Корона падет

Начало весны было серым и холодным, оно удручало и заставляло всех ходить сонными и раздражёнными — даже любимые предметы в тот день не подняли Рико настроение, он был мрачнее тучи и старался избегать общения с Кевином и Жаном, оттягивая момент их встречи в школе. К сожалению Мориямы, они встретились в столовой: — О, Рико, а вот и ты! — воскликнул Жан через всю столовую , приглашая его сесть с ним. Он тяжело вздохнул, проклиная этот день и хорошее зрение Моро, но все же сел с ним. — Фу! ты хоть чем то кроме этой гадости ешь? Ещё и без соли ? Жан с отвращением посмотрел на тарелку японца, где уныло лежала куриная грудка и овощи на пару. Рико пожал плечами и сказал: — Вообще-то, это называется здоровой едой, которую должны есть спортсмены, чтобы поддерживать форму. А ты, Жанчик, итак уже еле в шорты влазишь своей жопой. Жан в негодовании от таких предъяв хотел что то сказать, но их прервал Дей — длинная рука парня как будто выросла из воздуха и бесцеремонно взяла пару палочек картофеля фри с тарелки француза и закинула в рот. Жан ещё более негодующе промычал: — Сволочь такая! ну сходи себе сам возьми, что ж ты у меня жрешь?! Появившийся в поле зрения Кевин хихикнул в ответ. — твоя вкуснее. Пока Моро дулся на ребят и демонстративно отсел на край и так очень маленького стола, Кевин сообщил Морияме последние новости: — Слышал от старших, что скоро будет внутренний матч. Сойдутся два состава команды, чтобы решить, кто станет основным в новом сезоне. Но! — Кевин особенно выделяет последнее слово, молчит пару секунд, словно накаляя интригу, и продолжает, — В это же время трое игроков должны будут уехать на тренировочные сборы в другой штат, это обязательное условие для всех команд первого дивизиона. Получается, в одной команде недобор , а матч переносит не станут. Знаешь что это значит? —Кевин выдерживает паузу, и, кажется, его глаза едва ли не сверкают — он несомненно рад новости, которую собирается преподнести друзьям. Рико лишь заинтересованно продолжил на него смотреть: —Это значит, что играть в первом составе будем мы! — Кевин говорил радостно и восторженно — он сцепил руки, чтобы не начать тарабанить по столу. Он и впрямь был счастлив и воодушевлен этой новостью. Рико улыбнулся самыми уголком губ, почти незаметно, видя такой детский восторг на лице Дея, но он всё же выдвинул свою точку зрения: — Кев, ты дурак? Чему ж ты так радуешься: они нас убьют и все. Причём либо соперники за то, что мы выиграем, либо наши за то, что просрем. Не думаю, что здесь есть повод для радости. Дей приуныл, поджимая губы и отводя взгляд в сторону, сводя тёмные брови к переносице. Он стал переосмысливать ситуацию, в которой они вот-вот окажутся, и его кожа побледнела. — Ладно, разберёмся. — сказал Морияма, вставая из-за стола и хлопая друга по плечу. Вечером они убедились, что Дей получил достоверную информацию. Тетсуи собрал команду в полном объеме и сухо изложил, что дети будут играть за команду первого состава, за исключением Кевина, которого поставили во второй, так как они с Рико оба были нападающими и сражаться вдвоём против опытных взрослых было бы абсурдно. Их разделили. Рико откровенно накрыл мандраж и он понимал,что скорее всего , завтра они получат не только много увечий, но ещё и поссорятся. После тренировки со взрослыми у Мориямы, казалось, не было сил даже двинуть пальцами. Не в силах дойти до раздевалки и отчасти не имея желания дышать пóтом сокомандников, он присел на трибуну. Красный пластиковый стул с откидной сидушкой казался максимально удобным после изнурительной тренировки. Более опытные игроки, в отличие от них, не гнушались использовать силовые приемы. Рико, Кевин и Жан получили массу синяков только за разминку, а в пробной игре уже начались гематомы, шишки и другие травмы. Рико потёр разбитую об паркет коленку, посмотрев на бледную руку он увидел там остатки запершийся крови, значит разбил он ее прилично, прийдется до завтра как то вылечивать. Хоть экси и предполагал наличие защитной экипировки, вороны по наставлению Тетсуи в упор ее игнорировали. «Боль закаляет», говорил тренер. Так что вороны на всех домашних тренировках работали исключительно в шортах и футболках, исключая шлема и другие щитки. Кевин , правда любил изгаляться над формой и вместо того чтобы одевать просто шорты поддевал под них укорочённые лосины, заканчивающиеся посередине икры, считая себя невообразимо модным и неординарным.Рико обожал вспоминать, как Дей получал от Тетсуи за эту самую экстраординарность и за выход с территории университета в ближайший спортивный магазин чтобы их купить. На плечо Рико упала чья-то рука. Морияма не шелохнулся — он настолько устал, что ему было уже все равно кто это. Оказалось, что это Ричард Вильямс— капитан команды воронов, возглавлявший первый состав завтра в матче. Он сел позади него и положил вторую руку на другое плечо. — Ты же знаешь, что завтрашний проигрыш не допустим? — он слегка надавил на плечи мальчика. Нападающий не умел проигрывать и принимать отказы, это было той чертой, за которую его и сделали капитаном — он умел добиваться своего. — Я не знаю как ты сделаешь, но мы не должны проиграть, а если мы пропустим хотя бы один мяч, пострадаешь не только ты, а ещё и твой французский дружок. —Интересно, как я, нападающий, буду контролировать количество ошибок вратаря? Может своих сначала играть научишь? —Морияма язвит, закатывая глаза и кривя губы. Он знал, что это вряд ли самое лучшее решение в его жизни, скорее был уверен, что получит еще пару синяков, если не больше. — Язвишь? Похвально. Люблю таких. — в голосе капитана слышна яркая ухмылка, Рико чувствует липкий взгляд, ползущий по затылку. Хочется дёрнуть плечами, скинув с себя чужие руки, но это станет высшей формой наглости в этот момент — он получит ещё, и он держится. Во всяком случае, у него нет сил даже двинуть руками, не то, чтобы сопротивляться появлению новых синяков чем-то, кроме глухой покорности. У Рико заслало под ложечкой, он начал чувствовать опасность и угрозу. Его уже не пугали ссадины и удары, но все ещё оставалось то, что вселяло в него животный ужас. — Любить детей — это болезнь, обратись ко врачу. —Сказал Рико, стараясь хоть как-то отбиться от этого разговора. Он всё же попытался встать, но Ворон сильнее вдавил его плечи, не давая подняться. — Какой маленький и вредный. Дикий. — Игнорируя слова Мориямы, он практически нагнулся над ухом мальчика. — Интересно, — он вскидывает бровь, окидывая взглядом профиль Рико. — в постели ты такой же юркий, как и на поле? — он продолжает давить одной рукой на плечо, второй проводя по скуле мальчишки. — Рико знал, что вырываться бесполезно, он догонит его если не в раздевалке, то в коридоре кампуса . Лучше уж тут, на трибунах. Спортсмены ‘гнезда’, за неимением возможности заводить отношения и вообще выбираться за пределы университета, часто начинали приставать друг к другу, иногда это заканчивалось драками и доносами тетсуи, но обычно выбирали нескольких ребят, над которыми не только массово издевались, но и насиловали. Это было нормой. Мальчишкам тоже начало попадать, когда они подросли. С ними вели себя деликатней и решались на подобное немногие, в конце концов Рико носил фамилию Морияма, что значило в их мире не мало. Рука человека за спиной опустилась на грудь японца. Достаточно бережно и аккуратно рука водилась по телу Рико. Мальчик нервно сглотнул. —М-м-м, — капитан ехидно мычит, останавливая руку на уровне сердца. —кто-то боится? — выдохнули ему на ухо. — твоё сердце бьётся так быстро, словно ты не против. Его рука спускается ниже, к резинке спортивных шорт. Рико страшно. Рико хочет назад в комнату, выпить чай с Кевином и попросить Жана помочь ему с физикой, а не готовился с неизбежному и просто хоть как то пытаться себя успокоить. «Нормально. Всё нормально. Ты видел как такое делали, это не так уж критично. Нормально. Просто дыши. дыши. дыши» — в приступах паники у Мориямы часто перехватывало дыхание и он не мог делать даже малейший вздох, вот и сейчас он старался не доводить всё и просто стараться вдыхать и выдыхать воздух. — Рико, ну где тебя носит? — Донеслось со входа в раздевалку. После голоса показалась макушка Кевина, который увидел Рико — бледного и испуганного, а за ним капитана команды, нависшим над ним как коршун и держащий одной рукой за плечо, всё так же по-птичьи впиваясь в плоть, а другой рукой гладя ребёнка по животу и ниже. Дей не знал что делать и кого звать на помощь. Никто им не поможет. Он решил блефовать. — Да, хозяин, я выключаю свет на стадионе. — Сказал он в пустоту коридора, который не был виден нападающим. Ричард тотчас же отпрыгнул от Рико, возможно он и не поверил бы уловке Кевина, если бы итак уже не был на очень плохом счету у Тетсуи. Ему не хотелось рисковать. Старший быстрым шагом вышел на ступеньки и энергично пошёл наверх, к выходу со стадиона. Дей подбежал к уже вставшего с трибун Рико и обхватил его за плечи: — Чёрт побери! Как ты? — коротко спросил он. Рико старался вновь вернуть себе былой уверенности, хотелось закатить глаза и по обыкновению кинуть шутку о глупости Кевина, старался не показать себя слабым, но его руки продолжали трястись, сжимая кромку шорт. Казалось, что ткань пойдёт по шву от этого напряжения, но хуже стало, когда Рико попытался разжать трясущиеся пальцы, и Кевин увидел синие лунки на бледной коже ладони. — Пойдём в раздевалку? — Рико говорит так напуганно и неуверенно, что у Кевина сжимается сердце и отдаётся в голове глухой болью. Дей кивает, и чувствует, как трясётся Рико: он пытается взять его за плечи, чтобы увести отсюда, — он не дошёл бы сам, слабость после тренировки и страх делали своё дело, — но Морияма скидывает руки. Его глаза расширяются и он сжимается, желая сесть в узкий проход трибун и тихо-тихо заплакать. Он поднимает кричащий ужасом взгляд на Кевина, не находя ни единой черты, напоминающей капитана, и голос у него такой тихий, хриплый и слёзный, когда он просит: —Уведи меня. Пожалуйста. Рико был несвойственно для него рассеян весь оставшийся день. Он разлил на себя воду из стакана, запнулся о ровный паркет коридора, пытался прочесть перевёрнутую книгу, путался в своей речи и забывал слова, щёлкая пальцами в попытке их вспомнить. Когда количество мелких странностей выросло в геометрической прогрессии, это заметил даже Жан. — С тобой все нормально? — Спросил он обеспокоено, когда Рико в очередной раз неправильно посчитал пример по алгебре. Жан помогал ребятам делать уроки, так как проведя свою юность в лучших посольских школах Америки, получил недурное образование и с программой школы при университете Эдгара Аллана справлялся без сложностей. Кевину он помогал с языками, точнее давал больше, чем в школе, и они опережали программу, с Рико же, не любящим точные науки, они разбирали западающие темы. Жан был сносным педагогом и Рико нравилось с ним заниматься. Жан был хорошим другом — он много чувствовал и, главное, чувствовал людей, чем всегда немного раздражал Рико. Он и Кевин ценили его — он мог обрадовать, если улыбнётся, мог пошутить и впрямь смешную шутку в самый важный момент и разрядить обстановку, всегда заваривал чай нужной температуры и готовил вкусное печенье каждую субботу. Он чесал затылок, когда говорил что-то не то или чего-то не понимал, склонял по-птичьи голову набок и вскидывал бровь, говоря "что это за хрень", стоило ему взглянуть в записи Рико по японскому, и тот всегда закатывал привычным жестом глаза, ударяя его по лбу: "не хрень, а иероглифы и кана". Жан выглядит потерянным щенком, когда сам не понимал чего-то в японском и неловко поджимал уголок губ, прося Рико помочь. Ему и отказать было сложно, но даже тут он получал свою выгоду — чёрный чай 56 градусной температуры в любимой кружке и ореховое печенье по субботам. — Ну, Рику-у-у-ся. — Зовёт Жан, опираясь локтем на стол и укладывая подбородок на ладонь. — Ещё раз назовёшь меня так — получишь не в лоб, а в глаз. — шипит Морияма. Ему нравилось его имя, но любые видоизменения он не переносил на дух, за то его и постоянно подкалывали Кевин и Жан, называя разными производными от имени. — Не думаю, что дальше есть смысл заниматься. — Сказал появившийся за спиной Кевин. — Нас всех сегодня размотали как тряпочки на стадионе, нужно молиться на то, чтобы выжить завтра, а не на алгебру. Ребята грустно усмехнулись. — Я всё-таки ещё посижу за уроками, меня это успокаивает. — Сказал Жан и уткнулся носом в учебник. Вечерело. За окном дул сильный ветер, в комнате была включена лишь настольная лампа, оставленная по рассеянности заснувшим за литературой Жаном. Жан почти всегда засыпал быстро и спал непробудно, просыпаясь словно по биологическим часам. Рико заскучал — прочтение "Тошноты" добивало его скукой. Он не понимал ни смысл романа, ни ажиотаж вокруг него. Жан с упоением перечитывал и настоятельно рекомендовал Кевину попросить в библиотеке книгу в оригинале для практики языка, и спешил дать Рико по губам, когда он называл книгу "записками сумасшедшего о рутине". Но сейчас над его спиной не возвышался Жан, и он тяжко вздыхал каждую страницу. В голове вертелась одна идея, которая наверняка бы развеселила его в реализации, а сейчас такая тычка будет лучшим, что могло бы быть, потому он без зазрения совести закрывает книгу, предварительно положив закладку, и встаёт, усаживаясь на край кровати Кевина. — Ке-е-е-е-вин, просыпайся. —Рико улыбчиво тянет побуждение, опираясь руками по обе стороны плеч и чуть нависая над другом. Кевин достаточно быстро просыпается, собираясь сонно послать Рико дважды к чёрту, трижды — нахуй, после этого развернувшись лицом к стене и заснув до утра, но заместо этого, открыв глаза, ошарашено смотрит на Рико, что залез на него и довольно смотрел сверху вниз. Не дожидаясь комментариев от парня, японец легко запечатлел поцелуй на самом кончике его носа. Он взглянул на Дея и улыбнулся самыми уголками губ от забавного вида: глаза Кевина удивленно расширились, стоило Рико опуститься ниже и невесомо коснуться губами шумного пульса на шее. Решив, что с бедного парня достаточно, он соскользнул с кровати, довольно улыбаясь, и направился в ванную, широким шагом скрываясь за дверью. Умываясь, из-за шума воды он не услышал вошедшего в маленькую комнату Дея и, поднимая, голову от раковины, Морияма даже слегка испугался, увидев второго в зеркале. он повернулся к Кевину и вскинул в удивлении брови: Дей поставил руки на стену по обе стороны от Рико, тем самым почти прижимая его к широкой поверхности раковины. — Дела нужно доводить до конца, —Кевин неловко отводит взгляд, не зная как объяснить произошедшее Рико, а потому он решал просто опустить глаза на выступающую ткань пижамных штанов. На лице Мориямы расплылась улыбка — это был практически комплимент в его сторону; — ну-у, — тянет он, чуть отталкиваясь от поверхности раковины. — Знаешь как говорят? "Спасение утопающих дело рук самих утопающих"! — выпалил Рико и, нырнув под рукой Дея, шмыгнул обратно в спальню *** Мандраж накрыл Дея и Рико в раздевалке, они уже переоделись и ждали, когда соберутся остальные. — Жа-а-анчик, — тянет Кевин. — как ты умудряешься оставаться таким спокойным? — Метадоном вкидываюсь по утрам. — съязвил Жан. Это было не его желание — оказаться здесь, не его игра, которой он хотел посвятить жизнь, даже не его страна. Так что он просто смирился, решив не придавать значения всему, что происходит вокруг. Рико с Кевином прыснули, но все же не сильно повеселели. Игра была напряженной . Из-за того, что она была без замен, все выкладывались по максимуму, но даже так, обе команды были равны. Первый тайм закончился со счетом 1:1. Рико и вправду оказался неплохим нападающим, а страх в перемешку с желанием выиграть, казалось, дарили ему крылья за спиной. В перерыве он нашёл Кевина, уныло сидящего на трибунах. — Я труп. — выпалил он, как только Рико сел рядом. Японец даже не нашёл, что ответить на такое заявление, хотя отчасти был с ним согласен. Проигрыш сейчас, на поле, означал бы сильное наказание от сокомандников после. Кевину бы досталось сильно — ничего не останавливало старших избить его или ещё что похуже. Рико знал, что его бы, несмотря на угрозы, наказали бы не так сильно, в конце концов он Морияма и Тетсуи его дядя, а они все его боятся. Следующие два тайма прошли как в тумане: пульсирующая в висках кровь, отнимающиеся от усталости конечности, сбитые об пол колени. Он все ещё парил над паркетом и выкладывался, но уже не на все сто. Сидя рядом с замыленным, испуганным Деем, он решил что поддастся другу, чтобы спасти его от гнева сокомандников. Ему было плевать на свою участь, о судьбе Жана он в принципе не задумался тогда. Лишь бы спасти друга и хоть какого-то любимого человека. Матч закончился с результатом 5:4 в пользу команды Кевина, чему Дей был невероятно рад, он буквально сиял. В раздевалке всё было тихо, Жан и Рико даже понадеялись, что их не накажут за проигрыш и просто отпустят спать. Стараясь улизнуть, они первыми переоделись и побежали в кампус, желая спрятаться от участи в комнате. Стоило им войти в комнату и включить свет, как их взору предстал капитан команды, сидящий прямо перед ними. — О, — огласил он. — я вас заждался. — дополнил, вставая со стула. Свет резко выключился и включился снова. Рёбра и грудь жгла адская боль, только спустя пару мгновений японец понял что уже не стоит на ногах, а практически лежит скорченным на полу . Ещё удар, уже наглый, сильный и бесцеремонный ногой по лицу. Тяжелый ботинок с хрустом коснулся носа Рико или которого тот час полилась алая кровь. Тут он заметил Жана. Моро стоял на коленях и придерживал свою правую руку как младенца, приглядевшись он увидел, что рука приобрела фиолетово-синий оттенок, а кисть безжизненно вывернута в неестественное положение. Капитан взял Жана за лицо и. держа его, нанёс несколько ударов кулаком точно по носу. Он держал француза как котёнка , не давая возможности хоть как то сопротивляться, не давая шансов на жизнь. Жана госпитализировали на следующие утро. Капитан уходя отнял мобильники Рико и Жана, наказал Дею ни в коем случае не пытаться помочь, угрожая схожей участью. Французу диагностировали переломы рёбер, носа и руки, восстановление должно было занять несколько месяцев по прогнозам врачей, но тетсуи договорился , что через несколько дней жана выпишут. В комнате без Жана стало тускло и уныло. одинокие цветки в горшках на подоконнике уронили листья — сейчас никто не поливал их. Кевин всегда смеялся, когда Моро, как "настоящая хозяюшка", поливал их и аккуратно протирал листья. в Дея точным броском отправлялась тряпка и несколько ругательств вдогонку. Сейчас здесь висела лишь тишина, что, казалось, сводила с ума похуже галлюциногенов ЛСД и псилоцибина. — Что случилось тогда? — одним поздним вечером спросил Кевин в темноту. Его сереющий взгляд был направлен на очертания засыхающей фиалки, что заметно было в лунном свете. — Мы проиграли. — Причём здесь Жан? это твоя вина. Ты терял мяч последние три гола! — Кевин возражает, и чувствует, как начинают трястись его руки. Их друг в тяжелом состоянии по глупому проигрышу Рико, отчего страдает именно он? — Я? Да тебя бы загрызли к чертям, проиграй ты мне! Та знать не знаешь, зачем я это делал! Потому что я.. — он оборвался на полуслове, не решаясь договорить. Его голос трясся от злобы — к Дею, к себе, от отчаянья, накрывающего с головой. — Ты — что? — Я — ничего! иди нахуй! —отрезал Рико и накрыл лицо подушкой, переворачиваясь на спину. Вдруг ему стало неожиданно тяжело. Не морально, как последние сутки — физически. Из-за накрытого лица он не услышал шагов — это Кевин сел на него и теперь бесцеремонно сидит, как воробей на жердочке. — Слезь с меня, раздавишь. — рычит Рико в подушку. —А? Не слышу. Убрав с лица подушку, он хотел было что-то сказать, как вдруг его губы накрылись чужими — сухими и холодными. Рико сглатывает, сжимая в пальцах простынь, распахивая от удивления глаза: Кевин, прямо перед ним, целует его. В поцелуе — привкус отчаянья и несправедливости, обожженного чаем языка и сахара. Он обхватывает Кевина за талию, прижимаясь к себе так тесно, словно желая слиться с ним и исчезнуть. Холодные пальцы Рико сжимают ткань футболки на лопатках Дея, он впивается короткими ногтями в кожу, ощущая под пальцами рельеф позвонков. Рико ведёт — он вплетает пальцы в жесткие волосы, сжимая их у корней, притягивая ближе, стоит Кевину коснуться губами бледной шеи. Морияма кусает губу, сжимает челюсти, не давая просьбе касаться с бледных уст сорваться. — что это такое, молодые люди? — ребята увлекаются так, что не слышат, забываясь в одних ощущениях — лишь бы быть рядом, лишь бы прочувствовать друг друга, лишь бы остаться. Они не замечают стоящего на самом пороге комнаты Тетсуи. В поцелуе привкус отчаянья и боли.