HELLISH

"Я..." начал Уён, пытаясь найти способ сформулировать то, что собирался сказать. Сначала казалось, что лучше промолчать, но Сонхва наверняка узнал бы обо всем позже, а Уён сейчас не был готов к проблемам. Не тогда, когда он уже был в панике. "Хм?" Сонхва продолжал вести машину, но было ясно, что его внимание было сосредоточено на Уёне. "Что случилось, Ёни?" "Я получил..." Уён несколько раз провел пальцами по волосам, нервный тик. "Я получил несколько сообщений от Чонхо. Он сказал... он сказал, что тела были найдены в нескольких милях отсюда. Это было в новостях и, да. Блять." Он уставился на Сонхва, надеясь увидеть реакцию, увидеть что-то. Но тот лишь кивнул, ничуть не обеспокоенный сложившейся ситуацией. Это раздражало Уёна. "Это был ты?" внезапно спросил он, не в силах сдержать свое обвинение. "Те тела - это те, кого убил ты и другие?" Сонхва снова кивнул. "Да." Его спокойное поведение выводило Уёна из себя, подчеркивая, что он ужасно нервничает. "Ты ничего не собираешься делать? Тебе вообще не все равно? Почему ты такой спокойный, а?" Сонхва стиснул челюсти - его первая реакция за вечер. Затем он резко повернул машину вправо, скорость заставила Уёна еще больше вжаться в сиденье. Прежде чем младший успел выдать еще одну гневную фразу, Сонхва ударил по тормозам, резко остановив машину на обочине. "Я стараюсь быть спокойным", - ответил Сонхва. Его голос был по-прежнему хриплым, абсолютно ровным, но Уён уловил в нем легкую нотку. "Я хочу быть спокойным за нас обоих. Ничего хорошего не выйдет из того, что мы будем напуганы и встревожены". Уён повернулся лицом к своим коленям и понял, что его руки сжались в кулаки. Последствия его действий - то, что он сделал с Саном, - начали настигать его. Ему захотелось вырвать. Не успел он опомниться, как руки Сонхва оказались на его руках и крепко сжали их. Уён догадывался, что это должно было его утешить, но сейчас он чувствовал только безудержную тревогу. "Все будет хорошо". "Я не хочу, чтобы меня поймали". Голос Уёна был грубым и дрожащим. Эмоциональным. И он ненавидел это, хотел, чтобы этого не было. "Я убивал людей, Сонхва. Я не хочу, чтобы меня поймали". "И я тоже", - ответил Сонхва. На его лице появилась улыбка, как будто он был доволен всем этим. "Я убил много людей, но вот он я - в порядке. Со мной ничего не случилось, и со мной ничего не случится. С нами. Ясно?" Уён прикусил губу. С каждым торопливым вздохом он заново переживал воспоминания о том, как убил Юнхо и Сана. Они прокручивались в его голове снова и снова, и это было ужасно. "Ты чувствуешь себя... виноватым?" спросил Сонхва, пытливо разглядывая его лицо. Глаза были пусты, как и окружающая обстановка, и окутаны мраком. Они охладили Уёна. "В чем?" "Во всем. О встрече со мной, о всех, кто умер. Чувствуешь ли ты вину за них?" Ответ набросился на Уёна еще до того, как он успел его сформулировать. Нет, он не чувствовал ни унции вины. Вообще не чувствовал. "...Я не хочу, чтобы меня поймали", - повторил он снова, голос надломился в конце. "И не попадешься", - заключил Сонхва. Он улыбнулся, поглаживая пальцами кончики волос Уёна. Уён постарался не шевелиться. "У тебя есть я, помнишь? Я не позволю тебе пострадать". "И что мы теперь будем делать?" Сонхва опустил руку, но все же провел большим пальцем по гладкой коже щеки Уёна. "Пока не знаю". "Пока не знаешь?" Глаза Уёна расширились, и паника, бурлившая в груди, тут же накрыла его. На его шок, Сонхва просто рассмеялся. И это был не тот мягкий смех, который он обычно издавал. Он был громким и полным, отдаваясь в салоне автомобиля. Он звучал злодейски, и это повергло в ужас и без того неспокойное сознание Уёна. Что, черт возьми, происходит? "Почему ты смеешься?" спросил Уён, впившись ногтями в ладонь так глубоко, что остались болезненные вмятины. "Это смешно?" Смех Сонхва утих, но вред уже был нанесен. Уён испугался его. Он прикрыл рот рукой, чтобы заглушить хихиканье. "Я только что... - вырвалось из его уст, - я убил Минги несколько часов назад. Отравил его, вообще-то". Уён был уверен, что его глаза стали похожи на блюдца. "Ч-что?" Сонхва продолжал смеяться, из его глаз потекли слезы. Они образовали мокрые, блестящие полосы по его лицу. "Я убил своего лучшего друга, потому что... потому что я знал, что он помешает нам быть вместе". "Что... что ты имеешь в виду?" "Он влюбился в меня. Или был влюблен в меня, поэтому сейчас он мертв". Суровость слов Сонхва безумно сочеталась с его искренним смехом. Казалось, будто он шутит, а не рассказывает о том, как только что убил одного из своих самых близких друзей. "Я давно это знал, но мне нужен был только ты, Уён. Всегда только ты". Темноволосый парень потянулся к руке Уёна, но в последнюю секунду тот вздрогнул и отпрянул. Сонхва никак не отреагировал, слишком увлеченный собой, чтобы заметить это. "Я все сделал для тебя", - продолжал Сонхва, скривив губы от смеха. "Мои друзья - я избавился от них, не возражал пожертвовать ими, чтобы стать ближе к тебе. Потому что ты - самое важное для меня. И всегда будешь". Уёну не понравилось то, что он увидел, заглянув в глаза Сонхва в этот момент. Ему вдруг вспомнились те времена, когда он с опаской и осторожностью относился к старшему, чувствуя, что с ним происходит что-то странное и тревожное. А теперь это чувство удвоилось. "Ты и я, - ухмыльнулся Сонхва, как хитрый кот, - мы принадлежим друг другу. Разве ты не согласен?" Ладонь Уёна нащупала ручку двери, но прежде чем дрожащие пальцы успели высвободиться, Сонхва вцепился в его руку, и его хватка была не иначе как мучительной. Уён вздрогнул от боли, пронзившей кожу. "Отпусти!" "Ты собирался уйти. Я видел тебя", - рявкнул Сонхва, глаза его пылали, а голос сочился кислотой. "Ты не можешь уйти. Не можешь. Не после всего, через что мы прошли вместе!" "Отпусти меня! Оставь меня в покое..." Сонхва заткнул его пылающим поцелуем - зубы, язык и решительные, мягкие губы. Уён невольно расслабился в его упрямой хватке, на ресницах застыли разочарованные слезы. "Ты не можешь уйти", - голос Сонхва был похож на успокаивающую мелодию на дрожащей коже юноши. "Не тогда, когда ты уже убил людей. Никто не встанет на твою сторону, когда узнает об этом. Единственный человек, который у тебя есть сейчас - это я, и никто другой. Я - единственный для тебя, Уён. Я единственный, кто тебе нужен". Ты сумасшедший, - отчаянно хотел воскликнуть Уён. Ты сумасшедший и безумный. Лучше бы я никогда не встречал ни тебя, ни других! Ты разрушил мою жизнь! Но он держал губы на замке, зная, что ничего хорошего из его слов не выйдет. Меньше всего ему хотелось умереть от рук этого ненормального психопата. Уён застыл на месте, когда Сонхва обнял его, прижав к себе так близко, что он почти слышал стук его сердца. "Я люблю тебя, Ёни". Это признание Уён слышал уже много-много раз, но почему-то в этот раз оно вызвало в его желудке неприятное шевеление. "И я знаю, что ты тоже меня любишь. Мы целовались, занимались сексом, держались за руки больше раз, чем я могу сосчитать. Ты не можешь отрицать этого. Ты не можешь отрицать нашу любовь друг к другу". Комок в горле Уёна был слишком толстым, чтобы проглотить его, не испытывая при этом дискомфорта. Он сжал в кулаке пальто Сонхва, в голове пронеслось миллион мыслей. "Да, я не могу этого отрицать". Слова словно налипли на язык. Жалкий робот. "Я тоже люблю тебя, Хва. Очень сильно. Пожалуйста, позаботься обо мне". Ухмылка старшего расширилась, круглые глаза отразились от белоснежной луны. Он выглядел таким задорным, что Уён ни разу не почувствовал угрызений совести. "Ты действительно это серьезно?" Уён с дрожащими руками кивнул. "Да". Тишина заполнила атмосферу, соперничая с его бушующими мыслями и эмоциями. Он смотрел, как Сонхва что-то ищет в бардачке, и моргнул, когда наконец увидел это. Сонхва открыл маленькую коробочку, в которой лежали два кольца, такие золотые, что они светились в темноте, как будто их освещал солнечный свет. Он взял сначала меньшее, с нежностью посмотрел на него, а затем на Уёна. "Я... я знаю, что сейчас не самое подходящее время, но", - Сонхва сжал меньшую ладонь Уёна в своей. Его губы подергивались от нервозности. "Ты сказал мне в тот вечер, что тебе нравятся такие кольца, и я купил нам по паре. Разве они не красивые?" Если бы сегодня был любой другой день, и если бы у них с Сонхва были нормальные отношения, возможно, Уён улыбался бы так широко и рассказывал о том, какие "милые" и "романтичные" эти кольца. Может быть, он даже обнял бы Сонхва за плечи и задушил его в объятиях. Он бы наслаждался видом этих колец, а не чувствовал себя так плохо и тревожно, как сейчас. Во что он ввязался? "Да. Красивые". Несмотря на то, что тон Уёна был ужасно холодным, Сонхва надел кольцо поменьше на четвертый палец, и улыбка не сходила с его лица. Уён не знал, что и чувствовать, когда увидел, что кольцо подошло почти идеально. Сонхва достал свою половинку и положил ее на протянутую руку младшего. "Пожалуйста, надень на меня мое. Я буду очень признателен". Уён хотел бы просто накричать ему в лицо, сказать, чтобы он сел за руль, чтобы они могли вовремя вернуться в квартиру и попытаться спланировать выход из этой ситуации, но один кивок - это все, что он мог себе позволить. Он был не в настроении сопротивляться. После того, как он сделал то же самое с кольцом Сонхва, что и Сонхва с его, старший широко улыбнулся. "Такое ощущение, что мы только что обручились, да?". Уён снова кивнул, глядя в окно. "Да". "Ты в порядке? Ты все еще думаешь о том, что случилось с Саном?" Все, включая то, что он рассказал о «еде», которую ты мне подал. Челюсть Уёна сжалась, он знал, что не может ничего сказать об этом. По крайней мере, пока. «Немного». Сонхва положил руку на его руку, кольца были идентичны до мельчайших деталей. Комок в горле Уёна застыл. «Все будет хорошо, дорогой. В конечном итоге это не будет иметь значения». Уён понял, что именно так ему сходило с рук убийство других, потому что он не испытывал угрызений совести. Он подумал, не был ли он таким же плохим, ведь единственное, что он чувствовал, - это злость на то, что попал в эту ситуацию с Сонхва, а не на то, что убил Сана. «Пойдем домой. Ты, наверное, устал», - сказал Сонхва, возвращая его в настоящее. Уён ничего не ответил, но пока парень вез их до квартиры, он много думал о разных вещах, разыгрывая в уме множество сценариев, как ему выпутаться из этой ситуации, не подвергая себя опасности. Когда они с Сонхва вошли в квартиру, Уёна поразило ощущение холода. Как будто здесь сто лет никто не жил. «Где…» Его глаза встретились с глазами Сонхва, сердце заколотилось в груди. «Где Минги?» Сонхва снял пальто, брови его забавно изогнулись в ответ на вопрос Уёна. «Я избавился от него». Уён осмотрел кухню и небольшую гостиную, чувствуя пустоту. Он вспомнил все те времена, когда он слышал голоса остальных, когда они суетились и шутили друг с другом. «Ох…» Он почувствовал Сонхва позади себя, его руки обхватили его бедра. «Давай примем душ. Я могу приготовить что-нибудь для тебя после, если ты голоден». Уён покачал головой. «Я просто… мне нужно знать, что мы будем делать». «Что?» «О тех трупах, которые нашли полицейские», - ответил Уён. Он устал, был зол и чувствовал, что совершает огромную ошибку, как в первую ночь здесь. Только теперь он знал, что совершил огромную ошибку, которую не сможет исправить, как бы ни старался. Вздох Сонхва заставил Уёна почувствовать себя занудой, раз уж он снова поднял эту тему. «Нас не поймают». «Почему ты так уверен в этом?» «Нас не поймают», - повторил Сонхва, на этот раз более категорично. Он поцеловал его в висок. «Не волнуйся, Ёни. С нами ничего не случится, я обещаю». Уён не верил ему. Что-то подсказывало ему, что придется брать дело в свои руки. В тот вечер Уён многого не сказал. Не говорил, когда принимал душ вместе с Сонхва, не говорил, когда они улеглись в его теплую постель под одеяло, не говорил, когда старший парень постепенно погрузился в глубокий сон, демонстрируя свою уязвимость перед Уёном. И уж точно он ничего не сказал, когда тот на цыпочках вышел из спальни на кухню, сунув первый попавшийся нож в свои треники. Он повернулся, чтобы уйти, когда увидел тень, маячившую перед ним. Сонхва. Он выхватил нож. Сонхва быстро выхватил нож из его рук, но Уён без колебаний снова схватился за него, на этот раз крепко. Темные волосы Сонхва слегка растрепались от сна, черные глаза мигали отстраненной усталостью, метаясь между лицом Уёна и ножом, который он держал. Он поднял руку, как бы признавая капитуляцию. «Ёни, брось нож. Пожалуйста». Воспоминания о том, как он убил Юнхо на той самой кухне, горели в веках Уёна, пока он не смог думать ни о чем другом. Он вспомнил красное море крови, неподвижное выражение лица Юнхо и его искореженную, изодранную футболку. Это взбесило его. Напугало его. «Уён», - снова заговорил Сонхва. От того, как он произнес его имя, у Уёна все внутри перевернулось от отвращения. «Пожалуйста, положи нож. Давай спать». «Нет», - прошептал Уён. Голос у него был пересохший, как будто он давно ничего не пил. Он уставился на нож в своей руке, со странным чувством отстраненности заметив, как побелели костяшки его пальцев. «Я не собираюсь снова спать с тобой». «Мы дали обещание, Уён», - надавил Сонхва, его голос стал громче. Он больше не казался сонным или полусонным, теперь он бодрствовал. «Ты сказал, что будешь рядом со мной, и что я буду защищать тебя. Я люблю тебя, пожалуйста, не поступай так со мной». Уён не хотел его слушать. Он видел, как Сонхва медленно приближается, вероятно, намереваясь выхватить у него нож, прежде чем он сможет причинить ему вред. Он не хотел этого допустить. «Ты должен доверять мне, Ёни. Что бы я ни делал, это для твоего же блага. Для нашего блага. Я единственный, кто на твоей стороне», - продолжал Сонхва, не отрывая взгляда от ножа. «Я единственный, кто не осудит тебя ни за что. Я единственный, кто не бросит тебя». «Заткнись!» крикнул Уён, бросаясь на него с ножом. Он неуклюже проткнул предплечье Сонхва, окрасив его в ярко-красный цвет. Сонхва среагировал на удар гораздо быстрее, чем ожидал Уён. За секунду он успел схватить оружие и толкнуть младшего к холодильнику. «Прекрати», - пригрозил Сонхва, его хриплый голос был низким и властным. «Тебе лучше прекратить это прямо сейчас». «Отпусти меня!» крикнул Уён, ударив старшего кулаком в скулу. Сонхва попятился назад, пальцы с тревожной нежностью погладили порез на щеке. Уён ждал, затаив дыхание, ожидая, что Сонхва набросится на него – сделает что-нибудь – и тогда у него будет повод убить его, не показавшись плохим парнем. Но Сонхва подошел ближе, перевел взгляд с покрасневшего ножа на потрясенные глаза Уёна. «…Убей меня.» «Что?» недоверчиво произнес Уён. «Убей меня, Уён», - повторил Сонхва, приблизившись так близко, что их носы почти столкнулись. «Если ты так уверен, что хочешь именно этого – что так будет правильно – тогда сделай это. Я тебя не остановлю». Уён стиснул челюсти, разъяренный тем, как Сонхва сумел манипулировать его сознанием и заставить его чувствовать себя глупым из-за того, что он решился на этот импульсивный план. Его пальцы дрогнули, и нож упал на пол. Засохшая кровь, брызнувшая на него, вызвала тошноту. Сонхва обнял его, прижал его голову к своей груди, бормоча похвалы и заверения, на которые Уён почти не обращал внимания. Он не мог поверить, что упустил свой шанс избавиться от старшего, но с другой стороны, если он убьет Сонхва, разве он не будет таким же плохим, как и он? Ты говоришь совсем как Сонхва. Он изменил тебя, Уён… Уён зажмурил глаза от этой мысли. «Ты просто должен доверять мне, Ёни», - сказал Сонхва, мягко прижимаясь к каштановым волосам юноши. «У меня есть план».

***

Чонхо замешкался, когда остановил машину своей двоюродной сестры перед квартирой Уёна, раздумывая, стоит ли ему предложить войти в дом, чтобы помочь старшему с его вещами. Он решил не делать этого, а затем достал телефон, чтобы набрать номер Уёна. Старший позвонил ему в понедельник вечером после того, как пропустил целый день занятий и нуждался в его помощи, так как окончательно съезжал с этой квартиры. И конечно же, Чонхо был в полном восторге от этой новости и примчался сюда, как только смог. Ожидая, пока Уён заберет машину, Чонхо бросил взгляд на здание. Если темнота и тревога могут быть воспроизведены чем-то, то эта квартира соответствовала им в полной мере. Она стояла перед ним как внушительная фигура, в каждом окне отсутствовал свет, и в ней были живые тени. Она выглядела как сцена из фильма ужасов. Раздался звонок. «Уён?» Чонхо заговорил первым, опустив окно. Холодный наружный воздух щекотал нос и щеки, но этого было недостаточно, чтобы раздражаться. На другом конце провода возникла пауза, а затем послышался звук чего-то поспешно застегиваемого. «Да… да. Это я. Уён». Чонхо показалось, что ему привиделся хриплый голос Уёна. «Эй, У! Я сейчас на улице. Как ты? Ты в порядке? Хочешь, я зайду и помогу тебе с сумками?». «Неа», - еще одна жесткая пауза, - «У меня все под контролем». «О, хорошо. Но я все равно жду снаружи». «Да. Спасибо.» Слова Уёна были странно короткими. Прямо в точку. Это обеспокоило Чонхо, но он убедил себя, что все в порядке. Ему пришлось подождать всего минуту, прежде чем Уён вышел из квартиры с тремя чемоданами, крепко зажатыми в руках в перчатках. Чонхо тут же вышел из машины (он действительно хотел помочь) и крепко обнял Уёна, прежде чем отстраниться, чтобы посмотреть на него. А Уён… выглядел он не лучшим образом. Его волосы распущенными влажными волнами свисали на глаза, бежевый шарф прикрывал только половину губ, которые заметно дрожали. «…Ты в порядке?» спросил Чонхо, не потому, что хотел поинтересоваться, а потому, что действительно был обеспокоен. «Я в порядке.» слова Уёна были пустыми. «Пойдем.» «Хорошо». По дороге к машине было немного неловко, в основном потому, что Уён настаивал на том, чтобы держать его сумки. И Чонхо послушался, даже оставил чемоданы на заднем сиденье, как и хотел Уён. Как только Чонхо сел за руль, он взглянул на Уёна, отметив, насколько безэмоциональным стало его лицо. Он хотел спросить, как дела у старшего, но не хотел показаться назойливым. «А где ты теперь собираешься остановиться?» Чонхо надеялся, что Уёна не разозлят все его вопросы. Уёна прислонился головой к окну, выдох конденсировался на прозрачной поверхности. «…Я возвращаюсь к родителям». «Ох», - разочарование в голосе Чонхо было очевидным, даже когда он пытался его скрыть. «А они знают?» Уён пожал плечами – еще один его поступок сегодня, который обеспокоил Чонхо. «Узнают, когда я появлюсь». Мы будем продолжать учиться в одном университете? Смогу ли я снова увидеть тебя? Будем ли мы по-прежнему друзьями? Эти вопросы Чонхо искренне хотел задать, но они заглохли в его горле, навсегда оставшись неуслышанными. Все, что он смог сделать, это еще один медленный кивок. Несколько минут пролетели без разговоров, в машине звучали только слабые мелодии, играющие из радиоприемника. «Ладно, еще слишком рано, чтобы играть рождественские гимны», - пошутил Чонхо, пытаясь разрядить атмосферу, но Уён не засмеялся.. Даже губы его не дрогнули. Чонхо не знал, что происходит с Уёном, но ему это не нравилось. Даже если это было не его дело. Он так привык к тому, что старший был таким ярким и жизнерадостным, что было странно видеть, как холодно и безответно он вел себя сегодня. Он хотел что-то сказать, боже, он действительно хотел, но ничего не выходило. «…Я вроде как голоден», - пробормотал Уён через некоторое время. «О…» Чонхо оживился, быстро ухватившись за возможность поговорить с ним. «Это не проблема. Мы можем пойти перекусить, прежде чем ты вернешься к родителям. Если хочешь». «Я не против перекусить». «Тогда пойдем в магазин». К счастью, Уён улыбнулся, пусть и совсем крошечной улыбкой. Когда Чонхо припарковался у первого попавшегося открытого магазина, Уён сказал, что слишком устал, чтобы заходить, и собирается подождать, пока младший вернется с купленными закусками. Чонхо согласился и вошел внутрь, довольный тем, что хоть чем-то, пусть и небольшим, помог Уёну. Когда он обналичивал принесенные им вещи, магазин наполнился ужасающим криком. Он доносился снаружи. Не в силах игнорировать его, Чонхо протиснулся мимо многочисленных покупателей, которые тоже выходили из магазина, чтобы посмотреть, в чем дело. При виде открывшегося ему зрелища у Чонхо вырвался звук, которого он никогда раньше не слышал. Дверь машины его двоюродной сестры была приоткрыта, а внутри сидел Уён, его шею рассекала большая рана, из которой хлестала густая красная кровь. Чонхо бросился к нему прежде, чем тот успел подумать дважды, и стал трястись, прижимая к себе тело старшего, так как кровь пропитала его одежду. «У-уё… о боже». «…Мне… жаль», - прохрипел Уён, и кровь хлынула у него изо рта. Люди показывали пальцами, говорили, кричали, вопили, но Чонхо не двигался. Он не мог пошевелиться, застыв в шоке от того, как обернулась сегодняшняя ночь. Уён был мертв, и он ничего не мог с этим поделать. Он ничего не мог с этим поделать. Кто-то схватил его за руки, оттаскивая от обмякшего тела Уёна. Он кричал о кровавом убийстве, но его никто не слушал. Все было слишком хаотично – все. Чонхо подавился слезами, когда гравий оцарапал ему щеку, а его глазам предстал первый чемодан, который был безжалостно разорван на части. Части тела, запечатанные толстым пластиком. Изуродованные. Они украшали внутренности чемодана, как крушение поезда, кишки выплескивались на дорогу. Чонхо вдруг вспомнил, как Уён нес эти чемоданы раньше, и с какой неохотой он позволил ему взять их. Бешеный крик вырвался из его горла, когда второй чемодан был открыт, и оттуда показалась голова Сонхва, его остекленевшие, безжизненные глаза буравили его душу. «Отпустите меня!» закричал Чонхо, и в воздухе взвыли полицейские сирены. «Я ничего не сделал! Я не имею к этому никакого отношения! Отпустите меня!» Крепкие руки подняли Чонхо на ноги, другие схватили листок бумаги, выпавший из кармана его толстовки. Перед ним была куча мест, начертанных на хангыле, очень похожих на его почерк. Уён положил бумажку, когда они обнимались. «Я ничего не делал!» Он продолжал кричать, пытался убедить всех в своей невиновности, но никто его не слушал. Все были слишком поглощены ужасной сценой, разыгравшейся перед ними. «…под арестом… право хранить молчание…» Чонхо чувствовал, что смерть была бы лучшей участью, чем быть осужденным за преступление, которого он не совершал.

***

"У меня есть план". "Какой план?" "Мы свалим вину за трупы на кого-то другого, и как только все отвлекутся на это, мы сможем наконец уйти и быть вместе столько, сколько захотим". "...Но кого мы будем использовать?" "Может быть, того твоего друга. Чонхо". "Чонхо?" "Ммм. Он этого не заметит. Он ведь доверяет тебе, верно?" "...наверное..." "Перестань волноваться, Уён. Я убил своих друзей ради тебя. Уверен, ты сможешь использовать его для меня". "У тебя действительно нет сердца, да?" "Просто некоторые вещи важнее других. И ты для меня важнее всего, Уён. И всегда будешь".