Самая Длинная на крыше

Самая Длинная ночь. Её боятся и боготворят, её ждут и стараются не думать о ней, в неё веселятся и сходят с ума. В неё умирают. В Самую Длинную ни в коем случае нельзя выходить из комнаты в одиночку. Иначе…иначе всё может закончиться плачевно. Однако Фонаря это не остановило. Девушка идёт тихо, еле слышно ступая по коридорам. Её невысокая тень ускользает куда-то вперёд, дальше девушки, прочь по тёмному коридору. Тусклый свет от фонарика освещает пол всего на шаг вперёд, поэтому двигается девушка медленно. Она никогда бы не вышла в Самую Длинную одна, если бы не… Девушка замирает, прижавшись к стене. За углом, по перекрёстку двух коридоров, крадутся трое. С фонариками. Фонарь задерживает дыхание и прикрывает ладошкой свой источник света, очень надеясь, что они не заметят. Парни скользят мимо неё, как тени, и дальше по коридору. Это Фитиль, Соломон и Дон. Плохой знак. Ужасный. Фонарь плохо разбирается в Законах, но знает, что ничего хорошего теперь не случится. Рыжий не в комнате, а шастает непонятно где, и эти трое за ним. Почему никого из стаи это не волнует? Неужели они только и думают, что о музыке и еде? Или просто не подумали подумать об этом? Но рассуждать некогда. Девушка, потушив свой фонарь, крадётся за ними, надеясь обогнать их, когда получится, и найти Рыжего раньше. Её сердце колотится где-то в горле, но спасти вожака сейчас важнее, чем собственный страх. В эту ночь может умереть кто угодно, только не он. Фонарь останавливается, когда трое крыс останавливаются тоже. Девушка вжимается в щель между диваном и стеной и замирает, чуть дыша. В темноте, привыкшими к мраку глазами, она наблюдает, как парни принюхиваются, словно ищут след Рыжего. От этого видения – в тусклом свете фонарей и со сквозняком из окна, - девушке становится не по себе. Она судорожно соображает, где же может быть их вожак. Обычно самое необычное и странное происходит в заброшенном учительском туалете – туда сбегаются покурить и порезаться в карты, там устраивают жертвоприношения и суициды, предсказывают судьбу и целуются, если не что похлеще. Спрятаться от преследователей можно только там. Если следовать логике Рыжего, которую Фонарь почему-то чувствовала, словно интуиция у них была одна на двоих. Остаётся надеяться, что она будет быстрее и проворнее трёх своих состайников. Пока они раздумывают, Фонарь тихо вылезает из щели, в которую забилась, и почти бесшумно идёт по коридору, ступая резиновой подошвой кед по свежевымытому полу. Когда девушка отходит достаточно далеко, она бежит, оставляя за собой лёгкий пружинистый звук, еле слышимый среди закрашенных стен. Она быстро взлетает по лестнице и оказывается на втором этаже. За собой Фонарь слышит шаги и шёпот: «Кажется, там кто-то побежал», «чёрт, если он нас видел?», «мало ли кто ходит в Самую Длинную». Девушка поджимает губы и выплёвывает в темноту: «дудки вам». И снова бежит. Заброшенный учительский туалет приближается. Она бежит в темноте, но точно знает, что скоро добежит. И вдруг из мрака и глубины коридора появляется тень. Фонарь видит её слишком поздно и не успевает затормозить, врезаясь в чью-то фигуру. Фигура издаёт перепуганный визг и на всякий случай врезает Фонарю кулаком. Девушка еле успевает уклониться, но удар всё же мажет по плечу. Она охает и хватается за руку. - Кто здесь? – в лицо ей ударяет свет фонарика, и девушка успевает выхватить из темноты перепуганные глаза Рыжего. - Выключи, - шипит она, нелепо хватаясь за круглую часть и закрывая ладонями потоки света. - Фонарик? Это ты? – нервно спрашивает Рыжий. – Ох, прости, я тебя ударил… - Сейчас не об этом. Тебе надо бежать, Рыжий. - Как иронично, я это и делаю. - Совсем скоро они подойдут к учительскому туалету, там прятаться не стоит. - Почему? В кабинке можно хорошо закрыться. - Там двери старые и петли ржавые, их снести – пару секунд. К тому же, всё всегда происходит именно там. Плохая примета для того, кто не хочет умирать, - быстро тараторит девушка и, схватив парня за руку, тащит его по коридору. – Нам надо на крышу, туда они тоже не посмеют забраться. - Почему ты так думаешь? - Потому что боится высоты, - кривится Фонарик. – А двое на одного это..как там его…не по Закону? Рыжий кивает, решив, что в словах девушки есть резон. И восхищается – какая она умная! И как хорошо, что встретилась ему. Он знал почти все тайны Дома и многое о его устройстве, но из-за паники бежал без разбора, как зверь, гонимый огнём. Теперь же он точно избежит смерти. Сегодня точно. Перебежками и бросками, прячась за диванами и креслами, они добегают до пожарной лестницы. Фонарик пропускает Рыжего вперёд, сама остаётся стоять внизу. В её руках блестит лезвие перочинного ножа – каждая крыса носит при себе оружие. - Люк закрыт, - стонет Рыжий сверху. – Это конец. - Расковыряй замок. Дрожащей рукой парень тоже достаёт нож и принимается со скрипом крутить его в заржавевшем замке. Шаги слышатся уже на лестнице. Они поняли, что Рыжего в учительском туалете нет. Минута, если повезёт. Фонарь покрепче перехватывает рукоятку ножа. Трое на одного – Закон, а вот трое на двух?.. что они скажут на это? Она слышит нервозность Рыжего, слышала, как трясутся его руки и, ей казалось, она слышит, как капли холодного пота стекают по его лбу. Тридцать секунд. Ладошка с рукояткой ножа запотевает. Двадцать секунд. Всхлипы Рыжего. Десять секунд. Они уже в коридоре. Щелчок. Нечленораздельные звуки радости. Фонарь ждёт, пока Рыжий залезет и лезет за ним, успевает в последнюю секунду, так, что кто-то хватает её за кед, и обувь остаётся в руках у преследователя. Девушка роняет на одного из них тяжёлую крышку люка и оглядывается. Рыжий забился в пыльный угол и трясётся там, как осиновый лист. Фонарь кидается придвигать тяжёлый ящик. Рыжий как может помогает. Вместе они закрывают люк. Теперь крысам его точно не поднять. На всякий случай выбираются на крышу. Здесь холодно и очень темно, хотя утро уже должно было наступить. Рыжего колотит, и он опускается на негнущихся ногах на железное покрытие крыши. Фонарь боится, что он свалится, так его качает. Она садится рядом и подставляет плечо. Она впервые видит его таким – без очков и обычной туповатой наглости на лице. Таким, каким она его чувствовала. Это приятно и немного странно. Рыжий доверительно опирается на её плечо, потому что сейчас не тот момент, когда он способен на притворства и маски. Фонарь не жалеет, что им придётся просидеть на крыше всю Самую Длинную. Она рада. Она счастлива просидеть здесь с Рыжим столько часов. Он молчит, она осторожно гладит его по плечу. Его всё так же сильно колотит, но со временем он успокаивается от тихого шёпота девушки – обычные, ничего не значащие слова, какие всегда говорят, если человек нервничает. Фонарь сейчас и сама была бы не против поплакать и ткнуться кому-нибудь в жилетку, потому что, вообще-то, не каждую ночь убегаешь от состайников с ножами, спасая вожака. Но она чувствует, что сейчас должна быть немного сильнее того, кто прильнул к её плечу, как ребёнок. Так вот значит, какой он без своих очков? Испуганный ребёнок, боящийся каждого шороха и смерти. Нуждающийся в поддержке и крепкой руке рядом. Почти беспомощный. Порыв ветра, мягкий и немного прохладный, шевелит его волосы, которые из боевого ирокеза превратились в обычную рыжую чёлку. Фонарик осторожно поправляет прядь на его лбу, чтобы та не лезла в глаз. Рыжий всхлипывает. Девушка хочет что-нибудь сказать, но а что тут скажешь? Что-то о своих чувствах? Будет выглядеть, будто она пользуется ситуацией… - Ты как? – наконец, тихо спрашивает она. Полутоном, чтобы не спугнуть. - А? – голос Рыжего даёт петуха, и парень, наконец, отрывается от её плеча. Его больше не трясёт но по нервным пальцам видно, что он ещё не вполне успокоится. Для этого и Самой Длинной будет мало. - Как ты…себя чувствуешь? Глупый вопрос, - бормочет Фонарь. – Но спросить надо было. - Если бы я мог, я бы поорал. - Так поори. Всё равно никто не сочтёт это за странность в такую ночь. К тому же, мы на крыше. Рыжий скосил на неё глаза. Больные и грустные глаза. - При тебе? - Я видела тебя без очков. Для всех, кто знал Рыжего, это звучит как «Я видела тебя голым». Парень молчит и опускает голову. - Я трус, - сказал он глухо. - Ещё чё посмешнее не придумал? Кто удержится, когда на тебя несутся три крысы с ножами. Тем более, если это свои. Они молчат, смотря на чёрные верхушки деревьев и на Наружность, которая распростёрлась за их забором. Рыжий молчит и пытается успокоиться, убеждая себя в том, что смерть на этот раз миновала его. На чердак, а тем более, на крышу, эти предатели не проберутся. Фонарь болтает ногами и решается на что-то. Место самое подходящее. Рыжий смотрит на неё, скосив глаза – у неё тоже рыжие волосы, что-то в роде отросшего каре, на голове шляпа, которую она каким-то чудом не потеряла при побеге. Девушка одета в футболку, чёрные джинсы и цветастую жилетку. - Я тебе хочу кое-что сказать, - выдавливает он еле слышно и молчит в напряжении. Она поворачивает на него голову, и её глаза в свете звёзд блестят. У Рыжего перехватывает дыхание и пустеет в желудке – от высоты или от чего-то ещё?.. Девушка в недоумении. Обычно она – сама душа компании, и болтает всегда и везде, а сейчас…молчит. И ждёт. - Фонарик, ты мне жизнь спасла. Фонарик…так ласково, что хочется растаять, расслабиться, растечься... - Пустяки, - говорит она. - Я, вообще-то, давно собирался, только не знал, как подступиться и…просто ты такая маленькая, я боялся, мало ли что думать станут, да и ты, наверное…кому нужен тощий Рыжий оборванец с зелёными стёклами вместо глаз? «Он говорит что-то непонятное», - думает Фонарик, но не перебивает. Рыжий путается в словах, чего с ним никогда не случается, и молчит, сбитый с толку самим собой. Из-за облаков выходит луна, и её яркий свет заливает и двор, и крышу. Рыжий решает, что словами не объяснить, и губы почему-то зудят, и сдерживаться всё труднее, потому что тепла хочется и ещё чего-то такого, отчего в его животе зашевелились бы полудохлые бабочки. - Можно тебя поцеловать? – спрашивает он и смотрит так, что у Фонарика дрожь идёт по спине. Ждёт ответа. Девушка знает, что ответить. - Да. Рыжий опирается ладонями на железо, которое немного продавливается под его весом с характерным звуком, наклоняется к девушке. Та сидит по-турецки скрестив ноги и смотрит на него – худого, с растрёпанной чёлкой до самого носа. Пальцами отводит волосы со лба, чтобы видеть его глаза. Она немного замёрзла, и его горячее дыхание согревает её лицо. Рыжий медлит, словно боясь. Это уже не тот Рыжий, который хозяин. Это Рыжий, который настоящий. Он осторожно дотрагивается горячими губами до замёрзшей щеки девушки, и это как тёплое дыхание на заледеневшее окно. Фонарик, не стесняясь, целует его в губы и притягивает к себе поближе за ворот рубашки. Обхватывает его за плечи и обнимает, стараясь прижаться к парню как можно сильнее. Рыжий немного ошарашен, но тем не менее, ободрённый её согласием и последующими движениями, он страстно льнёт к её губам, как жаждущий к кружке с водой. У него кружится голова, и руки почему-то дрожат, а у Фонарика всё перед глазами идёт пятнами, и она жмурится. Сколько ещё продлится эта ночь - неважно. Важно: руки Рыжего на её талии под футболкой, холодные ладони на горячем теле, его мягкие губы, которые оказывается, ещё приятнее, чем она представляла, его дыхание, кажется, немного с запахом ликёра, его парфюм на спирту, тем не менее приятно пахнущий, его волосы, которые щекочут ей лицо, его ласка, которой так давно хотелось.