Бархатцы

      Галине Николаевне всего лишь пары мгновений хватает на то, чтобы быстро пробежаться взглядом по строчкам принесённого ей документа, вычленить в нём всё самое важное и, бросив девочке-лаборантке, что она позже всё подпишет и сама занесёт, составить дальнейший список действий. На то она и полковник, собственно. В лабиринтах коридора как назло попадается ещё несколько сотрудников, документы на подпись несущих, и Рогозиной, уже наметившей свою путь, остаётся разве что просить попозже зайти и про себя ругаться, что такими темпами вновь скопится огромная стопка бумаг, что необходимо прочесть, а после только подписи ставить. На миг даже идея возникает, что хорошо бы наиболее провинившегося отыскать и в знак наказания посадить перед собственным носом и обязать бумаги из наиболее незначимых прочитывать, на верность проверяя.       — А это что… — начинает не с порога даже, а чуть раньше Рогозина, но вскоре останавливается, так и не договорив. В лаборатории к огромному удивлению, не обнаруживаются ни Холодов, ни Амелина. Полковник для верности поднимает голову к верху, проверяя не притаились ли подчинённые на втором этаже лаборатории, работая с какими-нибудь реактивами или с иной аппаратурой изучая все имеющиеся вещдоки, после ещё разок окидывает взглядом первый этаж, словно бы эксперты могли быть незамечены или успели материализоваться за пару секунд её отвлечения. Но волшебства не происходит, и Рогозина внимание концентрирует на замершем возле дальнего компьютера Тукаеве. — А где все?       — Не знаю, — пожимает плечами судмедэксперт. Голос его звучит уверенно, но он предпочитает всё же поменьше пересекаться с начальницей взглядом. — Сам вот зашёл только. Спросить, не появилось ли чего нового. Может, они в гараже где или с реактивами опасными работают? — резонно предполагает Тукаев.       — Может быть, — негромко заключает Рогозина. Голос её отдаёт задумчивостью с нотками подозрения, что всё же не так просто, как хотят до неё донести. Глава ФЭС не сводит с эксперта внимательных глаз и словно бы режим сканера во взгляде активирует, насквозь желая рассмотреть Тукаева. Тот задумку понимает буквально с лёту, но скрыться поскорее из поля зрения начальницы всё же не спешит, более подозрительным такое поведение считая, оттого, как можно больше беззаботности в голос запустить стараясь, спрашивает, глаза подняв:       — А что-то случилось, Галина Николаевна?       — Да вот документы из бухгалтерии пришли на подпись, — взмахнув сжимаемой в руках папкой, охотно отзывается полковник, теперь уже до конца «считывая» судмедэксперта. — Сказали, что, как я и разрешила, квитанцию подготовили без спешки. Как я разрешила! — отдельно отмечает Рогозина. — А я не разрешала ничего. Я вообще ни сном ни духом про такие статьи расходов, — продолжает она и, раскрыв папку, сверяется с указанными там пунктами, разве что суммы опуская. — Аренда квартиры на два часа, пара бутылок шампанского, услуга по вызову девушки лёгкого поведения, а так же заказ такой же точно девушки. Не знаю вот, чем заказ от вызова отличается.       — Ну так, заказ — это без приезда в оговоренное место, а вызов… — как ни в чём не бывало начинает Тукаев, но очень быстро понимает собственную ошибку и предпочитает замолчать, так и не закончив задуманное. Он с осторожностью бросает на Рогозину несколько взглядов, словно бы её размышления и возможные догадки понять надеясь, и если у него всё же выходит это сделать, — разведанное эксперту не нравится. Он спешно по сторонам оглядывается и с лёгким налётом нерешительности делает шага полтора в сторону выхода. — Я пойду тогда, наверное, раз ребят нет. Позже тогда узнаю, есть ли что новое. У меня там работа ещё есть кое-какая. Проверить предположение одно нужно.       Тукаев делает ещё несколько шагов по направлению к выходу, на ходу серебристый халат с плеч стягивая, но переступить порог и вскоре скрыться с стеклянных лабиринтах всё же не успевает. Рогозиной даже за руку хватать не приходится, она попросту решительно разворачивается в сторону улизнуть поскорее намеревающегося подчинённого и окликает:       — Артём! Так что, говоришь, новое по делу известно? — подходя ближе, уточняет полковник. — Я точно вижу, что ты знаешь больше, чем говоришь. И про расходы эти тоже, — в воздухе встряхивает всё той же папкой Галина. — Давай, рассказывай. Что они задумали?       Рогозина кивает при этом куда-то в сторону опустевших рабочих мест экспертов, Артём невольно переводит взгляд в эту же сторону и не без ноток вины в голосе всё же начинает, тяжело и как-то обречённо вздохнув:       — Опера с экспертами решили как бы изнутри проверить, что за ситуация в борделе. Поговорить, так сказать, с сотрудницами под видом клиентов: вдруг кто чего-нибудь знает и ненароком расскажет.       — Что?! Вы с ума сошли!       — Да я вообще не при чём, Галина Николаевна, — с абсолютной честностью продолжает Артём. — Я уже постфактум узнал. Ребята попросили проверять периодически, что там нового по окружению реальных и гипотетических жертв алгоритмы нашли, объяснили, что для дальнейших шагов нужно сделать. Пока ничего полезного, — разводит он руки в стороны. — Галина Николаевна, ребята осторожно. Просто поговорят. Оксана с Андреем вообще не в борделе даже с девушкой этой встречаются. Да и что плохого может случиться? Они ведь не в логово маньяка безоружно и без поддержки поехали.       — Ещё бы они поехали! — тон Рогозиной звучит строго, но внутренне она и сама понимает прекрасно, что если бы в планах у них и были такие смелые решения, её слова, здесь и сейчас произнесённые, не оказали бы никакого влияния. — После с ними серьёзно поговорим. Так и передай! — заключает Галина Николаевна, а спустя какой-то миг уже скрывается за порогом.

---

      Небольшая квартира на окраине Добинска, обставленная в стиле конца девяностых — начала нулевых и совершенно свободно позволяющая расслышать лай пса где-то за стеной, не так, чтобы радует. А причина нахождения здесь и вовсе заставляет тревожиться. Во всяком случае капитана Холодова, присевшего на краешек стула с закруглёнными «ушами» спинки и тарабанящего пальцами по столешнице небольшого столика.       — Ладно, хорошо, — словно бы мысленно ещё разок прокрутив их с Оксаной разговор, кивает Андрей. — Вот мы, допустим, поговорили уже, всё нужное выяснили… Как мы вообще от неё отделаемся?       — От кого?       — От пыли на ботинках, — бросает в ответ на непонимание Холодов. — От Катрин этой, естественно. От кого же ещё?       — Придумается что-нибудь, — пожимает плечами Амелина. Она выглядит совершенно беззаботной, и у Андрея от этого дробь из-под пальцев только сильнее вылетает. — Ну, на крайний случай, не будем отделываться. Что, зря платили, что ли? — бросает как ни в чём не бывало мисс самая короткая юбка всея ФЭС. — Рогозина и так за эти расходы, да ещё и у неё за спиной, нам всем головы поотрывает, — если только головы, конечно, — а так хоть удовольствие получим. Да и вообще, Андрюш, чего ты так переживаешь? Тебе уж точно не о чем беспокоиться. Ты разведённый человек, то есть холостой, — поправляет саму себя старлей, зная прекрасно, что Холодову, полгода как свидетельство о разводе получившему, такая формулировка куда больше по душе приходится. — Волен как тебе хочется время проводить. А ребятам мы не скажем, — добавляет Оксана, склонившись к нему со спины и пальчиками забегав по его груди. — Будет наша с тобой маленькая тайна.       — Так может я из-за тебя и не хочу, чтобы с проституткой что-нибудь было!       Андрей выпаливает, практически не успевая подумать о смысле сказанного. Отскакивает от Амелиной, как ошпаренный, спеша не то лицом к ней развернуться, не то от мыслей, в голову набежавших, поскорее отделаться. И всего через миг замолкает, встретившись с Амелиной взглядом, на какой-то миг теряется, от слова вовсе не зная, что говорить и как вести себя дальше. От слов его в ступор впадает и Оксана, первые секунды попросту глядя куда-то даже не на, а сквозь капитана. Но на долго молчание, ради приличия словно, всё же не повисает, — она впускает в свой голос смешок и будто бы беззаботно отзывается, аккуратный хвостик откидывая за спину:       — Из-за меня?! — в голосе её всё же явственно слышится потрясение вперемешку с чем-то, любопытство напоминающим, но они на пару не так, чтобы чётко разбирают все эти ноты в голосах себя и друга друга.       — Кто тебя знает, будешь ещё шантажировать меня этим знанием, — Андрей всё же находится, как ловко выкрутиться из ситуации, в которую сам же себя и загнал. — Экспертизы там посложнее и муторнее подбрасывать станешь, раньше уходить вздумаешь… Знаем, плавали, — выставив ладонь вперёд, заключает он. И спасением буквально раздаётся из прихожей трель дверного звонка. — Иди вон, дверь лучше открой. Курочка моя, — добавляет Андрей. — Что? В роль вживаюсь. Мы ведь семейная пара. Забыла? Должен же я как-то ласково к тебе обращаться.       В ответ фыркнув что-то о том, что понятно теперь, почему жена от него ушла, Оксана скрывается за порогом. Из прихожей слышатся обрывки разговора, но Андрей не вслушивается, лишние мысли стремясь выкинуть из головы и сосредоточиться на деле. Он разливает по бокалам шампанское и девушек встречает уже с улыбкой.       — Сами понимаете, классика приедается, — Амелина тем временем продолжает разговор с Катрин, по паспорту Екатериной Калинкиной именуемой. — Игрушки не всегда интересны. Вот решили что-нибудь новенькое попробовать. Воспользоваться, так сказать, услугами специализированной компании… или как это у вас называется?       — Можно и так назвать, — с любезной улыбкой кивает в ответ девушка. — Так вы первый раз?       — Да, — продолжает Оксана. — Друзья порекомендовали. Такие хвалебные отзывы от них слышали, что просто не могли пройти мимо. Они правда про другую девушка рассказывали. Как же её.? Вада, Лада… Кабачочек, ты не помнишь? — не скрывая собственного удовольствия, обращается она к Холодову, для верности ладошкой коснувшись его руки.       — Влада, кажется, — бросает он подруге, смеряя взглядом, а через миг уже разворачивается к сотруднице «Час за часом», приветливо улыбаясь и окидывая взглядом её формы, — всё же подозрительно, если мужчина, пусть даже совместно с женой, проститутку вызвавший, не обращает на неё никакого внимания. — Друзья говорили, что такая приятная блондиночка с небольшой грудью и пирсингом в носу. Да вы, наверняка, и так поняли. Что я в самом деле объясняю. Вы располагайтесь, — указывает он на широкую кровать в стороне от себя. — А то что-то мы стоим и стоим.       — Главное, чтобы у тебя стоял, баклажанчик мой, — откровенно продолжая издеваться над Андреем, бросает Амелина. Она пальчиками проскальзывает по его плечам, сжимает края пиджака и ловко начинает тянуть вниз. — Катрин, скажите, а Влада больше не работает? Мы просто не смогли оформить на неё заказ. Нет, вы не подумайте, что нас что-то не устраивает. Простое любопытство. Да и мало ли решим повторить в расширенном, так сказать, формате. Правда, баклажанчик?       Оксане особых усилий не требуется, чтобы решительным толчком в грудь вынудить Холодова опуститься на любезно оказавшуюся рядом постель.       — Да, колбочка моя, — с лёгким ехидством в голосе подхватывает её игру Андрей. Он притягивает подругу к себе, не позволяя задумано отдалиться, и буквально усаживает себе на колени. И, словно, взгляда Амелинского не замечая, обращается уже к Катерине. — Вы ведь работаете с парами в паре? Такое возможно?       — Любой каприз, — с улыбкой замечает девушка, развязывая поясок на своём не снятом плаще, — за ваши деньги. С Владой правда может не получиться. Она, вроде как, завязать решила. Уехала куда-то недавно. Но у нас девочек хватает, на любой вкус подобрать можно. Так с чего мы начнём?       Девушка скидывает с себя плащик и оказывается теперь перед экспертами в с позволения сказать юбочке, в разы короче самой короткой Амелинской и полупрозрачной блузочке, сквозь которую виднеются малиново-красные кружева. Холодов нервно сглатывает, глядя на оголившуюся буквально в паре шагах от него девушку. Оксана, замечая это, ощутимо ударяет его по спине, бросая тут же:       — Чего ты такой напряжённый? Я ведь тоже тут, никакой измены.       — Это с непривычки, — понимающе взмахивает рукой Катрин, делая несколько шагов в сторону кровати. — Скоро это напряжение испарится. Вот увидите. А пока… — протягивает девушка, окончательно сократив расстояние, касается груди Андрея ладошкой и, уверенно проскользнув по ней, опускается на корточки. — Не возражаете, если я начну? — скорее к «супруге» клиента обращаясь, нежели к нему самому, спрашивает она, ладошкой уже проскользнув Холодову на ногу.       — Возражаем! — не дав Оксане сориентироваться, выпаливает Холодов. Он подскакивает на ноги, едва не повалив сразу обоих девушек, и отдаляется на безопасное по его мнению расстояние, пятернёй взъерошивая собственные волосы. — Может, как-нибудь поговорим ещё? У вас вот много таких, завязать решивших? Я просто исследованиями занят, в науке, можно сказать, работаю, и у нас последние полгода текучка большая. И у знакомых, в сфере услуг, такие же дела. У вас не так? Коллеги не решают уехать куда-нибудь, исчезнуть?       — Какие-то у вас вопросы странные, — изогнув в непонимании бровь, признаётся Катрин. — Ну, исчезают некоторые. Специфика такая, — пожимает она плечами, — завязывают девочки. Может, я всё же начну? Вы расслабитесь…       — А в последние месяцы завязывают не чаще, чем обычно? — не унимается Холодов. Катрин делает в его сторону шаг, намереваясь всё же спустить со странного клиента штаны и приступить наконец к своей работе, но вместо хоть мимолётных жестов согласия он отстраняется ещё больше. Андрей едва ли не прячется за ступившей к нему Амелиной и уже чем-то невероятно глупым считает задумку организовать этот выезд. — Влада вот эта вот собиралась завязывать? Она не говорила? А мы вот ещё Лику рассматривали, но тоже заказать не смогли.       — Лика? Да я её уже пару месяцев не видела, — буквально только осознав этот срок, отзывается Калинкина. — Но она, вроде, с парами и не работает… если я не ошибаюсь. Вообще странные вы какие-то. Вопросы задаёте, бегаете… Мы сексом-то заниматься будем или как? Учтите, деньги за потраченное в пустою время, не возвращаются.       Екатерина переводит то и дело взгляд с клиента на клиентку, разобраться пытаясь, как же всё-таки к самой сути заказ двигать, пару поговок на просвечивающейся блузке расстёгивает, внимание к себе ещё сильнее привлекая и напряжение в разы увеличивая. Она оказывается уже непосредственно возле Амелиной и, быстрый взгляд бросив на «мужа» у неё за спиной, заглядывает ей в глаза.       — Супруг ваш напряжён, и вам скованность эта передаётся, — отмечает она, по талии Оксаны скользнув кончиками пальцев. — Давайте, наверное, я с вас начну. Подведу, так сказать, к сути. — Катрин улыбается, глядя Амелиной в глаза, а через считанные мгновения умудряется не только с места её сдвинуть, но и на постель повалить. Ей, над заказчицей нависшей, остаётся всего ничего, чтобы так будоражущей умы едва ли не всех мужчин ФЭС короткой юбочки коснуться и приступить к прелюдии, и так уже на неприличный срок отложенной. Катрин как раз от коленки Амелиной до края её юбки проскользить успевает, ладонью обжигая буквально кожу ошарашенной Оксаны, когда талия её оказывается зажата крепкими ладонями заказчика, а сама она уже через мгновение буквально отлетает в сторону выхода. — Сумасшедшие! — заключает она по итогу, одёргивая край «набедренной повязки». — В себе сначала разберитесь, а потом уже девочек вызывайте! — бросает уже на пороге, поскорее покинуть спеша эту квартиру.       — Андрюш, — негромко зовёт напарника Оксана, приподнимаясь на постели. Она осмыслить всё ещё в полной мере произошедшее стремится, какими-то рваными движениями одежду, едва не задранную на ней до неприличия, оправляя. — Давай у нас с тобой всё же будет маленькая тайна. Не надо ребятам об этом знать.

---

      В номере борделя, — или как там у них называть принято эти комнаты для встреч девочек с клиентами? — побыть в одиночестве Данилову не доводится не единой минуты. Отметившись при входе, в сдержанно оформленную комнату он заходит уже вторым. Приветливо кивает в ответ на «Добрый день» и скорее на автомате сжимает протянутый бокал жидкого янтаря.       — Ваша служба и опасна и трудна? — как бы между прочим бросает девушка, цокая каблучками. Она зашторивает окно и разворачивается к нему спиной, теперь уже не мимолётным взглядом окидывая Степана. — По работе у нас, или в личных интересах?       — В каком смысле?       — В самом прямом, — пожимает плечами девушка, опускаясь на широкую двуспальную кровать, застеленную поблескивающим на свету насыщенно-бардовым покрывалом. Отчего-то кажется, что такими пользуются исключительно в подобных заведениях, для дома предпочитая что-нибудь более практичное. — У вас ведь на лбу написано, что вы из органов. Дайте-ка угадаю… — протягивает Жанна, прежде чем Данилов, словами девушки погружённый в некое замешательство, успевает раскрыть рот, намереваясь выпутаться из паутины высказанных ею предположений. Она окидывает визитёра лёгким взглядом, словно бы для детального представления картины ей не требуется никаких особых «магических затрат», и всё так же уверенно продолжает: — капитан небезызвестной Федеральной экспертной службы. Погодите-ка, или, может, уже цельный майор?       — Вы меня с кем-то путаете, — отчаянно пытаясь выбраться из пучины разоблачения, качает головой капитан.       Степан отходит на другую сторону комнаты, — туда, где Жанна была какую-то минуту назад, и где окно всё так же занавешивают шторы в цвет покрывала, — и, словно в улице спасения ища, чуть одёргивает занавеску. По ту сторону стекла по правде бросая лишь мимолётный взгляд. Он лицом оборачивается к девушке, что предстаёт перед ним в легком шёлковом халатике, едва ли способном прикрыть её ягодицы, если она решит наклониться, но не то что в глаза ей старается не смотреть, но и вовсе взгляд на «бабочке» не фокусирует. Обстановка в комнате кажется капитану куда более любопытной, нежели девушка нетяжёлого поведения. Ещё бы лет семь назад… да и то совершенно неточно.       — Я к органам не имею никакого отношения, — машет головой оперативник. — И никаких дел их бордельных не знаю.       У Жанны на лице не то усмешка, не то улыбка появляется. Она не сводит с гостя глаз, любуясь даже этой его отрешённостью вперемешку с напряжённостью, и точно знает, что не ошибается. Профессия обязывает на лица память хорошую иметь. Да и местность, неблагоприятная.       — Да бросьте, капитан. Малиновск. Два года назад, — начинает перечислять Жанна, и Данилов всё же встречается с ней взглядом, чуть прищуриваясь. — Середина осени. Улица Авиаторов. Расселённый дом возле сквера. Не помните? — уточняет девушка, но ответа не ждёт, по взгляду его понимая, без лишних слов. — Вы расследовали убийство троих человек, чьи тела как раз-таки и были найдены в этой развалюхе. Опрашивали жителей соседних домов, на месте там возились чего-то. С вами ещё парень был, такой коренастый, помоложе вас. По званию, наверное, тоже. Кто там у вас перед капитаном?       — Старший лейтенант, — на автомате отвечает Стёпа, так и не сводя с девушки глаз, но всё же не признавая в ней хоть какие-то знакомые черты. А про себя отмечает, что года два тому назад они с Субботиным и правда возились с таким делом, сначала с ночи заброшку осматривая, едва ли ноги не переламывая в завалах мусора и рухнувших перекрытий, после половину квартала в поисках свидетелей обходя… И пока капитан не успевает утонуть в собственных мыслях, девушка решительно продолжает:       — Вы ещё тогда освободиться очень спешили, с опросами торопились, жене звонили с заверением, что успеете забрать торт для дочери… Я тогда позавидовала, что кому-то так повезло с отцом и мужем. У вас и сейчас глаза сверкают, — с улыбкой добавляет Жанна, решая не смущать всё же визитёра и потому набрасывая на себя стянутое с кровати покрывало. — И со мной вы держите приличную дистанцию. Вам тут неуютно. Говорите, капитан, что вы хотите узнать, — с серьёзностью в голосе заключает Жанна. — Явно ведь выведать что-то пришли. Да и просто незаконностью этого бизнеса, — окидывая помещение руками, отмечает она, — ФЭС не занимается. Спрашивайте. Глядишь, я и отвечу.