tgrb.

      Прошёл месяц нахождения под наблюдением врачей Rainbow. Общее состояние было в пределах нормы, и это несмотря на ноющие рёбра, из-за которых сон все не приходил и не приходил. Приходилось заматывать себя до изнеможения — пробегать круг за кругом на тренировочном поле, пока не начнёт вырубать на ходу, а потом из последних сил дотаскивать себя до ближайшей комнаты отдыха или хотя бы скамейки. Гюстав Катеб был очень и очень недоволен таким поведением своего подопечного. А если уж он заставал того за подобными тренировками, то… одними нравоучениями не обходилось.       Что сказать, Мичлов не умел по-другому. Он принимал заботу о себе, хоть и не особо понимал, почему этот «Док» возится с ним. Да, он прикрыл собой Катеба на совместной миссии их организаций, но это не значило, что нужно было с ним нянчиться, словно кура наседка. Однако его «надсмотр» был приятен и комфортен. И сейчас отсутствие Дока на базе было заметно сильно.       Вторая надсмотрщица, которая иногда заменяла Катеба, сообщила, что его не будет пару дней из-за задания, и что Мичлову придётся пока самому ходить себе за едой в общую столовую. Не сказать, что он был против, но пока не хотелось встречаться с остальными оперативниками Rainbow — снова ведь начнут доставать лишними расспросами. От одной мысли об этом Черноглазый цыкнул, но тут же схватился за подбородок, пытаясь унять резкую боль. Заплатки на лице не давали особо им "жестикулировать", но даже от небольших движений было больно. Всё-таки, когда осколки от гранаты так режут лицо — это ещё можно стерпеть, а вот восстановление такого приносит собой много дискомфорта.       Док предлагал ему как-то обезболивающее, но Мич сразу же отмахнулся. Он привык такое терпеть и редко принимал таблетки. Обычно боли от раны переставали его донимать через дня три-четыре, а тут — ни спать, ни есть нормально не получалось. Но перед Доком он был бодрячком и улыбался, как дебил, мол «все хорошо и я здоров, как бык». Да, позёр, что тут такого. Нашёл перед кем павлиньим хвостом махать. Но если честно, был бы у него хвост, он махал бы им не останавливаясь. Такое уж влияние на него оказывал этот человек.       Русские бы засмеяли его ещё больше, хотя так они и сделали, но по доброте русской души. Придумали в первые же дни пребывания на базе «Doc&Dog», теперь при каждой встрече свистят ему, как псу. Это не раздражало, а скорее забавляло Митча. Юмор он ценить умел, даже такой.       В столовой было людно, даже очень, несмотря на поздний час. Кое-как протиснувшись к повару под недовольные взгляды, тот сразу же вручил ему бутылку с едой и, быстро пожелав приятного аппетита, вернулся к своей работе — оперативников много, значит много голодных ртов. Док разрешал есть только жидкое и только через трубочку, пока раны на лице не заживут.       Не успел он ретироваться из столовой, как услышал знакомый свист. «Собака собаке на хвост не наступит», не так ли? Только это были волки — яростные и свирепые охотники. Повернув голову, он заметил в дальнем углу машущего русского. Капкан. Ну, кто же ещё?       Тяжело вздохнув, Мичлов пошёл к нему и компании. Игнорировать их было бы невежливо, да и не дали бы ему так легко уйти. Если Док лишь выражал свою благодарность путём лечения, то члены русского спецназа просто взяли и приняли его в свою стаю. И каждый раз, встречая его в коридорах, они меняли свой путь и шли с ним — Мич чувствовал себя словно под конвоем.       — Мичлов, Мичлов, Мичлов, — протянул Капкан, хлопая рядом с собой, указывая на место Черноглазому.       Очередной вздох, и Мич сел рядом с ним, замечая сидящих за столом Глаза и Тачанку. Они кивнули ему в знак приветствия, и только он хотел сделать тоже самое, как Басуда хлопнул его по спине, выбивая весь воздух из лёгких.       — Rasslab'sya, Mich, za etim stolom tebya nikto ne pobespokoit, — сказал по-русски Капкан, слегка наклонившись к нему. — Ya znayu, chto Dok na zadanii i za toboj nekomu prismotret', no ty mog obratit'sya k nam, i my by prinesli tebe edu.       — Spasibo vam, no ya ne bespomoshchnyj, — улыбнувшись, ответил Мичлов и немного отодвинулся от оперативника. — Da i provetritsya tozhe ne pomesh... ne pomeshaet.       Басуда нахмурился, осматривая его, и переглядевшись с друзьями, спросил:       — Ot odnogo do desyati: naskol'ko bolit?       Чего-то подобного он и ожидал. Сильнее Дока о нем заботятся только местные русские медведи. В крови у них что ли это было. Мич только тихо усмехнулся и по-доброму улыбнулся, смотря на них.       — Vse ne tak ploho, kak kazhetsya.       — Мичлов, — подал голос Тачанкин, тяжело посмотрев на него. От его взгляда Мич снова вздохнул, опустив плечи, и покрутил в руках бутылку с едой.       — Gde-to na 4.       На стол резко опустилась рука Глаза с карандашом, от чего собеседник вздрогнул, а тот и виду не подал — словно случайно получилось так громко и угрожающе. Но как же вовремя.       — Семь, — переходя на английский, нехотя ответил Черноглазый. — Не делайте из мухи слона. Просто царапины, подумаешь — вокруг рта. Ещё неделька и я уже буду без этого, — сказал он, показав на свои заплатки на лице.       — От просто царапин такие мешки под глазами не появляются, — буркнул Саша, возвращаясь к своему обеду и больше ничего не говоря.       — И ты гуляешь по базе по ночам явно не от хорошего сна, — вставил своё слово Глаз, перелистывая блокнот с набросками, ища чистые страницы. Ему бы новый, этот совсем потрёпанный.       Мич нахмурился, смотря на него. Уж кому, так не Тимуру говорить ему о «ночных похождениях» и сне. Он почти каждую ночь замечал Глаза на тренировочном поле для снайперов.       Он только хотел ответить, как тихий и спокойный голос Басуды, как и его рука, что снова оказалась у него на спине, не прервали его:       — Zdorovyj pyos — celyj hozyain, — на всей серьёзности проговорил он. — Подумай об этом, пока его нет.       — Priyatno, chto vy tak i pleshchete zabotoj mne pryamo v lico, no v etom net neobhodimosti, moya medvezh'ya sem'ya, — взяв свою «еду» и показательно отпив из горлышка, встал из-за стола. — Mal'chik vzroslyj, tridcat' chetyre godika, vse eshchyo stoit, — подмигнул он Капкану.       — Ты нас понял, друг, — подмигнув ему в ответ, Максим приступил к своему обеду.       Пожелав всем приятного аппетита и поблагодарив за заботу, Мичлову оставалось лишь побыстрее вернуться в медблок, а то взгляд у тех англичан был недобрый.