Философия цветового восприятия.

Сидеть в огромном зале общей столовой и тыкать валиком в ножки безвинных табуреток - вот мой удел. Если честно, то я совершенно не думал, что буду всю ночь вазюкать краской по стульям. И даже цвет этой самой краски светло-васильковый - мой любимый - как-то не вдохновлял на подвиги. Кто меня потянул на подвиги и дернул за язык - сие история умалчивает. Спьяну и не такое вытворял, но чтоб согласиться перекрасить весь посадочный плацдарм нашей столовой... Это я вам скажу уже перебор. Только вот карточные долги дело серьезное и их оплата не терпит отлагательства. Макнув валик в кюветку и повозив им по рифленой поверхности оранжевой емкости, я отложил предмет моей экзекуции и потянулся, расправляя замлевшую от долгого сидения спину. Осмотрев поле брани и отметив пять покрашенных табуретов, стоящих ровной шеренгой вдоль столовской стены, я перевел взгляд на просторы прерий, заполоненные стадами диких и неокрашенных табуретов, в количестве хрен его знает скока, но гораздо, мать его, больше, чем тех пять сироток нЭжно-василькового цвета, которые уже были одомашнены и приручены. Глянув на циферблат огромных часов и отметив, что время летит, как ворона над помойкой, то есть - быстро, я невольно застонал. Уже полпервого ночи, а работы не уменьшилось, по крайней мере, даже к половине не приблизилось. Маляр из меня аховый. Скрип открываемой двери заставил быстро обернуться и посмотреть на того идиота, который шарится по столовке в ночную пору. Себя к таковым причислять как-то не сподручно было. Шагнувший было в дверной проем Димка Григорьев очумело уставился на меня через свои очки-стекляшки и замер, так и не опустив ногу. - Ну, чё замер, цапля? Ногу поставь, а то неровен час сковырнешься и поприветствуешь пол своей личностью, - вспыхнувший было интерес пропал, рассматривать блондинчика совершенно не хотелось. - Давыдов, а ты чего тут делаешь? - Димка поправил очки на своей переносице и нерешительно сделал пару шагов в моем направлении. Григорьева я знал хорошо, еще с первого курса. Да и кто не знал главную достопримечательность потока. Димка у нас был геем. Самым натуральным из всей этой светло-голубой братии. То есть натурально - геем. Самым настоящим и реально существующим представителем, который совершенно не стеснялся своей ориентации, хотя и не выставлялся на показ, не афишируя свои предпочтения в плане личной жизни. Просто однажды это стало известно, и парень спокойно подтвердил слух. Морду ему набить пытались неоднократно, но - то ли бегал он очень быстро, то ли желание у всех оказалось не настолько рьяным... Только закончилось все довольно скоро и, по-обвыкшись и присмотревшись к парню, все решили, что: "Ну гей, ну и хрен с ним...". В прямом, так сказать, смысле этого слова. С тех самых пор Димку не трогали, но и особо в друзья не набивались. Окинув замявшегося на пороге парня взглядом, я вернулся к прерванному занятию - покраске. - Вот... сижу, медитирую. Хочу услышать хор страдающих молекул, - валик в моей руке покачнулся и мазнул по штанине, оставляя на ней светло-васильковую полосу, - едрить тебя! - Э...? А...? Что делаешь? - увеличенные стеклами очков глаза Григорьева казались расширились раза в полтора. - Чаю я хочу, думаю, кто бы чайник поставил. Зараза, - "зараза" уже относилось к краске, которую я только больше размазал, чем оттер, пытаясь вытереть пятно тряпкой, и теперь предстояло отстирывать брюки и меня вместе с ними. - Какой чайник? Давыдов, ты случаем не допился до чертиков или краски нанюхался? Я за Клавдией Ивановной сгоняю. Григорьев развернулся на пятках и шлепнул пару раз тапочками по линолеуму в попытке слинять от моего бдительно-неадекватного, с его точки зрения, внимания. Нужна мне наша медичка, как нудисту фиговый листик. Бабка она дотошная, еще унюхает, что от меня выпивкой несет, и наклепает декану, с нее не убудет. Поэтому я поспешил добавить: - Который ты сейчас поставишь. Димыч, жрать охота. А? Будь человеком, спаси от голодной смерти. Под моим заискивающим взглядом Григорьев пожал плечами и промаршировал на кухню, загремев там посудой. Ну, как вам объяснить... Наша повариха Зиночка, довольно молодая особь женского пола, позволяла бедным студентам пользовать кухню в ее отсутствие. Главное было все вернуть на свои места к моменту прихода Зиночки на работу. За это мы, как благодарные рабы, выполняли некоторые виды работ: чистили овощи, мыли посуду, красили табуретки... Хотя покраска тут ввернулась совершенно неожиданно в виде моего болтливого языка и проигрыша Зиночке в карты, которыми я и мой друг Славик, балуясь втихаря, резались в "дурака". Кто меня дернул играть на желания? О, женщины, вам имя есть - коварство! Проиграл я, вот... И подозреваю, что не без помощи Славки. А друг мой вместо того, чтоб подсобить, подмигнул и повел Зиночку в ночной клуб. А я тут как золушка - табуреты обновляй. Как оказалось я так и застыл с валиком, поднесенным к ножке очередного гения столярного искусства, потому что бутерброд возник перед моим носом внезапно. Вцепившись в пищу зубами и с благодарным кивком приняв из рук ночного гостя, который дернулся от меня, отскочив на полметра и спрятав руку за спиной, кружку горячего чая, я блаженно заурчал. Отхлебывая из кружки, я следил за Григорьевым. Парень подошел к скопищу моего будущего труда, задумчиво взглянул на объем работы и... подхватив два табурета, пристроился рядом, выуживая кисточку из пакета, который вместе с краской оставила повариха. Димка сел на один из принесенных табуретов, на второй сиделкой вниз примостил еще один и примерился. Обмакнул кисть в краску и споро стал прокрашивать ножки перевернутого табурета. - Димыч, ты чего? - дожевав бутер и допив чай, я с удивлением воззрился на то, как быстро Григорьев уделал пару табуреток и припер еще, вознамерившись продолжить начатое. - Ну, их много, а ты - один. Вдвоем быстрее будет, - пробубнил парень и продолжил покраску. Вдвоем и вправду было быстрее. Соорудив себе такую же пирамиду из табуреток и приладившись к темпу парня, я тоже взял кисть вместо валика и уловил систему: нанести пару тычков краски по поверхности и развазюкать пожиже, двигая кисточкой снизу вверх. Почему именно так? Как объяснил Григорьев - когда табурет перевернем, краска начнет подтекать под силой притяжения и равномернее ляжет. Я ничего не понял, но поверил. Работали мы молча, но быстро. Только вот я никак не мог не смотреть на парня. Вроде все как у всех: две руки, две ноги, посередине тоже все как у других устроено, а... Вот чем они отличаются от нас, обычных индивидов? Этот вопрос так и лез на язык. - Давай, спрашивай, - голос Григорьева вывел меня из прострации. - Чего спрашивать? - То, что на языке вертится. Меня часто об этом спрашивают. Валяй. Вел себя парень спокойно, только вот плечи напряглись и рука с кисточкой стала двигаться более резко. - А... Повезло наверное твоему парню. Рука Димы зависла в воздухе, а сам он обернулся ко мне с открытым от удивления ртом. Поперхнувшись невысказанным вопросом, парень смутился и опять вернулся к прерванному занятию. - Почему это - повезло? - Ты сообразительный, готовить умеешь. Вон как быстро чай заварил, бутеров нашинковал. И потом - хозяйственный, - я покрутил в воздухе кисточкой, заляпав краской уже и так испорченные штаны. - В смысле? - Григорьев недоверчиво на меня покосился и поправил очки. - Красить вот умеешь, мы с тобой уже почти все доделали, а я даже не знал, как к ним подступиться. Однозначно - ты просто уникум. - Давыдов, кончай пургу гнать, - фыркнул очкарик, но улыбнулся, - спрашивай уже, что с самого начала хотел. - Ладно, - я сглотнул и выдал, - а как ты понял, что ты - гей? - Хым... - Димыч опять оторвался от занятия и посмотрел на меня уже спокойно, - а вот как ты понимаешь с кем хочешь, а с кем - нет? Вот представь себе Катьку Васильеву и Ритку Жук. Обе красавицы, блондинки, бюсты кофты им рвут, как матрос тельняшку. Кто тебе больше нравится? - Ритка, - я даже не задумался перед ответом и только потом догнал, - вот так просто, да? - Ну, не совсем. Но принцип ты понял. Тут, - Дима постучал указательным пальцем по своему лбу, а потом приложил ладонь к груди, - и тут, вопрос сам находит ответ. Можно долго мучатся, думать, а увидишь того, кто тебе больше всех других нравится, и - готово дело, процесс пошел. Простая химия и психологи в действии. - А все таки, в чем разница? Ну... у девушек же все по другому устроено, я в смысле психики и прочего... Они же с детства о принцах мечтают, семье, детях. А с парнями-то как? - Давыдов, ты задаешь интересные вопросы, - Дима задумался минут на пять, прокрасив за это время ножку у еще одной табуретки, - знаешь, если ты хочешь не только получить удовольствие, а и подарить его своему партнеру, то разве тебя интересует что-то кроме этого? - И не... - я почти спросил, но вовремя прикусил язык, завершив вопрос совершенно иначе, чем вертелось на этом самом языке, - не обидно, когда тебя... - Вот у вас - натуралов, всегда одна и та же песня, - Димыч фыркнул в изгиб локтя, пытаясь заодно и очки поправить и не запачкать лицо в краску, которая коварным образом уже перекачивала с кисточки на его пальцы. - Вам главное: "Кто из вас кого и как". Пойми, это непринципиально. Тут скорее вопрос доверия и, опять же, желания чтоб ему с тобой было хорошо. Ты, если девушку свою любишь, разве не позволяешь ей гораздо больше, чем любой другой, с которой просто встречался до этого? Да и... - Григорьев как-то сник. Он уставился на свои руки в пятнах краски, замер на мгновение, а потом грустно улыбнулся. - В общем, все как у вас. - У кого, у нас? - я даже немного опешил, не сразу въезжая в слова блондина. - У большей части населения земного шарика. Проснись, Давыдов, таких, как я, действительно мало. Ты думаешь, мы пачками и за каждым углом? Большинство из тех, кто манерно жмурит глазки и выставляет себя напоказ, просто еще не наигрались в детство или хотят быть "не такими как все". Еще часть просто плывет по волнам "модного" течения - поиграют во вседозволенность и, получив первую оплеуху или просто "кайфовый" опыт, быстро бросают это дело, поняв, что зарулили не туда. Тех же, кто действительно не мыслит жизни без любимого человека и готовых на все ради того, чтоб быть с ним вместе до конца, не взирая на общественное мнение, тычки, косые взгляды и травлю - их маленькая горстка. Не всем везет. - А тебе повезло? В тишине огромного помещения, заполненного столами и косо льющимся из высоких окон предрассветного света, я смотрел на опустившего плечи парня, с которым недавно даже и здороваться-то считал глупым делом, а вот теперь так просто разговаривал, сидя на оставшемся недокрашенном табурете. Григорьев молчал и крутил в руках кисточку, казалось он пытался рассмотреть в ней ответ, но так и не находил того, который мог мне сказать. Я сидел рядом и вся моя разухабистая говорливость куда-то смоталась вместе с язвительным способом общения. - Утро уже, - Григорьев так и не ответил на мой вопрос. Он встал и протянул мне кисточку, измазанную в светло-васильковую краску. - Знаешь... Есть столько оттенков синего, а люди уперлись в один и мажут им всех без разбора, не вдаваясь в подробности. А ведь есть одно непреложное правило, как не старайся, а если прошел рядом, то все равно испачкаешься. Потом не ототрёшь. Так что... Если завтра ты встретишь меня в коридоре и пройдешь мимо не поздоровавшись, я не обижусь. Я посмотрел вслед уходящему парню, не совсем понимая о чем он говорил, вроде о краске или... Дверь закрылась за Григорьевым с таким же тихим скрипом, как и в момент его прихода. Докрасив табурет и вернув его в родное стадо одноцветных собратьев, я собрал кисточки и банки с краской, упаковав все это в полиэтилен, и поплелся в свою комнату, на ходу рассматривая свою одежду и руки. Весь угвозданный в краску нежного светло-василькового цвета, пахнущий соответственно, я доковылял к двери и уперся носом в листок бумаги, приклеенный к ней скотчем: "Давыдов, погуляй до утра..." Друг. Однако. Хотя... Утро налицо - я вроде как нагулялся. Поскребясь в дверь и дождавшись выглянувшей из-за нее заспанной рожи Славика, я демонстративно пропихнул его внутрь комнаты и, не глядя на спящую на кровати Зиночку, полез за чистыми вещами в шкаф. Славка следил за моими действиями, демонстративно зажав нос пальцами, и в конце-концов прогундосил: - Давыдов, мотал бы ты в душ. От тебя несет за версту. Ты что, по спецу весь в голубого перекрасился или другого цвета не было? - Этот цвет называется васильковым. А ты мог бы и помочь, а не Зинку окучивать. - Еще чего, чтоб стать таким вот - "голубчиком"? Если только за большие бабки. Тебя теперь только керосином оттереть можно. Хоть докрасил или нет? - Помогли добрые люди. И кстати, совершенно за просто так. Стоя в душевой под упругими прохладными струями, я впал в философские размышления, думая о том, что краску смыть легко, имея нужные реактивы под рукой, а заляпаться ею еще проще - тут как в жизни, ничего особенного не надо. И дело не в том, какого, собственно, она цвета и что ты думаешь по этому поводу, а в том - что ты делаешь. Можно назваться другом, а можно просто помочь, потому что так будет правильно. А цвет... Все зависит от восприятия тобой окружающей действительности. Придя утром на занятия, я первым делом нашел Григорьева и поздоровался.