Боль и ошибки

Ной плёлся позади Ванитаса, низко опустив голову. Ванитас не оглядывался на него и пытался идти быстро, как обычно, но Ной видел, что каждый шаг давался ему с трудом. Наверное, раны от их драки ещё долго будут болеть. Ной сжал кулаки. Он не знал, что теперь делать. Безусловно, Ной радовался тому, что Доминик больше ничего не угрожает. Он не мог допустить, чтобы она пострадала. Так же, как никогда не хотел драться с человеком, которого… Ной шумно втянул воздух. Он долго не мог понять природы своих чувств. Ванитас раздражал, как никто другой, и в тоже время его хотелось защищать, как никого другого, пить его и только его кровь до конца жизни и всегда, всегда, что бы ни случилось, оставаться рядом. Ной никогда не хотел драться с невыносимым человеком, которого успел полюбить. Тем не менее, это произошло. Ной до крови прикусил губу, не в силах поднять взгляд от уличной плитки и увидеть грязь, пыль и кровь на одежде Ванитаса. Больше всего на свете хотелось подойти ближе, предложить Ванитасу опереться на свою руку и хоть немного облегчить его боль. Не только физическую, но и душевную: Ной всего дважды видел настолько потерянное выражение на лице Ванитаса, и оба раза это было связано с Михаилом. Больше всего на свете Ной хотел помочь Ванитасу, но он не знал, что сказать, и не понимал, что сделать, чтобы поддержать его и не сделать всё ещё хуже. Ванитас… много всего наговорил, но независимо от этого Ной прекрасно осознавал, что напал первым. Ной едва сдерживался от того, чтобы отхлестать себя по щекам. Может быть, это хоть ненадолго притупило бы всепоглощающее чувство вины, сжимающее сердце: если бы он не бросился на Ванитаса, могли ли они сражаться против Михаила, а не друг с другом? Ною хотелось выть от отчаяния: он не понимал, как следовало поступить. Если бы он не напал первым, пошёл бы Ванитас на такой шаг, и тогда всё стало бы ещё хуже? Вероятно, правильного решения просто не существовало. Небо уже светлело, когда они вернулись в гостиницу. Нельзя было не заметить, как Ванитас притормозил перед лестницей, а затем, когда начал подниматься, стал ещё бледнее. Чувство вины незамедлительно дало о себе знать. Даже тогда, в битве, Ной понимал, что вкладывает в удары слишком много силы. В то же время Ванитас не был обычным человеком, и Ной не знал, смог бы иначе противостоять ему. Ещё одна проблема без очевидного решения. Когда они наконец-то добрались до своей комнаты, Ванитас снял пальто и швырнул его на стул, после чего его покинули последние силы. Он хотел подойти к окну, но запнулся на ровном месте и ударился о подоконник. Ной в нерешительности замер у двери. Ванитас обернулся, их взгляды пересеклись всего на секунду, но Ной успел заметить, что его зрачки расширены. Вероятно, он всё ещё был в шоке от того, что снова встретился с Михаилом, или его до сих пор отравлял наркотик охотников. Ной не знал, какой из этих вариантов хуже. Ванитас поспешно задёрнул шторы и, подойдя к кровати, рухнул на неё, как будто его пнули под колени. Ной осторожно приблизился, но Ванитас уже потерял сознание. Всё ещё не понимая, что ему теперь делать, Ной сосредоточился и прислушался к току крови в теле Ванитаса: кажется, его раны уже не кровоточили. В нерешительности Ной замер у его постели. Не хотелось оставлять Ванитаса в таком состоянии, но он боялся сделать всё ещё хуже. В конце концов он аккуратно перевернул Ванитаса на спину и снял с него обувь. Подумав ещё немного, Ной попытался вытащить из-под него одеяло, но почувствовал, как на более глубоких ранах выступили капельки крови, и решил укрыть его своим. Ной снял верхнюю одежду, сбросил туфли и направился в ванную. Он помыл руки, ополоснул лицо и вдруг поймал в зеркале собственный взгляд. Белки покраснели от перенапряжения, на лбу пролегла морщина, и Ною потребовалось сделать над собой усилие, чтобы расслабить мышцы. По щекам продолжали стекать грязные капли, падая на посеревший от грязи жилет. Ной отвёл глаза и ещё раз умылся. Наверное, одежду придётся выбросить. Когда он вернулся в комнату, Ванитас лежал в той же позе, в которой его оставили и, казалось, даже не дышал. Ной стиснул зубы. Так хотелось обтереть его лицо, перебинтовать раны и завернуть в несколько одеял, чтобы Ванитас, проснувшись, подумал, что встреча с Михаилом ему лишь приснилась. Чтобы всё осталось как раньше. Однако надеяться на то, что их отношения останутся прежними, было глупо, и даже Ной, при всей своей наивности, понимал это. Мечтать о том, чтобы их дружба переросла во что-то большее, теперь и вовсе казалось безумием. Подавив тяжёлый вздох, Ной ослабил галстук и, не раздеваясь, забрался на свою кровать, укрывшись оставшимся тонким покрывалом. Несмотря на то, что вампиры были куда выносливее людей, усталость вдавила его в матрас, едва голова коснулась подушки. Ной закрыл глаза всего на минуту, но, когда он проснулся, уже темнело. Несмотря на то, что Ной проспал весь день, он не чувствовал себя лучше. Ной потянулся, пытаясь размять затёкшие мышцы, и вдруг подумал: «Разве Ванитас не задвинул шторы? Откуда я знаю, что уже вечер?» Он тут же подорвался с кровати. Постель напротив была пуста, одеяло лежало на полу, чужие сапоги исчезли. Окно оказалось открытым. Ной нервно осмотрел комнату, и немного успокоился, когда взгляд зацепился за висящий на стуле помятый чёрный плащ. Раз Ванитас не взял верхнюю одежду, то он не ушёл, а всего лишь поднялся на крышу. Ной надел туфли и поспешно взобрался на подоконник. Вид с крыши отеля всегда казался завораживающим. Ной как будто снова падал с дирижабля и не мог оторвать взгляда от раскинувшегося перед ним нового и незнакомого мира. Тем не менее, сейчас Ной не обращал внимания ни на что, кроме худого бледного человека с растрёпанными чёрными волосами. Ванитас сидел у самого карниза, обхватив колени руками, и дрожал. Вокруг валялось несколько бутылок. Ной присмотрелся к этикеткам. Один раз он попробовал это вино, и с тех пор обходил его стороной, думая, что такое может пить лишь самоубийца, решивший умереть от отравления дешёвым спиртом. Ной осторожно приблизился и опустился на корточки рядом с Ванитасом. Тот никак не отреагировал. Молчание затянулось. Ванитас продолжал пустым взглядом смотреть куда-то за горизонт разноцветных крыш Парижа, а Ной не знал, как начать разговор. Подул ледяной ветер. Ванитас затрясся от холода, и Ной решил, что прежде всего надо забрать его отсюда. — Ванитас, — Ной старался говорить как можно мягче, — вернёмся в комнату? Ванитас ничего не ответил, но через пару мгновений вдруг вздрогнул, как будто только сейчас осознал, что ему вообще что-то сказали. Его взгляд стал осмысленным, и он попытался встать. Ной услышал хруст прежде, чем Ванитас покачнулся. Не думая ни секунды, он вскочил на ноги и успел схватить Ванитаса за руку до того, как тот рухнул вниз. Переломленная черепица вылетела за карниз и, ударившись о тротуар, разбилась на маленькие кусочки. Ной проводил её взглядом и только затем осознал, что перестал дышать. Такое происходило не в первый раз, кровлю давно пора было поменять, но, кажется, только сейчас Ной действительно заметил, насколько хрупким был его мир. — Отпусти меня. Холодный голос привёл Ноя в чувство. Он посмотрел на Ванитаса. Несмотря на связную речь, Ванитас был настолько пьян, что его пошатывало, даже когда он просто стоял на месте. Очевидно, что если бы он сделал хоть один шаг, то точно упал бы. Ной сжал его руку чуть сильнее. — Пожалуйста, дай мне помочь тебе. Ной ожидал, что Ванитас оттолкнёт его, выругается и, может быть, снова попытается убить, но никак не того, что он вдруг перестанет сопротивляться, а на лице отразится меланхолично-безразличное выражение, как будто он отказался от чего-то важного, как будто ему всё равно, поможет ему Ной или столкнёт с крыши. Прямо как тогда, на колокольне после бала. И, прямо как тогда, Ной не понимал, чем ему помочь. Ной тяжело вздохнул. В любом случае, им не удастся нормально поговорить, пока Ванитас не придёт в себя. Ной отпустил его, но только для того, чтобы через мгновение осторожно поднять на руки. Наверное, Ванитас выскажет ему за это, когда протрезвеет, но прямо сейчас он не реагировал, а Ной побоялся как обычно перекинуть его через плечо, опасаясь, что Ванитасу станет ещё хуже, если вдобавок ко всему перевернуть его вниз головой. Возвращение в комнату не заняло много времени. Теперь, когда беспокойство за Ванитаса немного ослабло, Ной заметил на полу грязь, оставленную их обычно чистой обувью, и разбросанные книги, которые он, не заметив, смахнул, когда получил письмо от Михаила. Всего пара деталей, но их комната сразу перестала казаться уютной и безопасной. Ной остановился рядом с кроватью Ванитаса. Тот не шевелился, его лицо оставалось болезненно-бледным, глаза нездорово блестели. Ной осторожно опустил его на постель и уже собирался отстраниться, когда Ванитас вдруг хрипло рассмеялся. — И ты принёс меня именно сюда. Ной замер, не понимая, что ему нужно ответить. На секунду в комнате стало так тихо, что Ной услышал стук собственного сердца. — На кровать, — добавил Ванитас, и вдруг дёрнул его на себя, схватив за плечи. Ной не ожидал нападения и не смог устоять на ногах. Он рухнул на постель, но успел выставить перед собой руки, чтобы не придавить Ванитаса. Их взгляды пересеклись, и Ной успел заметить обречённость на его лице до того, как её скрыла маска безразличия. Ванитас приподнялся на локте и погладил его по щеке. Ной застыл, не в силах даже вдохнуть, а Ванитас обнял его за шею и вдруг поцеловал. Ною показалось, что небо и земля поменялись местами. Вся его сущность рванулась вперёд, к тому, о чём он так долго мечтал, но разум протестовал с равной силой. Ной попытался отстраниться. Ванитас обхватил ногами его талию и притянул к себе. Мысли спутались, и Ной почувствовал, как вопреки здравому смыслу начинает возбуждаться. Ванитас хмыкнул и прервал поцелуй, но только для того, чтобы обжечь горячим дыханием чужое ухо и прошептать: — Трахни меня, Ной. В штанах мгновенно стало тесно, и Ванитас не мог не почувствовать этого. Его руки потянулись к рубашке Ноя и расстегнули первую пуговицу. Ной шумно выдохнул. Он множество раз представлял себе похожие сцены, кровь в венах бурлила; и всё же нет, всё должно было быть не так. Только не так. — Нет. Ванитас замер, как от удара, но через секунду усмехнулся и потянулся ко второй пуговице. — Разве ты этого не хочешь? — Он многозначительно двинул бёдрами. — Думаешь, я не замечал твоих взглядов? Можешь трахнуть меня. Прямо сейчас. Ной шумно выдохнул и прикрыл глаза. Он хотел. Ванитас расстегнул третью пуговицу. Нет. Только не так. Ной решительно перехватил его запястья одной рукой. — Нет. Ты пьян. Ванитас вздрогнул. Ничего не изменилось в его лице, но он не мог скрыть заблестевшие глаза. — Плевать. Почему тебя это волнует? Их взгляды пересеклись, и Ной вдруг осознал, что маска Ванитаса уже пошла трещинами. — Потому что ты заслуживаешь лучшего. Ванитас оцепенел. Они продолжали смотреть друг на друга, и было видно, как внутри него борются надежда и отчаяние. — Нет. Не заслуживаю. Голос Ванитаса дрогнул, и по щеке покатилась слеза. Он быстро отвернулся, чтобы растрепавшиеся волосы упали на лицо, и расслабил ноги. Ной тут же отпустил его руки и отстранился. Минуты две они провели в тишине. Ванитас плакал бесшумно, но не мог скрыть дрожь. Ощутив, что желание его больше не тревожит, Ной встал, поднял с пола одеяло и отряхнул его. — Я сожалею о том, что случилось. Я никогда не хотел драки с тобой. Ванитас ничего не ответил. Ной укрыл его одеялом и присел на край кровати. — Я запутался. Я не понимаю, что произошло, и не представляю, каким образом мой учитель оказался связан с Михаилом. — Ной помедлил перед тем, как признаться. — Но я не хочу оставлять тебя с этим всем один на один. Я хочу помочь. Ванитас продолжил молчать. Ной почувствовал, как длинные тонкие пальцы обхватили его руку.