Помешательство Пигмалиона

      Скульптор, известный в широких кругах под псевдонимом Чайлд, месяцами не может создать ничего стоящего. Вдохновение покинуло его уже давно, и лишь изредка напоминало о себе в виде коротких порывов к творчеству. Вот и сейчас он лежит в своей комнате и устало сёрфит все известные ему сайты. Глаза болят от напряжения, а приближающаяся выставка едва терзает душу тревогами. Времени ещё полно, но такими темпами мастеру придётся выкручиваться прямо в день выставки. Нарушить контракт в Ли Юэ — дело серьёзное, к этому здесь относятся с особым трепетом, и если скульптор не предоставит готовый шедевр хотя бы за неделю, то, мягко говоря, проблем потом не оберётся.       Молодой мастер переехал на другой конец Тейвата почти сразу после того, как закончил институт на родине, в Снежной. К сожалению, милитаризованное государство не особо спонсировало развитие искусства, поэтому Аякс отправился в Мондштадт. Там он познакомился со своим нынешним лучшим другом, Кэйей. В городе свободы творчество Аякса не пользовалось спросом, поэтому молодой мастер переехал в мировой центр роскоши — Ли Юэ. Ценителям искусства и богачам его реалистичные работы пришлись по вкусу, поэтому скульптор довольно быстро обрёл популярность. Сейчас же он занят заказом от “Цисин”, самой влиятельной компании страны. Ради своего аукциона, Аякс так и не понял для чего это нужно, они предложили прекрасные условия и предоставили огромный кусок мрамора, лишь бы получить грандиозный шедевр. Вот только Аякса, похоже, настиг творческий кризис.       Какие только дебри интернета не были изучены. От отчаяния скульптор заходит на последнюю страницу поисковика и нажимает на случайную ссылку. Его переносит на какую-то старую соцсеть, о которой он даже не слышал. В разделе фотографий куча всего, и Аякс бесцельно листает вниз. Вдруг взгляд цепляется за портрет молодого человека с золотыми глазами. Тот смотрит в камеру серьёзно, даже как-то сурово, и внутри у Аякса что-то щёлкает.       Вот оно.       Вот его вдохновение.       Аякс нажимает на фотографию и его переносит на какой-то профиль. Как оказывается, давно заброшенный. Никнейм не похож на реальное имя, и ни о чём в принципе не говорит. Друзей нет, какой-либо информации тоже, и кроме этой фотографии ничего больше. Даже поиск по фото не помогает.       Несмотря на неудачу, следующим утром Аякс всё же приступает к работе и использует единственное изображение как референс. Настоящим везением стало то, что портрет в три четверти — так гораздо легче определиться с рельефом лица. Сначала Аякс радуется тому, что наконец преодолел выгорание, но вскоре утыкается головой в стол, потому что простого вдохновения недостаточно. Размер, поза, идея — основные решения пачками лезут в голову, но ни одно не подходит. Всё кажется до жути банальным. Грубые движения и сильное давление ломают карандаш, и Аякс в приступе агрессии на самого себя рвёт бумагу. Спустя несколько часов на стене висит с полсотни скетчей, и скульптор наконец приходит к окончательному решению. “Властелин Камня” — такое название подбирает Чайлд будущей статуе. Поза непростая, да и складок много, поэтому без модели не обойтись. Аякс сомневается, что смог угадать телосложение человека с фотографии, но это не столь важно. Скульптор размышляет, где бы подобрать похожего человека. Звенящую тишину нарушает звук уведомления.       “У меня командировка в Ли Юэ через неделю” — ему пишет Кэйа. И Тарталья загорается надеждой. Он отправляется в студию, в которой не был уже долгое время. Повсюду пыль, несмотря на то, что в последний раз Аякс вычистил всё до блеска, поэтому приходится вновь провести уборку. Скульптор глядит на кусок мрамора, пытаясь представить, как будет выглядеть окончательный вариант, а затем глубоко вздыхает. — Ну и в чём требуется моя помощь? — спрашивает Кэйа чуть ли не с порога квартиры Аякса. По традициям гостеприимства Снежной, хозяин сначала накрывает на стол. По правде говоря, это было попыткой хоть и ненадолго, но сбежать от нависнувшей задачи. — Побудь для меня моделью. Пожалуйста, — после чая и душевной беседы Аякс ведёт друга в комнату и показывает ему эскизы. — Позировать для вас без одежды, мастер Чайлд, Вы меня смущаете, — Кэйа усмехается, но встретив измученный серьёзный взгляд, тут же сбавляет обороты, — хорошо.       На следующий день Аякс встречает Кэйю после конференции и они сразу едут в мастерскую. Скульптор подготовился заранее — на рабочем столе в углу просторного помещения лежали кубик из гипса, который, по задумке, статуя должна держать в руках, и балахон, а рядом стояли мольберт и нечто похожее на трон. Сидение сделано из деревянных ящиков, а замысловатая спинка из коробок, поэтому расслабиться на таком макете довольно трудно. Кэйа раздевается по пояс и натягивает балахон, больше похожий на сплошную огромную тряпку. По коже пробегает холодок — студия не отапливается как следует, чтобы материалы не испортились. Скульптор берёт в руки карандаш и начинает зарисовки. Аякс, как кажется Кэйе, переставляет мольберт триста шестьдесят раз, чтобы не упустить ракурс ни с одного градуса. Много часов уходит на работу. — У меня всё тело затекло, — жалуется Кэйа, хоть и в привычной наигранной манере, но ещё полчаса и он просто молча уйдёт. Поза неудобная, в одной тряпке холодно. Сосредоточенный скульптор устало вздыхает.       Аякс делает замеры пропорций тела с помощью ленты и фотографирует друга с разных ракурсов. Оба устали, так что у монштадтца даже не возникает вопрос, почему нельзя было сразу так сделать. Модель покидает мастерскую, когда луна едва достигает зенита. Аякс остаётся и всю ночь делает уменьшенную версию будущей скульптуры из гипса — этот материал прощает ошибки. Мастер оказывается дома под утро и отсыпается весь следующий день.       Уже через пару дней цельный кусок мрамора превращается в нечто, похоже на фигуру человека. Аякс чувствует, как создаёт прекрасное, когда под пальцами проявляются первые рельефы. Вот у скульптуры уже едва намечены голова, плечи, складки на одежде... Текущая работа Чайлду очень нравится. Ещё бы, после месяцев тотального безделья. — Тебе нужно имя, — Аякса клонит в сон, когда он наконец решает завершить очередной рабочий день, — Я назову тебя… Моракс. Я уверен, ты принесёшь мне много моры, — скульптор делает уборку и ложится спать прямо в студии.       Несмотря на всё своё упорство, Чайлд работает очень долго, иногда забывая поесть. Он сбивает режим сна. Всё, что движет им, заставляет просыпаться по утрам — идея воссоздать покоривший образ и довести своё творение до идеала. С каждым днём статуя приобретает всё более натуральный вид. А вот Тарталья чахнет.       Иногда скульптор выходит в свет по необходимости. Близких друзей он пока не нашёл, зато повсюду встречаются узелки. Тарталья называет так людей, которые не играют важных ролей в его жизни, и встречаются лишь узелками на нити судьбы: бессменного кассира в продуктовом у дома, бариста в любимой кофейне, случайно встреченных соседей. Каждый такой человек-узелок считает своим долгом указать на измученный вид. Аякс недолюбливает людей за это. А вот статуя молчит и в немом величии внимает всему, что рассказывает ей создатель. Поначалу Аякс лишь проговоривал мысли вслух, но когда у статуи уже было намечено лицо, то осмысленные диалоги с Мораксом стали нормой.       Время течёт своим чередом, что для Чайлда кажется безумным аттракционом. То три дня проходят как один, то неделя тянется словно целый месяц. Но мастер не видит в этом проблемы. Его шедевр почти готов, и сроки он не срывает. Работает каждый день и спит прямо здесь, в студии. Ведь тогда Моракс всегда рядом. Скульптура выходит шедевром, величайшим творением мастера. Аякс никогда раньше не был восхищён чем-то настолько же сильно. И вместе с этим он чувствует необычайную привязанность. Властный, серьёзный взгляд, уверенная поза, и даже заложенный в скульптуру сюжет — всё это делает Моракса слишком живым. Тарталья нежно проводит рукой по его щеке.       Спать в студии было ужасной идеей, здесь холодно, пыльно и сыро, поэтому Аякс заболевает. Ему приходится отложить работу на несколько дней — головные боли, насморк и кашель мешают сосредоточиться. Первая ночь самая тяжёлая. Аякс ворочается, ему жарко и холодно одновременно, трудно дышать, и хочется просто перестать чувствовать. Он валяется так несколько часов, но к утру наконец получается заснуть. — Аякс… — низкий бархатный голос звенит эхом в голове.       Вокруг нет ни единого источника света, чернота заполоняет всё пространство перед глазами, но тем не менее Тарталья отчётливо видит перед собой своё ожившее творение. Моракс нежно, по-доброму улыбается и зовёт мастера по имени ещё раз. Аякс неуверенно подходит к статуе, проводит рукой по её щеке и следом падает в объятия. Вместо холодного мрамора его обвивают тёплые живые руки. — Моракс, — мастер поднимает голову. Надежда, тоска и любовь смешались во взгляде. На макушку осторожно ложится мягкая ладонь и взъерошивает рыжие пряди. — Не бросай меня, — просит Моракс, прежде чем его голос эхом растворится в остатках сна.       Аякс просыпается в слезах. Пустой взгляд теряется в темноте, пока мысли забивают воспоминания с урока по истории культуры. В древности жил скульптор по имени Пигмалион. Однажды он создал настолько прекрасную статую, что влюбился в неё. Его чувства были так искренни, что сами боги обратили взор на мастера и, сжалившись, оживили творение. Вот только Аяксу никакие боги не помогут.       На следующей неделе скульптор наконец полностью завершает работу и, не найдя изъянов, шлифует. Печально-восхищённый взгляд встречается с холодным и пустым. Аякс осторожно касается губ статуи своими, оставляя нежный поцелуй. — Я люблю тебя, Моракс.       И вот наконец наступает день Икс. Нефритовый дворец — главное здание “Цисин” — восхищает пышными убранствами. Всё вокруг сияет золотом, так и крича об элитарности выставки. Повсюду знатные богачи, напялившие дорогие одежды, всем видом показывающие, что готовы расстаться с крупной суммой лишь для того, чтобы показать свой статус. Чайлду не интересно всё это: ни общение с людьми, ни другие шедевры, ни даже роскошные блюда и дорогой алкоголь. Он сидит в специальном помещении для мастеров и пустым взглядом смотрит куда-то в угол зала. Расставаться с Мораксом тяжело и страшно, словно после выставки Аякс потеряет не только любимое творение, но и энергию, что месяцами заставляла просыпаться по утрам.       Чайлд выходит в общий зал только когда начинается сам аукцион. Его лот последний. Скульптор нарочно выставляет слишком высокую цену, однако ценители всё же находятся. Мастер, что сказать. Ему абсолютно всё равно, что происходит, какие деньги он получит, и кому достанется шедевр, поэтому Аякс безучастно стоит неподалёку. — Триста миллионов моры, — звучит уверенный женский голос, и Аякс в шоке глядит в зал.       Нин Гуан — директор “Цисин” и самый влиятельный человек в Ли Юэ. Она не раз возглавляла рейтинг самых богатых людей Тейвата, и в настоящее время лидирует по количеству акций всевозможных компаний. Её прозвали Волей Небес за невероятное умение чувствовать и предсказывать движения на мировом рынке.       Как и все богачи, Нин Гуан часто посещает подобные мероприятия, вот только Воля Небес, в отличие от многих, настоящая ценительница искусства. Она приобщает к культуре всех своих близких, и поэтому приглашает друга детства на выставку в его тридцатый день рождения. Мужчина, который почитает искусство чуть ли не сильнее, чем Нин Гуан, охотно соглашается.       Вдвоём молодые люди расхаживают по залам, разглядывая и обсуждая всё вокруг. Нин Гуан замечает скульптуру, лицо которой точь-в-точь похоже на друга, и дёргает того за рукав. Они оба замирают, а затем в недоумении переглядываются. — Эта скульптура будет выставлена на аукцион, госпожа Нин Гуан, — сообщает им старик, отвечающий за торговую площадку. Женщина намекающе улыбается другу. — Ты этого не сделаешь, — твёрдо говорит мужчина, буравя её взглядом. — С днём рождения, Чжун Ли.       Нин Гуан и Чжун Ли разделяются: женщина проходит регистрацию на участие в торгах, а мужчина пару минут продолжает смотреть на скульптуру со своим же лицом, а потом уходит любоваться другими экспонатами. Когда аукцион начинается, мужчина строго наблюдает со стороны, словно обдумывает что-то очень серьёзное и важное. — Триста миллионов моры, — произносит Нин Гуан, и аудитория моментально затихает. Никто не осмеливается предложить больше. Не только потому что сумма колоссальная, но в большей степени из-за того, что среди богачей Ли Юэ есть негласное правило — последнее слово всегда за Волей Небес. — Продано, — после троекратного повтора цены ведущий, не менее шокированный чем все остальные, стукает молотком. Участники поднимаются со своих мест, чтобы покинуть торговую площадку, и поднимают шум, обсуждая произошедшее. Аякс пытается разглядеть, кто же такой щедрый, но за спинами уходящих людей её пока не видно.       Нин Гуан подходит к стойке спустя несколько минут, чтобы оформить покупку и прояснить кое-какие вопросы. Чайлд печально глядит на статую, понимая, что никогда больше не сможет повторить свой же шедевр. — Почему так дорого? — звучит единственный терзающий любопытство вопрос. — Забавно, — усмехается Нин Гуан, — обычно так говорят покупатели, а не мастера. — И всё же, — Чайлд настойчиво дожидается ответа. — Прекрасная статуя, — восхищённо вздыхает Нин Гуан, и, ухмыльнувшись, как бы невзначай добавляет, — очень похожа на моего близкого друга.       “Друга?” — мысленно произносит Аякс и чувствует, как сердце пропускает удар. К ним подходит человек в длинном коричневом френче. — А вот и он.       Аякс замирает, глядя прямо на того, чьей фотографией любовался все эти месяцы. Мужчина смотрит на скульптора с вежливой полуулыбкой. Он не просто красив, он прекрасен, прямо как статуя. Только вот сейчас перед Аяксом настоящий живой человек. — Могу я пригласить Вас на кофе? — машинально выдаёт Аякс, не отводя завороженного взгляда. Мужчина соглашается, видя кивающую Нин Гуан. Заметив смущённую улыбку скульптора, та уходит под предлогом того, что увидела торговых партнёров, и мужчины остаются наедине. Прекрасный незнакомец становится серьёзным, прямо как на той самой фотографии. — Как так вышло? — сурово спрашивает он. Аякс прекрасно понимает о чём вопрос, но всё равно теряется. — Случайно наткнулся на фотографию в какой-то старой соцсети, — честно признаётся мастер. — Ах, точно, — мужчина смягчается и кивает, — той фотографии, кажется, лет семь, — он улыбается с таким взглядом, словно встретил приступ ностальгии, — пойдёмте? — Чжун Ли, — по дороге в кофейню близ Нефритового Дворца он наконец представляется, и скульптор мысленно повторяет имя несколько раз, чтобы случайно не назвать его Моракс, — а Вы, должно быть, Чайлд? Не удивляйтесь так, вас знают даже такие простые ценители искусства, как я. Я сразу понял, кто автор. Стиль мастера довольно узнаваем, но признаться честно, из всех современных деятелей искусства, ваше творчество моё любимое, господин Тарталья. — Просто Аякс, — к щекам приливает кровь, но такую реакцию можно списать на декабрьский мороз.       Чжун Ли заказывает латте с османтусовым сиропом. Мужчины быстро находят общий язык и разговаривают о жизни, о себе, об искусстве, истории и мировой культуре почти до самого закрытия кофейни. Говорит в основном Чжун Ли, Аякс же слушает с немым восхищением. — Вашим студентам повезло, — вздыхает Чайлд, когда собеседник упоминает, что преподаёт историю в государственном университете, — я бы слушал вас весь вечер.       Чжун Ли в ответ коротко улыбается и следом смущённо смеётся. Аякс, кажется, влюбляется, но теперь уже по-настоящему. Их разговор прерывает телефонный звонок. Чжун Ли извиняется, и говорит, что ему пора уходить. Перед тем, как исчезнуть, мужчина оставляет свой номер на салфетке. — Буду ждать звонка с нетерпением, господин Пигмалион.