Причина жить

Похвастаться приветливостью осенняя погода никогда не могла. Нагоняющая тоску промозглыми ветрами и бесконечными дождями, до смерти унылая и предсказуемая. При выходе на улицу в такое время можно было не только испортить настроение, но и запросто подхватить простуду — холодный воздух без труда пробирался под одежду, вызывая дрожь. Уже в конце лета солнце не было теплым. Постепенно все вокруг серело: листья быстро опадали, дороги утопали в лужах. Хуже пасмурных и хмурых деньков могли быть только поздние вечера, когда на небе смыкались тучи, за ними звучно грохотало, а потом завеса дождя всю ночь укрывала город. По правде, Шэнь Юань успел позабыть, каково это, так сильно мерзнуть. Он не был за пределами своей крохотной комнатушки слишком долго, чтобы отвыкнуть от повсеместной сырости (а еще летнего зноя, навязчивого цветочного запаха и сверкающего снега). И теперь он стоит под нещадно хлестающим его по щекам ливнем, трясется и ежится, тщетно пытаясь укрыться от падающих за шиворот капель. Он раздумывал над тем, что следовало надеть нечто более подходящее, однако, так и не остановился на чем-то конкретном. Разве это имело смысл, учитывая, что он собирался сделать? Будет он в тепле и уюте, или продрогший до самых костей, он умрет. Вряд ли кому-то станет интересно, в какие тряпки укутано размазанное по мокрому асфальту тело отчаявшегося на суицид. Шэнь Юань уверен, что его еще и обругать умудрятся, ведь гарантировать, что не упадет на чью-то машину, он не мог. Особо впечатлительным лишь станет дурно от нелицеприятного зрелища. Хотя не то чтобы было много желающих прогуляться ночью. Вцепившись в железное ограждение до боли в пальцах, Шэнь Юань зажмурился и малость через него перегнулся. Негромкий гул, доносящийся снизу, шум дождя и завывающий ветер оглушали. Темно. Это было неплохой тренировкой. Падая, он наверняка от страха не найдет в себе силы открыть глаза и посмотреть. А если и найдет, то обязательно не успеет — разобьется. Да и смог бы он на такой скорости разглядеть что-нибудь через очки, по мутным стеклам которых продолжали бежать крупные капли? Он мог бы без колебаний оставить их здесь, когда переступит черту. Только вот зачем? Последнее время он задавал себе этот вопрос до противного часто. Однажды его жизнь стала безрадостной, и с тех пор пропала всякая мотивация. Что бы он не делал, это не приносило удовлетворение. Бесполезно и скучно. Не нужно. Прямо как он сам. Прежде чем первая мысль о самоубийстве посетила его, Шэнь Юань уже запустил себя. Сначала он бросил университет и работу, потом — свел встречи с семьей к минимуму. Так уж сложилось, что редкие встречи с родителями перерастали в громкие ссоры, где кто-нибудь драматично хлопал дверью, лил слезы и кричал. Шэнь Юань долго корил себя за это, но однажды он проснулся и понял: этих людей он не хочет видеть. За полной изоляцией от внешнего мира последовала неизбежная апатия. Совсем скоро Шэнь Юань едва заставлял себя идти в душ, или есть, или отвечать на звонки от младшей сестры. Когда одиночество постепенно возвращало ему чувство комфорта, с горем пополам он старался войти в прежнюю колею снова. Однако сколько бы раз он не пробовал, все оборачивалось еще большей катастрофой. Отношения с семьей портились и порой Шэнь Юань думал, что исправить ничего нельзя. Он убеждался в этом все больше, когда пытался идти на компромисс первым. Казалось, за время затяжного молчания его отец с младшим братом на пару свирепели. Обида и непонимание так укоренились в его душе, что сопровождали его каждый раз, когда он навещал их всех. Так, после скандалов, происходящих в его присутствии с завидной постоянностью, приступов самобичевания и боли, он приходил к выводу, что где-то виноват. Возможно, не будь он таким неудачником и глубочайшим в жизни своих родных разочарованием, никто бы его не осуждал. Волна меланхолии неумолимо накатывала на него, стоило вспомнить, каким он был жалким. Куда отвратительнее было чувство, что все вокруг надоело. Игнорировать стыд, который он испытывал, не отвечая на сообщения домашних, было чертовски сложно. Бьющаяся в агонии надежда на светлое будущее причиняла почти физическую боль. Он смотрел на экран телефона, когда звонила его младшая сестра, и пребывал в ступоре. Ему хотелось слышать ее голос, но...он не мог. Пространство и время — то, что ему необходимо. Но время шло. Дни сменяли ночи и так по кругу. Шэнь Юань даже не замечал. Он перестал вставать с кровати, мало ел и игнорировал любые попытки связаться с ним. Постепенно даже всеобъемлющее чувство вины сошло на нет. И вот, сейчас он стоял в шаге от того, чтобы навсегда убежать от всех проблем, и от чего-то колебался. Шэнь Юань твердо убежден, что его семья не тешила себя ложными надеждами на его счет. Раньше у них был шанс убедиться, что к этому все идет. Что когда-нибудь его не станет. По сути, семья должна была стать его якорем, удерживающим его от столь опрометчивого поступка, но... Не эти ли люди свели его в могилу? Почему, когда ему было плохо, никого не было рядом? Он больше не будет их жалеть. Возможно, сострадание вызывали у него только мать и сестра. Последняя ничего в этом не смыслит (хотя ему определенно жаль, что по его милости она переживает), в то время как первая легко переживет его смерть. У нее еще трое детей. Реальность не даст потерять ей голову от горя. Кроме того, он сомневался, что был любимым ребенком. Когда размышления о смерти из чего-то дикого и пугающего превратились в обыденность, Шэнь Юань всерьез начал рассматривать самоубийство как вариант покончить со всем. Перед тем, как его нога ступила на крышу, он все тщательно взвесил. Этот поступок не был импульсивным. Он осознанно шел на это, чтобы избавить себя от бессмысленного существования. Даже если его семья будет опечалена потерей, он вряд ли узнает об этом. Разве не замечательно? Шэнь Юань также предпочитал считать, что сомнительные гипотезы о реинкарнации — глупый вымысел. Иначе ему страшно не повезет. Признаться, он боялся не только очнуться живым, но и заново отважиться на...все это. Даже несмотря на тягу к смерти, он здраво оценивал свои силы и моральные ресурсы. Он не сможет, учитывая, что сейчас он даже не переступил ограждение. Шэнь Юань не знал, правильно ли будет сожалеть о чем-то. Тяжело будет остановиться, если он начнет. Было очень много вещей, которые он так и не сделал, на самом деле. Столько не попробовал. Но опять же, это потеряет смысл, как только опора под его ногами исчезнет, а сам он камнем рухнет вниз. Шэнь Юань даже не оставил прощального письма, потому что уверен — некому. Кроме того, он явно не мастак красиво говорить, так что предсмертная записка лишь испортит о нем впечатление. Дождь все еще застилал взор. Шэнь Юань не понимал, почему пальцы словно примерзли к металлической трубе. Если он не переберется за ограждение и вернется назад, как последний трус, он не простит этого себе. Нельзя отступать. Разлепив сомкнутые под тяжестью влаги веки, Шэнь Юань несколько раз моргнул, чтобы глаза не щипало. Он сделал глубокий вдох и выпрямился, чтобы перебросить подрагивающую ногу через невысокую ограду. Как бы он не пытался сохранять спокойствие, его тело невольно потряхивало. В шаге от него заканчивалась крыша. Шаг и он труп. Шаг и наступит конец всему. Голова шла кругом. Шэнь Юань осел на холодный бетон и прислонился спиной к ограждению. Он чувствовал, как тонкие железные прутья жалят его лопатки и шею. Почему он так взволнован? До тех пор, пока он не пришел сюда, самоубийство казалось куда более осуществимым. «Какая же я тряпка»,— самоуничижение в его повседневной жизни не было чем-то особенным. Если Шэнь Юань не даст себе пощечину, рассудок, затуманенный смесью противоречивых эмоций, не прояснится. Как любому другому человеку, чтобы начать действовать, ему требовался стимул. Наверху, Шэнь Юаню показалось, прямо над его головой, сверкнула молния. На мгновение ослепленный ярким светом, он в панике вжался в ограждение, когда пронзительный треск раздался со всех сторон. Было ощущение, что здание сейчас развалится, а он, вместе с грудой обломков, упадет вниз, чтобы быть погребенным под слоем пыли и грязи. Оторваться от единственной опоры, на которую он мог рассчитывать, было невозможно. Даже будучи доведенным до крайности, он подсознательно прислушивался к инстинкту самосохранения, который, вопреки его желаниям, заставил прирасти к одному месту. Шэнь Юань не мог двигаться. «Просто сделай это уже!»,— пора бы. Не для того он столько хлопотал над подходящим временем и днем, чтобы испугаться. Сегодня его двадцать второй день рождения, и он думает, что не хотел бы встречать через год двадцать третий; думает, что не хотел бы проснуться завтрашним утром; думает, что он слишком устал. Это должно помочь преодолеть мертвую точку. Борясь с внутренними разногласиями, по новой он втянул через нос воздух и шумно выдохнул. С усилием он разжал пальцы, лихорадочно сжимающие нетолстые прутья, потом — со стуком крови в ушах отпрянул от ограды, что он подпирал спиной все это время. Потрясенно он смотрел на свою ногу, часть которой оказалась за границей, что он с таким усердием пытался пересечь. Одетая в хлюпающий от воды кроссовок ступня свободно болталась над мерцающим в ночи городом. Завороженно он вытянул рядом с ней вторую ногу. Теперь, придвинувшись ближе к краю, Шэнь Юань мог скованно пошевелить ими обеими. Как будто он сидел на качелях, или на заборе, или... — Шэнь Цинцю, подонок, ты!.. Шэнь Юань вздрогнул, рефлекторно сделав попытку ухватиться за что-нибудь. Однако его пальцы только неуклюже царапнули твердую поверхность. Хотя имя Цинцю ему не знакомо, полный негодования и обиды возмущенный вопль врезался в его сознание, как будто преследовал цель непременно достичь его слуха. У Шэнь Юаня появилось ощущение, будто незнакомец, решивший порвать глотку криком, обращался к нему. Но это, наверное, потому что на крыше больше никого не было. Обознался, что ли? В любом случае, он очень не вовремя. Хотя первые секунды он и был несколько удивлен, но сейчас в нем поднималось раздражение. Визит незваного гостя рисковал похерить все его планы! И зачем он только пришел сюда?! Что вообще люди хотят увидеть на крыше в такую премерзкую погоду? Посмотреть на таких, как Шэнь Юань? Это не экскурсия! И не открытая демонстрация, чтобы глазеть, широко раскрыв рот! Если хотите послушать познавательные лекции про суицид, обратитесь к кому-то еще, он умоляет! Избегая прямого взгляда на открывающийся вид впереди, он обернулся, чтобы узреть по ту сторону ограды выросшую над ним высоченную фигуру. — Э-эм... Человек, потревоживший его, выглядел на редкость необычно. И это было еще мягко сказано! Благодаря чудному наряду он был похож на сбежавшего со съемок актера. Но, честно говоря, это озадачивало. Из какого века сбежал этот человек? Ему не до шуток сейчас! Разбросанные по его плечам длинные волосы, также прилипшие ко лбу и щекам, делали его вид беспорядочным и несколько...жутким. Шэнь Юань вспоминал тот старый ужастик, где с такой же бесподобной прической худая девочка вылезала из колодца, и покрывался мурашками. Этот парень — вылитая она! Он пришел за ним? Чтобы схватить и утащить в преисподнюю? Если он не демон, пришедший по его грешную суицидальную душу, то Шэнь Юань не понимал, почему два бездонных омута на бледном лице, подсвеченные красным огнем, с нескрываемой злобой уставились на него. «Может быть, я умер?» — мелькнула сумасшедшая догадка. — По твоей милости я едва не погиб! Думал, я не узнаю тебя? Твое лицо,— опасно сказал он и без раздумий миновал ограждение, разделяющее его с Шэнь Юанем,— трудно не запомнить, учитель. Он наклонился, чтобы грубо встряхнуть его и поднять за ворот. Будучи несколько обескураженным, Шэнь Юань даже не вникал в суть его слов. Ситуация — полнейший абсурд и напоминала несмешной розыгрыш. Если не брать в расчет ахинею, которую нес этот человек, его изумили агрессия и безосновательные обвинения в собственный адрес. Он был так потерян, что не представлял, что вообще говорить в таком случае. Более того, прямо сейчас они оба стояли на краю гребаной крыши! Сбитый с толку стремительными действиями и резкой сменой положения, Шэнь Юань бессознательно ухватился за руку, сжимающая его несчастную ветровку до треска. Пространство только-только перестало вращаться, что ему оставалось делать? Суставы в ногах болезненно заныли, пока он безрезультатно пытался устоять на носочках. А парень то куда выше, чем он предполагал! — Почему ты так поступил со мной?— уязвленно поинтересовался тот. Шэнь Юань почувствовал, как чужие пальцы задрожали, и, словно ошпаренную, отдернул от них руку прочь,— разве я заслужил? Почему ты так меня ненавидишь? Я ничего не сделал! Шэнь Юань был в тупике. Он совсем отчаялся понять, с чем связан обрушившийся на него шквал вопросов. — Не нравятся демоны, а? Тогда знай, что ты, Шэнь Цинцю, хуже любой темной твари! Ты подлая, бессердечная мразь! Это я ненавижу тебя! Их лица были так близко, что Шэнь Юаню даже не приходилось напрягать слух, чтобы услышать, как паренек шмыгает носом. Несмотря на все брошенные оскорбления, выглядел он откровенно жалко. Разбито. Но далеко не эмоциональное состояние злючего сопляка привлекло его внимание. Когда Шэнь Юань, наконец, сфокусировал взгляд, чтобы смотреть на него через мокрые, запотевшие стекла очков, он легко различил на лбу затейливый узор, который и был тем самым источником зловещего алого цвета! «Теперь татуировки светятся в темноте?— подумалось ему,— или ты больной головой в неоновую надпись впечатался? Что это за знак вообще такой?! У сатанистов новый культ?» Он уж не знает, но если этот ребенок (он однозначно младше Шэнь Юаня, несмотря на явное превосходство в росте!) хотел показаться грозным, то вышло у него крайне неважно: надломленные брови, поджатые губы и неконтролируемая дрожь выдавали его. К несчастью для него, у Шэнь Юаня нет времени на детские истерики. Он пришел сюда покончить с собой, и в его планы никак не вписывалось это...нечто. — Что, нечего сказать?— сколько же здесь яда! Оставив его вновь без ответа, Шэнь Юань собирался устало вздохнуть, однако воздух так и не покинул его горящие легкие. На одежде этого парня кровь! Но была ли это игра света, или же реальная кровь, он знать отнюдь не хотел. Какое ему дело? Даже если этот человек — убийца, маньяк или насильник, ему глубоко наплевать. Шэнь Юань собирался умереть. Убить себя. Спрыгнуть с крыши. Ему в принципе безразлично то, что приведет его к скорой кончине. Да и раз ему все не хватало духу пойти на встречу пропасти, почему он должен упускать такой шанс... Он не собирался его провоцировать, конечно. Доподлинно мотивы этого чудика еще неизвестны, но если его враждебность так и не исчерпает себя, Шэнь Юань мог рассчитывать на счастливый конец. Где он мертв, его расплющенное тело гниет, а семья хоронит остатки. Кем бы не был Шэнь Цинцю, до которого так яро пытались достучаться, Шэнь Юань очень ему благодарен! Однако, если говорливый щенок так и продолжит чесать языком не по делу, он успеет решить, что толкать вниз его не собираются. Тогда придется его прогнать. А Шэнь Юань так чертовски устал. — Почему ты молчишь?— разъяренный тон звучал весьма многообещающе. Шэнь Юань расслабился, его пятки прижались к бетону, а край натянутого ворота слегка сдавил его горло под подбородком,— хочешь, чтобы я столкнул тебя вниз?— почти шипение и следом громкое,— Отвечай! Тихий хрип вырвался из его груди, и внезапно хватка на его одежде значительно ослабла. — Ты не Шэнь Цинцю,— серьезно заключил незнакомец, сощурившись. «Десять баллов Гриффиндору за сообразительность! И как ты только угадал, а?»— не удержался он от едкого замечания про себя. — Кто ты такой? — Это ты кто такой? — подражая его отнюдь не дружелюбному тону, бросил в ответ Шэнь Юань. Поморщившись, он с усилием оторвал от себя его руки,— я же закрыл дверь сюда! Он опустил на лицо ладонь и испустил разочарованный стон: — Надо же было помешать мне сегодня... Как ты вообще здесь..?— он не удержался от вопроса, но быстро подобрался,— Ай, неважно. Просто уходи, договорились? — Уйти? — Ага. Теперь на лице юноши отразилась неуверенность. Он покрутил головой по сторонам, даже посмотрел вниз, однако, его выражение приобрело только еще более мрачный оттенок. Осторожно он поинтересовался: — Как мне...покинуть это место? Вероятно, он имел в виду крышу, догадался Шэнь Юань. Он беспощадно ухмыльнулся: — Забыл дорогу? Ему не ответили. — Нет, серьезно, сюда ты как пробрался? — Я...не знаю,— он так ему и поверил, конечно. «Зато как людей посторонних хватать ты знаешь, да?!» — Вот как? Ладно. Не рассказывай, мне неинтересно. Просто...оставь меня одного, идет? Ты правда не вовремя. И зачем он только распинался? Будет ли от этого какая-то польза? Пускай он готов признать, что общество молодого человека устроило ему нехилую встряску, и что сквозь рассеянную на миг меланхолию ему привиделись солнечные лучи, потакать порыву он не собирался. Ему все еще требовалось одиночество, чтобы завершить начатое. Устало он продолжал: — Кем бы не был этот твой Шэнь Цинцю, поищи его в другом месте,— посоветовал он,— здесь тебе его не найти. — Так ты знаешь его?— с сомнением уточнил парень. — Что? Нет! Боги, я же сказал...— на полуслове Шэнь Юань замолчал, прервав себя тяжким вздохом. Почему у него всегда все идет наперекосяк? Даже покончить с собой без лишних хлопот не получалось! Подходящий день он не мог выбрать неделями, а потом еще столько же настраивался. Еще немного и его терпению в самом деле придет конец. Тогда Шэнь Юань клянётся, что подобно двухлетнему ребенку, он будет кататься по полу в истерике. И просить, чтобы кто-нибудь убил его. Когда он осознал, что неизвестный, который случайно забрел на крышу, может стать его счастливым билетом, внутри он расцвел. По чем он знал, что его мечты так и останутся несбыточными? Чем больше он размышлял над этим, тем сильнее росло чувство дискомфорта. Какой же он глупый... Просто смешно. На что он рассчитывал? Что кто-то действительно отважится толкнуть его? Добровольно брать на себя такую ношу никто не захочет. Вокруг все такие же слабаки, как он. — Ты лжешь мне. «Смело, однако» — С чего ты взял? — У вас с ним одно лицо, хочешь, чтобы я поверил в этот вздор? Вы однозначно связаны! Какой же он громкий. Шэнь Юань, чувствуя себя неуютно, отступил назад. — Парадокс,— пожал плечами он,— многие люди похожи, знаешь ли. Парень снова взорвался, попутно высвобождая неудержимую волну ярости. Можно было почти физически ощутить, как вокруг него сгущается темная аура. Он снова принялся угрожать: — Ты расскажешь мне об этом ублюдке все! И когда я выберусь отсюда, я обязательно ему отомщу! Поставлю на колени этого мерзкого, лицемерного...— его тон становился все ниже и скоро перерос в неразличимые бормотания. Он вытер лицо от слез, смешавшихся с дождевой водой. Его глаза были опухшими и красными,— я так его ненавижу! Как теперь...как мне вернуться домой..? Шэнь Юань не спешил, точнее, не собирался его успокаивать. Поведение этого человека его шокировало, и ему было страшно представить, насколько переменчивым может быть его нрав. Он словно большая ходячая катастрофа. Неприятность. Нужно поскорее избавиться от него. — Я все понимаю, но не мог бы ты... — Не понимаешь!— огрызнулся тот,— никто не понимает меня! Ах, воистину, звучит как девиз подростковой трагедии. Как теперь быть с этим шумным королем драмы? — Куда уж мне... Я ж не психиатр,— его губы дрогнули. Как достало,— Слушай, хочешь покричать? Найди себе другую крышу. Это все очень трогательно, конечно, но тут занято, неужели не видно? И вообще, что за тупая привычка чуть что прятаться здесь? Вы, дети...вам тут медом намазано, или что? У меня дело неоконченное, знаешь ли! И ты!— когда Шэнь Юань ткнул ему в грудь пальцем, незнакомец опешил. Неужто напор слишком сильный?— мешаешь мне! Не собираешься помочь? Проваливай. У него и своих проблем достаточно. А если бы у него и было лишнее время, то он все равно бы не стал подтирать кому-то сопли. В глубине души что-то твердило ему, что он не должен забывать о сострадании, но кто, черт возьми, пожалеет его? Кто утешит и поймет? Шэнь Юань не считал себя главным мучеником, однако, как минимум, надеялся на толику уважения в день своей смерти. И в день рождения. Все одно. — У этого* не было намерения помешать тебе,— поздновато он за вежливость спохватился,— что ты планировал сделать? Шэнь Юань смотрел на него, как на дурака. — Воздухом подышать вышел. Погода располагает, как тут удержаться? Нет, правда, кем был этот человек? Совсем наивным он не выглядел, но спрашивать об этом в лоб? Совсем умом тронулся? Или такое понятие, как такт, ему неизвестно? Какой ответ он рассчитывал получить? Погода — дрянь, заметить несложно. Он один был здесь, обнимающий ограждение, все страшась отпустить. Да у него на лице все написано! Или намерение убить себя выглядит по-другому? Шэнь Юаню жаль, что разочаровал. Пособие по суициду забыл прихватить, чтобы свериться. — Ты...ты хочешь умереть?— и следом непонимающее,— зачем? — Ой,— Шэнь Юань закатил глаза,— давай, пожалуйста, пропустим ту часть, где ты толкаешь красивые речи, чтобы отговорить меня,— он предупредил,— откровений не будет. Для себя я уже все решил и едва ли стану менять свои планы. На то есть свои причины, в которые тебя, нахального плаксивого ребенка-переростка, я посвящать не собираюсь. Ты искал... Как же его? А, Шэнь Цинцю. Ну так, займись лучше им. Совать нос в чужие дела не круто. На удивление, с ответом незнакомец не нашелся. Неподвижный, он безмолвно смотрел на него, как будто силился разглядеть что-то. Только вот, что бы он там не искал, здесь ему это не найти. Шэнь Юань, в свою очередь, не сводил глаз с яркого знака, горящего на блестящей от прозрачных капель кожи. Что это могло быть? Аквагрим, который светится в темноте? Интересно. Выглядело очень реалистично. Вообще, если не брать в учет назойливость, с которой ему докучал этот тип, он был очень даже...симпатичным. С недавних пор он носил официальное звание ценителя мужской красоты, так что не дать хотя бы приблизительную оценку этому парню было бы грубо. В кругах семьи после последней ссоры он известен не только как Шэнь-сплошное-разочарование-Юань, но и Шэнь-любитель-членов-мерзкий-гомосексуалист-Юань. Интересно, его отец или младший брат, узнав, что даже на смертном одре он позорит их славный род, помогли бы ему упасть? Он зуб дает, они бы даже не пришли на его похороны. Вдруг нетрадиционная ориентация заразна? В любом случае...неважно. Он не хочет думать об этом. Тот конфликт, бесспорно, оставил неприятный осадок. Шэнь Юань за всю свою жизнь не слышал столько обидных слов. Однако он не собирался копаться в этом дерьме. У него было время на раздумья, и оно закончилось. — Мне нужна помощь,— без предисловий заявил юноша. «Точно. Помощь,— мысленно соглашался он,— высококвалифицированного специалиста» Слабо улыбнувшись, Шэнь Юань спросил: — Ну, так с чего ты взял, что должен обращаться с этим ко мне?— право слово, в этом доме сотни квартир, где живет куча народа. Из всех именно он? Парень замялся и неловко отвел взгляд. — Я...никого здесь не знаю. — Печально. — Ты не понимаешь!— снова крики? У Шэнь Юаня начинали болеть уши. Уже не столько от ледяного ветра, сколько от его воплей. — Да-да-да, я помню. Никто тебя не понимает. — Дай мне сказать!— похоже он не оценил шутки. Шэнь Юань покорно промолчал. — Я не знаю, как оказался здесь,— обнадеживающее начало,— Это место...другое. Оно отличается от мира, где я жил. О. Боже. В каком таком мире жил этот человек? В мире шизофрении? Галлюцинаций и постоянных приходов? Шэнь Юань уверен, у этого психа либо обострение, либо он под кайфом. — Мой учи...— он потряс головой и исправился,— Шэнь Цинцю столкнул меня в бездну. Я потерял сознание. А когда открыл глаза, очнулся тут. «Очень занимательная история»,— он правда оценил. — Вы с ним очень похожи,— незнакомец продолжал,— я подумал, что он так издевается надо мной. Или что это иллюзия. Обрадовался, что для маскировки он выбрал не самый удачный способ. Другая одежда и прическа едва ли способны меня обмануть. Я быстро его раскусил, а потом... Это оказался ты. — И что ты от меня хочешь? Сегодня у меня весьма плотный график,— он бросил красноречивый взгляд вниз. — Я все еще думаю, что с тобой что-то не так,— опять подозрения...— поэтому будет лучше, если разобраться с...этим мне поможешь именно ты. Помоги мне найти выход отсюда. А когда я буду уверен, что с Шэнь Цинцю ты никак не связан, я избавлю тебя от своего общества. — Нет. — Что? Почему?! Как бы помягче объяснить самонадеянному болвану, что он слишком много требует? Шэнь Юань хотел по-тихому умереть, а не вникать в историю жестокого учителя, сущности какой-то там бездны и прочей ерунды. — Я прошу тебя по-хорошему: помоги мне,— это больше не было похоже на обыкновенную настойчивость. Скорее, на принуждение. И когда подростки стали такими смелыми?— Ты сделаешь одолжение и мне, и себе. Потом мы мирно разойдемся. — Что в моих словах непонятно тебе, м?— упирался Шэнь Юань,— нет, нет и еще раз нет,— он пустился в объяснения,— потому что я не знаю тебя. Да и с каких пор кто-то должен по первому же твоему зову бросаться тебе на помощь? Поверь мне, на прекрасную принцессу в башне ты не похож. Такие капризы — удел беспомощных. Привыкай делать все самостоятельно. Иначе в этом мире не выжить. Шэнь Юань явно не ожидал такую длинную и бурную тираду от себя. Зачем он объяснял этому человеку такие вещи? Он либо понимает их, либо нет. Никто не расскажет ему. Признаться, он успел поверить, что его речь подействовала на молодого человека отрезвляюще, однако, произвела она на него совсем иное впечатление. Как всегда Шэнь Юань облажался. — Ты хоть представляешь, кто я такой?! Что я могу с тобой сделать?! Он снова схватил его за ворот. Резко развернув, он прижал его к ограждению. Поясница тотчас заныла от неудобного положения. — Может быть, мне не одолеть Шэнь Цинцю или Юэ Цинъюаня... Но с червем вроде тебя я справлюсь в два счета. Выбирай, ты примешь смерть от моих рук сейчас или все-таки ответишь на мою просьбу? Шэнь Юань воззвал к Небесам. Он хотя бы осознавал, что перспектива умереть лишь привлекает его? Грузное тело почти вплотную было прижато к нему. Шэнь Юань невольно заволновался, что его хребет переломится пополам. Насколько это могло быть больно? Пока разъяренный и лохматый щенок скалился в его лицо, он не заметил, как, потеряв опору, ноги Шэнь Юаня медленно стали отрываться от земли. Когда падения на холодный бетон было не миновать, Шэнь Юань инстинктивно вцепился в крепкое плечо. — Не трогай меня! Что ты..?— вдвоем они покачнулись и рухнули назад. Придавленный чужим весом, он ударился спиной, после чего воздух покинул его легкие. Прежде чем затылок обожгло тупой болью, а в глазах в тот же миг потемнело, Шэнь Юань надеялся, что умер.