Они

Ледяной ветер скользил по щекам мужчины, его бледным пальцам и не менее бледной шее. Сталкиваясь с потоками воздуха, плащ цвета горной травы с изображением крыльев свободы неприятно задевал руки и спину. Такой быстрый и такой холодный, словно дыхание самой Смерти, ветер старался пробраться в сердца, заставить их заледенеть, застыть и больше никогда не биться в ритме жизни. На высоте восьмидесяти метров, будто аплодисменты погибших разведчиков, листья гигантских деревьев бились друг о друга в честь тех, кто выжил и продолжает бороться за свою жизнь и свободу. Но даже этот треклятый поток воздуха не мог догнать сильнейшего воина человечества, безупречно владеющего устройством пространственного маневрирования. Как бы ни старалась Смерть, она не могла заставить мужчину даже дрогнуть. Ривай, капрал Леви, или, как говорила Ханджи, дерганый чистоплюй, на невероятно огромной скорости несся в том направлении, в котором должен был пойти его отряд. Умело избегая столкновений с огромными ветвями, которые, вероятно, приготовила Смерть, чтобы пронзить какого-нибудь усталого путника, Ривай продолжал мчаться за своими товарищами. Ледяной взгляд капрала скользил по земле, деревьям, ветвям, замечая каждую мелочь, но даже отвлекаясь на обстановку, он продолжал ускользать от Смерти. Мужчина идеально рассчитал время своего пути и уже должен был догнать свой отряд. Свой элитный отряд лучших из лучших, отряд, нередко именуемый Отрядом Свободы, тот самый отряд Леви. Продолжая внимательно и быстро изучать окружающую обстановку, капрал заметил силуэт, повисший в воздухе, словно сломанная марионетка, брошенная хозяином из-за того, что слишком износилась. Стоило приблизиться, как сердце лучшего война дрогнуло. Дрогнуло впервые за огромный промежуток времени, дрогнуло, позволив Смерти пронзить его первой иглой, иглой Страха, острой, тонкой и длинной. Риваю пришлось оттолкнуться от одного из деревьев, чтобы подобраться ближе. — Почему ты выбрал разведку, Гюнтер? Один из лучших воинов, убивший семь тварей в одиночку, поклявшийся отдать жизнь за свободу. Не за короля, не за спокойствие за стенами, а за свободу. Гюнтера уважали, любили и ценили. Нередко можно было услышать: «Эй, Шульц, иди сюда, помоги разрешить спор!» или что-то в духе «давайте тренироваться вместе!» Леви, каким бы хладнокровным созданием его ни считали остальные, любил наблюдать за этим. Любил смотреть, как Гюнтер, Аруо, Петра и Элд смеются за обедом или даже во время важного совещания. Чем дольше капрал смотрел на тело подчиненного, тем сильнее игла страха пронзала его сердце. Он не хотел верить, но понимал – они уже никогда не выпьют после миссии в беззаботной обстановке. В обстановке, где нет капрала и Шульца, но есть Ривай и Гюнтер. Действительно, странно, Леви предпочитал, когда подчиненные уважительно относятся к нему, но ничего не мог поделать с тем, когда после тяжелой битвы кто-то говорил: «А теперь поужинать и спать!». Ему нравился этот замкнутый круг, но теперь он разорван. Гюнтер мертв, он убит, как гигант – аккуратным разрезом на шее. — Потому что крылья свободы – гордость человечества! Мужчина резко развернулся, попытавшись сглотнуть комок боли, застрявший в горле. Игла Страха глубоко пронзила сердце, не давая ему биться в прежнем ритме. Еще два огромных дерева, вновь порыв ветра и аплодисменты погибших разведчиков в этом проклятом лесу. Леви всегда представлял себе это – души умерших, съеденных гигантскими ублюдками, раздавленные, они все теперь там, в далеком небе цвета искренности. Очередной порыв, гораздо сильнее предыдущего. Два пятна темно-красного цвета, словно две розы титанического размера. Их шипы пронзили сердце Ривая, смешивая кровь мужчины с Отчаянием. — Какова цель твоего вступления в разведку, Элд? Элд Джин ненавидел гигантов, как и все в отряде Леви. Он поклялся отомстить за лучшего друга, погибшего на первой общей миссии в качестве разведчиков. И Ривай четко помнил его слова в день, когда они вернулись. Выживших было немного, в их числе – этот самый отряд Свободы. Гюнтер, Аруо, Петра – все слышали слова Элда, прекрасно понимая его чувства. Даже он, капрал, старавшийся держаться гордо и независимо, немного понимал эту боль в сердце Элда. Даже понимая, что члены легиона разведки могут потерять товарища или умереть в любой момент миссии, невысокий капрал верил, что он никогда не почувствует этого. Он верил до последнего момента, а теперь же четко слышал в череде миллиона аплодисментов голоса Гюнтера и Элда, чей смех выделялся сильнее остальных. — Я хочу принести свободу всем людям! Еще одна кукла, забытая хозяином, лежала на земле. Спина изогнута, словно человекоподобную марионетку пытались сложить вдвое. Руки были изломаны, безобразно покоясь на траве, по цвету близкой к цвету плащей разведчиков. Мелкие капли крови усеяли траву, словно лесная земляника. Отчаяние и Страх, слуги Смерти, порождали Боль. Невыносимую боль, сжимающую сердце, стараясь скомкать его, будто клочок бумаги с неудачным стихом. — Что толкнуло тебя на этот шаг – вступить в легион разведки, Аруо? Чего он хотел? Да как и все, кто был частью отряда, – свободы. Скрывая в душе другие, далекие, не похожие на него самого цели, Боссард стремился к свободе. Ривай слышал, что дома, в родном городе, Аруо был замечательным человеком, хотя не мог сам сказать такого о нем. Дурак, старающийся запугать новобранцев, доводивший тем самым всех товарищей, не казался замечательным. Капрал легко распознал эту двуликость, ведь многим сильным людям нужно иногда улыбаться. Леви понимал это, и как бы он терпеть не мог Боссарда, легко проводил параллели между собой, сильнейшим воином человечества, и этим придурком, входящим в элитный отряд. Он такой же, как и Ривай, нашедший свое призвание после долгих лет «поиска». Он такой же, как и Гюнтер и Элд – его товарищ. — Вера в свободу – все, что осталось у меня. Леви прикусил губу, стараясь утихомирить боль, туманящую разум, но ничего не получалось. В голове мелькали кадры жизни товарищей, словно кино в быстрой перемотке. Гюнтер, Элд, Аруо – их лица, будто в калейдоскопе, быстро сменяли друг друга. Первый убитый гигант после вступления в легион, радостный крик: «Наконец-то я смог!», который быстро сменился отчаянием смерти товарищей. Первый ужин в качестве элитного отряда, когда все боялись поднять глаза, чтобы рассмотреть главу команды внимательнее. Предложение Ханджи рассказать всем о своих опытах над гигантами, пойманными в ходе предыдущей вылазки... Черт, даже выражения лиц этих «детей», когда Зоэ рассказывала об экспериментах. Тренировки с отрядом до упаду. Попытка убрать двор и комнаты новой военной базы легиона, провалившаяся с треском. Первый раз, когда Гюнтер несмело предложил всем отметить победу в очередной миссии, тщательно спланировав это предложение с Элдом. Недовольный ответ Аруо на слова Петры… — Петра, зачем ты выбрала столь жестокий путь? — Тихий шепот слетел с тонких губ мужчины, точь-в-точь повторяя его же вопрос в первый день после вступления девушки в легион. Ее волосы отливали нежно-теплым цветом в лучах уходящего солнца, слабо колыхаясь на ветру, и напоминали полевые ромашки. Кровь, испачкавшая волосы, обрамляла щеку, но эта красная жидкость не испарялась, как кровь гигантов, а продолжала отдавать монотонно-глухим блеском. Петра Рал, словно живая, застыла, слегка приоткрыв рот, будто бы собираясь что-то сказать. Или крикнуть? Ривай не знал. Мысли, путаясь в голове, сливались с чернеющей пустотой, раня сердце. Чертов кровавый комок в груди, кажется, еще бился, принося при этом режущую боль, затруднявшую дыхание, и с каждым ударом увеличивал пустоту. Леви замер, словно ветер Смерти догнал его и заставил застыть, а сразу после этого затихло все – аплодисменты листьев-разведчиков, их неразличимые голоса, шум травы. Мужчине не хотелось ни двигаться, ни дышать. Он просто смотрел на девушку, стараясь детально запомнить ее лицо. Понимая, что видит ее в последний раз, он хотел навсегда оставить в памяти ее прекрасные черты. Лицо Рал не было взрослым, но и не являлось детским. Она была младше капрала, но добилась больших успехов. Петра понимала, что была слабее остальных, и это сильнее подогревало ее желание сражаться. Леви не раз замечал, что она дольше всех оставалась на тренировочной площадке, изматывала себя сильнее остальных. Когда низкорослый капрал принял ее и остальных ребят в свой отряд, не раз после ужина Петра уходила первой, засыпая в одежде. Мужская часть коллектива это понимала – она хотела быть сильнее, но никто ни разу не сказал молодой разведчице, что не стоит так доводить себя. Рал не хотела быть слабее, от чего все в ее отряде старались как-нибудь поддержать ее. Ривай вспомнил, как Гюнтер приволок девчушке сладостей в День ее Рождения, Элд и Аруо с горем пополам попытались испечь пирог, а Леви… Леви напугал единственную девушку в отряде своим холодным поздравлением, хотя в конце концов та улыбнулась. Мысли капрала продолжали спутываться, сменяя друг друга с невероятно огромной скоростью. В голове мелькали лица погибших товарищей. А потом еще один удар, сильный порыв ветра, и пустота поглотила Ривая полностью. К аплодисментам и голосам присоединился еще один, он был тише остальных, но гораздо теплее. Леви в последний раз посмотрел на Петру. Ее пустой взгляд был устремлен в небо. Глаза были прикрыты, от чего создавалось впечатление, что девушка щурится от солнца, но пытается рассмотреть далекую синеву. — Прощай, — дрожащим шепотом произнес Ривай, резко отвернувшись, — прощайте все, — почти беззвучно добавил он, вместе с тем взмыв в небо на устройстве маневрирования. Холодный воздух вновь погнался за сильнейшим воином человечества, но тот в мгновение превзошел саму Смерть в силе злости. Пролетая над огромной поляной, Ривай на мгновение подумал, что там, внизу, идут они, Элд Джин, Аруо Боссард, Гюнтер Шульц и Петра Рал, его элитный отряд, отряд Свободы. Они смеялись, что-то обсуждали, улыбались друг другу. — Петра, что ты ему ответила? — Показалось, произнес Гюнтер. — Да, да. Мы рассказали тебе свои причины, теперь твоя очередь! — подхватил Элд. — Отвечай, но только честно, — буркнул Аруо. — Я сказала, что боюсь, что все мы умрем, так и не узнав, что такое свобода, — отозвалась Петра, от чего в воздухе немного потеплело. — Да вознесут вас сильные крылья к чистейшим небесам, да будут свободны ваши души, — тихо прошептал капрал, — вы свободны, друзья, — а потом, еще тише: — Ты свободна, Петра. На головокружительной высоте невидимые зрители разразились оглушающими аплодисментами, словно спектакль Жизни и Смерти, показанный им, превзошел все ожидания. Покидая свои места, души людей тихо шептали: «Они свободны… Они свободны… Они…»