Ты такой придурок, Пак Чонсон.

      Чонсон докуривает вторую по счету сигарету за последние десять минут, снова бросая окурок куда-то мимо урны. Рука сама тянется во внутренний карман джинсовки за пачкой «парламента». Сону никогда не любил, когда старший пах ими. Тягу Чонсона к загублению собственного здоровья он мог перетерпеть, но только когда тот курил что-то лайтовое, вроде мальборо с двойной капсулой, но не противный парламент, который всегда оставляет горький привкус на кончике языка. Пак вдруг дёргается, когда замечает что, его мысли снова сводятся к светловолосому первокурснику. Но он даже и не старается отпихнуть их от себя подальше. Ведь Ким был той самой причиной того, что Чонсон в пол одиннадцатого ночи стоял напротив знакомого подъезда, закуривая еще одну сигарету.       Чонсон поднимает взгляд вверх, стряхивая пепел куда-то в сторону. Холодный ветер проходит словно сквозь тело, заставляя поежиться и сильнее укутаться в легкую джинсовку. Он мысленно надеется, что Сону додумается вернуться домой на такси. От автобусной остановки до сюда шагать минут десять, а слабый иммунитет младшего вряд ли выдержит не особо теплую ночную прогулку. И вот снова все его мысли вертятся вокруг Кима.       Честно говоря, он сам не понимает, зачем пришел сюда. Сегодня встреч у них запланировано не было. Пак собирался потусоваться в клубе с Сонхуном, а Сону укатил на свидание с каким-то заучкой из параллельного потока. Но что-то пошло не так, и вот Чонсон уже как пятнадцать минут стоит у дома Сону и так отчаянно надеется, что при возвращении со свидания младший не станет целовать того самого заучку.       «Какой же я придурок», - эхом отдается мысль в пустой голове. Чонсон как-то криво улыбается в темноту, вспоминая те же самые слова, адресованные ему лучшим другом на прошлой неделе.       « - Ты такой придурок, Пак Чонсон, - Сонхун хрипло посмеивается, пытаясь увернуться от летящей в него подушки.       - Завались, - сквозь зубы зло бросает Джей, - и без тебя знаю.       - Нет, серьезно. Тебе бы перестать ныть и сделать хоть что-нибудь. Не знаю, сколько еще Сону будет терпеть твое бездействие, но я бы на его месте уже давно ответил бы на те сотни приглашений на кофе от симпотных студенток и студентов со всех потоков. Я тебе говорил, сколько человек подходили ко мне с просьбой познакомить их с Сону? И это учитывая тот факт, что я знаком с ним лишь через тебя, заочно.       - Да знаю я, знаю, Сонхун, прошу, прекрати, - Чонсон устало прикрывает глаза, зарываясь в волосы, и не сильно их оттягивает, чтобы прийти в себя.       - В твоих руках чья-то влажная мечта, Чонсон, - голос Сонхуна вдруг становится серьезным, - прошу, не проеби ее. У меня нет желания всю оставшуюся жизнь выслушивать твое нытье о том, что ты упустил, возможно, самого клевого человека в своей жизни.       - Идиот, – вторая подушка все же долетает до недовольного, но красивого лица Сонхуна.       Терпение Сону заканчивается через несколько дней после злосчастного разговора, когда тот будничным тоном говорит Паку, что в эту субботу он может не приходить.       - У меня свидание, - спокойно сообщает Ким, лениво поднимаясь с кровати. Чонсон в ответ молчит, не отрывая взгляда с младшего, пока тот ищет свежее нижнее белье на полке, попутно разглядывая на животе багровые следы, оставленные старшим.       - Окей, удачи, – все, на что хватает Пака. Он как-то дергано слезает с кровати, натягивает на себя одежду и усердно пытается не пересекаться взглядом с Сону, который, кажется, сейчас просверлит дыру в спине Чонсона.       В тот вечер они не целуются на прощание. Ким бросает сухое «пока» вслед закрывающейся двери».              Из воспоминаний Чонсона вырывает телефон, вибрирующий в заднем кармане светлых джинсов. Тот торопливо проводит дрожащими от холода руками по экрану, даже не замечая имени звонящего.       - Ну и где ты? – сквозь громкую музыку он улавливает голос своего лучшего друга. Пак совсем забыл предупредить того, что его маршрут на сегодняшнюю ночь был перестроен с адреса клуба до адреса Ким Сону.       - Я не приду, веселись без меня, - на выдохе отвечает Чонсон.       - Ты издеваешься? Только прошу, не говори, что ты у него.       Джей медленно прикрывает глаза, пытаясь сообразить, что ответить другу, но сразу же понимает, что Сонхун не поверит ни одному его слову.       - Хорошо, не буду говорить, что я у него. Завтра увидимся, пока. - не дожидаясь ответа, Чонсон нажимает на сброс, засовывая телефон в карман.       Спустя секунд десять на него приходит гневное смс с одним лишь словом «Чмо». Но его Чонсон сегодня уже не прочтет, потому что его взгляд приковывает парочка, только что вышедшая из черной иномарки.       Джей не двигается и даже перестает дышать, мысленно надеясь, что в такой темноте эти двое его не заметят, и он даже сойдет за дерево. Во рту становится слишком сухо, а к горлу подкатывает какой-то ком то ли тревоги, то ли отвращения к самому себе.        Сону и худощавый парень, что на пол головы выше него, останавливаются у входа к дому, и Чонсон молится всем богам, чтобы этот ботан сейчас просто свалил, а младший не стал звать его к себе. Боги все же сегодня на стороне Пака, поэтому он видит, как парень осторожно приобнимает Сону за плечи и идет в сторону своей машины. Судя по всему, Чонсону удалось сойти за дерево, потому что его не замечают, а спустя минуту машина трогается с места и скрывается за поворотом на проезжую часть. Он как-то рвано выдыхает, пытаясь прийти в себя. Правда о мыслях об успешном превращении в дерево стоит забыть, потому что Пак чувствует на себе взгляд со стороны подъезда, а спустя пару секунд видит машущую ему ладошку Сону. Джей еле отрывается с места, стараясь идти ровно на ватных ногах.       - Замерз? – глаза Сону падают на дрожащие руки Чонсона, а рука уже поглаживает щеку старшего.       - Да, - честно отвечает тот, нагло ожидая приглашения в дом.       Ким, улыбнувшись лишь уголками губ, проводит ключом от домофона, пропуская Чонсона вперед. Поднимаясь по лестнице, Джей чуть медлит из-за всё еще ватных ног. Сону обгоняет его, чуть толкая в сторону и хихикая.       Квартира младшего встречает привычными запахами ванили и кондиционера для белья с запахом лаванды. Джей по-хозяйски вешает джинсовку в шкаф в прихожей и заваливается на диван в гостиной, запрокидывая голову назад. Ком в горле постепенно отступает, а руки начинают согреваться, лишь немного подрагивая от нервозности. Пак ждет, когда уже Сону спросит его, что он здесь делает. Но когда он чувствует, как на его колени садятся, то открывает глаза, встречаясь с усталым взглядом младшего. Он все знает, он все понимает, никаких вопросов не нужно, чтобы догадаться, какой же Джей на самом деле придурок.       Сону руками обвивает шею Чонсона, лбом опираясь о чужое плечо. Руки старшего, в свою очередь, привычно поглаживают поясницу Кима.       - Ты прекрасно выглядишь, - вдруг неожиданно даже для себя шепотом произносит Пак.       Младший поднимает слишком серьезный взгляд на Чонсона и, облизывая губы, так же тихо отвечает:       - Спасибо, я старался.       - Жаль, что не для меня, - под конец предложения Пак мычит куда в скулу младшего, влажно целуя.       Сону закатывает глаза, елозя на бедрах Чонсона. Руки, обвивавшие шею, вдруг хватают Пака за обе щеки, и Сону смотрит прямо в глаза, на выдохе шепча прямо в губы:       - Ты такой придурок, Пак Чонсон.       Горький вкус парламента снова неприятно ощущается на кончике языка, но соленые слезы, стекающие со щек Сону, и зубы Чонсона, грубо впивающиеся в нижнюю губу Кима, делают этот момент таким правильным и таким необходимым.       Джей обязательно во всем разберется, со своими чувствами и с тем ботаном с параллельного потока тоже. А пока его руки крепко сжимают талию Сону, а губы выцеловывают родинки на шее, выбивая тихие стоны, Чонсон позволит себе еще немного побыть придурком.