Тэилю было всего 19, когда, казалось бы, самый верный и родной человек оказался ссыклом ебаным. Когда взрослый 25-летний альфа с тучным взглядом и, как потом выяснилось, таким же тучным и раздутым эго бросил молодого, совсем ещё не знающего жизни омегу на седьмом месяце беременности, узнав что в животе Тэиля развивается маленький омега.
«Беспомощный, жалкий, ни на что не годный омежка!» — как отозвался о ещё не родившемся сыне
Миндже, выставив своего мужа за порог их совместной квартиры.
Слёзы лить долго не было ни возможности, ни желания. Пора было брать себя в руки и жить дальше, пусть даже в большей мере не для себя, а для своего будущего сынишки, что уже начал активно пинаться и отказывать молодому папаше в должном количестве сна. И Тэиль в руки взял не только себя, но и бывшего муженька за яица подвесил, выиграв с помощью прекрасного адвоката в суде (спасибо нужно сказать похлопотавшим вдоволь родителям, которые поддержали и помогли своему чаду). Поэтому на плечи юному омеге свалилась не только крохотная жизнь нового человека, но и жизни сотни людей, работавших на отсуженной части компании.
Времена были откровенно паршивыми. Было сложно и больно, порой до истерик и нервных срывов. Зато сейчас, когда Тэиль стоит на суровом пороге к своим мудрым-бородатым сорока у него есть самое главное — Ким Тэхен. Его вечно маленькое и улыбчивое чудо, воспитанное строго, но справедливо; золотой ребёнок с чувством такта и грамотной речью. Другими словами идеальный приёмник на роль нового директора компании ***, которая непосильными трудами гордого родителя стала одной из самых успешных на азиатском рынке.
Ким Тэхён уважает своего папу. Всем сердцем любит и ещё больше
уважает. Дедушки ни раз рассказывали эту поучительную историю, фактически с самого рождения и по сей день. История со временем приобретает все более странные детали и краски, от чего из уст стариков, будем откровенны, звучит как бред сумасшедшего. Но одно остаётся непоколебимой правдой: отец юного омеги невероятно вкалывал с раннего возраста, чтобы сейчас иметь все то, о чем другие даже в самых заоблачных фантазиях боятся себе вообразить.
Единственный веский минус, который Тэхён видит во взаимоотношениях с папой, так это вечная занятость последнего. Не сказать, чтобы Ким младший был обделён вниманием или любовью… но съехал от родителя много раньше других современных подростков. Ещё в 16 лет, когда потребовалась тщательная подготовка к грядущим экзаменам и больше личного пространства, Тэ попросил у отца снять квартиру. Тэиль по началу хмурился и отрицал данную надобность, но в конечном итоге, под непосредственным натиском сынишки и влиянием необъемлемой любви, старший сдался. Гордо признал порождение и обещал спонсировать сие раннее отделение от отчего дома.
Сейчас Тэхён проживает в скромной однушке с приятным глазу косметическим ремонтом вместе с недавно купленным шпицем и своими зелёными друзьями в лице фикусов различных видов и одной стойкой монстеры, так удачно поселившихся напротив единственного большого окна в обители юноши.
Удивительно, что Ким Тэхён согласился получить образование в сфере ведения бизнеса, ведь его страстью было далеко не управление папиной технической компании — слишком уж много ответственности, а омега подобного не особо жалует в своей единственной жизни. Но что уж тут поделаешь: Тэ любит деньги, посему старается завоевать взаимность от этих жалких купюр в свой адрес. Свои страсти и хобби он решил отложить, так сказать, для лучших времён.
И вот, сидя за вечно заваленным непонятно откуда появившимися бумагами и прочим откровенным мусором, Тэхен изучает очередную лекцию по экономике, стараясь вслушиваться в глубокий монотонный голос диктора, который так лестно лился всего в одно ухо, в котором виднелся наушник. Ким откровенно засыпал, лишь изредка поглядывая на мелькающие кадры на мониторе ноутбука, дабы совсем не упасть в беспамятство.
Из полудремы выводит на удивление слишком громкая трель звонка: Тэхен уверен, что отключал звук ещё придя с университета.
Тихо матерясь, Тэ все же встал с насиженного места, роясь рукой по всем плоским поверхностях в поисках телефона, который звонит уже второй раз. Вот же настырные, а. Что им неймется?
Отыскав таки гаджет на прикроватной тумбочке, на экране высвечивается милое «папочка» с тремя смайликами после. Ким младший в удивлении приподнимает бровь, кидая взгляд на календарь, висящий прямо над столом. Вроде никакого праздника сегодня нет. В чем может быть дело? Трубку все же приходится снять.
— Алло, пап. Тебе что-то нужно? — Сразу в лоб интересуется сын.
— Да-да, родной! Привет! Это очень срочно, сынок. Я абсолютно забыл об отчете. Ну, о том, в который просил тебя внести коррективы, помнишь? — Тэ в ответ лишь тихо, но уверенно «угукает». В этом они с папой похожи: сразу в лоб, ничего лишнего, — Его нужно представить на собрании уже через 20 минут. Ты сможешь поприсутствовать? Я был бы ой как рад, любимый мой.
Ким младший начинает улыбаться. Это уже не первый раз, когда папа просит каким-то образом поучаствовать в жизни компании. Тэ не считает это чем-то плохим, но забавным точно находит. Вечно кудахчущий Тэиль слишком мило старается всегда показать всем своего сына, ведь последний в холдинге очень редкий гость. В сознательной жизни он посещал компанию от силы раз 7, хоть, казалось бы, это и совсем не логично. Но юный омега рос чересчур воспитанным и тактичным, от чего появлении в кабинете отца воспринималось в его подсознании как отвлечение родителя от важных дел. (Хотя так вовсе никто не считал, но и с Кимом младшим никогда не спорил.)
— Да, я постараюсь приехать в срок. Если по городу не будет пробок, то должен уложится, — говорит омега, уже начиная собирать все необходимое в любимую кожаную сумку-тоут.
Папа в трубку радостно хихикает, прощаясь с сыном.
Быть честным, Киму никогда не требовалось много времени для сборов. Он не находил привлекательными броские макияжи или вычурные одежды: любимые бежевые брюки-палаццо всегда весели в шкафу чистые и поглаженные, а базовые футболки имелись на любой случай жизни. Сейчас же Ким решил должным образом украсить образ оверсайз пиджаком, элегантными серьгами, подаренными папой, и двумя пшиками какого-то цитрусового парфюма, дополняя свой естественный аромат небольшой кислинкой.
В коридоре ему из зеркала улыбнулся обворожительный юноша, как бы желая удачи своему обладателю. Глупо, но такая мелочь дарит Тэхёну уверенность в самом себе.
Ким выдыхает и хватает связку ключей, наконец выходя из уютной квартиры, параллельно вызывая такси.
\/\/\/
Компания папы так и пестрит минимализмом и, будьте уверенны, «пестрит» — это еще мягко сказано. Каждый элемент декора буквально вылизан до блеска, без единого изъяна и недостатка, с отвратно чёткими контурами и безобразно острыми углами. Идиото-кубизм поехавшего футуриста. И даже любящему подобную эстетику минимума Тэхёну становится тут некомфортно. Белые стены кажутся давящими и слишком огромными, а девушка, стоящая за стойкой фактически у самого входа в компанию, одетая в контрастно-чёрный классический костюм, выглядит слишком выбивающейся и, при должном освещении, ещё и супер несуразной. Будто вырезанной из дешевых журналов на потеху читателям.
Тэхён уверенно шагает к лифту: уж как добраться до главного зала, в коем и устраивает ежемесячные собрания его многоуважаемый папа он знает. Все просто, как чеканная монета: второй этаж, прямо по коридору, вторая дверь слева.
— Молодой человек, вам у кого-то назначено? Сейчас все высокопоставленные на собрании, вам придется подождать, — скрипит немного растерянно девушка.
Даже голос жалкий, что уж тут говорить?
Ким с нескрываемым раздражением глядит на подлетевшую девушку, которая с не человеческой силой сжимает его запястий. Ёмкое: «что за наглость» выкрикнуть Тэ не успевает. Его перебивают открывшиеся двери лифта, откуда выходит небольшая толпа людей; они что-то бурно обсуждают, не умолкая не на секунду. Это даёт Тэхен время на условные «вдох-выдох» и явную фору, ведь юная дама отпускает его кисть из тисков, поспешно прощаясь с уходящими людьми.
— Вы конечно простите чистосердечно, но я сейчас тороплюсь. Поэтому, будьте добры, не мешайте мне работать, я и так неплохо припозднился. А чувство вины перед вашими «высокопоставленными», — Ким показательно расставляет кавычки пальцами, — явно не входит в мои планы. Меня зовут Ким Тэхен — будьте добры, запишите на листочке имя сына вашего директора.
Девушка в миг растеряла былую уверенность, скорее всего стараясь сопоставить факты о «таинственном сыне руководителя» и стоящим перед ним Кимом-младшим. И Тэхен знает — ДНК тест ни что в сравнении с явным внешним сходством. Словно произошло детальное копирование! Секретарша неловко кланяется, скрещивая
загребущие руки за спиной, и что-то бормоча о прощении и увольнении.
— До скорого, мадам. Извините, если был чересчур груб, — все ещё немного раздраженно бухтит Тэ, наконец таки продолжая свой невероятный путь.
Какие же люди бывают невоспитанные. Ким обязательно поговорит об этом со своим папой: негоже сотрудникам так пренебрежительно относится к гостям компании. Это, как минимум, неэтично и непрофессионально. Куда смотрел его отче, когда выбирал на подобную должность такую некультурную девицу! (Тэхён ещё молчит об абсолютном отсутствии вкуса и, как результат, внешней неказистости, которая явно портит первое впечатление о холдинге.) О, да. У Кима младшего довольно высокие стандарты, и последние явно сильно разнятся с планами и видениями его отца. Оба члена семьи вроде даже смотрят в одну сторону: минимализм, небольшая классическая строгость и такая же ограниченная цветовая палитра. Вот только видят они совершенно полярные картины.
Быть честным, большинство ссор именно этим фактом и подкрепляются, раздувая пожар внутри отца и сына. С подобными мыслями, лифт сообщает о прибытии на запрашиваемый этаж тихим колокольчиком и распахивающимися металлическими створками.
Тэхен идёт уверенно, возможно даже чересчур для человека, бывшего в родительской канторе лишь в детстве, да и те разы по-настоящему были далёкими, беспомощными и жалко-размытыми. Однотипный светлый коридор, отдающий неприятной рябью в глазах, неминуемо приводит его к скучно-серой двери с табличкой «зал совещаний», что плотно прикрыта и, быть откровенным, с трудом поддаётся омежьему напору. Короткий стук в дверь, — какое никакое предупреждение о Кимовом присутствии — и Тэ тянет на себя преграду. Для кого вообще придуман был дизайн этих «ворот в рай от пола до потолка», как уже окрестил их Тэхен, отмечая ещё один пунктик, о котором стоит поговорить с папашей. Как только образуется достаточная щель, омега кланяется.
— Извиняюсь за столь долгое ожидание, здравствуйте! Папочка, я принес… — Юноша оборачивается, глядя на зал собраний, в котором сидят доверенные лица, некоторые из них даже кажутся Тэхёну смутно знакомыми. Вот только у доски стоит не папа. Далеко не папа. Папы, в общем-то вообще не наблюдается в помещении! — …документы.
Такой подставы Ким Тэхён явно не ожидал.
Мужчина, что стоит с маркером в правой и небольшой стопкой скреплённых бумаг в левой неловко прокашливается, смотря на ворвавшегося омегу.
— Кхм. Я конечно не ваш папочка, но на сегодня я выполняю роль его заместителя. Прошу вас, проходите, мистер Ким, не стойте в дверях.
И Тэ молится всем известным Богам, в надежде, что к щекам не прильнул предательский румянец, которым так часто любила цвести кожа омеги. Мужчина, что все так же буравил взглядом сына директора, очевидно заметил неуверенность и скромность юноши, решает податься в благодеятели.
— Мы еще ни разу не пересекались с вами лично, мистер Ким. Но, я предполагаю, вы неоднократно слышали обо мне от своего отца. Я — Чон Чонгук. Правая рука господина Тэиля, а, на сегодняшний день, его заместитель. Рад нашей встречи, — Брюнет, что так учтиво подошел к Тэхену, протянул ладонь в ожидании взаимного рукопожатия. Мужчина выглядел статно, омега мысленно дал ему лет 25-30. Лицо светлое и улыбчивое, но, Ким уверен, если бы Чонгук сейчас не улыбался ему, от нервов затряслось бы все внутри. Серьезный взгляд темных глаз даже с милой улыбочкой смотрится пугающе, ощущается неимоверная сила, исходящая от этого альфы. Мощный размах плеч заставляет внутреннего омегу радостно зарокотать, от чего человеческой оболочке остается лишь жалобно закусить губу.
Ким изо всех сил старается не пустить жалкую слюну на эти блять руки.
Со стороны длинного стола послышались глухие смешки. Акционеры явно взбодрились, бросая всякого рода колкости в сторону вошедшего омеги. Ким тут же приходит в себя. Кто он в конце то концов? Взглянул на крепкого мужчину и все? Потек? От подобных мыслей Тэ морщит нос. Не стоит забывать зачем весь этот фарс — его целью стоит показать свои правки в предыдущем пакте отца и верно трактовать для всех этих мясистых рож, что уже любезно начали отпускать пошлые шутки в сторону молоденького омеги.
Уважение к отцу взыграло новыми красками. Как он вообще терпит все эти уродливые лица? Пусть даже подобные собрания проводятся раз в месяц. Сути не меняет.
Тэ, спустя немного-немало наконец жмет протянутую руку. Она приятная. Немного сухая мозолистая кожа, безумно горячая. Уместнее даже сказать обжигающая. Перед глазами пробегают картинки из просмотренных порно-роликов. Ким мысленно дает себе парочку звонких затрещин.
— Взаимно, мистер Чон. Отец не предупредил, что его персоны не будет. Прошу прощения за халатность и опрометчивость. Много ли я пропустил?
Чон учтиво отодвигает стул для омеги, который лишь по предположениям принадлежит его отцу. Тэхён благодарно кивает.
— Ох, что вы, не стоит извиняться. Мы только, начали, не беспокойтесь. Если коротко, то…
\/\/\/
Собрание идет полным ходом. Аспекты, коих касаются сидящие, на удивление просты и понятны, как дважды два. Да, Тэхён очевидно ждал чуть более живых и вовлеченных в процесс людей. Как никак, отец хвалил многих своих акционеров и руководителей конкретных отделов. Осматривая всех присутствующих, омега чувствует легкий укол разочарования вперемешку со скукой. Монотонная речь директора по маркетингу превращается в какую-то словесную кашу, смысла в которой не найдешь даже под самым мощным цифровым микроскопом. Спич звучит сухо. Складывается впечатление, что кроме голых цифр в маркетинг не входит ровным счетом ничего. Слова, словно путаясь друг в друге, выходили кривыми и нелепыми. Ким отчаянно корчит гримасу усталости. Взглядом обводя присутствующих, получается задержатся только на
нём. Чонгук сидит рядом и, в отличии от эфемерного мальчишки, внимательно вслушивается в бессмысленную речь. Брови сдвинуты ближе к переносице, придавая образу в разу больше мощи.
Тэ бессознательно жует внутреннюю часть щеки.
Руки мужчины покоятся на столе. Ким даже через ткань рубашки видит эти бицепсы, что заставляет юношу довольно громко выдохнуть. Простите, а что вообще можно делать, когда рядом сидит такой Аполлон?
Вопрос, безусловно, риторический. Ким сам прекрасно знает, что нужно делать с такими мужчинами. Правда ситуация совсем не располагает, но, будем честны, когда Тэхёна можно было остановить подобной мелочью.
Тэхен который раз пробегает по припухшим от вечных терзаний губам свои юрким язычком, тут же начиная улыбаться своему плану. Последний, к слову, отсутствовал, но мы об этом никому не скажем. Ведь жаркие картинки, всплывающие в бурном воображении юноши были гораздо более разительным катализатором, чем какие-то там продуманные планы.
Предвосхищающий успех опьянял получше дорогого виски из папиной коллекции.
Омега наконец возвращает взгляд к говорившему, после чего задерживает дыхание. Ким любит играть, особенно, когда правила этой игры известны
лишь ему самому. Ловкие пальчики же явно обращены не к оратору. Они аккуратно скользят под столом, наконец соприкасаясь с желаемым и твердым, как сталь местом на теле рядом сидящего. Нога Чонгука под теплой ладонью молодого омеги заметно напрягается. Как же Ким желает увидеть выражение чужого лица и как же чертовски досадно, что этого сделать не получится.
Тэ снова кусает губу. Досадно. Очень.
Пальчики бегло скользят все выше и выше, задерживаясь в непозволительной близости от паха альфы. Ким слышит чужое немного хриплое дыхание и ощущает еще большую твердость бедер альфы. В голове вертится клишированное: «Блять, папочка, задуши меня своими бедрами!» Хотя у Кима не было ни дэдди кинка, ни, тем более, фетиша на асфиксию.
Но от мысли о том,
как этот мужчина может изнурять и испытывать хрупкое омежье тельце из горла рвется притупленный, но от того не менее изнеженный стон.
Блядство.
Ко всему прочему, до мозга наконец доходит: его маленьким шалостям никак не препятствуют. Тэ мысленно ликует.
О да, это его личная победа.
Короткие ухоженные ноготочки уже более уверено скребут напряженную кожу сквозь тонкую ткань брюк. Каждый нервный вздох со стороны Чонгука рассматривается как поощрение. Ким с каждой секундой приближает свое запястье к чужому члену. Но, если бы все было так легко, то было бы просто-напросто неинтересно. Ким самодовольно ухмыляется, пробегая ладошкой до начальной точки экспериментального путешествия — колена.
И юный омега почти пищит, когда его руку перехватывает чужая — большая сухая и сплошь усеянная ярко выраженными венами. Ким похож в этот момент на обиженного котёнка: маленький, надутый, с грустными глазками-кнопочками, смотрящими прямо в душу… Словно все милые картинки с котиками приобрели человеческую форму, честное слово — почеши за ушком, и он тут же промурчит своё слезливое «мяу».
Чонгук в тот же миг кривит лицо в гаденькой такой ухмылке, будто бы читает все самые смелые и развратные мысли своего оппонента. Тэхен почти млеет и, не выходя из образа, «поджимает ушки».
— Что это мы себе позволяем, мистер Ким? Куда ручками лезем? Разве папа не учил не лезть в штаны чужим дядям? — Чон
смеется! Он смеется над Тэхеном. Вот так вот низко и подло. Щеки предательски горят, а глазки-кнопочки бегают по лицу Чонгука, которое оказалось опасно близко. Да еще и на столько, что омега буквально чувствует чужое дыхание на кончике своего смущенно-красного носика.
— Й-я, — неуверенно щебечет омега, не смея даже на секунду отвести взгляда от чарующих глаз этого альфы. В нем столько необъяснимой силы, что вся та неукротимая дерзость и своенравность Тэхена неумолимо тухнет. Со стойкостью этого альфы даже Ким Тэхен может побороться с большим трудом.
Но может! Эти два слова внутренняя мерзкая сучка шепчет с удвоенной силой. Ей интересно побороться с таким еще совсем не изученным противником. От азарта меркнет то самое опасное слово «стоп». Границы дозволенного равняются с землей даже быстрее, чем Тэхен успевает осознать и как-либо обуздать процесс.
— Я запомнил от своего папочки только самые важные уроки. Все остальное — мое личное искусство. И, будьте уверенны, мистер Чон. Вы фактически последний, кто имеет право вносить в него свои правки и коррективы. Это не месячный отчет и уж точно не четкий план действий. Примите к сведенью. — Шипит Ким еле различимо на фоне общего обсуждения речи отдела маркетинга. Но альфа слышит. И Ким нагло улыбается, наконец разрывая зрительный контакт.
Так его, детка! Сделай его, ну же!
Их бурную полемику «раз на раз» перерывает один из мерзких дядечек с залысиной на пол головы и явно потными руками, которые мужчина каждые несколько минут потирает о заплывшие толстой прослойкой сала бедра. Тэ мысленно сравнивает его с теми самыми мерзкими зажравшимися толстячками из манг девяностых, которые он любил читать в школьной библиотеке вместо того, что бы идти куда-либо на обеденном перерыве. Сравнение неимоверно точное, решает для себя омега, смотря на гнусную ухмылочку, больше походящую на обиженный оскал гиены.
— Что же наш юный гость, — Старикашка блестит своими маленькими глазенками-точками, смотря прямо на Тэхена, который только-только повернулся к говорившему всем торсом. Интерес всегда берет верх, — так тихо отсиживается. Я так понимаю, господин Ким-младший не просто так решил посетить наше собрание. Хотя, мои коллеги согласятся, пока это все похоже на забавную шутку со стороны уважаемого Тэиль-щи и обычный фарс.
— Еще скажите что-нибудь про «театр одного актера» и «жалкого омегу», и я буду готов вам громко хлопать и бурно восторгаться, — на лице Тэхена сияет очаровательная улыбка, — я хотел оставить свое видение на потом, что было бы замечательным итогом. Но раз уж вам так не терпится послушать мои правки… Я буду только рад поскорее развеять вашу монотонную серую обыденность.
Ким замолкает, неприятно скрипя ножками стула по стерильно выдраенному, но от того отвратительно блестящему мраморному полу, наконец подходя к нужной части стола, от которой уже быстро-быстро семенил директор отдела маркетинга. Тэхен уверенно опускает небольшую, но, между тем, плотно наполненную папку на стол. Та, в тишине помещения, слишком громко ухает о деревянную поверхность. Теперь, уже наверняка, все взгляды устремлены на стоящего в оглавлении стола омегу, что свирепо окидывает пристальным взглядом уже дотошно изученные и изрядно надоевшие лиц.
— Отвратительно, коллеги. Просто ужасно, — цинично начинает свой монолог Ким.
И, коль кто-то старается принизить достоинство Ким Тэхена, то этому смельчаку стоит помнить, что Ким чертов педант и ебанутый на голову ботаник. В простонародии заноза в заднице любого, кто вякнет слово поперек. И, уж поверьте, если единственное, в чем чадо смогло найди отдушину это познание мира, то ребенок либо погрязнет в самопознании и однажды убьет себя, съев все изнутри, либо станет перфекционистом и выпендрежником.
Что из этих двух вариантов лучше, а что хуже вам не скажет ни один ученый.
Но Тэхен ловит на себе уж слишком заинтересованный взгляд альфы, который, буквально, готов в рот ему лезть за новыми мыслями, что так лаконично слетают с губ.
\/\/\/
Быть откровенным, Чонгук никогда не был кем-то заинтересован по-настоящему сильно. Он не испытывал «этого вожделенного и прекрасного — как часто говорили все друзья — чувства под названием любовь». Но, откровенно говоря, это и не интересовало мужчину никогда. Да, он любит открыто пофлиртовать с какой-нибудь милой дамой, позажимать ее у какой-нибудь стены или просто потрахаться до той самой точки эйфории. Вот только для этих целей совсем не обязательно заводить какие-то там отношения. Если два человека хотят выместить на ком-то свою чрезмерную ласку или платоническую похоть, то в чем проблема? Ведь это всего-навсего выброс эмоций. То же, что с примитивным адреналином. Ни у кого же еще не возникало откровенное желание 24/7 смотреть фильмы ужасов или кататься на самой страшной американской горке! Так и с отношениями. Рано или поздно все превращается в серые унылые будни или, что еще хуже, тот самый ужасный день сурка. В старости такое может быть и считается чем-то комфортным или уютным, вот только когда ты молод, а в голове куча планов и вагон энтузиазма, то прижать себя к одному месту с любимым-ненаглядным подобно добровольной пытке.
Да и каким должен быть человек, что сумеет выдержать скверный характер Чонгука?
Альфа эфемерней погоды в марте. Хотя ему же вот-вот четвертый десяток, а шило в заднем проходе метровое, ей Богу. А то как еще оправдать то, что в 27 он едет на Нанга-Парбат, в 28 впервые прыгает с парашютом, а в 29 открыто заявляет, что «Такабиша» выглядит вполне себе интересно.
Сейчас он работает в прекрасной компании, на не менее прекрасного босса, легендарную историю о котором, словно байку в детском лагере рассказывают каждому, пришедшему в коллектив. И если сначала альфа во все это слабо верил, то теперь уважает Тэиля сильнее, чем каждый в их компании.
Ким прекрасный руководитель и лидер. Как минимум, он умеет отлично мотивировать. На работе дают все — хорошую зарплату, свободный график, возможность путешествовать и, что Чон держит в наибольшем приоритете, творческую свободу. Хотя официально он занимает должность менеджер по ВЭД, но переговоры с иностранными партнерами далеко не все, чем занимается Чонгук. Тэиль-щи нередко его называет своей правой рукой, что невероятно льстит, хотя, на самом деле, наиболее походит на правду.
Именно поэтому господин Ким просит именно этого альфу провести ежемесячное собрание, на котором, к великому сожалению, сам присутствовать не сможет. Никаких планов, никаких запретов — как всегда ничего лишнего. Говорит лишь четкое и ясное:
— Подъедет мой сын — Тэхен. У него мой отчет с его правками. Советую рассмотреть его варианты.
К слову, о сыне Чонгук слышит впервые за все 4 года упорной работы. Хоть слухи и ходили, альфа не особо любил в них вслушиваться, а тем более воспринимать серьезно. И, когда
он входит в помещение, то выбивает из легких Чона воздух сразу же. А что спорить собственно, юношу невероятно красив. Отдаленно напоминает своего папу, но, Чон готов поклясться — преумножено в сотню раз. Парень держится уверенно и этим до скрежета зубов пленит и манит. И, хоть Чонгук и выглядит статной скалой, внутри озорно облизывается, чувствуя в юном омеге кого-то слишком уж сходного с самим собой. Альфа почти допускает дерзновенное
под стать себе.
Тэхен держит осанку и смотрит на всех свысока. Но Чон видит — не из-за гордыни или зазнайства. Нет. Скорее
заслуженно.
Его пренебрежительно списывают со счетов, он в ответ показывает острые когти. Да, этот мальчишка готов войной идти, но отстоять свою позицию и доказать правоту. И что в этом, собственно, плохого? Чон лично считает это высшей степенью уважения себя и своих взглядов на мир. А в наше время, такое на вес золота.
В глазах этого омеги искрится желание жить и бороться со всеми юродливыми на своем пути. Глядя на него изнутри непроизвольно рвется то самое детское озорство, которое уж точно не должно обитать в сознании 30-летнего мужчины с постоянной (хоть и интересной) работой, ежедневной рутиной. Но, от чего-то, прямо сейчас есть неукротимое желание бросить все эти мерзкие стереотипы и сделать что-нибудь крайне бестактное, дикое, а, ко всему прочему самое опрометчивое и глупое.
Но жалеть о сделанном не входит в график Чон Чонгука. Это гиблое слово, буквально пропахшее плесенью, пропало из лексикона альфы еще в бородатых двухтысячных на последнем году обучения в старшей школе.
— …я предлагаю путь инновационных введений. И хоть на это решится не каждый, но это, по большей части, вынужденная мера. Последние показатели говорят о каких-никаких потерях. Одной из причин может служить именно устаревший подход к бизнесу. Я уважаю своего отца и выдвигаю свой вариант дальнейших действий исходя лишь из этого чувства. На рекомендуемый мной план не уйдет много финансов, но результат будет колоссальным…
Тэхен говорит четко и ясно. Челюсти присутствующих опускаются все ближе к полу. А Чонгук ловит себя на невероятной мысли: он хочет этого мальчишку с острым
на колкости язычком и безумно красивой самовлюбленной улыбкой припухлых губ.
\/\/\/
Тэхен самовлюбленный? Отчасти. Он просто знает чего стоит, как выглядит и что говорит. А все эти факторы просто играют неким козырем в рукаве, ведь никто не думает, что за красивой мордашкой омеги ничего интересного и в теории быть не может.
Киму нравится рушить в пух и прах чужие жалкие стереотипы, посему он стоит на пути вечного самосовершенствования, ведь идеала в нашей бренной жизни нет, но к чему-то стремится нас все время заставляет наглое общество и глупейшие судьи, взявшиеся из ниоткуда. Омега любит удивлять, но еще больше любит
шокировать. Он интересуется психологией, любит читать классические романы французских писателей, а дома всегда пахнет густым шалфеем с совсем легкой ноткой розмарина — нежное, но сильное сочетание для естественного аромата омеги. Он хочет покрасить волосы в блонд, но боится испортить их природную густоту и лоск.
А еще ему снятся сны, где его раскладывает на столе взрослый дяденька за тридцать.
Выходя из конференц-зала его закидывают какими-то вопросами. Все без исключения загорелись идеей Тэхена. Половина, безусловно, искренне поддерживают план юноши, интересуясь дальнейшим ходом действия, наличием определенных целей или точных рынков, на которые нацелен сын их директора. Ну а некоторые…
— Господин Ким, что насчет встречи вне формальной обстановки?
— Вы такой нежный, мистер Ким, вам бы гораздо уместнее было бы пойти со мной в ресторан, здесь есть неподалеку.
Тэхен лишь неловко улыбается и
ищет. Он ищет глазами того самого альфу, который так легко смог пробудить в омеге интерес. Зрелого, до не сдержанных стонов симпатичного, до стертых ладоней и блядски текущей смазки сексуального. Того, который так красочно и выразительно принял ласки малознакомого омеги и так грозно смотрел сверху вниз на щенком сжавшегося Тэхена, который впервые чувствовал себя в компании альфы жалко-покорным и до поджатых пальчиках на ногах крошечным, будто он самая, что ни на есть стереотипная омежка.
И кто бы что там не говорил, но чувствовать подобное бывает очень и очень приятно. Сродни тому редкому случаю, когда в человеке правда ощущается та тонкая доминантная черта лидера. Ту, которую ни оспорить, ни сломить, ни, тем более, заменить.
Вот только все жалкие мотания-метания взглядов ничем благоприятным не увенчались. В помещении альфы и след простыл. Даже естественный аромат чувствуется только совсем отдаленно.
— Извините, господа, я сильно спешу. Дел невпроворот. Поэтому, прошу, отойдите от двери, мне от этой духоты дурно, — шипит Ким разочарованно. Только вот
в чем он вообще разочарован? Тэхен бы с превеликим удовольствием обвинил бы во всех своих проблемах кого угодно: каждого из неповоротливых акционеров, глупо фыркающих размалеванных барышень, стоящих прямо у дверей или, блять, чертового Чон Чонгука, который просто взял и ушел. Вот только папа научил мыслить критически. Во всем виноват он сам. Не успел подловить понравившегося альфу. А даже если бы поймал, что дальше. «Постой. Ты знаешь меня от силы час, но у меня выгодное предложение…
потрахаемся?» Да его бы приняли за сумасшедшего.
Тэхен тихо вздыхает, наконец покидая душное помещение зала собраний, в который раз понимая, что вся эта шайка-лейка, связанная с бизнесом один сплошной клубок змей и, как следствие, Киму оно вот совсем не нужно. Ни тогда, ни сейчас, ни в будущем. Не нужна ему вся эта суматоха и идиотская волокита проблем бонусом. Откланяюсь, спасибо.
Ким жмет на кнопку вызова лифта, когда его одергивают и вжимают грудью в стену.
— Думаешь, что раз собрание закончилось, то вес твоих выходок тоже упал к нулю? Не шибко ли ты в себя поверил, мистер Ким? — Этот голос. Тэхен даже пискнуть не успел, а когда услышал бархатный голос, готов был поплыть по стенке. Чон Чонгук, засранец этакий. И как Тэ не смог почувствовать его сгустившийся запах?
— Что насчет рандеву один на один, м? — Чонгук опаляет дыханием покрасневшее ушко некогда самоуверенного омеги, что сейчас только тяжело дышит и дёргано крутит запястьями в чужой тяжелой хватке.
— Куда делась вся
твоя уверенность, маленький? — Чонгук усмехается, наконец отпуская зажатые в ладони запястья Тэхена, — так и быть, прощаю твою необдуманную выходку. Но запомни, попытки возбудить взрослых альф может кончиться тем, что тебя поимеют во все щели даже не спросив разрешения. Это просто я такой лояльный. Беги, Тэхен. У тебя же там
дела.
Тэхен наконец-то отмирает, медленно разворачиваясь к Чону. Нет, он что шутит так отстойно или в чем дело? Но когда в поле зрения оказывается лицо собеседника, Ким понимает: шутками тут и не пахнет. Альфа поправляет расстегнутые манжеты рубашки, закатывая ту до локтя. Нет, он правда думает, что хоть какая-нибудь омега добровольно откажется от секса с ним.
— Засунь
свою лояльность знаешь куда, добродеятель хренов? — Тэхен снова выпускает когти. Тут надо брать ситуацию в свои сильные руки, а то альфа капитулирует быстрее, чем Тэ успеет моргнуть. И юноша действует. На немой вопрос вопрос в глазах альфы, Ким лишь хватает опешившего бедолагу за руку, начиная тянуть за собой. Куда? Тэхен даже отдаленно не представляет. Он, на минуточку, в компании отца впервые за последние лет 5, если не больше. Им движет сейчас только одно: выпустить пар и, желательно, с наивным альфой, который, словно ведомая тряпичная кукла плетется за омегой, — Я от своих действий не отказываюсь. Если делаю, то намеренно и обдуманно. А ты, как мальчишка-девственник с первой любовью бегаешь от первого секса, боясь обложаться и…
— Я понял. Молчи, — наконец отмирает Чонгук, превращая в ведомого уже Тэхена.
Чон резко заворачивает за одну из одинаковых блеклых дверей, закрывая за Кимом дверь. В кабинете альфы (а это, без сомнений, ведь все здесь пропахло хвоей) окна завешаны опущенными жалюзи, от чего закатный свет фактически не просачивается в помещение. Мебели минимальное количество: кожаный диван, длинный стелаж с папками, пара стульев и стол. На последнем Ким конкретно залипает. Совсем недавние сексуальные мечтания всплывают невероятно ярко, от чего лицо омеги покрывается не менее ярким румянцем.
Приехали.
— Эй, — шепчет Чонгук, оказавшийся уж слишком близко за спиной омеги. Ким неловко дергается от неожиданности, ощущая нежные руки, на своем животе. Пальцы альфы удивительно ловко справляются с пуговицей пиджака, пробираясь под тонкую футболку. Тэхен выдыхает через рот, стараясь утихомирить хоть немного растущее в геометрической прогрессии возбуждение, — как мало нужно юному телу, что бы возбудиться, хах.
Руки, которые уже больше полуминуты гладили мягкую кожу в районе живота, что уже заставило кусать нежные губы, перебирались все выше и выше, пока не достигли
того самого. Омега подскакивает на месте, опрокидывая голову на плечо Чонгука, что так удачно оказалось позади.
Соски. Парень уже давно понял, что это его эрогенная зона, но сейчас… умелые пальцы слишком искусно, слишком правильно ощупывают вставшие бусинки, заставляя Тэхена издать первый несмелый стон. Чонгук улыбается — Тэхен чувствует это через нежный поцелуй в висок.
— У тебя приятный голос. Смелее, маленький, нас никто не услышит.
Закатный луч солнца все же находит тело омеги, освещая его. А альфа любуется извивающимся в его руках Тэхеном, который бессознательно закинул одну руку за шею альфы, сжимая и оттягивая чужие волосы. Мучительно-сладкие ласки не могли длиться вечно — разомлевший Ким, которого еле держат собственные ноги, тянется за таким важным сейчас поцелуем. И Чонгук поддерживает его в этой маленькой инициативе.
Альфа разворачивает юношу лицом к себе и утягивая наглеца в поцелуй. Сначала неловкий: оба пытаются приноровиться и почувствовать партнера; а уже позже — глубокий и влажный. Тэхен глухо мычит, стараясь избавиться от такой мешающей рубашки альфы. Вот только его останавливают, подталкивая ближе к столу. Чонгук смахивает все ненужное со своей рабочей поверхности, располагая на ней разомлевшего и раскрасневшегося от нехватки кислорода омегу.
— Сними, — капризно тянет Тэхен, дергая мешающую вещицу за край.
— А волшебное слово? — Самодовольно говорит альфа, перехватывая чужие пронырливые ладошки и фиксируя их над головой Ким. Тот дуется сильнее.
— Серьезно? Что это за ролевая, мистер Чон? Папочка и его непослушный сынок?
Чонгук утробно смеется, выцеловывают вытянутую до предела шею, которую омега так самозабвенно и доверчиво подставляет под чужие ласки. Тэхен возмущается, фырчит и показывает когти, но шею тянет и ножки покорно разводит не менее грациозно. Котенок.
Футболка Кима летит куда-то под ноги, заставляя конючить Тэхена со своим жалостливым «ну сними, пожалуйста» все настойчивее. Поэтому, собственно выбора у Чонгука особого не было. Омега на такую щедрость чуть ли не мурчит благоговейно. Ловкие пальчики ощупывают все: высокие плечи, накаченные руки, красивую грудную клетку и таки изящные кубики пресса. Тэхен улыбается, облизывая розовые губы.
— Можно… лизнуть?
Чонгук от такого заявления теряется на миг. Сколько он омег встречал, но никто еще не просил о подобном. Все млеют под ласками альфы, иногда, что вообще вызывает огромный восторг, подмахивают бедрами или целуют в шею. Но такое… Чон заторможено кивает, давая омеге свободу действий. А что Тэхен? Он поднимается на локтях, все еще не решаясь повиснуть на Чонгуке (хотя хочется невероятно), и лижет в широком жесте от нижней границы ключицы до линии челюсти. Чон замирает, прислушиваясь к своим ощущениям. Приятно.
Тэхен улыбается, чувствуя наконец свое преимущество, обвивая шею мужчины одной рукой, начиная покусывать вкусно пахнущую естественным ароматом шею альфы. Тот, поняв, на сколько долго он завис, оценивая новые ощущения, начинает поглаживать чужую спину, которая тут же гнется, хотя Чон и не сильно давит. Податливый и нежный. Укусы сменяются легкими поцелуями, когда руки альфы расстегивают молнию брюк. Тэхен любит прелюдии и, до мурашек по телу радуется, понимая, что Чонгук тоже. Даже не смотря на то, что брюки удаляются в след за футболкой, мужчина не лезет сразу в трусы. Ласковые касания продолжают поиск блаженных зон омеги. И находят.
— Мож-можно засосы, — сбивчиво выдыхает Тэхен, царапая чужую широкую спину. Он не хочет просто виснуть. Он хочет дарить свою ласку в ответ.
— Можно, маленький, — шепчет Чон, не нарушая интимно атмосферы. Оба дышат тяжело и отрывисто, — тебе можно все. Уж извини, я поставил парочку без спроса, но что-то мне подсказывает, что ты вовсе не против.
Тэхен согласна мычит, тут же всасывая идеально ровную кожу на чужом плече. Ким чувствует легкое хихиканье в своих волосах, за что альфа получает несильный пинок в бок.
Молния чоновых штанов вжикает под натиском рук омеги.
Чонгук завороженно ведет носом по чужой запаховой железе, втягивая воздух около нее возможно даже слишком сильно. Голова начинает приятно кружится, а руки так правильно скользят по гладким бедрам, аккуратно приспуская нижнее белье юноши. Омега помогает стянут его с себя, подкидывая бедра. Чон зачарованно смотрит на его тело, стараясь приглушить свои дикие инстинкты. Перед ним идеал омежьей красоты. Тонкая талия, плавно переходящая в округлые бедра. Член, на удивление, довольно большой для омег, но аккуратный с по-детски розоватой головкой. Чонгуку невероятно нравится то, что он видит.
— Да я отхватил себе куш, получается, — ласково шепчет, мужчина, чем заставляет омегу еще больше покраснеть и, о Боги, прикрыться ладошкой, — маленький, ты чего? Одной ладошкой, увы и ах, твою красоту не скрыть.
Тэ протяжно стонет, когда его бока оглаживаю вновь сильные руки с такими манящими голубоватыми венами. Гребаные фетиши, будь они триста раз прокляты!
— Ляг на стол животом, малыш. Так будет легче.
— Только не забудь… не забудь сменить позу, я не люблю такую. — Чонгук согласно мычит. Поза и правда далеко не самая интересная. Зато удобная — омегам так гораздо легче принимать в себе, да и альфа может контролировать процесс.
Чонгук перешагивает спущенные штаны и снимает боксеры, в то время как Ким неуверенно переворачивается, укладываясь грудью на нагретую собственным же телом деревянную поверхность стола. Чон напряженно сглатывает вязкую слюну, смотря на омегу с совсем нового ракурса. Абсолютно, фактически девственно чистая кожа чужого зада так и просит чоновых меток. Хочется касаться, нежно гладить и больно сжимать. В чем, собственно, альфа себе отказывать не намерен.
Сжимает, осторожно ведет ногтями и даже несколько раз почти невесомо хлопает, что вызывает у Тэхена милый гортанный стон и протяжное «Чонгука», которое дает Чону зеленый свет. Мужчина нащупывает необходимый бутылек в ящике стола, выдавливая вязкю жидкость себе на пальцы.
Первый палец проходит легко, от чего альфа немного хмурится.
— Ты-
— Ага. Дрочил незадолго до того, как мой любимый папа попросил приехать сюда. Смелее, господин Чон, вы слишком медли- ах-
Кима перебивает шлепок по правой ягодице.
— А ты что-то много болтаешь без дела. В
следующий раз испытаем кляп, что скажешь, маленький? — Тэхену остается лишь скулить в чужую ладонь, которая накрыла его рот. Ким слишком самонадеянно ухмыляется, проходясь языком по пальцам альфы.
На что он рассчитывал, пуская в ход язык? Чон проталкивает в рот палец.
И Чон мог заниматься мучительным растягиванием уже растянутого Тэхена бесконечно долго, но собственное возбуждение давит на выдержку. Пальцы покидают разработанное тело омеги, позволяя перевести дух, пока альфа раскатывает по члену латекс. И Тэ глухо хрипит, когда в тело начинает проникать что-то в разы больше, чем пальцы. Он извивается, стараясь избежать давящего дискомфорта. Вот только руки, бережно поддерживающие сжимающееся тело омеги и нежное «все хорошо, маленький. сейчас будет хорошо» заставляют Кима расслабится и надеяться на долгожданное удовольствие.
— Все, маленький, я полностью в тебе, дыши, — шепчет Чон, целуя спину Кима, стараясь расслабить партнера максимально сильно. Омега дышит через рот тяжело, но ровно. Чонгук отчетливо слышит чужое сердцебиение. Спина юноши поддрагивает, но с каждой секундой все сходит на «нет».
— Двигайся, Чонгука. Давай.
Поза сменяет позу.
Чон делает толчки с особым удовольствием — выходит очень быстро, а входит мучительно медленно. Все что остается омеге — метаться по столу и разукрашивать спину мучителя красными полосами и полумесяцами от ногтей. Кима бросает в дрожь с каждым новым толчком, а голос, кажется, совсем сорван. Тэхен чувствует на щеках приятную порцию слез. Но с каждой минутой бурного «рандеву» омега просит «сильнее» и «глубже».
И Киму совсем не стыдно. С таким альфой можно хоть каждый день трахаться без отдыха и остановок. Парочка сменила позы, как помнит Тэхен, раз пять точно. Одна интимнее другой. Щеки Кима полыхали, будто их обмазали свеклой.
А вот сколько раз омега кончил перед тем, как отключится от мира сего и заснуть прямо на груди Чонгука — останется вечной загадкой.
