Повод признаться

Суворов Евгений, абсолютно довольный собой, вальяжно развалился на офисном кресле, лениво отхлебывая из кружки горячий чай. В отличие от своего знаменитого однофамильца, он героическим родом занятий не увлекался, выбрав для себя неоригинальную стезю офис-менеджера. Но несчастным в этой участи себя ни в коем случае не ощущал. - Неужели отчет нормально написал? – ехидно фыркнули откуда-то сверху. Задрав голову, парень, чуть задержав взгляд на предполагаемой груди, которую бюстгальтер зрительно делал на пару размеров больше, и хитро прищурившись, уставился на Аню, очаровательного логиста их отдела. - Ага, - довольно протянул он, - Хочешь конфету? - Я на диете, - девушка страдальчески поморщилась – сладости она любила, но еще больше она любила свою фигуру. - Ты же замуж выходишь… - То есть, ты думаешь, что это повод себя запустить?! – возмущение было почти искренним. - А, ну да… Вы ж еще не расписались, - понимающе рассмеялся Женя над покрасневшей подругой. Беззлобная перепалка, осененная предстоящей свадьбой Ани, могла бы продолжиться, если бы им не помешал Джон, оповестивший о срочном собрании их отдела в кабинете начальника, Коваленко Дмитрия Викторовича. Сочетание «Дмитрий Викторович» почему-то всегда веселило Женю, хотя причину этого он найти так и не мог. На повестке дня стояло сокращение их небольшого рабочего коллектива – Аня о своем решении уволиться в честь смены фамилии еще никому, кроме Жени, не сказала, поэтому в отделе царило напряжение. Рабочий кабинет Коваленко не отличался от сотен других кабинетов начальства – огромное окно, светлые стены, внушительный стол из темного дерева, черный кожаный диван и стеклянный столик рядом. Пара картин на стене и дорогие безделушки на подвесных полках, призванные скрасить излишнюю официальность помещения. Приветственно кивнув Лидии Тимофеевне, их бессменной (а возможно и бессмертной?!) бухгалтерше, Суворов скромно пристроился у стены. Темнокожий Джон, сверкая немного нервной, но все равно белозубой, улыбкой, встал рядом. Аня, не смущаясь, села на диван к их бухгалтеру. Дмитрий Викторович обвел всех внимательным взглядом черных глаз. Вздохнул. Проведя рукой по светлым волосам, мужчина, нахмурившись, начал: - Боюсь, что я должен уволить одного из вас! Повисло тяжелое молчание. - Меня нельзя! – неожиданно заявила Аня. – Иначе это будет угнетением по половому признаку! - А меня вы не уволите, а то получится расовая дискриминация! – фыркнул Джон, отмирая. - Ну, раз половой признак уже занят… Я подам на вас в суд, Дмитрий Викторович, за дискриминацию по возрасту. Коваленко с подрагивающими от еле сдержанной улыбки уголками губ, посмотрел на Суворова. - А вы, Евгений? Приличия, скромность и стыд отошли у Жени на задний план перед возможной потерей работы – мало ли, вдруг сокращают не одного сотрудника?! Решение, подкинутое сообразительными коллегами, не сильно вдохновляло, хотя совсем уж ложью не было: - А я гей! - Чего? – приоткрыла рот Лидия Тимофеевна. - Гомосексуалист, - невозмутимо продолжил парень. – Мужчин люблю, просто сил никаких нет. Работа для трудолюбивого парня была превыше всего. Особенно высокооплачиваемая – пойди, попробуй сейчас на что-то поприличнее устроиться! - Кхм… - невразумительно кашлянул Джон. Начальник же насмешливо хмыкнул. - Все ясно… Аня, заявление об уходе я подписал, рекомендации, все как полагается…Ну что ж, все свободны, – обрадованные сотрудники бодренько подорвались со своих мест по направлению к выходу. - А вас, Суворов, я попрошу остаться! - А? Но вы же не… – парень запнулся, краснея и жалобно глядя на начальника. - Не знаю, о чем вы подумали, но я хотел лично указать на ошибки в отчете, который вы так и не научились правильно заполнять, - лицо мужчины приняло выражение, которое по выразительности больше подошло бы кирпичу. Аня неприлично захихикала первой, к ней, с опозданием, присоединились и остальные, выходя из кабинета. Как только дверь закрылась, послышался дружный гогот – что сказать, коллектив, несмотря на различия, был дружен, особенно в подколах друг над другом. - Дмитрий Викторович? - На столике лежит ваш отчет, - кивнул в сторону дивана Коваленко, - я отметил ошибки. Садитесь и исправляйте. Я проверю, а там и перепечатаете. - Прям как в школе, - страдальчески вздохнул Женя, садясь за бумаги. А счастье было так близко – он был уверен, что все написано правильно, но каждый раз начальник к чему-то придирался. Что за жизнь?! Исправлений, на удивление, было немного – обычно их гораздо больше, поэтому Суворов с облегчением понял, что засиживаться тут не придется. Заправив за ухо прядь отросших темно-русых волос, парень принялся за дело – подобные «работы над ошибками» в кабинете начальника были обычным делом, но в этот раз все ощущалось как-то иначе. Может, из-за цирка, устроенного Дмитрием Викторовичем и бесстыжей Анькой? В том, что они сговорились, Женя был абсолютно уверен! А может и из-за странного взгляда, который мужчина не сводил с него… - А знаешь, что давно хотел тебе сказать? – внезапно спросил Коваленко. - Чего? – осторожно поинтересовался парень, которому внутреннее чутье подсказывало, что подобные ситуации обычно заканчиваются не очень хорошо. - Я тоже гей. - Чего? – шариковая ручка выпала из вмиг ослабевших пальцев. - Гомосексуалист, - с каменным лицом, но игривым тоном передразнил мужчина. – Мужчин люблю, просто сил никаких нет. - А… а я… я… - Да, как раз таких, как ты. - А что мне делать? – туповато хлопая глазами, спросил Женя. Дмитрий Викторович, не торопясь, поднялся со своего места и подошел к подчиненному. Немного постоял, глядя сверху вниз на растерянного парня, а затем наклонился, властно целуя безропотно приоткрывшего рот юношу. Когда воздуха стало не хватать, мужчина оторвался от соблазнительных губ, хищно и довольно облизываясь. - Подумать о том, что ты, Женя, готов сделать, чтобы меня задобрить, - ответил Коваленко и, на всякий случай, добавил. – На постоянной основе. - На совсем постоянной? – опомнившись, уточнил Суворов. - Да. И еще подумать над своей недогадливостью и ужасающей невнимательностью. Кстати, наедине можно на «ты» и «Дима». - Я запомню, - мгновенно покраснел парень. «Оказывается, что даже сомнительные ситуации могут закончиться хорошо», - со смущением заключил Женя. Озвучить это ему помешал начальник самым банальным способом. Суворов не упоминал, что тот ему давно нравился, нет?