Одна победа

Ренджи потрясенно выдохнул, таращась на алую струйку крови, стекающую по белой шее капитана, перевел взгляд на Забимару, чей конец как раз прижимался к этой самой шее, и снова посмотрел на совсем небольшую рану, оставленную его же занпакто. И только после этого уставился на капитана. Бьякуя выглядел не менее потрясенным, расширившиеся в изумлении невероятные темные глаза изучали Забимару; он дышал сорвано и быстро, как и Ренджи, и не пытался даже двинуться. Кучики Бьякуя проиграл своему лейтенанту. Ренджи моргнул и как-то деревянно отвел руку, опустил ее с зажатым в ладони занпакто. В голове царила абсолютная пустота, только пульс зашкаливал. Чуть повернув голову, он увидел поодаль Сенбонзакуру, выбитую им из рук Бьякуи несколькими мгновениями раньше. Все еще не верилось. — Поздравляю, Ренджи, — спустя еще минуту наверное подал голос Бьякуя, и Ренджи взглянул на него с каким-то смятением. Он давно мечтал о том, чтобы превзойти своего капитана, усердно тренировался, достиг банкая, в конце концов, потом развивал его, продолжал тренироваться, не отказываясь от своей мечты. И все равно где-то в глубине души, в самом темном закоулке, не верил до конца, что это возможно, что когда-нибудь он в самом деле одолеет Кучики Бьякую. Так что сейчас Ренджи чувствовал себя так, будто ему чем-то тяжелым зарядили по башке и еще мощный пинок под зад дали. Он не мог поверить в то, что видел. Позади, кажется, раздались не менее удивленные, откровенно потрясенные возгласы немногочисленных свидетелей, и это заставило Бьякую собраться. Он моментально вернул на лицо привычную бесстрастную маску, поднял руку и тонкими пальцами вытер с шеи кровь — Ренджи проследил за этим жестом жадно, — после чего развернулся, подобрал Сенбонзакуру и направился в сторону офиса. — Не задерживайтесь, лейтенант Абарай. У нас много работы. Ренджи проводил его взглядом, зажмурился потом на секунду и уставился в безоблачное небо. Голова шла кругом. Дав себе короткую передышку, Ренджи убрал Забимару в ножны и поплелся следом за капитаном, ощущая на себе взгляды других шинигами, которые видели их сражение. Вообще изначально это должно было стать тренировкой — Ренджи и вовсе думал, что Бьякуя не согласится, но в итоге все обернулось вот так. Потихоньку в душу закрадывалось понимание произошедшего, в крови медленно закипала радость вперемешку с удовлетворением. Он смог! Пусть только сейчас, пусть в следующий раз он безбожно проиграет, однако Ренджи сумел одолеть Бьякую! Широкая и совершенно неадекватная улыбка расплылась на его лице, когда он надевал форму. Это пьянило. Как и воспоминание о том, как Бьякуя вытирал собственную кровь с горла. Ренджи тряхнул головой и поспешил наверх, в их кабинет, мысленно одергивая себя и не позволяя зайти уж слишком далеко фантазии. Он совершенно забыл про несобранные в привычный хвост волосы, так что ввалился в небольшое помещение прямо так, да еще без традиционного стука, что заставило Бьякую практически незаметно вздрогнуть и вскинуть голову. И снова в его потрясающих глазах сверкнули ярко эмоции, только на этот раз Ренджи не сумел их распознать. Капитан спрятал взгляд за длиннющими ресницами и, как и всегда, одним легким кивком указал Ренджи на его место, взял кисть в пальцы и занес ее над листом бумаги. — Ренджи, приведи себя в порядок. — А? Но я же… — он наклонил голову в непонимании и все понял, когда на глаза свесилась красная прядь. — А! Ренджи подошел к своему столу, покопался в ящике и достал оттуда резинку, купленную на очередной миссии в Каракуре, быстро собрал волосы в высокий хвост и уселся на свое место. Бросил очередной осторожный взгляд на Бьякую и заметил, как тот, хмурясь, выписывал свои идеальные иероглифы. Ренджи вдруг тоже нахмурился. А почему капитан вообще так отреагировал на его приход, если он даже реяцу не скрывал? Это ж насколько надо было провалиться в свои мысли, что в принципе капитану Кучики свойственно не было? — Хватит разглядывать меня, Ренджи, — проговорил своим нормальным, холодным и невыразительным тоном Бьякуя, — начни с отчетов. — Так точно, капитан. Ренджи, застигнутый врасплох, придвинул с мученическим вздохом к себе ближайшую стопку отчетов и принялся вчитываться в написанное. Правда, время от времени все равно косился на сидящего с идеально ровной спиной Бьякую, все вспоминая сегодняшний поединок. Хотелось до безумия поделиться этим с Иккаку как минимум, но еще больше этого, и Ренджи это прекрасно осознавал, хотелось вытрясти из спрятавшегося за маской Бьякуи все, что он думал по поводу случившегося. Обычно он бы едва ли смог заставить себя сделать что-то такое, вот только день сегодня был особенный, удача явно благоволила ему, поэтому Ренджи, закончив с отчетами, встал со своего места, в несколько шагов преодолел расстояние между их столами и положил стопку проверенных бумажек на край стола Бьякуи, и никуда не ушел. Капитан заметил это не сразу, погрузившись в работу, зато после вскинул голову и приподнял бровь, безмолвно спрашивая, с какого перепугу лейтенант так нагло увиливает от работы. — Я могу задать вопрос, капитан Кучики? — поинтересовался Ренджи, глядя на красную царапину на чужом горле и не в силах отвести от нее взгляда. — По поводу тренировки? — угадал Бьякуя. — Я полагал, что рано или поздно это случится, учитывая твои успехи в овладении банкаем. Хотя не могу сказать, что это не стало неожиданностью. — Вы…не расстроены? Бьякуя хмыкнул, уголок его губ слегка приподнялся в неуловимой усмешке — если бы Ренджи не смотрел прямо на его рот, то и не увидел бы. — Почему я должен расстраиваться? В конце концов, обычное везение никто не отменял, Ренджи. В следующий раз ты проиграешь, — спокойно ответил капитан, встретив его взгляд. Ренджи мысленно фыркнул. Ну как же! Этот заносчивый тип просто не мог сказать ничего иного. В другой раз Ренджи хватило бы и этого. В другой раз. — А если вы снова проиграете, капитан? Бьякуя сощурился. — Это невозможно. — Помнится, насчет победы Ичиго над вами вы то же самое говорили, — протянул Ренджи, сдерживая изо всех сил ухмылку. — Случайности случаются. И всего-то? И это его ответ? Либо Бьякуя настолько верил в собственную непобедимость, либо таким образом пытался обмануть самого себя. Не то чтобы Ренджи знал своего капитана как облупленного, но за прошедшие годы в самом деле неплохо изучил его, потому мог сказать с уверенностью, что временами Бьякуя действительно был склонен к самообману. Лишь временами. А еще он был надменным и самоуверенным и считал себя выше других. Конечно, с недавних пор это стало меркнуть — и Кучики уже вел себя не столь заносчиво, однако какие-то отголоски по-прежнему доносились. Возможно, знакомство с Ичиго, как шутил Юмичика, пошло на пользу всему Обществу Душ. Ренджи вдохнул поглубже и резко подался вперед, наклонившись над столом так, что их лица разделяло всего ничего. Раньше он так не делал, ожидать этого было нельзя, а потому Бьякуя отреагировал. Его глаза чуть расширились, он сам слегка подался назад и поднял голову, чтобы вернуть себе равнодушное выражение и прищуриться. Только Ренджи прекрасно услышал, как чужое дыхание замерло на долгое-долгое мгновение, и увидел, как расширились зрачки. А вот это уже интересно. — Что ты себе позволяешь, Ренджи? — лед в его голосе был поопаснее, чем банкай капитана Хицугаи. — Как смотрите на то, чтобы через несколько дней повторить тренировку и узнать, кто же в этот раз выиграет, капитан? — на обращении Ренджи непроизвольно понизил голос и увидел, как в темных глазах напротив сверкнуло непонимание напополам с чем-то еще. — Не зазнавайся. Одна победа ничего не значит. — Так вы согласны? — нетерпеливо переспросил Ренджи. — Через три дня на рассвете на дальнем тренировочном поле. — Как скажете. Ренджи выпрямился и вернулся на свое место — работа, к сожалению, за время их разговора никуда не сбежала, так что пришлось доделывать. Впрочем, теперь все должно было быть немного по-другому. Ренджи не мог быть уверен в том, что его догадка верна, что это не кратковременное помутнение рассудка из-за эйфории от победы над капитаном Кучики, что он все понял правильно. Но ему очень этого хотелось. К тому же у него было еще несколько дней на то, чтобы убедиться. И время пошло. За следующие дни Ренджи сумел убедиться сразу в нескольких вещах относительно своего капитана. Во-первых, Кучики Бьякуя терпеть не мог, когда кто-то без его позволения вторгался в его личное пространство. Например, когда капитан Зараки после собрания подошел к нему слишком близко и во время разговора даже похлопал по плечу, во взгляде Бьякуи мелькнуло глухое недовольство, он сам весь напрягся и даже немного отодвинулся. На лице, впрочем, была все та же равнодушная маска, да и провернул он это все так, что никто и не заметил. Кроме Ренджи, который пристально следил за происходящим. В другой раз заглянувшая в Сейрейтей проведать капитана второго отряда Йоруичи и вовсе с насмешливой улыбкой потрепала Бьякую по волосам, едва не стащила кенсейкан и получила кидо в спину, когда убегала, весело смеясь. А Ренджи остался смотреть на то, как хмурящийся и явно желающий мысленно смерти Йоруичи Бьякуя пытался привести в порядок свою прическу. Даже когда Ямамото-сама подошел к Кучики слишком близко, тот нашел повод немного отстраниться и восстановить дистанцию. Исключением была Рукия. Она как-то заглянула к ним в отряд, чтобы получить на что-то разрешение у Бьякуи, а после не выдержала и обняла его. Бьякуя тогда растерялся — настолько не привык к подобному проявлению чувств, но все равно положил, пусть и нерешительно ладонь на ее волосы и приобнял другой рукой в ответ, сохраняя невозмутимое выражение. Вторым исключением стал сам Ренджи. Он специально стал подходить ближе, когда была такая возможность, постоянно вторгался в чужое личное пространство, наклонялся слишком близко, пару раз даже, когда нужно было переговорить с капитаном так, чтобы никто не услышал, откровенно шептал ему на ухо, и Бьякуя вообще никак не проявлял свое негодование. Недовольство не проскальзывало в его взгляде, он не пытался отодвинуться, не делал замечаний, хоть и неуловимо напрягался каждый раз. Но продолжал позволять Ренджи делать это. Во-вторых, Кучики Бьякуя странно реагировал на прикосновения. Как Ренджи усвоил за все то время, что был его лейтенантом, Бьякуя не любил лишний раз притрагиваться к кому-то и не любил, когда притрагивались к нему. Ренджи и вовсе провел забавную параллель с его банкаем, который попросту не подпускал к хозяину никого слишком близко. И тем не менее на прикосновения Ренджи капитан реагировал странновато. Проверять это было довольно сложно, и все же Ренджи наловчился, начал с легких касаний пальцами чужих ладоней при передаче документов и всего прочего. Сначала Бьякуя, отвыкший от этого, если было вообще, от чего отвыкать, чуть вздрагивал, стараясь ничем не выдать своей реакции, после привык, и Ренджи, дабы убедиться в верности своих выводов, пришлось как-то обхватить его запястье своими пальцами. Наручей не было — Бьякуя как раз собрался их надеть. — Потрудитесь объяснить, лейтенант Абарай. Ответить Ренджи, поглощенный ощущением бархатной кожи под своими пальцами, смог не сразу. У Бьякуи запястья были тонкими и изящными, Ренджи подушечкой большого пальца накрыл фаланги других своих пальцев, сжимая руку капитана несильно. Он чувствовал, как участился чужой пульс, как мелко задрожала рука и как быстрее забилось его собственное сердце. От мнимой хрупкости сносило крышу, в голову лезли совсем уж неприличные мысли, и Ренджи пришлось несколько раз тряхнуть ею, а потом с сожалением ослабить хватку и отстраниться, краем глаза заметить, как прикусил изнутри щеку Бьякуя. — Простите, капитан, мне просто показалось. — Что именно? — Ничего особенного, — конкретизировать Ренджи не желал, и Бьякуя почему-то не стал давить, просто надел наручи и продолжил заниматься своими делами, а Ренджи потом весь день тормозил, воскрешая в памяти эти ощущения. В-третьих, капитан заметил происходящее, не мог не заметить, и стал нервничать. Ренджи не переходил границы дозволенного, так что запретить ему что-либо Бьякуя был не в силах. Прежде видеть Кучики настолько неспокойным Ренджи не доводилось, хотя, быть может, он просто этого не улавливал, зато сейчас видел четко, как Бьякуя хмурился чуть больше обычного, бросал периодически на него подозрительные взгляды и застывал на доли секунды каждый раз, когда Ренджи дотрагивался до его кожи или подходил слишком близко, или начинал шептать на ухо. В темном взгляде в такие моменты кружили эмоции, но Бьякуя опускал ресницы, прятал глаза, нередко и вовсе отворачивался. Правда, тогда Ренджи практически носом утыкался в черную макушку и жадно вдыхал чужой запах, даже не скрывая этого. Ренджи видел, как смятение постепенно накрывало Бьякую с головой, а абсолютное непонимание происходящего заставляло его реагировать острее и эмоциональнее. За три дня Ренджи удалось сделать то, что не получалось все годы до этого. Их тренировочное сражение он ждал с нетерпением. В нужный день Ренджи встал задолго до рассвета бодрым. Внутри все ныло от сладкого предвкушения, руки чесались, и хотелось чего-то совершенно безумного, например, поцеловать Бьякую и не только. От разыгравшегося воображения стало совсем жарко, и Ренджи пришлось умыться холодной водой несколько раз. Он быстро собрался, провел ласково пальцами по рукояти Забимару и поспешил на полигон. Почему-то крепла уверенность, что капитан уже там. Так и оказалось. Несмотря на то, что до рассвета оставалось еще время, Бьякуя уже ждал его на дальнем тренировочном поле, куда вообще редко кто заходил, кроме него самого; он даже капитанское хаори напялил и всем своим видом демонстрировал невозмутимую уверенность в собственной победе. Как жаль. Ренджи собирался в очередной раз удивить его. — Доброго утра, капитан. Начнем? — Да. И моментально сорвался в шунпо. Только отточенные рефлексы и отменно работающие инстинкты позволили Ренджи отразить стремительную атаку. Бьякуя был настроен серьезно — это было видно по холодному жесткому взгляду, лаконичным движениям и сосредоточенности. Тем прекраснее было, когда Ренджи в череде быстрых атак сумел урвать момент и скользнуть ладонью по чужому предплечью как бы ненароком. Бьякуя откровенно дернулся в сторону, катана, метившая Ренджи в плечо, лишь задела по касательной его руку, и он воспользовался моментом — прижался к спине Бьякуи, выдохнул ему на ухо непривычно игриво: — Соберитесь, капитан Кучики, иначе проиграете. И отскочил от последовавшего за этим удара. Следующая возможность коснуться выпала через целую вечность по внутренним ощущениям — Ренджи, парируя мощную атаку Сенбонзакуры, отвел ее в сторону с трудом и рванул вперед, чтобы проследить за тем, как расширяются угольно-черные зрачки в темных глазах и как сбивается непроизвольно дыхание. Это стало толчком: Бьякуя поднял занпакто и отпустил рукоять, Ренджи тут же отпрыгнул подальше и использовал свой банкай. Никогда прежде капитан не обращался к своему главному оружию так рано, а значит, Ренджи в самом деле вывел его из равновесия. Только это не отменяло того факта, что Бьякуя по-прежнему был опасен. Парировать атаки тысячи стремительных маленьких лезвий стало невероятно сложно, царапины украсили руки и лицо Ренджи, однако сдаваться он не собирался. Бьякуя торопился и действовал как-то слишком импульсивно для себя самого, и Ренджи воспользовался этим. Провел ложную атаку Забимару, в последний момент разъединил на части и отправил их с помощью своей реяцу прямиком в Бьякую. Будь капитан собран и спокоен, ни за что не получилось бы провернуть нечто подобное, но он не был, и Ренджи в шунпо преодолел разделявшее их расстояние быстрее, чем лезвия Сенбонзакуры коснулись его, вторгся в безопасную для хозяина зону и банально заломил Бьякуе руки. — Вы проиграли, капитан, — выдохнул Ренджи ему куда-то в шею. Лепестки Сенбонзакуры собрались в занпакто совсем рядом, Ренджи шумно вздохнул и машинально погладил сжимаемые руки кончиками пальцев. Бьякуя вздрогнул. — В чем смысл ваших действий, лейтенант Абарай? — задал вопрос капитан. Ренджи нахмурился. То, как Бьякуя скакал с «ты» на «вы» порядком раздражало и все же давало понять, когда он нервничает. В такие моменты Бьякуя пытался отгородиться вежливостью и привычными стенами. Не в этот раз. — Есть предположения? — Ренджи потянул Бьякую на себя и прижался к его спине. У него было достаточно времени, чтобы убедиться в том, что ему не показалось, что догадки оказались совершенно верными, так что он не сомневался и действовал откровенно и нагло. Бьякуя дернул руками в нелепой попытке освободиться, но больше ничего не сделал, повернул голову и впился темным взглядом в лицо Ренджи. Вот и очередное доказательство. — Объяснитесь сейчас же. Ренджи против воли улыбнулся, снова погладил пальцами его руки и ткнулся носом куда-то в висок, чувствуя учащенный пульс. Капитан напрягся всем телом, даже дыхание затаил, сжал ладони в кулаки. — Хватит… — вдруг выдохнул на грани слышимости Бьякуя. — Чего ты добиваешься, Ренджи? Что тебе от меня надо? От его голоса у Ренджи по всему телу табуном мурашки пробежали, внутри все перевернулось, и стало так жарко, как не бывало даже в самый адский летний день. Он освободил одну руку, поднял ее и положил Бьякуе на щеку. — Ничего не надо, — проговорил он, скользнул ладонью на его подбородок и сжал его, — кроме тебя самого. Ренджи не стал дожидаться, пока смысл его слов дойдет до капитана, оторвался от него и накрыл его губы поцелуем, глядя в потрясенные глаза. Совсем как тогда, когда в первый раз не иначе как волей случая победил его. Несколько бесконечных мгновений ничего не происходило, а потом Бьякуя приоткрыл рот, позволив чужому языку скользнуть внутрь. Сразу же Ренджи отпустил и вторую руку Кучики, обнял его, провел ладонью по животу и груди, проник под шарф и огладил горло. Сердце забилось как будто в припадке, кровь ударила в голову, и Ренджи гортанно зарычал, вжимая сильнее в себя Бьякую, целуя его глубоко и мокро. На его острых скулах проступил легкий румянец, в глазах поселился лихорадочный блеск, но Бьякуя снова опустил ресницы — и Ренджи прервал поцелуй, скользнул губами по горячей щеке, медленно сходя с ума. Бьякуя дышал часто и прерывисто; он провел кончиком языка по своим губам и гулко сглотнул. — Смотри на меня, — прошептал Ренджи ему на ухо и прихватил зубами раковину, обвел ее языком, остро ощущая, как содрогается всем телом Бьякуя. Он напоследок погладил ладонью его горло и неторопливо опустил ее сначала на живот, сквозь ткань погладил его, а после ниже. Бьякуя мотнул головой, отворачиваясь, пряча свое лицо, и Ренджи коварно ухмыльнулся, прикоснулся губами к белой шее и прихватил зубами кожу ощутимо, зализал языком получившийся след, ощущая всем телом, как подрагивает в его руках Бьякуя. Такой чувствительный. Кровь устремилась вниз, и голова легко закружилась от вседозволенности. Ренджи ослабил хватку, развернул Бьякую к себе лицом и прислонился своим лбом к его, глядя в потемневшие из-за расширившихся зрачков глаза. Холод из них куда-то испарился, оставив место чистым, незамутненным эмоциям; к всегда бледным щекам прилила кровь, а губы из-за поцелуя и прикусываний покраснели. Ренджи ладонью провел по его волосам, пальцами задевая кенсейкан, отвел челку от глаз, зарылся в тяжелые волосы на затылке. Всегда хотелось потрогать эти пряди, пощупать, погладить, узнать, действительно ли они такие шелковистые, какими кажутся, и сейчас Ренджи наслаждался. Они оказались еще мягче, чем он себе представлял. — Что ты делаешь, Ренджи? Вообще-то ситуация была очевидной, потому Ренджи понял истинный посыл этого вопроса и сжал ладонью тонкую шею Бьякуи, не отводя от него взгляда. Насколько далеко он собирался зайти? Так далеко, как возможно. Скорее всего, что-то такое отразилось в его глазах, потому что Бьякуя тихо выдохнул, поднял руки и положил ладони Ренджи на грудь. Ошпарила мысль, что он собирался отстраниться, и Ренджи моментально сократил ничтожное расстояние между их губами, снова целуя его. Пальцы сильнее сжались на тонкой шее, чтобы не дать отойти, другая рука обхватила Бьякую за талию и буквально впечатала его в тело Ренджи так, что тот не мог не ощутить своим бедром чужое возбуждение. И Бьякуя едва слышно застонал. Крышу у Ренджи сорвало мгновенно. Он не сдержал рыка, откровенно кусая Бьякую за нижнюю губу, слизал выступившие капельки крови и вновь скользнул языком в его рот, целуя так, будто от этого зависела его жизнь. Сердце билось все быстрее, в паху болезненно тянуло от возбуждения, а руки суматошно оглаживали тело и стаскивали одежду. Проклятый шарф, который вечно мешал любоваться бледной тонкой шеей, капитанское хаори, хакама и косодэ — Бьякуя в рекордные сроки оказался обнаженным и даже не заметил этого, почувствовал, что что-то не то, лишь тогда, когда Ренджи настойчиво потянул его вниз, прямо на сброшенную одежду, и прижал собой сверху. — С ума сошел? — разорвав поцелуй, осведомился Бьякуя, изо всех сил стараясь сохранить привычный невозмутимый тон, и если бы не сбившееся дыхание и лихорадочный румянец, Ренджи поверил бы. — Кто угодно может нас увидеть. — Еще даже не рассвет, дежурных поблизости нет, а сюда и вовсе почти никто не заглядывает даже в самый разгар дня, — прошептал Ренджи ему куда-то в шею, оглаживая мозолистыми ладонями крепкие белые бедра. — Никто не увидит, Бьякуя. От собственного имени, сказанного таким хриплым и низким голосом, бросило в жар, Бьякуя сжал пальцами загорелые татуированные плечи, слегка царапнул кожу ногтями и притянул Ренджи к себе для нового поцелуя. Раз в жизни можно было сойти с ума и позволить себе отдаться эмоциям и желаниям. Ренджи, не отрываясь от его губ, принялся рваными движениями стягивать с себя самого одежду, вот только от такой поспешности пальцы запутались в поясе. Бьякуя хмыкнул, опустил руки и помог Ренджи выпутаться из одежды, заскользил ладонями по обнаженной спине и вонзил ногти в лопатки. Еще не ушедшая ночная прохлада ласкала кожу, создавала контраст с горячими прикосновениями Ренджи — это кружило голову. Ощутив, как чужие пальцы снова зарылись в его волосах и сжали их, Бьякуя на редкость послушно запрокинул голову, чуть прогибаясь в спине; Ренджи проложил дорожку мокрых поцелуев по открытой шее, прикусил кожу ниже ключицы, чтобы не было видно, и широко мазнул языком прямо от солнечного сплетения до яремной впадинки, погладил ладонью ребра, скользнул ей немного выше и большим пальцем обвел сосок, надавил на него. Судорожный вздох сорвался с губ Бьякуи, он непроизвольно стиснул коленями бока расположившегося между его ног Ренджи и сжал губы, стараясь удержать эти звуки в себе. Это было сложно — Ренджи явно вознамерился довести его, жадно целовал плечи и грудь, гладил бока и бедра, подбираясь к внутренней стороне и уже стоящему члену, но не касался, оттягивал удовольствие до последнего. Ренджи знал, что Бьякуя был способен вытерпеть практически любую боль, вот только удовольствие — не боль, к нему холодный и сдержанный глава клана Кучики совершенно не привык. Заставить его изнемогать оказалось так легко. Совсем скоро Бьякуя вцепился в его волосы, отстранил от своего покрасневшего от бесчисленных поцелуев плеча и почти прошипел: — Хватит надо мной издеваться. Чужие ладони сдавили его бедра, пальцы обвели выступающие тазовые косточки. — Как прикажете, капитан Кучики, — жарко выдохнул Ренджи ему на ухо, поцеловав кожу под ним, и вдруг отстранился. Прохладный воздух тут же волной нахлынул на разгоряченное тело, Бьякуя поежился незаметно и перевел взгляд на копошившегося в куче своей одежды Ренджи. Тот уже достал небольшую баночку, в которой, как помнил Бьякуя, его лейтенант с недавних пор таскал лечебную мазь, и открыл ее, отбросил крышку и вернулся к Бьякуе. Надавил пальцем на его подбородок, приоткрыв тем самым рот, накрыл его очередным глубоким поцелуем, а бедрами вжался в ягодицы Бьякуи. Тихий стон потерялся в поцелуе, Бьякуя сорвал с волос Ренджи резинку и запутался пальцами в рассыпавшихся жестковатых красных прядях, откровенно выгибаясь в спине и прижимаясь теснее. Лизнув напоследок опухшие губы, Ренджи прервал нехотя поцелуй, с силой провел правой рукой по вздымающейся груди, боку, бедру, скользнул под колено и приподнял ногу Бьякуи. — Обхвати. Бьякуя в самом деле обхватил согнутую ногу и прижал ее к себе теснее, догадливо отодвинул другую в сторону; Ренджи наклонился и оставил поцелуй на его подрагивающем животе, щекоча чувствительную кожу волосами, вдруг шершавыми подушечками пальцев прошелся по члену, вырвав новый прерывистый вздох, переходящий в стон, обвел по кругу головку и жестоко пережал у основания. У Бьякуи перед глазами сверкнули белые звезды и тут же погасли, он закусил изнутри щеку и посмотрел возмущенно-зло на Ренджи. — Рано, — откровенно ухмыльнулся тот, обмакнул пальцы в мазь и провел ими между ягодиц, смазывая тугое колечко мышц. И ввел внутрь один. Бьякуя резко выдохнул, вцепился в лежащее под ним собственное хаори и задышал глубже. Надо было расслабиться. Ренджи вернул руку на его член, мучительно медленно провел от самого основания до головки, надавил на нее ощутимо и проделал обратный путь, начав одновременно с этим неторопливо двигать внутри пальцем. От острой вспышки наслаждения, пронзившей все тело, Бьякуя напрягся и прогнулся, закусил щеку еще сильнее и вдруг крупно вздрогнул. Ренджи задел простату, уловил реакцию Бьякуи и надавил на эту точку снова. Хрипловатый стон все же слетел с чужих губ. Это помогло Бьякуе расслабиться — Ренджи подвигал пальцем немного и добавил второй, большим пальцем в то же время оглаживая края входа. Рука по-прежнему ласкала член и каждый раз, когда Ренджи чувствовал, что Бьякуя приближается к оргазму, пережимала крепко основание. У него самого перед глазами все плыло, до одури хотелось просто оттрахать Бьякую, выбить из него стоны, заставить просить еще и еще, но приходилось держаться на остатках здравого смысла — если он поспешит, никакого удовольствия они не получат. Третий палец вошел легко, Ренджи задвигал ими быстрее, буквально трахая Бьякую, бросил взгляд на его лицо и моментально пожалел об этом. Всегда аристократично бледный Бьякуя покраснел, его тонкие губы порозовели и опухли от поцелуев и укусов, он чуть хмурился, но взгляд, затуманенный желанием, был устремлен на Ренджи. Ренджи как под гипнозом вынул из него пальцы, не отводя глаз, наощупь нашел баночку с мазью и поспешно смазал свой член, тихо шипя от уже болезненного возбуждения, подтянул Бьякую к себе за бедра и одним плавным толчком вошел до конца. Нежные стенки сжали его до боли, Ренджи уперся одной рукой в хаори рядом с головой Бьякуи, склонился над ним, все так же смотря в его темные, сейчас почти черные глаза, и поцеловал. Чужие руки тут же обвились вокруг его шеи, ноги обхватили за талию, ногти снова впились в спину, оставляя царапины. Дыхания не хватало, пульс стучал в висках и где-то в горле, и было так одуряюще жарко и хорошо, что невозможно. Ренджи двинул бедрами назад и толкнулся обратно, до шлепка входя в такое узкое, несмотря на растяжку, тело. Пальцы впились в белое бедро так, что наверняка потом синяки останутся, — и от этой мысли Ренджи проникновенно зарычал, посылая волны дрожи по телу Бьякуи. — Ну же, Бьякуя, расслабься, — почти промурлыкал он, целуя его щеку и медленно двигаясь внутри. Последние крохи разума стремительно гасли под напором безумного возбуждения. Ренджи никогда прежде не чувствовал ничего подобного, никогда еще он не заводился так сильно, никогда не хотел так кого-то. Но Бьякуя — не кто-то. Бьякуя — это Бьякуя. Он особенный во всех смыслах. Новый толчок вышел таким же глубоким и мощным, Бьякуя почти застонал, но в последний момент привычно закусил щеку и откинул голову назад, жмурясь, Ренджи проследил за ним жадно, поднес руку к его губам и пальцем провел по ним, проник внутрь кончиком большого пальца, надавил на кромку нижних зубов и прошептал в открытый рот: — Я хочу услышать, как ты стонешь от того, как я тебя трахаю, Бьякуя. И получил в ответ желанное — не сдерживаемый ничем протяжный стон. Осознанность Ренджи покинула. Он резко качнул бедрами и сорвался на сумасшедший жесткий ритм. По пустынной площадке разносились звуки шлепков, низких стонов и рыков, Бьякуя подавался навстречу как мог, царапал в кровь спину Ренджи и смотрел в его глаза безотрывно. Даже когда Ренджи просунул ладонь под его голову и намотал волосы на кулак, потянул за них, не отвел взгляда, только не сдержал очередного стона. И Ренджи почти сгорал от одного этого. Хотелось зацеловать и закусать эту бледную кожу, пометить везде и всюду, но мысль о том, что придется отвести взгляд, причиняла боль, и поэтому Ренджи смотрел в ответ. Внутри Бьякуи было безумно горячо и тесно, это сводило с ума и превращало Ренджи в какого-то зверя. Противиться он этому не желал. И все же Ренджи вышел из Бьякуи, рывком перевернул того на живот и поставил на колени, огладил ягодицы, стиснул бедра и снова толкнулся внутрь под гортанный стон. Бьякуя прогнулся в спине, уперся лбом в собственное предплечье и подался назад, насаживаясь еще сильнее. Солнце медленно поднималось над горизонтом, как мельком отметило сознание, и Бьякуя отбросил эту мысль куда подальше. Обжигающие руки провели по его спине, убрали с шеи черные волосы, и зубы тут же укусили его за загривок почти до крови. Вспышка боли обожгла и лишь усилила удовольствие, Бьякуя зажмурился и дернул рукой на себя, порвав хаори. — Ты потрясающий, — проговорил неразборчиво Ренджи ему куда-то в затылок, жадно поцеловал и прикусил кожу над выпирающей лопаткой. Он двигался быстро и неровно, стремительно приближаясь к своему оргазму, стискивал Бьякую все сильнее в объятиях и зарывался носом в его волосы, вдыхая их запах. Бьякуя постанывал на каждом движении, помня четко желание Ренджи слышать его, подмахивал бедрами и едва не задыхался. Член уже болел от возбуждения, хотелось кончить — и Бьякуя потянулся рукой к себе, но Ренджи вдруг перехватил ее, до хруста сжал тонкое запястье и поцеловал его, прикусив косточку. — Я хочу, чтобы ты кончил только от моего члена внутри себя. Перед глазами от этих слов словно фейерверк взорвался, Бьякуя бессильно и громко застонал, сжал в пальцах и так порванное хаори. Ренджи прикусил его мочку, обвел языком контур ушной раковины, толкаясь внутрь и ощущая, как поднимается горячая волна, положил ладонь на зацелованную грудь, поцеловал в плечо и прохрипел: — Кончай, Бьякуя. И Бьякуя с долгим стоном кончил, сжимаясь на члене Ренджи так, что у него дыхание перехватило. С трудом войдя до самого основания, Ренджи с глухим рыком излился следом, по инерции качнул еще несколько раз бедрами и чуть не упал на Бьякую из-за внезапно ослабевших рук. В голове было пусто-пусто, приятная истома растекалась по всему телу; Ренджи, придерживая Бьякую за бедра, аккуратно вышел из него и лег рядом, прижал к себе. Через несколько минут тот завозился, развернулся в его объятиях и сам поцеловал Ренджи, проводя ладонью по саднящей от многочисленных царапин татуированной спине. Говорить не хотелось, но солнце уже встало, так что им следовало как можно быстрее одеться и отправиться обратно приводить себя в порядок перед долгим рабочим днем. Ренджи с глухим сожалением ослабил объятия, позволив Бьякуе выпутаться из них и подняться, окинул его сытым взглядом и ухмыльнулся. Некогда идеально белая кожа сейчас пестрела укусами и засосами, на бедрах наливались синяки — и выглядело это просто восхитительно. — Вставай, Ренджи, — осипшим от стонов голосом позвал его Бьякуя и принялся медленно одеваться. Ренджи тоже встал и присоединился к нему, а чуть позже наблюдал за тем, как Бьякуя скептическим взглядом окидывает порванное и заляпанное его же спермой капитанское хаори и хмурится. Ямамото-сама наверняка будет недоволен, но это последнее, о чем Ренджи волновался. Вместо этого он приладил Забимару на поясе, приблизился к Бьякуе и поцеловал его в самый уголок губ. Все же теперь будет иначе? Бьякуя в ответ сощурился, помедлил немного и все-таки поднял руку, положил ее на чужую щеку и подался вперед для нового поцелуя. Без сомнения.