? — Нет, — решительно ответил Антон. — Ты ничего не рассказываешь, значит, и я не буду. — Ладно, — улыбнулся Арсений и быстро встал. — Тогда пошли. — Куда? Время полдвенадцатого. — Гулять! Летняя ночная Москва изумительна, и отказы не принимаются.       Антон уже целых пять минут слушал, как в трубке смеялся Арсений. Не буквально, конечно. — Я не выспался вообще-то, а ты смеешься, — Шастун придерживал телефон плечом и пытался насыпать в кружку кофе, а собеседник на том конце все еще веселился. — Ты смешно рассказываешь, — у Арсения отличное настроение и, кажется, именно он этому поспособствовал. — На самом деле ты слишком преувеличиваешь, и двух часов не прогуляли. — Ну и что? Это выбило меня из привычного графика, и я целый день вялый, — Антон перехватил телефон в руку. — Тебе надо почаще выходить из зоны комфорта! — Ну, тебе виднее, ты же у нас доктор душ, — Шастун наконец-то закончил с заваркой бодрящего напитка. — О, доктор душ! Мне нравится, — Арсений опять смеялся, а Антон поймал себя на странной мысли. — Закажу себе такую табличку на дверь... — Знаешь, а ты хорошо смеешься, — не в тему произнес Шастун. — Как это? — Ну хорошо, с чувством, и так заразительно… Хорошо в общем. — Таких комплиментов мне еще не делали, — выдохнул Арсений после небольшой паузы. — А как часто тебе делают комплименты? — Антон попытался отпить кофе, но чуть не обжег язык. — Очень нечасто, — тихо сказал Арсений. — Значит, я как представитель сильного пола, буду исправлять это недоразумение, — совершенно спокойно произнес Шастун, а бета на это лишь слабо промычал. — Мне пора работать, я позвоню тогда? — Конечно! — отозвался Арсений и первым положил трубку.       Антон решил набрать его сразу же, как вышел из офиса, но кроме длинных гудков ничего не услышал. Он повторил попытку уже дома, и опять ответа не было. Пока ехала доставка с ресторана, Шастун смотрел фото- и видеоотчеты от папы. Безгранично радостный сын в песке по самую макушку или показывающий ему «красивые» камни поднял Антону настроение. Потом, естественно, пришлось звонить родителю и пятнадцать минут слушать, как им там хорошо отдыхается на юге. Самому ему рассказать было нечего.       Курьер с едой приехал вовремя. Перед ужином Антон позвонил Арсению еще раз и тоже не услышал его голос. Ресторанные блюда были на высоте, но в них явно не хватало домашнего уюта, поэтому Шастун толком ничего не съел, лишь поковырялся вилкой в картонном контейнере и уставился в телевизор. Вечер даже по его меркам проходил отвратительно. Тоскливо и серо. Он подумывал отправиться гулять, только в одиночестве делать этого не хотелось. К тому же Антона сильно волновало, что доктор душ не отвечал весь вечер на звонки. А если у того что-то стряслось, то Антон даже его адреса не знал.       Все волнения исчезли сами по себе, когда Арсений позвонил сам в начале десятого вечера. — Прости, у меня было собрание, — начал говорить он. — Но сегодня среда, — удивился Шастун. — Помимо вас у меня полно других групп с другими проблемами, — Арсений там явно улыбался. — Чего звонил? Что-то случилось? — Ничего, просто хочется с кем-то поболтать. Я ведь все еще один в квартире. — Ну, давай поболтаем, — послышались звуки улицы, а потом Арсений явно сел в машину. — Как прошел твой день?..       Так и повелось. Каждый вечер, примерно в одно и то же время, когда у Арсения заканчивались рабочие дела, а Антон окончательно сваливался в депрессивное настроение, они созванивались и говорили обо всем на свете несколько часов подряд, пока кто-то из них не начинал активно зевать.       По мнению Шастуна, это время являлось лучшей частью дня и лучше бы оно никогда не заканчивалось. Удивительным образом Арсений сочетал в себе навык слушателя и рассказчика. Возможно, это уже профессиональное, но Антону хотелось верить, что тому действительно нравилось слушать его и говорить самому. Иначе зачем все это было? Тем более они по очереди проявляли инициативу в этих звонках, и почти каждый раз он слушал в трубке, как Арсений смеялся и улыбался. Сомневаться в искренности происходящего было ни к чему, но все еще факт психологического образования немного добавлял тревожных мыслей, которые беспокоили Шастуна нечасто и уж точно не в момент звонка.       Они говорили о многом, но только не о самом главном. Говорили о еде. Арсений не любил морепродукты, а у Антона была аллергия на рис, поэтому поход в японский ресторан им заказан. Говорили о спорте. Арсений ничего в этом не понимал, особенно в футболе, а Антон разбирался во многом, особенно любил футбол. Говорили о временах года. Арсений любил май и сентябрь, а Антон лето. Говорили о таких вот мелочах, из которых складывалась жизнь, иногда рассказывали истории или забавные случаи, но не слова об утрате. Будто в их жизнях подобного не было.       И за этой чередой дней, когда днем Шастун повторял примерно одинаковые действия, а вечером чувствовал себя живым, прошло время отпуска его родителей. В аэропорту Антон встретил их сильно загоревшими, особенно Кирилл выделялся своим коричневым оттенком, а старшие Шастуны будто помолодели и посвежели. Естественно, озорной сын, который не замолкал ни на секунду, ведь столько нужно было рассказать, заполнил тишину в квартире мгновенно. Суета домашних хлопот над ребенком тут же перекрыла все остальное, и Антон просто забыл о традиционных звонках. Вылетело из головы, словно это что-то неважное. Вспомнил, только когда Кирилл наконец-то уснул.       Шастун тихо прикрыл дверь в детскую, кинул ленивый взгляд на часы, и тут его будто по затылку ударило. Уже скоро должно пробить двенадцать, а он еще не слышал тихий смех Арсения в трубке. Альфа уже ринулся к телефону, но потом себя одернул. Обычно в это время они желали друг другу спокойной ночи. — Черт, — прошептал Антон, слегка ударив себя по лбу кулаком.       Как он мог забыть? Очень просто, закружился и забыл. Еще сам Арсений не позвонил, хотя раньше довольно часто набирал первым.       Шастун сидел на кухне, курил в открытое окно и метался между двумя мыслями. Звонить или нет. С одной стороны, время уже позднее и Арсений вполне мог уже лечь спать, ведь завтра опять совершать трудовые подвиги, а с другой стороны, Антону казалось, что отсутствие этого разговора могло глобально повлиять на него. Как? Этого не знал даже он сам. Но Шастун был уверен наверняка, что боялся, до ужаса боялся ухода таких важных разговоров ни о чем из его жизни.       Если уж говорить начистоту, то Антон хотел скорее увидеть бету, чем услышать. Очень хотелось разговора вживую, чтобы не пытаться угадывать эмоции по голосу собеседника, а смотреть ему прямо в глаза. Хотелось увидеть смеющегося Арсения или хотя бы просто улыбающегося. Раньше во время телефонного общения вывести на возможную встречу у Шастуна не получалось, не клеилось как-то. Разве не пришло время действовать? Не прямо сейчас, конечно, а вот завтра как раз пятница.       Улыбнувшись на собственную идею, Шастун бросил уже пятый окурок в железную банку и отправился спать.       Ему самому не верилось. Но Антон действительно припарковался около центра, а потом поднялся на нужный этаж. Он даже не забыл маршрут по этим коридорам. И, конечно, на входе в нужный кабинет стоял Арсений, который завидел Шастуна издалека. Эмоции быстро скользнули по его лицу. Сначала легкое удивление, затем искренняя, даже детская, радость. Антон просто не смог не улыбнуться в ответ. — Решили почтить нас своим присутствием, Антон Андреевич? — слишком весело спросил бета. — Ага, — хмыкнул Антон. — Прости, вчера замотался с Кириллом и забыл позвонить вечером. — Ничего, ты не обязан. Как они отдохнули? — Арсений быстро перешел к вопросу. — Хорошо, сын счастлив, родители тоже, — он уже и забыл, какой куратор красивый, особенно вблизи. — Пустишь меня на собрание? Или вход теперь платный? — Конечно, пущу, — опять улыбается Арсений. — Возьми белый стул у стены, желтый занят. — А что означает белый? — успел спросить Антон, перешагивая порог. — Гость, — выдохнул Арсений.       Количество стульев не изменилось. Половина уже была занята знакомыми лицами, а вот на желтом, что для новичков, восседал молодой мужчина, и чуткий нос сразу определил в нем бету. Шастун кивнул головой в знак приветствия, взял веленый стул и хотел уже сесть рядом с куратором, но потом передумал и сел рядом с новичком, чтобы смотреть именно на Арсения.       Нельзя сказать, что в собраниях что-то изменилось или сам Антон стал относиться к ним иначе. Все по-прежнему делились своими переживаниями и успехами в преодолении утраты, а Шастун по-прежнему не хотел их слушать и делиться сам. Но кое-что изменилось. Теперь он смотрел любовался Арсением, наслаждался его голосом, что произносил разные слова поддержки с легкой заботой, и полностью игнорировал все вокруг. Он даже не услышал, как зовут новичка. Да и ни к чему ему эта информация. — Антон? — спросил Арсений, когда все уже по кругу высказались и вроде как пришла его очередь.       Шастун отрицательно покачал головой и совсем слегка улыбнулся. Он хотел высказаться, хотел рассказать все, что творилось на душе, хотел поведать о покойном муже. Но только одному Арсению, а не всей толпе. Тот быстро уловил его настроение и перешел к завершающей части собрания.       А потом было чаепитие, на которое Антон остался. Шастун жевал шарлотку, запивал цветочным чаем и крутился рядом с куратором. Пока все хвалили кулинарные способности Любовь Ивановны и обсуждали рецепты пирогов с яблоками, они с Арсением обменивались взглядами и полуулыбками. Эта легкая интимность между ними, которую, возможно, никто не замечал, нравилась Шастуну все больше и больше. — Завтра с Кириллом поедем за город к родителям, — негромко произнес Антон только для него, а другие даже не заметили. — Это хорошо, а то ты постоянно дома сидишь, — хмыкнул Арсений и отпил чая, но альфе показалось, что он спрятался за чашкой. — И я зову тебя с нами. — Что? — удивленно выдохнул Арсений. — Не думаю, что это удобно… — Неудобно спать на потолке, одеяло падает, а это очень даже удобно, — Шастун поставил пустую тарелку на стол и положил руки в карманы. — Тебе там понравится, поедем утром, а вечером вернемся. Скинь мне свой адрес, — Арсений только кивнул в ответ, и он тут же растянулся в довольной улыбке.       Арсений быстро наладил контакт с Кириллом. Всю дорогу до дома Шастунов-старших они мило общались, а сам Антон задавался вопросом. Это бета сам по себе умеет ладить с детьми, или это часть навыка его профессии? Ответ на самом деле его волновал мало. Шастун по-настоящему насладился поездкой, которая несла в себе атмосферу уюта, комфорта и неожиданно семьи. Арсений вообще хорошо вписался к ним, словно так и нужно. Да и Антон не возражал, только улыбался и изредка поддакивал им.       Когда они уже приехали и начали парковаться, Арсений решил поинтересоваться: — А как ты сказал родителям обо мне? — Шастун не понял вопроса, и пришлось пояснить. — Ну, как ты сказал, с кем ты приедешь? — Да никак, — пожал плечами Антон. — То есть они не знают, что я приеду? — удивился Арсений.       Шастун лишь улыбнулся и вышел из машины, а вот искреннее удивление на лице его папы и хмурое непонимание отца послужило красноречивым ответом на вопрос. Только радостный внук, который быстрее всех побежал вперед, сумел отвлечь родителей от неожиданного гостя. Они принялись целовать и обнимать Кирилла, а потом уже и Антон соизволил представить гостя: — Это Арсений, мой куратор в группе поддержки и с недавних пор мой… друг, — в конце он немного замялся, кажется, это заметил только Арсений. — Ой, как хорошо! — воскликнул омега родитель и сложил ладони вместе. — Очень приятно с вами познакомиться! Меня зовите просто Паша, а мужа Андрей. — Хорошо, — мягко ответил Арсений и отметил, как старший Шастун тоже расслабился.       Единственный омега на всю компанию сначала таскал Арсения по саду и огороду, попутно рассказывая об успехах и потерях на аграрной битве, а потом утащил в дом на экскурсию, где под конец они остановились на кухне с целью порезать овощи. Антон не препятствовал, слишком явно было желание папы посекретничать, и он даже знал, на какую тему. Он с отцом погонял мяч с Кириллом, а потом помогал с шашлыком.       Через какое-то время они все уселись в беседке. Наверное, это была одна из лучших поездок за город. День выдался не жаркий, но и комаров не было. Солнце раскрасило небо в разные пастельные тона под вечер. На ужин вкусные куриные ножки, домашняя настойка на вишне и овощи со своего огорода. А главное, Арсений сидел рядом, смеялся, что-то говорил. Родители не обсуждали что-то личное и не поучали, только общие разговоры ни о чем.       На душе у Антона было спокойно и хорошо. Это даже можно назвать счастьем. Он по-настоящему счастлив сейчас, впервые со смерти мужа. И это действительно так. Уже стемнело, когда они остались одни. Кирилл уснул на мягких качелях, и а-дед отнес ребенка в дом, а омега ушел с ними, дабы проконтролировать. Арсений крутил стакан с остатками настойки и украдкой поглядывал в сторону Шастуна, который слишком ушел в себя, глядя куда-то в темное небо. — Знаешь, о чем я сейчас думаю? — вдруг тихо спросил Антон, все еще на него не смотря. — Не могу даже представить, — слегка улыбнулся Арсений. — О моем покойном муже, — выдохнул Шастун, и улыбка у него тут же пропала. — Мне раньше казалось, что я не смогу жить без него. Конечно, в первые дни, а потом недели, я внутри будто умер. Почти все стало неважным. А сейчас я понимаю, что могу жить без него и даже могу чувствовать что-то похожее на счастье. Я могу быть счастливым без него. Раньше думалось, что так неправильно, а теперь и не знаю, как правильно. А есть ли вообще это правильно? — Каждый имеет право на чувства, каждый переживает утрату по-разному, и нет никакого общепринятого правила, как нужно это делать, — произнес так же спокойно Арсений, положив руку на его плечо. — Можно ли быть счастливым после потери близкого? Можно. Так даже лучше, нежели страдать, пытаться заглушить боль разными средствами и толком не жить. Думаю, твой муж хотел бы для тебя счастья. — А не предаю ли я его? Этим своим счастьем, — Антон посмотрел на него с долей надежды и веры, как смотрели его пациенты. — Не думаю, — произнес Арсений, все еще не убирая руки. — Ты же был счастлив до встречи с ним? — Но иначе, с ним гораздо сильнее. — Не хочешь рассказать мне о нем побольше? — мягко спросил бета и потянулся за заветренным сыром. — Что именно? — спокойно спросил Шастун, отпив из своего стакана. — Что-нибудь, — пожал плечами Арсений. — Первое, что приходит в голову. — Он обожал украшения, особенно сережки, — спустя минуты проговорил Антон. — Но не дорогие, не золото-бриллианты, а что-то необычное или ручной работы. У него целых два ящика для них. Я всегда шучу… шутил, что скоро нужно будет отдельную комнату для его украшений, а он всегда так улыбался в ответ. — И где они сейчас? — У нас… у меня дома, — опять сам себя поправил Шастун. — Как и все его вещи. А что, надо было их выкинуть? — он сильно нахмурился. — Почему сразу выкинуть? Их можно продать или отдать на благотворительность, — непринуждённо ответил Арсений, а альфа хмуриться не перестал. — Возможно, ты еще не пришел к этому, но это просто вещи и ничего более. Да, они когда-то принадлежали твоему мужу и, возможно, имели для него ценность, а теперь лежат в твоей квартире мертвым грузом. Не думал ли ты, что эти вещи могли вновь стать кому-то нужными или ценными? — Я не думал об этом, — тихо выдохнул Антон. — Подумай на трезвую голову, — улыбнулся Арсений и опять дотронулся до его плеча. — Это просто вещи. — Это его вещи… — Шастун хотел сказать что-то еще, но спрятал лицо в ладони и затих на долгую минуту. Только сверчки сверчали в неосвещенном саду, а потом он посмотрел на Арсения и опять заговорил: — Ты не думай, я не собирался из его вещей делать что-то вроде идола или музея, но я как-то… как-то… — Нужно время, чтобы к этому прийти, — Арсений перебил его попытки сформулировать хоть что-то. — Твои эмоции и чувства абсолютно нормальны, — его голос умел успокаивать и внушать любые слова. — В том, что пока не готов, нет ничего такого. Кому-то нужны года, а кому-то пару дней. У каждого по-разному. Придет время, и я тебе помогу. — Не думал я, что будет так сложно жить без него. Продолжать идти… — Ты уже идешь, и ты на верном пути, — Арсений растянулся в улыбке. — Спасибо тебе, — прошептал Антон и крепко обнял его. — Да не за что, — хмыкнул Арсений, обнимая в ответ.       Целых две недели жизнь текла своим чередом. Отвратительным чередом одинаковых действий, из которых складывались дни. Работа, детский сад, домашние хлопоты и опять работа. Из приятного были только две вещи: беззаботный смех Кирилла и разговоры с Арсением по телефону. Первое случалось чаще второго, и найти причину оказалось сложно, но, когда разговоры все же происходили, Шастун чувствовал себя полноценным. Они все так же старались говорить на разные темы ни о чем, обсуждать погоду или какие-то другие мелкие события, которые слабо относились к их реальным жизням. Антон чувствовал, что от него ждали чего-то важного и серьезного. Ждали, но не давили. В этом весь Арсений, терпеливый, с нужными словами и теплотой в голосе.       Утром субботы, собираясь в очередной раз за город, Шастун наконец-то заметил, как много одежды осталось от покойного мужа в гардеробной. Раньше он не особо придавал этому значения, как и другим вещам. Вся их квартира с сыном оставалась такой же, как при его жизни. Будто омега уехал на пару дней и скоро должен был вернуться. Будто он снова откроет дверь своим ключом, потом бросит их на тумбочку, стянет туфли или кроссовки, пройдет на кухню через гостиную, чтобы поцеловать мужа и сына, а затем он приготовит ужин и поздним вечером заснет в объятиях своего альфы. И если еще совсем недавно Антон делал вид, словно это ошибочное «будто» ему никак не мешало, то сейчас резко пришло осознание, а главное, принятие факта, что муж в их квартиру не вернется.       Шастун сел на кровать и уставился в открытый шкаф. В голове стали всплывать еще места квартиры, где хранились вещи мужа. Стеллажи на балконе, шкафы в гостиной и коридоре, шкафчики на кухне. Кажется, что его омега остался внутри каждой футболки, сережки, каждого ботинка. Избавляться от этих вещей разве не значило избавляться от мужа? Вопрос, который одному не решить. — Алло, — на том конце послышался сонный голос. — Прости, я, кажется, тебя разбудил, — стушевался Антон. Для субботы полдевятого все же рано. — Нет, все в порядке, — уже бодрее отозвался Арсений. — Что-то случилось? — Ну, как сказать… Я тут задался одним вопросом. — Каким? — Помнишь, на даче мы говорили про вещи моего покойного мужа? — Шастун решил начать с этого. — Конечно, помню, — Арсений, как всегда, терпеливый и понимающий все на свете. — Сейчас вот понял, что почти вся квартира состоит из вещей моего мужа, а еще мне кажется, что он воплотился во все эти шмотки, брелочки, венчики… Может быть, я сумасшедший? — Один мой препод любил шутить, что все мы психи, просто степень у всех разная, — хмыкнул Арсений. — Но не стоит так сильно переживать, ты не сумасшедший. — Утешил, — выдохнул Антон. — Я знаю, что ты имел в виду, когда говорил про воплощение, — уже серьезнее заговорил Арсений. — Ты потерял любимого человека, вроде бы как ты принимаешь этот факт, но при этом пытаешься сам себя ограничить от стресса. Так устроен наш мозг. Пытаться создать вокруг себя иллюзию присутствия мужа, то есть оставлять его вещи, где они были, не самое верное решение, потому что со временем на тебя начнет давить правда. Тут уже до первого срыва. Но не ты первый такой. — И что мне делать? Избавляться от всех этих вещей? — прозвучало слишком отчаянно. — Не так категорично, нужно найти время и перебрать все вещи, — спокойно сказал Арсений. — Что-то возможно продать или отдать на благотворительность, а оставшиеся сложить в коробки и убрать. — Ты поможешь мне? — Конечно! Но только если ты действительно готов. — Я готов, — куда увереннее произнес Антон. — Хорошо, — явно улыбнулся Арсений. — Тогда я сейчас отвезу Кирилла к родителям и жду тебя у себя. — Хорошо, — еще раз повторил его личный доктор душ.       Около двенадцати дня Арсений стоял у порога его квартиры. Руки его были заняты коробками разных размеров, так еще и с надписями алкогольных брендов, а сверху стояло два стакана из кофейни неподалеку. Шастун, распахнув дверь, растянулся в улыбке и тут же схватил напитки. — Спасибо, — выдохнул Арсений и тоже улыбнулся ему, перед тем как зайти. — Где ты раздобыл столько коробок из-под виски и водки? — решил поинтересоваться Антон. — Ох, только не говори мне, что ты страдаешь от алкоголизма! Сапожник без сапог? — тот хихикнул в ответ на шутку и выгрузил ношу на пол. — Ну, правда, давай, рассказывай. — В «Красном и Белом» можно брать коробки, которые они выставляют у входа, — Арсений скинул обувь. — Ну и заскочил за кофе, тебе взял без молочной пены, как ты любишь, о брутальный альфа, — он смотрел на светящееся от радости лицо и невольно улыбнулся еще раз. — Готов начать?       Шастуна будто облили холодной водой, и он неожиданно для себя вспомнил, что собирается избавиться от вещей покойного мужа, истинного. Светлая улыбка улетучилась с лица, он лишь выдохнул: — Да, но не знаю, с чего. — Давай начнем с одежды, — Арсений сделал вид, что не заметил этого перехода. — Предлагаю раскладывать на три типа, одно на благотворительность, другое на продажу и последнее — то, с чем ты еще не готов расстаться. — Хорошо, — кивнул Антон.       Работа шла медленно. Оказалось, перебирать вещи, которые верой и правдой служили когда-то любимому, а теперь своим видом, запахом, мягкостью напоминали о минувших днях, — та еще задача. Вот в этих элегантных костюмах он ходил на работу, где излучал легкость и уверенность. А вот футболки-поло напоминали о жарких летних выходных за городом, когда они играли в бадминтон и валялись на траве. Летние брюки в полоску отражали те прекрасных десять дней в Италии. Продолжать можно было долго, но Шастун осознал, что ему наоборот стоит не концентрироваться на прошлом. Тем более просто одежда не является олицетворением этих моментов, сами воспоминания останутся с ним. Это не предательство, это просто вещи.       Арсений будто чувствовал что-то, не задавал вопросов об одежде или покойном муже. Он немного рассказал о том, как проходят дела в группе поддержки, говорил словно для самого себя. Поначалу Антон правда его почти не слушал, а потом зацепился за его спокойный голос и потихоньку стал улавливать смысл. Он хмыкал, когда Арсений говорил что-то забавное, кивал головой на определенных фразах, а потом и сам начал участвовать. Монолог плавно перешел в беседу, которая складывалась из общих тем ни о чем, но, черт побери, было так легко и хорошо. — А куда мы денем все это? — спросил Шастун, когда вещей сложилось уже три коробки. — Один мой знакомый держит секонд-хенд, какую-то часть одежды они отдают малоимущим. За небольшую плату он с радостью примет все. — Мне деньги особо не нужны. — Значит, решено, — улыбнулся ему Арсений.       Они закончили около пяти вечера. Несколько коробок с украшениями и памятными вещами Антон подписал и убрал на балкон, а все остальное они погрузили в багажник. Причем пришлось ходить несколько раз. Забирая последние вещи, Шастун обернулся на пороге и невольно подумал, что спальня превратилась из супружеской в только его комнату. Раньше ему даже в голову подобное не приходило, а сейчас это стало обыденностью.       Арсений ждал его на улице. Так что, погрузив коробки, они сели в машину и отправились в путь. Бета любезно нашел адрес в навигаторе и не пытался переключить музыку, хотя Антон знал, что тому такой стиль был не по душе.       Приятель Арсения и по совместительству хозяин секонд-хенда оказался омегой маленького роста, зато со звонким голосом. Эдик с радостью принял всю одежду и детали для имиджа, которые использовал его муж. Антону даже всучил пару тысяч, хотя он открещивался от денег, как только мог, но омега умело надавил своими щенячьими глазами. — Раз уж я разбогател, то с меня ужин, — хмыкнул Антон, когда они опять оказались на улице. — Какую кухню ты предпочитаешь? Итальянскую или американскую? — Американскую? — удивленно переспросил Арсений. — Ну, здесь недалеко один известный всему миру фаст-фуд, сто лет там не ел! — воскликнул Шастун, открывая машину. — Как скажешь, — улыбнулся Арсений и уселся на переднее сидение.       Уже сидя на пластиковом стуле, жуя гамбургер с резиновой котлетой и смеясь с очередной шутки беты, Антон опять осознал, что счастлив. Счастлив вопреки многому. И то ли он повзрослел, то ли осмыслил что-то, то ли сумел пережить утрату. А может быть, дело в Арсении? На самом деле сейчас разбираться, что к чему, не хотелось от слова совсем. Он просто наслаждался моментом и состоянием, когда не чувствовал себя унылым говном. — Будучи студентом еда здесь казалась чем-то божественным, — сказал Арсений, лениво поедая картошку. — А теперь боюсь, мой желудок этого не переживет. — Да ладно, — хмыкнул Шастун. — Немного встряски ему не навредит, и потом, не всегда же питаться правильно. — Полноценные приемы пищи мне только снятся, — улыбнулся Арсений и потянулся к молочному коктейлю.       Антон поймал взгляд его голубых глаз и невольно задумался, что для беты он очень красивый, даже жаль, что Арсений не омега. Шастун увел взгляд в сторону и наткнулся на шумных школьников за соседним столиком, дальше сидела милая семья, словно из рекламы, а на высоких стульях у окна расположилась влюбленная парочка. Интересно, а как со стороны выглядели они? Как старые друзья? — Я хотел сказать, Антон, — голос Арсения отвлек Шастуна от дум, и он снова посмотрел ему в глаза. — Что ты большой молодец. Сегодня ты не просто сложил вещи и отвез их на барахолку, сегодня ты сделал очень важный и большой шаг, — он положил ладонь на мирно лежащую кисть Антона и слегка сжал. — Я горжусь тобой, — добавил Арсений и опять улыбнулся, как умел только он.       Антон покосился на холодную руку Арсения. Не зная, что ответить, он начал кивать, а потом попытался улыбнуться. Получилось, наверное, не очень, потому что Арсений поспешил убрать ладонь. — Я относился к этому, как просто сложить вещи, — негромко выдохнул Шастун. — В глубине души ты знал, что это не так. Спасибо за день, без тебя я, скорее всего, провел бы субботу бесполезно и максимально лениво. — Это тебе спасибо, — Антон поспешил вернуть благодарность. — Без тебя ничего бы не получилось. Отвезти тебя домой? — Если тебе не сложно.       Наступила осень. Так неожиданно и стремительно, что Шастун не успел опомниться. Если первые недели еще была слабая иллюзия тепла, то уже в середине сентября в столице начались такие дожди, что отрицать стало невозможно. Это странное, трагическое, депрессивное и внезапно счастливое лето закончилось. А вот что принесет по итогу осень, было даже страшно думать.       Но несмотря ни на что, дни продолжали идти своим чередом. Антон продолжал ходить на работу, возил в детский сад и не забывал забирать вечером сына, занимался домашними делами, готовка стала получаться все лучше, чего нельзя сказать о глажке. Их с Арсением разговоры по телефону тоже продолжались, но теперь стали случаться в более позднее время. Хоть созванивались они не каждый вечер, темы для обсуждения находились всегда. А вот когда Антон начинал скучать по его улыбке, чистым глазам, жестам рук, да и просто самому нему, то Шастун собирался и ехал на собрания, чтобы сесть на белый стул, пропускать мимо ушей все разговоры, молчать и смотреть только на Арсения. Когда группа расходилась после чаепития, Антон подвозил куратора до дома, а по пути они обычно слушали музыку или тихо переговаривались.       И то, что происходило между ними, — эта странная интимная передружба — нравилось ему все больше и больше. Не хотелось, чтобы это когда-нибудь закончилось. Ему ужасно не хотелось когда-то опять оставаться одному. Судьба — злодейка еще та, и могла забрать у него Арсения так же резко и неожиданно, как мужа. Наверное, поэтому Шастун цеплялся всеми конечностями за каждый разговор, за каждую улыбку и смех, за каждую встречу. Лишь бы пережить эти мгновения, лишь бы запомнить, лишь бы опять почувствовать себя легко и хорошо.       Поэтому, когда в первой неделе октября Арсений позвонил неожиданно днем, Антон поднял трубку сразу же, даже наплевав на работу. — Да? — на том конце стояла тишина. Шастун еще раз проверил, кто звонил, и невольно вспомнил, что они последний раз общались почти десять дней назад. Он погряз в бытовухе и работе. Отвратительно и недопустимо. — Арс? Что-то случилось? — Привет, прости, я, наверное, отвлекаю тебя, — Арсений затараторил. — Но я бы хотел, чтобы мы сегодня встретились. И желательно до того, как наступят сумерки. — Без проблем, я отпрошусь на работе. Только объясни, что происходит. — Мне… — Арсений замялся, а потом вдруг заговорил четко. — Мне нужна твоя поддержка, Антон.       Естественно, Антон согласился, а как только закончился разговор, помчался отпрашиваться к начальству. Все еще действовал его бонус вдовца, так что не пришлось ничего придумывать на ходу. Он всего за полчаса расправился с текущей рабочей задачей и выскочил пулей из офиса. Арсений, как они договорились, вышел на улицу из центра, стоило Антону набрать его номер. Вид у него был так себе, даже хуже, чем в тот момент, когда Шастун с гнева вывалил самый большой стереотип о бетах. Сам Антон сто раз пожалел о собственных словах, но так нормально и не извинился. Интересно, а Арсений еще помнил об этом? Но сейчас было не до этого. — Привет, — попытался улыбнуться Антон, когда куратор сел в машину. — Здравствуй, — негромко сказал Арсений, смотря прямо взглядом, который вряд ли на чем-то фокусировался. — Куда едем? — спросил Шастун, подождав чуть-чуть. Только тот не спешил отвечать. — Арс, что произошло? — Антон наклонился вперед, будто пытался заглянуть в его лицо. — Тебя кто-то обидел? Хочешь, я этого кого-то побью? — он пытался шутить, хотя одновременно говорил совершенно серьёзно. Ради Арсения он был готов и не на такое. — Это очень мило с твоей стороны, — грустно хмыкнул Арсений, наконец посмотрев ему в глаза. — Но бить никого не надо, давай навигатор — вобью адрес.       Шастун протянул телефон и откинулся назад. Пока Арсений нажимал на клавиши, Антон устало перевел взгляд на вход в центр. Там на верхней ступеньке стоял какой-то мужик, положив руки в широкие штаны и смотря при этом прямо на них. Арсений вернул телефон, и он обратил внимание на адрес, когда крепил гаджет на панель. Все сразу же вылетело из головы. — Кладбище? — нахмурился Шастун. — Угу, — Арсений кусал губу изнутри.       Весь путь они сохраняли молчание. Антон следовал инструкциям женского голоса из навигатора, кидал осторожные взгляды в сторону Арсения и старался много не думать. Тот напоминал больше статую: красивую, изящную, эстетичную, но холодную, неживую.       Осознанность происходящего приходила постепенно, скорее накатывало волнами. Шастун знал, что Арсений тоже пережил утрату. Он когда-то сам догадался, а Арсений не стал отрицать. Если честно, Антон никогда и не планировал задавать вопросы или расспрашивать его об этом. Тема была слишком личной. Совершенно не хотелось ворошить прошлое и задевать чужие раны. Ему бы самому для начала справиться с этой бесконечной болью, а потом уже пробовать лезть кому-то в душу. Тем более это был не абы кто, а Арсений.       Сейчас получалось, они ехали на кладбище, и вряд ли это связано с тем, что Арсению захотелось подышать свежим воздухом. Может быть, Антону и хотелось бы когда-нибудь узнать эту часть жизни беты, но он не думал, что это могло произойти так скоро. Наверное, больше всего Шастуна волновало, что просто не сможет подобрать слова, чтобы помочь Арсению так, как он не единожды помогал альфе.       Арсений же смотрел в окно на то, как сменялся не многоликий городской ландшафт на серо-оранжевые пейзажи пригорода, но был так далеко в своих мыслях, что с трудом замечал все вокруг. Поэтому Антону пришлось позвать его несколько раз, когда они остановились у высоких металлических ворот. — Арс, если тебе так тяжело… — Шастун замялся, а Арсений наконец обратил на него внимание. — Может быть, в другой раз?       В чисто-голубых глазах Арсения мелькнуло что-то знакомое, но Антон не успел это поймать и понять. — Нет, надо сегодня, — негромко выдохнул Арсений. — Важная дата?       Он сначала начать кивать головой, только потом произнес уже совершенно другим голосом: — Дата смерти.       Воздух был наполнен влагой. Утром закончился дождь, но серое небо так и намекало на скорые осадки. В лужах плавали пока яркие листья, да и сами деревья все еще радовали глаза жёлтыми и оранжевыми кронами. В таких местах, как кладбище, обычно было тихо и спокойно, только птицы иногда пели. Они тоже сохраняли молчание. Шастун не имел ни малейшего понятия, что можно сказать, а Арсений мыслями был далеко, хотя это не мешало ему вести Антона тропинками к нужному месту. Остановившись у невысокой оградки с такой же калиткой, бета вдруг сказал: — Ты только ни о чем меня не спрашивай, ладно? Я сам тебе все расскажу.       Шастун кивнул, только потом понял, что Арсений даже не повернулся к нему. Еще несколько бесконечных секунд он оставался на месте, словно окаменел всем телом. Антон же не думал его торопить, терпеливо ждал, когда бета наконец сделает глубокий вдох и почти невесомо дотронется до мокрой калитки, чтобы открыть ее. Арсений, естественно, зашел первый, а альфа, как верный пес, за ним. Они обошли могилу, и Шастун смог увидеть надгробие.       Там висела черно-белая фотография улыбающейся девочки, а ниже — имя и даты. Антону особого труда не составило из одной цифры отнять другую, и осознание прожитых лет словно упало камнем на сердце. Поповой Софии Арсеньевной было неполных восемь лет, когда костлявая забрала ее в свои объятия. Она ненамного старше Кирилла. — Это моя дочь, — будто не своим голосом заговорил Арсений.       Шастун резко повернулся к нему и быстрым взглядом оглядел выражение лица, где застыла отрешенность вместе с бесконечной тоской. Как-то стало не по себе. — Моя приемная дочь, — спустя несколько минут добавил Арсений, а затем развернулся и присел на невысокую лавочку, что была вкопана как раз напротив захоронения.       Антон, не задумываясь, уселся рядом и все так же сохранял молчание. Во-первых, не имел ни малейшего понятия, что можно сказать и как его поддержать, а во-вторых, Арсений сам попросил ничего не спрашивать. Тем более у Шастуна кроме тупых вопросов и сожаления ничего не было. — Я был ее отцом всего три года, — Арсений смотрел прямо, но взгляд его вряд ли за что-то цеплялся. Антон опять вспомнил тот случай на его первой встрече в клубе, на душе стало еще хуже, чем было. — Всего каких-то три года, из которых полтора она болела. А я… я всегда хотел стать родителем. Ты знаешь, что по статистике усыновителями становятся чаще всего беты? — Шастун кивнул, а он и не заметил, слишком увлекся рассказом. — Это очевидно, потому что своих детей мы иметь не можем. А берут из детских домов чаще всего омег, наверное, думают, что они мягче и легче адаптируются. Мне же все равно, моя Софа была бетой.       Арсений умолк, и даже птицы молчали. Подул ветер прямо им в спины, Антон невольно поежился, ощутив холод на шее, а Попов так и сидел, не шевелясь. — Чем она болела? — все же не выдержал и спросил Шастун. — Острым лимфобластным лейкозом, — сразу же ответил Арсений. — Один из самых распространенных типов злокачественного заболевания у детей, и вероятность выздоровления довольно высокая. Но кто-то же должен входить в эти пятнадцать процентов? — спросил он и неожиданно повернулся к Антону.       Красивые глаза Арсения были такие грустные и глубокие, что Шастун мог бы в них утонуть, будь они морем. — Мне жаль, — выдавил из себя Антон и прикусил губу. — Помнишь, что ты сказал тогда? — внезапно спросил Арсений.       Он помнил, очень хорошо помнил. Но произнести это вслух сейчас было невозможно. — Да, я бета, и у меня никогда не будет истинной пары, — продолжил Попов, так и не дождавшись какого-то ответа. — Но это не значит, что я не могу любить и знать, что такое утрата. — Я был не прав, — еле слышно прошептал Шастун. — Прости меня, если сможешь.       Арсений аккуратно коснулся холодной рукой его горячей ладони, которой Антон вцепился в собственное колено. Шастун опустил взгляд, а потом перевернул руку и позволил их пальцам переплестись. — Моя Софа была всем для меня, — голос Арсения стал снова походить на его. — Я очень сильно ее любил, но так и не смог сказать ей, что она умирает, — он опять смотрел вперед, но все еще держал Шастуна за руку. — Все говорили, что я должен сказать, но я так и не сумел. Ей было больно и страшно, хоть я и был рядом. — Пусть недолго, но у нее был лучший папа на свете, — искренне выдохнул Антон. — Я думал, это ты лучший родитель, — грустно хмыкнул Попов, опустив голову. — Точно нет, — улыбнулся Шастун, а потом посмотрел на часы. — Хотя бы потому что забыл о сыне, которого надо забрать из сада, — Арсений посмотрел ему в глаза и догадался, что это не шутка. — Если поторопимся, то заберем его не последним. — Тогда поехали! — Попов встал первым и потянул его за руку.       Им пришлось отпустить друг друга, когда возвращались обратно к машине. По узким дорожкам идти за руку сложновато. — Не хочешь поужинать с нами? Кирилл будет рад тебя видеть, да и на ужин у нас пельмени. — О нет, я лучше что-то приготовлю, — хмыкнул Арсений, не оборачиваясь. — Тогда нам надо еще заехать в магазин, — улыбнулся Антон.       Первый снег в столице выпал только к концу ноября. За это время ничего особенного не произошло. Все было обыденно, серо и вязко, как грязь под ногами после легких заморозков.       Антона повысили на работе, но не значительно. Делал он то же самое, а получал на пару тысяч больше. Лучше, чем ничего. Дома же все было по-старому: сын ходил в сад, периодически критиковал его стряпню и пытался помогать по хозяйству. После того, как папа прибежал учить его гладить и устроил трехчасовую лекцию на эту тему, Шастун даже и не думал жаловаться родителю на быт. Пусть они с Кириллом не часто справлялись или делали на «и так сойдет», зато никто не влезал в их чисто альфье житье. Арсений иногда захаживал, но они радовались его приходам.       Обычно они втроем проводили вечера. Арсений готовил поистине кулинарные шедевры, а Шастуны старались не проглотить случайно языки. После они перебирались в гостиную, иногда смотрели фильмы или мультфильмы, иногда играли в настольные игры, а один раз делали странную поделку на тему осени для конкурса в детском саду. Когда Кирилл засыпал, взрослые перемещались на кухню, чтобы до самой глубокой ночи пить кофе и болтать ни о чем. Правда, один раз разговор зашел о личном. Полумрак и остывший кофе больше располагал, чем кладбище. — Ты все еще чувствуешь любовь к Софии? — Арсений после его вопроса прикусил щеку изнутри. — Я имею в виду, прошло ведь шесть лет, и это довольно много… — Она всегда будет моей дочерью. Ничто и никто не изменит этого, даже смерть.       Шастун закивал, как болванчик, и опустил взгляд. — После ее смерти ты занялся клубом? — спросил он немного позже. — Не сразу, — выдохнул Арсений. — Мне тоже нужно было время, чтобы прийти в себя. — Неужели и ты обращался к психологу? — совсем чуть-чуть улыбнулся Антон. — Ну, если стоматолог и мог вырвать сам себе зуб, то тут работает немного иначе, — хмыкнул Арсений. — Я отлично понимал, что не могу продолжать практику с пациентами, пока мне самому нужна помощь. Около полугода прошло с ее смерти, как клуб собрался впервые, — они вновь смотрели друг другу в глаза. — Понимаешь, все люди разные. Потеря любимых, а тем более истинных, — это очень большое потрясение. Не все способны справиться с этим самостоятельно. Нередки случаи, когда люди сходили с ума от горя и совершали опасные действия, для себя или других. Но даже если кажется, что все нормально, то это тоже не так. Снаружи человек может выглядеть совершенно стабильно, он сам может об этом говорить, но до конца своих дней так полностью и не оправится. Здесь нужна помощь специалиста, и это нормально. — Мне раньше казалось, смерть — это то, что происходит с другими, что со мной или с кем-то из близких подобное не случится. Или случится, но когда-нибудь потом, не сейчас, — подумав, заговорил Шастун. — Да и вообще, как-то ни разу не задумывался, что происходит с людьми, когда они теряют кого-то. — В обществе как-то не принято об этом говорить, да и большинство думают только о себе. — Да уж, — грустно хмыкнул Антон и уместил под подбородок левую руку. — Наверное, я должен сказать тебе спасибо. — Да ну? — улыбнулся Попов. — Нет, правда! Я благодарен тебе за то, что ты помог. Конечно, я еще не совсем оправился, но, кажется, понял самое главное. — И что же? — Я безумно скучаю по своему мужу, по его совершенствам, изъянам, по его запаху, вкусу, смеху и рукам, по только нашим словечкам и шуткам. Но мне никак не вернуть его. Наше время закончилось, мне нужно отпустить его и жить дальше, ради себя, сына, папы…       «И ради тебя» — вертелось на языке, но произнести вслух Шастун почему-то не смог. Арсений в ответ лишь одобрительно улыбнулся и больше ничего не сказал.        С наступлением декабря появились новые хлопоты.       Во-первых, совершенно не понятно, где праздновать Новый год. Раньше этот самый семейный праздник на свете они встречали втроем. Пока Кирилл был маленьким, чаще всего он засыпал в десятом часу, а последние годы они разрешали ему бодрствовать до самого конца. Обычно маленький альфа клевал носом, но упрямо ждал курантов, а засыпал в полпервого ночи. По устоявшейся семейной традиции первого января они ездили к родителям доедать новогодние столы. Так было раньше.       Во-вторых, стоял вечный вопрос, что кому дарить. Раньше за эту волшебную часть праздника отвечал покойный муж. Именно он подбирал варианты подарков для сына, родителей, общих друзей и даже коллег, а уже вечером, лежа в кровати перед сном, показывал Шастуну и мучал, пока они не определятся. Чудесное было время, но ушло.       Каждый раз, думая о приближающихся праздниках, в мозгу так и пульсировала мысль, что как раньше никогда уже не будет. Антон головой давно принял ситуацию, даже пытался быть счастливым, а не казаться. Но конец года заставлял его сердце сжиматься от тоски. Словно наваждение, он постоянно вспоминал прошлое и опять погружался в уныние. Спасал Шастуна жизнерадостный сын, что скакал по квартире, и Арсений с его разговорами перед сном.       Кстати, об Арсении он тоже довольно часто думал. Чаще всего после того, как они пожелали друг другу спокойной ночи, Антон лежал в темноте, сверлил глазами ровный потолок и пытался понять, какие же у них отношения. Дружбой это сложно было назвать, особенно если вспомнить их странный поцелуй на кухне почти полгода назад. Конечно, они помогали друг другу справиться с горестями, больше Арсений оказывал поддержку, но и Антон старался. Они могли громко смеяться просто так и тихо говорить о личном. Иногда они проводили время вместе, чаще у Шастуна дома, иногда Антон приходил на собрания клуба, очень иногда. Может, со стороны и могло показаться, что они очень близкие друзья, только Шастун чувствовал иначе, но никак не мог это объяснить, даже самому себе. — Отец, ты спишь? — раздался совсем тихий голос Кирилла.       Антон резко повернулся вправо и заметил, что дверь слегка приоткрыта, виднелась тусклая полоска света и голова сына. — Что случилось? Почему ты не спишь? — Шастун включил лампу над кроватью и приподнялся. — У меня к тебе серьёзный разговор, — уже обычным голосом сказал Кирилл, заходя в его спальную. — В полпервого ночи? — Да, — кивнул младший альфа и забрался на кровать рядом. — Ну, раз дело важное и не может подождать утра, то давай поговорим, — Антон устроился полусидя на подушке и весь во внимании посмотрел на сына, при этом мысленно себя успокаивая, что он еще слишком мал для чего-то криминального. — Я влюбился, — спокойно произнес Кирилл, а потом обреченно вздохнул. — Ты… что? — Шастун подумал, что ему послышалось. — Влюбился, — упрямо повторил сын. — Что, по-твоему, я еще маленький и не могу влюбиться? — Нет, конечно, можешь, — закивал головой Антон. — А в кого ты влюбился? — В одного мальчика из группы. — Он омега? — Шастун сам не знал, зачем спросил это, вопрос вылетел раньше, чем он успел подумать, а Кирилл лишь кивнул в ответ. — Ну, любовь — это прекрасно… — Что я, как альфа, должен делать? — перебил его сын. — В смысле? — Мы ведь альфы, сильный пол, вроде как первыми должны делать шаг, — как неизменную истину проговорил Кирилл, ложась уже полноценно рядом. — Может быть, мне сделать ему приятное? — Почему нет? — хмыкнул Антон и одним жестом укрыл его одеялом. — Что ему нравится? — Круглые конфеты в красной обертке, — глаза у Кирилла загорелись. — Купим завтра перед садом? — Купим, — тут же кивнул Шастун. — Я, возможно, на нем женюсь, — неожиданно совсем тихо сказал сын, сложив ладони под щекой и явно собираясь спать. — Как скажешь, жених, — прошептал Антон, невесомо погладив его по голове, потом уже выключил свет и тоже устроился на подушке.       Мысленно к этому диалогу с сыном он вернулся на следующий день, утром, когда как раз передал жениха с конфетами в надежные руки воспитателям. Шастун еще целую минуту стоял в проходе и наблюдал, как Кирилл протягивал угощения рыжему мальчишке. Забавно, ему почему-то казалось, что первая влюбленность у сына будет куда позже. Уже сидя в машине, Антон хмыкнул собственным мыслям. Кирилл продолжал его удивлять, в свои шесть лет выдавал такие взрослые фразы, до которых Шастун и сам не всегда додумывался. Действительно, альфы, как сильный пол, должны делать первые шаги, а еще ухаживать, делать комплименты, оберегать и защищать. Все правильно.       Стоя на самом долгом светофоре, который был по пути на работу, Антон лениво посмотрел в сторону. В соседней машине сидела явно супружеская пара, мужчина и женщина, альфа и омега. Они о чем-то спорили, не выясняли отношения, а так, по-доброму не могли прийти к одному мнению. Наверное, спорили о подарках близким или о новогоднем столе. Каждый отстаивал свою точку зрения, а через секунду они уже смеялись в голос. Шастун тоже был когда-то на их месте…       Опять его накрывало тоской. Все же Новый год слишком семейный праздник для вдовца с ребенком на руках.       Антон решил переключить свое внимание на радио. Рождественские песни были совсем некстати, как и треки о неразделенной любви. Он долго переключал радиостанции, пока не наткнулся на обсуждения двух ведущих нового законопроекта. — Это правильно, давно пора было принять этот закон! — громко говорил кто-то очень шебутной. — Не все согласны с тобой, хотя я тоже за, — ответила девушка и явно хотела сказать что-то еще, но первый снова заговорил. — С чем они не согласны?! Сейчас по закону брак — это союз альфы и омеги. А как же беты? Почему о них никто не подумал? Они тоже хотят заключать браки, между собой, а еще с альфами и омегами. Это нормально! Потом беты чаще всего являются приемными родителями, неужели никто не хочет, чтобы у детей было двое родителей? — Некоторые говорят, что так и до однополых браков не далеко… — Это уже другое!       На этом Шастун выключил радио совсем. Раньше он как-то не задумывался об этой части жизни у бет. Антон слышал, что беты вступают в отношения между собой, да и сам лично знал пары, которые десятилетиями живут вместе, но даже не знал, что они не могут заключать браки. Сейчас это казалось таким диким.       Уже приехав на работу, Шастун вспомнил о приятеле из отдела, с которым они до смерти мужа иногда ходили в спортивный бар. Серега был альфа и уже несколько лет жил с девушкой бетой. И Антон даже как-то спросил у него, когда тот уже женится, а что ответил тогда Сергей, почему-то не помнил. Почему-то сейчас стало неловко.       Антон так задумался, что пришел не к своему рабочему месту, а как раз к приятелю, что уже сидел за компьютером и, кажется, работал. — О, привет, — удивился Серега и протянул ему руку для рукопожатия. — Что опаздываешь? — Этот светофор дебильный, — ответил Шастун, пожимая руку. Тот кивнул и опять уставился в монитор. — Как сам? — Все тип-топ, — хмыкнул он и с этим отвратительным сочувствием посмотрел Антону в глаза. — А ты? — Нормально, — кивнул Шастун. — Как Аня? Вы все еще вместе? — Да, все супер! Слышал о новом законе? — Антон опять кивнул, но уже с легкой улыбкой. — Надеюсь, что примут, потому что уже купил кольцо. — Поздравляю! — Пока не с чем, мне не сказала «да» и закон пока не приняли, — Сергей словно светился изнутри. Шастун же решил, что пора заняться работой, и двинулся к своему месту, когда приятель спросил: — Может, сходим в наш бар? Давно не выбирались, поболтаем, выпьем, мы же друзья. — Давай завтра в восемь? — не задумываясь, согласился Антон, на ходу обернувшись. — Договорились, — улыбнулся Серега и вернулся к работе.       Никакие они с Арсением не друзья. Он понял это только сейчас. С друзьями Шастун пил пиво и виски, смотрел футбол и хоккей, ходил в бары, обсуждал работу, мужей, жен, детей и иногда политику. Один раз он даже ездил с друзьями на рыбалку. Но то, что происходило между ними с Арсением, под понятие дружбы не вписывалось. Они были в сто раз ближе, чем просто друзья. Арсений оказывался рядом с ним в самые сложные моменты. Как бы Антон ни отталкивал его, ни сопротивлялся помощи, бета всегда был рядом, говорил нужные слова или просто слушал. Шастун без него бы не смог, и не известно, как бы вообще справился со всем, что на него свалилось.       Антону с Арсением было спокойно и хорошо, так, как надо. Последний раз он такие близкие отношения имел с мужем. Вернее, только с мужем. И если честно, Шастун был совершенно не против, что Арсений займет это важное место в его жизни. Вопрос только в том, какое место занимал он сам в жизни Арсения? Небольшая надежда, что он не очередной пациент, грела сердце. Опять же вспомнить их поцелуй, Антон даже не против повторить. А что об этом думал сам Арсений?       Им нужно поговорить, и это факт. Иначе Шастун изведет себя тысячами вопросов без ответа. Осознав, что сегодня пятница, и была встреча того самого клуба, благодаря которому они и познакомились, Антон решил действовать. Только сначала нужно пережить очередной скучный рабочий день.       В честь пятницы их отпустили пораньше, так что Шастун успел забрать сына из детского сада и отвезти родителям. Как удачно сложилось, что они еще во вторник договорились о том, что Кирилл проведет выходные за городом. Антону дали с собой еды и не забыли напомнить, что он так и не дал ответа, приедут они с сыном встречать Новый год или нет. Ему пришлось пообещать, что даст ответ на следующей неделе. Сейчас думать об этом не хотелось.       Шастун решил не тратить время на заезд домой, отправился сразу к центру и теперь уже двадцать минут ждал, когда собрание клуба закончится. Он слушал очередной рождественский хит и уныло жевал холодную картофельную запеканку по фирменному рецепту папы прямо из контейнера.       Наконец-то из дверей стали выходить знакомые и не очень лица. Понятное дело, Арсений выйдет последним, поэтому Антон, особо не торопясь, закрыл контейнер с едой и убрал обратно на задние сидения. Стоило появиться Арсению, как он хотел выйти к нему навстречу, но тут Шастун заметил, что следом вышел какой-то мужчина, и, судя по всему, они вели диалог. Эти двое стояли на крыльце, улыбались и болтали о чем-то своем, а Антон пытался вспомнить, где видел собеседника Арсения.       Осознание пришло резко. Этот же самый мужик стоял на ступеньках этого же самого входа в центр в тот день, когда они с Арсением ездили на кладбище к могиле приемной дочери. Шастун вспомнил, как этот незнакомец буравил их взглядом, пока они сидели в машине, а сейчас так мило беседовал с его Арсением. Так, стоп! Арсений не его, по крайней мере на данный момент.       Тем временем не его Арсений взял за руку собеседника и улыбнулся так, как, казалось, улыбался только Антону. Внутри у Шастуна все упало. Видимо, это такой метод общения с душевнобольными. Оказалось, он для беты был просто пациент, очередной из десятка других и не более.       Эти двое уехали по своим делам на такси, а Антон остался сидеть в машине с пустотой внутри. Он чувствовал себя использованным и ненужным, хотя опять же, разве Арсений ему что-то обещал? Нет. Чувства, мысли и ожидания Шастуна были проблемой только самого Шастуна. Как удачно совпало: вечер пятницы, сын у родителей, душевная драма — сегодня он напьется, и завтра тоже, но уже в компании друга.        Арсений не позвонил в пятницу для традиционного разговора перед сном, а Антон не мог позволить себе такой блажи. В результате чего он маялся всю субботу, игнорируя похмелье, пытался заняться чем-то из домашних дел, но все время думал об Арсении. Естественно, мысленно ни к чему так и не пришел, зато время пролетело.       Спортивный бар ничуть не изменился за несколько месяцев его отсутствия. Все та же спортивная атрибутика на стенах, телевизор, вечно показывающий какой-то матч, подставки в виде мячей, да более того, бармен работал все тот же. Серега уже ждал его у барной стойки в самом углу — это было их место. Начали с легкого сидра, потом перешли на темное пиво, а заканчивали уже чистым колумбийским ромом. Конечно же, у Шастуна развязался язык, он даже не заметил, как разболтал другу об Арсении и собственных противоречивых чувствах. — Да ты влюблен, — озвучил вердикт Сережа, поддерживая голову кулаком. — Нет, — возразил Антон. — Да, может, и не прям влюблен, но ты испытываешь к нему чувства, зарождающуюся влюбленность. Поэтому приревновал и расстроен. — Я думал, что между нами что-то большее, чем просто дружба. А оказалось, что я для него такой же больной, как остальные! — Шастун стукнул кулаком по стойке, что немного рома пролилось. — Это он тебе сказал? — Нет… — Ты мыслишь и действуешь, как примитивный альфа, — хмыкнул Сергей и положил руку на плечо. — Беты они другие, они отличаются от нас или омег. Уж я-то знаю, после стольких лет жизни с Аней. — Слушай, я все хотел спросить, — Антон посмотрел ему в глаза. — А что будет, если ты встретишь свою истинную омегу? Я имею в виду… Ну, ты же любишь Аню, хочешь на ней жениться, а что если… — Я уже давно встретил свою истинную омегу, — улыбнулся друг. — И что? — Ничего, — пожал плечами Серега. — Мне было пятнадцать, а ей шестьдесят три, и она всю жизнь прожила с другим. Истинность — это ведь не обязательно свадьба, дети и счастье до самого конца. Это особая связь, но нет гарантии, что эта та самая любовь. Мы общаемся, ходим друг к другу в гости, все любимы, все счастливы.       Шастун не знал, что сказать в ответ. Он молча выпил уже теплый ром и не подумал закусить. — Тебе надо поговорить с Арсением. Он, скорее всего, и не догадывается о твоих чувствах. — Да нет у меня никаких чувств! — опять возмутился Антон. — Ну мне-то не рассказывай, — растянулся в улыбке Сергей и спрыгнул с высокого стула. — Пошли, я заказал такси.       В теплом салоне такси его развезло, причем так сильно, что Шастун с большим трудом смог попасть в квартиру. До спальни так и не добрался, уселся прямо в зимней куртке на диван и, наверное, так бы и задремал, если бы не телефонный звонок. Антон тяжело отдулся, завозился, пытаясь найти гаджет в бездонных карманах, в какой-то момент завалился на бок, но телефон все же достал и ответить успел. — Надо же, — хмыкнул на том конце Арсений. — Спустя целых две минуты ты ответил. — Это я поспешил, — пробубнил Шастун и проверил, звонил действительно Арсений. — Что с тобой? Ты что, пьяный? — сейчас это беспокойство в голосе почему-то раздражало. — Вот это уже не твое дело, — ответил Антон и хотел было отключиться, но передумал. — Надеюсь, ты дома и не болтаешься в каком-то парке, как в прошлый раз? — Знаешь, я тут подумал, — Шастун полностью проигнорировал его вопрос. — Нам больше не за чем общаться, я уже не нуждаюсь в твоей помощи, и ты теперь можешь заняться другими больными. — Что за чушь ты несешь? — Арсений явно хмурился на том конце. — А что за мужик был вчера? Вы так мило общались у центра, а потом куда-то уехали. К тебе или к нему? — Ты видел меня вчера с Борисом у центра? Следил за мной? — кажется, ответы на эти вопросы не требовались. — Интересно, и ты приревновал… — Я не ревновал! — Ясно, — хмыкнул Арсений. — Давай поговорим завтра, когда ты протрезвеешь. — Нет! Мы говорить не будем, и не смей приезжать ко мне! — прокричал в трубку Шастун, а потом со всей силы швырнул телефон в сторону. И, судя по звукам, разбился тот в дребезги.       Только Арсений не был бы Арсением, если бы не приехал.       Поздним утром в воскресенье, когда Антон и не думал просыпаться, раздался звонок в дверь, что выдернул его из сна, словно противный будильник. Потом позвонили еще раз и еще раз. Громко простонав, Шастун оторвался от подушки и кое-как поднялся с растормошенной постели. Видимо, вчера до спальни он все же добрался, правда, сейчас он думал только о том, как же сильно хотелось послать незваного гостя и лечь спать дальше.       На пороге стоял Арсений в модных очках, с легкой улыбкой на устах, а в руках стаканчики с кофе. Он внимательно оглядел хозяина квартиры с ног до головы и устало произнес: — О боже, все еще хуже, чем я думал.       Антон облокотился рукой об дверной косяк, пытаясь придумать, что сказать, но адекватных мыслей не было. — Пустишь меня, или мы так и будем стоять? — спросил Арсений, а потом улыбнулся и поднял к его глазам те самые стаканы на вынос. — Я принес кофе. — Видимо, иного выхода нет, — тихо сказал Шастун и пропустил его в квартиру.       Бета быстро разулся, скинул пальто и отправился на кухню, а он закрыл дверь на замок и поплелся за ним следом. — В честь чего ты так напился? — спросил Арсений, открыв холодильник, видимо, собираясь приготовить ему завтрак. Антон опустился на стул, уместил под голову руку и явно не собирался отвечать. — Ты помнишь наш разговор по телефону вчера? — Шастун еле заметно кивнул. — Что случилось, Антон? — Арсений оказался рядом с ним и аккуратно дотронулся до плеча. — Ты же знаешь, что можешь мне все рассказать, — но альфа упорно молчал и даже не смотрел на него. — Где Кирилл? — У родителей с пятницы. — Я уже думал, у тебя проблемы со слухом, — хмыкнул Арсений и вернулся к холодильнику. — Сколько будешь яиц? — Антон поднял на него взгляд с явным вопросом в глазах. — Тебе надо поесть, сходить в душ и выпить что-нибудь от головы. — Два яйца, — угрюмо ответил Шастун, окончательно понимая, что так просто от него не отстанут. — Отлично, иди в душ, у тебя пятнадцать минут, — проговорил бета уже не глядя на него, а во всю занимаясь завтраком.       Теплая вода мгновенно расслабила мышцы. Антон бы простоял под струями добрых несколько часов, если бы Арсений не постучал и не напомнил о завтраке. Душ действительно привел его в чувства. Голова еще гудела, а мысли путались, но тело спокойно функционировало, так что прием пищи тоже пришелся кстати. — Старая добрая яичница с колбасой, — проговорил Шастун, усаживаясь за стол уже в чистой домашней одежде, хотя волосы все равно были влажные. — И почти остывший кофе, — хмыкнул Арсений, а потом бросил перед ним таблетки. — У тебя нашелся аспирин. — Спасибо, — кивнул Антон и выдавил из блистера одну. — Ты в очередной раз спасаешь меня. — А ты, как всегда, сопротивляешься, — улыбнулся Арсений, потом сел напротив и стал цедить свой кофе, наблюдая, как тот поглощал еду.       Откуда-то взялся аппетит, поэтому ел Шастун быстро. Скорее уничтожал завтрак сейчас, нежели наслаждался трапезой. Естественно, Арсений не сдержал улыбку. По итогу чувствовал себя Антон лучше, чем каких-то полчаса назад после пробуждения, но вести задушевные разговоры все равно не хотелось. Даже с Арсением. — Нам обязательно нужно обсуждать, что было вчера? — Шастун спросил с небольшой надеждой. — Обязательно, — кивнул Арсений, все еще улыбаясь. — Чувствую себя школьником, что подрался на перемене, — это была слабая попытка пошутить. — Ты сказал, что нам не нужно больше общаться. И я бы хотел знать причину. Что случилось? — Антон даже себе не мог ответить на этот вопрос или не хотел отвечать, поэтому опять молчал, а бету это не устроило. — Если ты не будешь отвечать на мои вопросы, то я натравлю на тебя твоего папу. — Это шантаж! — Он самый, — Арсений довольно улыбнулся, а Шастун закатил глаза. — Давай пойдем от обратного. В пятницу ты был у центра, видел меня с Борисом и приревновал… — Я не ревновал! И хватит об этом, вы меня уже достали! — Антон возмущался так громко, что, наверное, слышали соседи. Арсений на это и бровью не повел. — Что ты делал у центра? — А кто такой Борис? — тут же спросил Шастун. — Это мой старый друг, еще со студенчества, — спокойно ответил Арсений. — И нет, у меня с ним ничего никогда не было. Он вообще уже давно в браке. Я удовлетворил твой интерес? — Антон тут же кивнул. — А теперь давай разберемся. Ты приревновал к Борису, потому что он тоже мой друг, или, возможно, ты мог подумать, что мой пациент, и я тоже провожу с ним время? Или ты подумал, что мы вместе как пара, и поэтому приревновал? — Вот черт, — выдохнул Шастун и положил ладонь на лицо. — Значит, второй вариант, — прошептал Арсений, а потом прикусил губу. — В пятницу я хотел подвезти тебя до дома и попытаться поговорить о наших отношениях, — начал говорить Антон через целых пять минут тишины. — О наших отношениях? — переспросил бета, явно не понимая. — Кто мы друг другу? Я хотел бы знать, кто я для тебя: друг, чувак, которому нужна помощь по твоему профилю, и ты просто не можешь мне отказать, или кто-то больше? — Ты безусловно больше, чем друг, — в глазах Арсения читалась искренность. — Не знаю, как так вышло, но обычно тех, с кем я работаю по профилю, не подпускаю к себе так близко. Это не этично и не профессионально. Ты же совершенно другое дело, но я и не думал, что ты ко мне относишься не как к другу. — Ты себя недооцениваешь, — выдохнул Антон. — Я всего лишь бета. — Ты учил меня не мыслить стереотипно, а сам не лучше, — хмыкнул Шастун, теперь закатил глаза Арсений. — Неужели у такого красивого беты никогда не было отношений? — Не-а, — покачал головой Арсений. — Лет в тринадцать я очень хотел, чтобы меня кто-нибудь полюбил, но не сложилось. Редкий секс еще случается в моей жизни, а вот отношения прошли стороной.       Антон наклонился к нему, так что расстояния между осталось совсем немного, и, не отрывая взгляда от голубых глаз, предложил: — Давай встретим Новый год вместе? — Ты, я и Кирюша? — уточнил Арсений, на что получил легкий кивок головы. — Лучше и не придумаешь.       Дни до праздника пролетели молниеносно.       В суматохе Шастун даже не понял, как это случилось. Естественно, в конце года на работе случился очередной аврал, в котором погрязли все отделы без исключения. Как говорится, никогда такого раньше не было и вот опять! А еще ведь надо успеть подготовиться к торжеству. Папа, как узнал, что их с сыном на новогодней ночи не будет, чуть не устроил целый скандал, поэтому пришлось сказать правду, и, узнав об Арсении, успокоился, но все равно ждал их, уже втроем, первого числа.       В последние выходные года, как раз когда до Нового года оставалось несколько дней, Антон пытался все успеть. Нужно было по-настоящему убраться в квартире, а не как обычно; нарядить елку, не запутавшись в гирлянде и не поссорившись по поводу цвета шаров; купить продукты к праздничному столу, но сначала решить, что именно они будут есть; доучить этот проклятый стих с Кириллом для праздничного утренника и не сойти с ума. Хорошо, что он был не один. Спасибо судьбе, вселенной или даже Всевышнему за то, что послал ему Арсения с самыми лучшими качествами на свете. Арсений мог просто улыбнуться или дотронуться до его руки или щеки так, что все раздражение, гнев и усталость исчезали в момент. Чудеса, да и только.       Тридцать первого числа Шастун должен был быть на работе, но отпросился, чтобы в десять часов утра сидеть на маленьком стульчике и снимать на телефон выступление сына. Колени начали затекать, а снежинки с зайчиками все танцевали свой танец вокруг искусственной елки. Пока дошла очередь до Кирилла, который был таким милым в костюме медвежонка, Антон успел проклясть всех, особенно заведующего детским садом и создателей самых маленьких стульев на свете. Опять спас Арсений, просто прислал милое сообщение, что уже закончил и будет ждать их дома.       Снегопад еще, как назло, не собирался заканчиваться и, естественно, вся столица стояла в предновогодних пробках. Слишком радостный ведущий по радио уже не просто раздражал, как и впереди стоящие козлы. Шастун любил эту новогоднюю суету, когда играла веселая музыка, все куда-то спешили, даже бесконечные очереди и задранные ценники, но сейчас хотелось как можно быстрее добраться до дома, а не сидеть в пробке. — Отец, тебе понравилось, как я выступал? — спросил Кирилл, сидя сзади в детском кресле. — Очень, — выдохнул Антон, стуча пальцами по рулю. — Я не забыл слова, — гордо добавил сын. — Это все дядя Арсений и его методика. — Дядя Арсений у нас молодец, — пробубнил Шастун, набирая именно его. Всего несколько гудков, и он услышал заветный голос. — Арс, мы в пробке, здесь все стоит. — Да, я догадался, в метро вообще толкучка, — проговорил Арсений с явной улыбкой на устах. — Ничего, через пару часов будете дома, а я пока курицу замариную и почищу картошку.       Всего через каких-то три часа и двадцать восемь минут вымотанные Шастуны пересекли порог собственной квартиры. Уже под неизменную классику — "Иронию судьбы" — они втроем начали готовить стол к празднованию. По правде говоря, Кирилл больше мешал, носился между взрослыми в мишуре и припевал детские песенки, только Антона уже ничего не могло вывести из себя. Хорошее настроение сына и Арсения влияло на него крайне положительно.       Готовых блюд становилось все больше. Оливье, нарезка под пленкой и фирменные рулетики от беты уже стояли в холодильнике и ждали своего часа. Картошку осталось только отварить и сделать пюре, а курица почти промариновалась и практически готова отправиться в духовку. Но это был еще не конец. — Как же мы без холодца, — хмыкнул Арсений, продолжая чистить креветки для другого салата. — Не переживай, мой папа его уже отварил, и как минимум три лотка оставят нам на первое число! А вот что мы будем делать без селедки под шубой, я не представляю, — сказал Антон, ярко улыбаясь. — Поедим второго числа уже у моих, — кивнул Арсений. — Нас троих будут ждать к пяти вечера, так что если мы решим остаться на ночь у твоих, то вполне успеем. — О, — только и смог выдохнуть Шастун, когда понял смысл сказанного. — Мы в целом можем к твоим первого поехать. — Не, мой отец любит отсыпаться первого, а вся семья собирается именно второго. Если ты, конечно, не против познакомиться с моими. — Я только за! — Антон оказался рядом и обнял его со спины. — А как ты меня представишь? — Как своего альфу, естественно, моя сестра будет в восторге, — улыбнулся Арсений, почувствовав губы на макушке. — Да, помню, ты как-то говорил о ней. У тебя еще есть две племянницы? — бета лишь промычал в ответ, потому что все еще находился в теплых объятиях Антона. — Уже жду не дождусь второго числа. — Все, хватит ко мне приставать, — повел плечами Арсений, тем самым заставляя альфу отстраниться. — До Нового года меньше четырех часов, а у нас еще ничего не готово! — Сколько?! А мы до сих пор трезвые! — Шастун открыл холодильник и достал первую бутылку шампанского.       Третью бутылку шампанского они допивали, уже наблюдая за красочными взрывами салюта, стоя во дворе. Конечно, сначала их ждал самый поздний и при этом самый сытный ужин. Втроем они традиционно проводили старый год, послушали речь президента и под бой курантов загадали желания. Каждый свое, и у каждого самое заветное.       Снегопад стих. Снежинки еще спускались с темного неба, но были редкие и мелкие, хотя, безусловно, атмосферу сказки создавали безупречно. Раскаты салюта грохотали со всех сторон, а на их лица то и дело падали яркие цвета. Антон чувствовал, как Арсений упирался в его плечо, пока завороженно смотрел на небо. Кирилл носился где-то рядом с соседскими детьми. А в их руках то ли грелось, то ли остывало шампанское.       Шастун отхлебнул немного из пластикового стаканчика и повернулся, чтобы посмотреть на бету. Тот сейчас был такой очаровательно околдованный праздничным салютом, словно маленький ребенок. Красота в глазах смотрящего, и поэтому Арсений сейчас оказался центром его вселенной. — У меня есть тост, — прошептал Антон, и взгляд Арсения теперь был направлен на него. — За тебя и твою способность появляться в самый нужный момент. Если бы не ты, то я вряд ли бы дожил до Нового года. — Ты преувеличиваешь мое влияние на твою жизнь, — улыбнулся Арсений, но все же чокнулся с ним и отпил шампанское. — Ничуть, — покачал головой Шастун, сделал всего глоток и подался вперед, чтобы накрыть его губы поцелуем.       Это было нежно, одновременно любяще и волшебно, так, как и должно быть в новогоднюю ночь. Они продолжали целоваться, тесно прижимаясь друг к другу, а фейерверки все не смолкали. — Кирюш, пора ложиться спать, время уже полвторого ночи, — сказал Антон, когда они уже вернулись в квартиру. — Так и скажи, что вы хотите еще целоваться, а я вам мешаю, — пробубнил сын, стягивая мокрую шапку. — Ты только что зевал в лифте, — хмыкнул Арсений. — И что?       Шастун увел младшего альфу в детскую, а Арсений отправился убирать со стола недоеденные блюда в холодильник и складывать грязную посуду в раковину. Хотя мыть ее совсем не хотелось. Антон вернулся к тому моменту, когда в гостиной на столе, где они встречали Новый год, осталась лишь тарелка с нетронутыми фруктами. — Ты уже все убрал? А я спешил тебе на помощь… — Ну, можешь вымыть посуду, — улыбнулся Арсений. — Утром, сейчас у меня другие планы, — проговорил Шастун и в два шага оказался рядом с ним, тут же завлекая в развязный поцелуй.       Естественно, Арсений ответил, покорно пустил язык альфы в рот и крепко вцепился пальцами в плечи, чтобы ненароком не свалиться от такого напора. — Кирилл оказался прав, — хмыкнул Арсений и шутливо стукнул его в грудь. — Но я хочу не только целоваться, — заметил Антон, все еще прижимая его к себе. — У тебя был когда-нибудь секс с бетами? — Честно, ни разу, но я почитал в интернете и купил смазку, — Шастун немного засмущался от собственных слов, а Арсений не смог скрыть довольную улыбку. — Если я вдруг сделаю что-то не так, тебе будет неприятно или больно, то тут же говори об этом. Я хочу, чтобы ты получил удовольствие. — Это взаимно, и я жду от тебя такого же, — сказал Арсений и опять поцеловал, но в этот раз быстро. — Чур я первый в душ.       Антон согласился кивком головы, но не сразу отпустил его в ванную комнату. Все же держать в объятиях бету было слишком приятно.       Всего через каких-то полчаса они снова целовались, правда, уже в спальне и почти голые, за полотенцами скрывалось самое интересное. Шастун медленно водил ладонями по обнаженной спине беты, ощущая нежную кожу и редкие капли. Арсений растворялся в этих ласках, поцелуях, руках. Антон отстранился от слегка припухших губ и сразу же прилип к такой изящной шее. — Кирилл точно спит? — тихо спросил Арсений, чувствуя поцелуи-укусы. — Точно, — выдохнул Шастун над самым ухом, а потом неожиданно отстранился и посмотрел ему в глаза. — Хотя он мог и притвориться. — Серьезно? — Арсений перебирал его волосы на затылке. — Да нет, он уснул, но нам все равно нужно быть потише, — проговорил Антон и уложил его на кровать.       Шастун откинул свое полотенце в сторону, а потом навис сверху, чтобы втянуть его в очередной сладкий и тягучий поцелуй. Арсений неистово принялся отвечать, обнимая за шею, при этом чувствуя, как шаловливые руки альфы раскрыли и его полотенце. Антон отстранился и посмотрел на него с таким восторгом в глазах. — Ты такой красивый, — прошептал Шастун, прикусывая нижнюю губу. — Прекращай, — покачал головой Арсений, блаженно прикрывая глаза, ведь альфа начал медленно исследовать его тело.       Горячие ладони Антона ласково прошлись по шее, плечам и ключицам, потом максимально медленно прошлись по груди и задержались на сосках. Он сразу же припал к одному и ласково обвел кончиком языка, смачивая слюной. Воздержаться было сложно, особенно когда его чуть-чуть прикусили, и Арсений сразу же слабо застонал. Шастун остался довольным результатом и потому проделал то же самое с другим соском, который в ожидании уже встал дыбом. — У тебя чувствительные соски, — заключил Антон, продолжая ласкать их пальцами.       Арсений промычал и чуть шире развел ноги. Шастун спустился губами ниже к животу, а руками уже ласкал его бедра и стройные икры. Перед его взором оказался среднего размера член беты, и, недолго думая, Антон провел ладонью по стволу, обнажая головку. Шастун наклонился и медленно облизал ее и блаженно промычал, словно это был приторно-сладкий леденец, а потом и вовсе резко вобрал член целиком. Арсения от таких ярких ощущений чуть ли не подбросило на месте. Влажный и горячий язык Антона творил что-то невероятное, даже словами сложно было описать. Арсений выгнулся дугой, когда Шастун пустил слабую вибрацию и неожиданно выпустил его член. — Ух ты, как много мне еще предстоит открытий, — прошептал Шастун, опять лаская ствол ладонью. — Ты решил меня довести? — Только до многократного оргазма, — хмыкнул Антон и потянулся за смазкой.       Арсений согнул ноги в коленях, чтобы открыть ему больше доступа. Пальцы Шастуна нежно огладили бедро изнутри и спустились ниже. На сжатом сфинктере беты было сухо, как тот ни возбуждался — естественной смазки ему не видать, такова особенность организма. Выдавив на пальцы из тюбика купленную смазку, альфа медленно и аккуратно проник двумя в анус, где оказалось очень приятно, а главное свободно. — Ты подготовился? — спросил Антон, шевеля пальцами внутри беты. — Немного, — выдохнул Арсений, судорожно облизывая губы. — Хотел бы я на это посмотреть, — хмыкнул Шастун, добавляя еще один палец, а свободной рукой выдавил еще немного смазки. — Давай в следующий раз, — делая паузы между словами, проговорил бета.       Попов застонал громче, когда пальцы явно не случайно прошлись по простате. Эти сладкие, но тихие стоны альфа мог слушать часами, но возбуждение все же давало о себе знать. Шастун быстро спустился вниз, не вынимая пальцев, и опять ловко взял в рот головку члена, сразу начиная ее посасывать.       Арсений метался бы по кровати, если бы его не удерживали сильные руки альфы, оставалось только стонать и комкать простыни. Его старательно и бережно растягивали. Как бы бета сам ни готовился и ни хотел поскорее почувствовать что-то значительно большее, все равно понимал, что это было просто необходимо. Антон такими виртуозными действиями приносил столько наслаждения, что его изголодавшееся по ласке тело готово было сдаться уже сейчас. Кончить, естественно, ему не дали. — Я готов, — прошептал Арсений, ощущая пальцы альфы внутри и на основании члена. — Войди в меня.       Шастун довольно ухмыльнулся, вытащил из ануса пальцы, а потом оставил в покое и чужой орган. Найдя презерватив, быстро открыл его зубами и натянул на себя, только потом наклонился и в его губы прошептал: — Как скажешь, дорогой.       Арсений сразу же ответил на жгучий поцелуй и слабо простонал, когда альфа прикусил его язык. Антон закинул его ноги себе на талию, подставил головку ко входу. Аккуратно надавил на припухший сфинктер и как только мог медленно, сантиметр за сантиметром, входил в жаркое и такое желанное нутро беты. Чтобы не застонать вместе в голос, пришлось приложить усилия, а потом губы Арсения сами нашли губы Антона.       Он готов был выть от возбуждения и невероятного чувства наполненности, но в соседней комнате спал их ребенок, и выть было никак нельзя. Так плохо-хорошо Арсению раньше никогда не было. Так его никто не брал, а он так никому не отдавался. Вот так отчаянно, страстно, импульсивно, развратно, но при этом нежно, томно и чувственно.       Антон двигался осторожно, будто боялся навредить. Он целовал бету в губы, ловил тихие стоны, гладил ладонями бедра, то и дело сжимая упругие ягодицы. Арсений старательно подмахивал бедрами навстречу, так чтобы их движения были синхронными. Может быть, он немного сбивался, но не отставал и не забывал в губы альфы слабо постанывать.       Шастун с ума сходил от узости внутри беты, от каждого его полустона и полухрипа. С ума сходил от того, как они двигались вместе. С ума сходил от того, какое они сейчас одно целое и как им невероятно хорошо сейчас вместе.       Толчки все нарастали и нарастали, пока не превратились в нечто бешенное и страстное. Арсению уже не получалась подмахивать, да и Антон вцепился в его бедра мертвой хваткой, полностью забирая главенство на себя. Арсений же был на грани. Слишком давно он не получал таких эмоций и ощущений, чтобы просто постанывать под альфой. Хотелось кричать что есть мочи о том, как хорошо ему сейчас.       Хоть в спальне и полумрак, Шастун взгляда от блаженного лица беты оторвать не мог. Он даже представить себе не мог, что Арсений может быть таким открытым, страстным и отзывчивым, а тело его жаждало ласки и любви. Антон давал все это, гладил, сжимал, менял угол толчков, и целовал все, что только видел. Но самое главное — слушал каждый стон и каждый хрип. Уже даже было плевать, что кто-то их мог услышать. Шастун неотрывно наблюдал за персональным произведением искусства. Это оказалось значительно слаще приближающегося оргазма.       Финал был уже близок. Останавливаться или замедляться не хотелось абсолютно. Наоборот, хотелось быстрее, сильнее и глубже.       Арсений выгнулся дугой и излился себе на живот, и невольно зажал альфу внутри себя, так сильно, что тот тоже издал глухой стон. Антон ещё сделал пару движений и обильно кончил. Выйти пришлось сразу же, чтобы не допустить вязки. Шастун снял презерватив и улегся рядом, восстанавливать дыхание. Он прикрыл глаза и старался не думать об узле, который начинал слабо ныть. Неожиданно на член опустилась рука, и Антон тут же открыл глаза, чтобы посмотреть в сторону беты. Арсений, прикусив свою многострадальную губу, аккуратно и нежно начал разминать пальцами основание узла, помогая альфе. Пара умелых движений и Антон кончил еще раз. Теперь ему ничего не доставляло неудобств. — Кажется, я люблю тебя, — тихо сказал Шастун, встречаясь с ним взглядом. — Это пока только влюбленность, — заметил Арсений, ложась на его плечо. — У нас с тобой все еще впереди, если мы, конечно, справимся. — Даже не думай сомневаться, — хмыкнул Антон, обнимая бету за плечи. — Надо опять иди в душ, но так лень. — Теперь в душ можно сходить вместе, — Арсений отстранился и улыбнулся так, что альфа сразу все понял.