Override

      Иногда Джису хотелось убивать.       Да, чаще всего он просто забивал на проблемы. Какое ему дело до всех этих суетливых людишек, что настойчиво пытались вывести его из себя?       Вот именно, никакого.       Однако иногда ему всё же хотелось забить кого-нибудь до смерти. Например, Хенсу, который путался под ногами и докучал с такой настойчивостью, будто искренне верил в собственное бессмертие.       Джису зажмурился и сжал переносицу, а потом резко посмотрел на Хенсу, стоящего слишком близко. Ухмыляющегося Хенсу. Мерзкого Хенсу. — Ты когда-нибудь слышал про социальную дистанцию? — с небольшой атакой в голосе начал Джису. — А про личное пространство?       Ухмылка Хенсу не пропала даже тогда, когда Джису взял его в захват ногами, крепко сжимая эту бестолковую голову бёдрами. Наоборот. Стала только паскуднее. — Мне стало скучно, но ты, как и всегда, знаешь, как меня развлечь.       Улыбка Хенсу предвещала что-то непонятное.       А затем он вжался лицом в пах Джису, потираясь о него щекой и подбородком.       Джису от неожиданности аж сжал ноги сильнее, и Хенсу задышал поверхностно, сжимая ладонями бёдра Джу. — Ты что творишь? — растерянно прошипел Джису, пытаясь убрать ноги, вывернуться, отодвинуться… но без толку.       Теперь уже Хенсу держал его крепко, продолжая поглаживать бедра и пах.       Под тонкими шортами Джису заинтересованно дернулся член. Вот же предатель. — Чего ты дергаешься? Сто раз уже так делали, чего каждый раз ломаешься и краснеешь?       Джису фыркнул и дёрнул головой, скрывая глаза за чёлкой. Жаль, лицо скрыть не удастся.       Если он закроет лицо ладонями, то спалит, что ситуация слишком сильно его смущает. — Так вот, — Хенсу подтянулся, опираясь на локти, и подлез пальцами под края шорт на бёдрах, трогая нежную кожу. — Я же говорю, мне очень скучно. А ты тут лежишь такой… Неприступный и злобный сучонок. Я не смог удержаться. Поможешь мне развеять скуку?       От его движений шорты скатались, давя на пах, и Джису рвано выдохнул, дергаясь под наглыми прикосновениями чужих рук.       Да, они занимались подобным далеко не впервые, но каждый раз Джису был готов отказаться, да ещё и сломать шею нерадивому Хенсу. Но всегда останавливался.       Потому что ему нравились прелюдии. Сам секс был чем-то обыденным, не очень интересным, да ещё и энергозатратным. А вот прелюдии Джису просто обожал. Как минимум за то, что они приносили приятное, тёплое и тягучее удовольствие и, к тому же, могли протекать в плоскости.       Не нужно было вставать, активничать, что-то рьяно делать. Поцелуи, поглаживания по всяким разным местам, — всё это было куда интереснее и приятнее.       В конце концов, Джису молчаливо кивнул и позволил стащить с себя шорты, чтобы не мешали. Толстовка отправилась следом, и Хенсу затянул его в медленный, тягучий поцелуй, поглаживая кончиками пальцев по груди и рёбрам, спускаясь ниже.       Ощущения были похожи на щекотку, но не были достаточно настойчивыми, чтобы от них смеяться и дёргаться. Зато дрожать — сколько угодно.       Хенсу в какой-то момент, оторвавшись от поцелуя лишь на секунду, стащил с себя футболку, терпко пахнущую потом и мускусом, и Джису тут же зачарованно дотронулся до татуировок юноши.       Ему давно уже нравились эти рисунки, но себе бы он такие не очень хотел. Это ведь нужно терпеть боль, а потом долго заживлять, корректировать, и так до бесконечности. Слишком много телодвижений ради симпатичных рисунков на коже.       И каждый раз Хенсу, ухмыляясь, спрашивал: — Нравится?       Ладонь Джису сползла ниже, кружа вокруг уже зажившего ожога. Он помнил, как страшно выглядела раскрасневшаяся, пузырящаяся кожа. Помнит, как искал в скором порядке в интернете, как и чем лечить ожоги.       Потому что Хенсу не решил ничего лучше, чем прийти домой к братьям Джу после того, как Сон Джун выместил на нём злость за проигрыш.       Хёксу мог только причитать, так что весь процесс лечения свалился на старшего брата.       Хенсу тогда поселился у них на долгое время, не в силах уйти. Ожоги болели, Джису злился, но мазал их мазью, запрещал бинтовать, чтобы не замедлять процесс заживления, и всячески пытался хоть как-то облегчить боль.       И даже теперь, спустя время, ожоги всё ещё напоминали ему то жуткое время. Время, когда он необратимо сблизился с Хенсу.       Тот вздрогнул и, заглянув в глаза Джису, мягко отвел его пальцы в сторону. — Не думай об этом, мне уже куда лучше. Всё хорошо, Джису.       Джису отвёл взгляд, вновь чувствуя себя растерянно. Чем они вообще тут занимаются?       Впрочем, горячие и шершавые губы Хенсу на шее тут же напомнили, что происходит и к чему всё идёт.       Джису снова переключился на татуировки и смог, наконец, расслабиться, отдаваясь удовольствию от чужих прикосновений.       Несмотря на явную отстраненность, Джису был весьма тактильным. Сам он редко лез к кому-то, но всегда охотно принимал чужие проявления заботы и внимания в виде прикосновений.       А вот Хенсу — дикий кот — редко позволял прикасаться к себе без разрешения. Дёргался, ругался, иногда мог даже врезать от неожиданности. Но сам преспокойно лез к Джису ласкаться и тискаться.       Стало жарко. Джису потянулся и приспустил и без того сползающие штаны Хенсу, нагло трогая за все места, до которых только мог дотянуться. Внезапно он вскинул голову и спросил: — А трусы у тебя где, собачий ты сын?       Хенсу хихикнул, подаваясь бедрами навстречу ласкающей руке. Его член заметно увеличился в размерах. — Так ведь куда удобнее, разве нет?       Джису встряхнул головой. Ладонь он, впрочем, не убрал, обхватывая пальцами головку. — А если у тебя встанет внезапно? Все ведь заметят, эксгибиционист чёртов.       Хенсу снова хмыкнул, притираясь лбом к месту, где шея Джису переходила в плечо. — Но ведь такого не происходит. Да и тебе явно это нравится.       Джису фыркнул и в отместку не очень сильно сжал ствол члена Хенсу, слегка царапая его ногтями. Тот стерпел внезапную боль, придавливая Джису к полу и подгребая под себя. — Ну же, признай, тебе нравится мой член. Ты всегда становишься таким податливым и возбуждённым, когда трогаешь его или берёшь в рот…       Джису свободной ладонью сжал подбородок Хенсу, надавливая. — Мне больше нравится, когда ты молчишь. Когда ты отсасываешь у меня, к примеру.       Хенсу кивнул, понимая намёк, и опустился ниже, прокладывая дорожку из поцелуев и мягких движений языка по коже Джису, оставляя красноватые следы на груди и животе.       Джису всё ещё оставался в нижнем белье, но и он уже возбудился так сильно, что его член оттягивал тонкую ткань, а там, где была головка, расплывалось мокрое пятно.       Джису ожидал, что Хенсу просто снимет бельё, но тот вдруг прижался губами к головке члена юноши, а затем лизнул мокрую ткань, с наслаждением щурясь. — Ты такой вкусный, уже течёшь, — хрипло прошептал он, а затем приспустил белье, не снимая его, впрочем, до конца. Джису задёргался — ему не нравилось быть скованным, пусть даже и тонкой тканью.       Хенсу с видимым удовольствием вобрал член Джису в рот, прижимая головку к внутренней стороне щеки так, чтобы Джису видел бугорок. Это выглядело так пошло, что юноша мученически застонал, подаваясь бедрами навстречу горячему и мокрому рту Хенсу.       Чаще всего минет делал именно Джису, но иногда на Хенсу что-то находило, и он был не прочь отсосать своему любовнику, мучая его и доводя до исступления.       Джису чуть приподнялся на локтях и вдруг сжал волосы Хенсу, обращая на себя внимание. — Давай как обычно, не жалей меня.       Хенсу удивленно вскинул широкие брови. Вытащив член изо рта, он переспросил: — Как обычно? Тебе же плохо станет.       Джису только плечами пожал. — Хочу как обычно, чтобы меня прямо размазало. Так что давай.       Хенсу только плечами пожал, а потом вновь вобрал член в рот и принялся вытворять языком сущее непотребство.       Джису даже не старался заглушить свои стоны. Они дома одни, Хёксу ушёл в спортивный зал, чтобы заниматься там в тишине и спокойствии.       Иногда Хенсу совсем выходил за рамки и доводил Джису до такого исступления, что последующий оргазм буквально был вымученным и доводил до слёз, а иногда — и до краткой потери сознания.       Джису не очень любил такое, но иногда соглашался. Потому что это было невыносимо приятно. Хенсу, чертяка этакий, точно знал, что делает.       Хенсу в считанные мгновения довел Джису до порога, но не дал ему его перешагнуть, оставляя перевозбужденным, хнычущим от невозможности кончить.       Пошлая нитка слюны тянулась от его порочного рта до головки члена Джису, не желая обрываться. — А теперь, давай, задирай ноги.       Джису капризно захныкал, ерзая под Хенсу. — Сними с меня… — Нет, — прервал его Хенсу. — Давай, задирай ноги, ты же можешь, у тебя хорошая растяжка.       Джису выдохнул сквозь зубы и поднял ноги, стреноженные в коленях бельём, придерживая их руками, чтобы не опускались. Ноги от напряжения начали слегка дрожать, передавая дрожь по всему телу.       Хенсу достаточно быстро, точными движениями растянул Джису и приставил член ко входу, надавливая, дразня. Ему нравилось смотреть на нетерпеливое, раскрасневшееся лицо Джису. — Давай уже, сукин ты сын, выеби меня, — прорычал Джису, глядя на Хенсу снизу вверх. Его голова находилась между его ног, и Хенсу это явно было по нраву.       Следующим своим проклятием Джису подавился, сбившись на длинный и сдавленный стон. Хенсу вошёл резко и сразу же попал по простате, с размахом проехавшись по ней членом.       Джису от этого аж подкинуло на месте, и Хенсу пришлось прижать его к полу, сжимая пальцами его напряженные бёдра.       А затем Джису окончательно потерялся в ощущениях, постоянно сбивая дыхание. Он не мог отдышаться, не мог нормально стонать, только прерывисто вскрикивать, широко распахнутым ртом ловя воздух.       Как Хенсу и говорил, его размазало, раздавило. Он чувствовал, как слёзы текут по его лицу, а оргазм буквально заставил его разум помутиться.       Очнулся Джису от приятных поглаживаний по голове и редких поцелуев в макушку.       Он уже был одет, судя по всему, хотя вместо толстовки ему досталась футболка Хенсу. И они вместе лежали на кровати. — Очнулся? — почти ласково уточнил Хенсу, ероша и приглаживая волосы Джису. Он явно уже отходил покурить — его дыхание пахло дымом.       Джису хмыкнул, потягиваясь, а затем обхватил шею Хенсу, обнимая. И даже не получил за это удара под дых, что удивительно. — Я же говорил, что тебе плохо станет. — Зато до этого мне было хорошо, — фыркнул Джису.       Хенсу только плечами пожал, несмело поглаживая юношу по спине. — Может, чаю хочешь? Я могу заварить. И вообще, ты когда в последний раз ел?       Хенсу подорвался было встать с кровати, но замер, услышав тихий смех. — Чего ржешь? — Да ты звучишь как курица-наседка.       И, перед тем, как Хенсу начал возмущаться, Джису махнул рукой. — Ладно, пошли на кухню. Обещаю даже поесть, если ты приготовишь.