(У)божественная кицунэ

– Госпожа Верховная Жрица, к вам глава клана Камисато. – Выпроводите, сегодня я слишком занята для посетителей. - Мико не отрывается от книги, жестом прогоняет жрицу. – Так ли сильно занята божественная жрица, что не может уделить мне десять минут? Яэ схлапывает том, мимолётно думает о том, что было бы прекрасно переломать пару пальцев спокойно улыбающемуся нахалу перед ней, будь его пальцы меж книгой. Подлец мало того, что заявился не в часы приёма, так ещё и поймал её на детской отмазке с поличным: на столе перед ней стоит чай, несколько томов явно не государственных дел и просьб, а также масса угощений. – Мне жаль отрывать вас от такого блаженного досуга, но я более чем уверен, что чем быстрее мы с вами поговорим, тем быстрее уйдёт наша потребность загружать свои мысли тем, как бы устроить встречу. - Аято совсем не смотрит в сторону Мико, плавно скользит по залу, осматривает изрядно пополнившиеся книжные полки с момента его последнего визита. – Ближе к делу, господин Камисато. - Мико с большим нежеланием и трудом надевает деловую маску. – А ваша коллекция изрядно пополнилась. - Аято задумчиво перебирает томики на полках, натыкается на кленовую обложку и берёт книгу с ней в руки. - "Кленовые странствия" стали настоящим хитом. Признаться честно, я не ожидал, что вы пропустите что-то, где затрагивается тема охоты на Глаза Бога. – Пришлось немало потрудиться, чтобы соблюсти баланс правды и красивого слога. - ухмыляется Яэ. "И что только задумал этот лис. Чего ему от меня понадобилось?" – Приятно видеть, что вы не остались на уровне лёгкой детской романтики. - Аято заводит руки за спину, продолжает порхать по храму, как по своему родному дому. - Иногда людям нужно дать поверить в себя, согласны? – Несомненно, но если чаша их самоуверенности будет переполнена - они станут лишь проблемой для нашего и без того шаткого общества. - Мико щурится, на секунду встречается со взглядом Камисато. Тот с полуслова поймал камень в свой огород. Встречи с Аято для Яэ всегда были крайне изнурительным действом, он совершенно не считался с её авторитетом, никаких рычагов давления на него она тоже всё ещё не нашла. Его проницательность была конкурентоспособной уму пятисотлетней кицунэ. Каждое слово их диалога было словно острый отравленный нож, проходящий в миллиметре от шеи. Каждое обращение друг к другу - изящное и многослойное оскорбление, сочащиеся наглостью, самоуверенностью и желанием превосходства друг над другом. Ещё будучи ребёнком, при их первой встрече, Аято с невинной улыбкой точно и резко дал по руке Яэ, что тянулась потрепать казавшегося тогда милым и умным не по годам мальчика. Время шло, Аято стал юношей, который не гнушался с порога храма завязать острый спор с Божественной Кицунэ. Со временем глава клана Камисато становился всё более многогранным, непредсказуемым и слишком спокойным в любой ситуации, что заставляло Мико временам грызть локти от неспокойного ощущения отставания в гонке характеров с Аято. Он приблизился к Мико так, как никто в Инадзуме и не мечтал стоять рядом с ней. Выше её больше чем на полголовы даже когда она на платформе и такой безмятежный, что это тянуло на военное преступление. Внутри Яэ глухо били такие редкие и странные для неё чувства тревоги, когда мозг совсем не видел плана отступления и молил о том, чтобы синеволосый продолжил говорить. – Угостите гостя чаем? - лёгкая улыбка Аято становится чуть шире. Мико не отвечает, бросает осуждающий взгляд, но напиток наливает спокойно. Камисато не имеет права увидеть и доли напряжения кицунэ от его визита. Плошку подаёт резко, но не проливает и капли. Жалеет о том, что не может плюнуть туда. Перед ним такой жест сравним с казнью ментальной, а после и физической. – И всё же, господин Камисато, какое неотложное дело заставило вас так грубо посетить меня? - Мико хочет скорее покончить с саднящим чувством непонимания ситуации. Аято же добивает её своим смакованием напитка. – Как сильно вас волновало положение народа во время Охоты? - нотка спокойствия Камисато изменилась на более угрожающую. – Мы призывали народ подчиниться указу Сёгуна. Или держите нас и лично меня за бунтовщиков? - Мико полна осуждения Аято за его мысли и слова. – Вот значит как. Призыв к подчинению и практически насильственная выдача людей сёгунату стало в Инадзуме одним и тем же? - Камисато кладёт перед Мико документ, от которого её прошибает собственным током. Это была бумага комиссии Тэнрё, в которой Мико давала свою рекомендацию по самым незначительным владельцам Глаз Бога, что было не жалко пустить в расход. Имя Томы выглядело смертным приговором. В следующую секунду горло Мико сдавливают, руки заломаны за спиной так, что ей и не пошевелиться, серьга с Глазом Бога отрезается кипятком и обжигает ухо, заставляя Яэ болезненно вздохнуть. Аято оказывается слишком быстр даже для неё. – Признаюсь, я не ожидал того, что ты настолько глупа, лиса. - Камисато усиливает хватку, Мико рычит и скалиться, плавно появившийся взгляд Аято перед ней заставляет её дёрнуться, за что она расплачивается с силой упёртым в позвоночник коленом. Последнее не перекрытое яростью зерно здравомыслия на секунду заставляет Мико понять крайнюю невыгодность своего положения. Лишний раз брыкнётся и покалечит главу Камисато - народ тут же узнает про эту злосчастную бумажку и тогда ей точно будет несдобровать. Оставалось лишь терпеть садизм от смазливого наглеца. – Пошёл... к чёр..ту - шипит кицунэ. В ответ прилетает удар в бок: точный, резкий, полный наслаждения мучителя, заставляя её простонать ещё раз. Она прекрасно понимала, что в один день всё может прийти к такому развитию событий, но крайне надеялась, что это останется её больной и нереальной мыслью. Сейчас же она чувствовала, что с каждой секундой тёмно-серые глаза Аято закапывают её образ и непоколебимость всё глубже и глубже. Такая желанная многими и недосягаемая, настоящая живая святыня сейчас оскверняется с одновременным райским наслаждением и безнаказанностью. Захочет - схватит её лицо в самой непристойной и пошлой манере, властно сжимая подбородок и медленно изучая своими пальцами пухлые губы. Захочет - пустит свои руки в те места, о которых воображают в своих влажных мечтах многие жители Инадзумы. Аято может, но не сделает этого, потому что ему так не интересно. Самое прекрасное и удовлетворяющее его происходит уже сейчас, когда у Мико нет ничего, кроме оскорблений и животной ярости взгляда. – Не бойся, лисичка, никто из нас сегодня не умрёт, никому из нас этого не нужно. Да и я тебя лишний раз тревожить не стану, просто будь покладистой животинкой и не делай глупостей. - Камисато сдавливает её шею ещё раз, а после выпускает из своих объятий. Мико с грохотом падает на стол, лицо обжигает разлитый кипяток. Жадно хватает воздух и испепеляет Аято взглядом. – Ублюдок. - Яэ рычит, в открытую скалится на Камисато. – И это поведение Божественной Кицунэ? - Аято обходит её, забирает с края стола бумагу, вразвалочку идёт к выходу. - Выдавать людей, ищущих защиты, тирану, а затем так принимать факт своей неправоты? - Камисато откровенно издевается над Мико. - Ты просто убожество. Аято уходит, Мико же делает попытку встать, но снова падает на стол. Нижняя губа бесконтрольно начинает дёргаться, пара приглушённых всхлипов нарушают привычную тишину храма. Он сделал предупреждение, но не придаст никакой огласке свою находку и случившиеся. Это и не нужно, ведь сейчас великая жрица Наруками беспомощно хнычет от трещин, что пошли в её идеальном для всех образе и внутреннем мире. В отличии от неё, Аято никогда не нужно было быть идеальным для людей.