Во время зимы

— Только пташки любят спать так высоко, — прохрипел Сандор. Санса улыбнулась. Не холодно, как обычно, но немного смущённо, и приглашающе махнула рукой. — Здесь и для Пса достаточно места, — ответила она. И Сандор вошёл, толкнув за собой дверь. Санса молчала, молчал и Пёс. Девчонка смотрела ему прямо в лицо, и взгляд этот совсем не напоминал взгляды других женщин — ни страха, ни отвращения. Насмотревшись, Санса подала Сандору кубок. — Сегодня ночью нет смысла тебя травить, — весело сказала девчонка на его замешательство. А Сандор все смотрел на неё и никак не понимал, что за игру она ведёт. И любовался, что греха таить. Вино он все же принял. — Чего ты хочешь? — грубо спросил Пёс, ополовинив кубок. —Пташка, Семеро тебя раздери, ты никак покраснела? А я уж было решил, что ты и вовсе заледенела на своём севере. Санса нервно откинула назад рыжие пряди. В покоях становилось жарко, и Сандор готов был коня поставить — дело вовсе не в камине. — Я много чего хочу, Сандор, — медленно проговорила она, и его имя прозвучало так непривычно сладко, — жить хочу. Очень хочу, веришь? Хотя бы сегодня, пока ещё могу. Говорила ли Санса искренне или умело притворялась — неважно. Сандор верил. Хотел верить. Слушал её голос, по-собачьи склонив голову к плечу. А потом она сама тонкими нежными пальчиками распустила узел тёплого домашнего платья, повела плечами, и тяжёлая ткань с густым мехом мягко упали на каменный пол. Оставшись в одной сорочке, Санса подошла ближе, так, что Сандор ощущал её тепло, тонкий запах лимона и — о, Семеро! — видел сквозь ткань розовые соски. — Что ты творишь, девочка? — болезненный комок встал в горле, и голос Сандора показался ужасным даже ему самому. Санса молчала. Просто взяла его руку, несмело положила на свое бедро. Пёс нервно сглотнул. Она не отводила взгляд от его лица, не отворачивалась, не дрожала от ужаса. Сколько они стояли так, на расстоянии руки? Секунду? Час? Сандор вдруг сделал всего полшага, охватил за плечи второй рукой, коснулся губами шеи. Высокая для женщины, в его руках Санса все равно казалась совсем маленькой. Она наклонила голову, открываясь перед Сандором. К утру на нежной коже останутся красные пятна от его щетины, но это будет завтра. Кто знает, что там завтра? Пёс отстранился, чтобы снять рубаху. Санса выдохнула восхищенно и провела рукой по его шее, груди, животу до самого края штанов. — У тебя красивое тело, — прошептала она. Сандор рыкнул, стянул штаны и уложил девчонку на кровать. Рванул её рубашку. И где только делают такую тонкую ткань? Санса потянулась к нему, вжимаясь ближе. Она смотрела Псу в глаза, когда поцеловала. И он сорвался. Это было безумие — его губы на её губах, груди, её пальцы в его волосах, её запах и нежные вздохи. Сандор Клиган стремительно терял рассудок. Он перевернул Сансу, поцеловал между лопаток, прикусил плечо. Утром будет чувствовать. И ещё несколько дней, если выживет. Только пусть выживет... В пекло все, до утра ещё есть время. Идея пришла Сандору в голову неожиданно. Он усмехнулся Сансе в затылок, приподнял её бедра. Она дернулась, обернулась к нему через плечо, застыла. — Тише, девочка, — Псу вдруг захотелось порвать всех, кто мучил ее, — никакой боли. — Потому я и позвала тебя, —голос дрогнул, — что ты хочешь сделать? Сандор хмыкнул и осторожно погладил её по бедрам. — Я же Пёс, — прохрипел он, — ты когда-нибудь видела собак по весне, миледи? видела, что делает кобель, прежде чем покроет сучку? Санса качнула головой и нахмурилась. — Волки — те же псы, Пташка, — усмехнулся Сандор, не поверив ей, — тебе понравится. Санса вскрикнула, распахнула глаза, вздрогнула всем телом, почувствовав прикосновение его губ. Сандор целовал и вылизывал её, а она всхлипывала, металась, то прижимаясь грудью к постели, то подаваясь на его язык. Пёс рискнул и ввёл два пальца. Такая нежная, его девочка. — Семеро бы тебя побрали, Клиган, —закричала вдруг она, и Сандор тихо рассмеялся. Санса сжималась на его пальцах, тяжело дышала, и, наконец, легла на простыни. Пёс дал ей отдышаться пару минут. Санса перевернулась на спину, и он лёг рядом, стараясь показывать здоровую половину лица, но девчонка опять решила по-своему. Сначала нежные пальчики коснулись ожогов, а потом Санса выкинула совсем уж безумную штуку — поцеловала шрамы. Сандор хотел —видят Семеро, он хотел! — быть терпеливым, осторожным, но не сдержался, подмял её под себя. — Сумасшедшая ты женщина, Пташка, —прорычал он. — А ты полон сюрпризов, милорд Пес, — улыбнулась Санса, прижимаясь к его груди. Сандор хотел было огрызнуться, но сейчас, здесь это показалось таким несущественным. Важно было лишь, что Санса обхватила его бёдрами, что она лежала, улыбаясь, позволяя себя целовать. Что она сама целовала. Ей было неприятно сначала, Сандор почувствовал. По тому, как она закусила губу и сдвинула брови, и по тому, как напряглась всем телом, и по выдохам сквозь зубы тоже. И все же, когда он хотел отстраниться, Санса только сильнее обняла за плечи. Пёс замер, переждал пару минут и начал двигаться медленно, осторожно, отвлекая губами, руками. — Сильнее, — приказала вдруг она, — сильнее же! Кто такой Сандор Клиган, чтобы отказать? Только не сейчас, когда Санса то шептала его имя, то срывалась на бессвязные крики. Ничего не осталось. Только два сердцебиения и нежный голос Пташки, мешающей просьбы с ругательствами. Немного придя в себя, Пёс попытался встать, но Санса не позволила. Не то чтобы Сандор расстроился. — Ты порвал мою рубашку, — только и сказала она наутро. Дрова в камине прогорели за ночь, и вставать совсем не хотелось. Зачем, если под меховыми одеялами есть тёплая Пташка? — Искуплю свою вину, — мрачно прохрипел Сандор, — если переживём эту бойню. Она не ответила. Тихонько вылезла из кровати, ежась от холода, накинула платье. — Поможешь? — спросила, наконец разорвав тишину. Шнуровку Сандор затягивал молча, хотя и очень хотелось ругаться. Когда он закончил, Санса благодарно коснулась губами его виска и вышла из комнаты. Пёс потом увидел её уже в Большом зале за завтраком. Пташка неплохо держалась, хотя за королевский достоинством и доспехами учтивости Сандор чувствовал страх. На несколько долгих мгновений он отчаянно захотел выжить. А после битвы все повторилось снова. Санса прислала служанку, и Сандор пришёл. Не мог не прийти и не хотел. И снова была жаркая комната и мягкие простыни, тяжёлые меха и нежная кожа под его пальцами и губами. Были и вздохи, и крики, и поцелуи. И снова Санса не отпускала Сандора из постели до утра. И на следующую ночь. И потом тоже. — Я уеду утром, — сказал Пёс однажды вечером, — в Гавань. — Это будет только утром, — кивнула Санса. Они не говорили о том, что будет дальше. Да и о чем там говорить? Сначала они просто заглушали свой страх, а потом держались на возбуждении после хорошей драки. Просто в комнатах Пташки всегда было тепло, а у Пса давно не было женщины. Просто они оба слишком хотели жить. Просто Сандор так и не научился врать.