***
Это случилось три раза. И Джон Ватсон помнил каждый из них иногда в потрясающих, а иногда и в ужасных подробностях. К сожалению, у него не было чёртовых Чертогов Разума, куда он мог бы отправить такие вещи. Первый раз это произошло в ночь после их встречи, в ту безумную ночь, когда Джон увидел поле битвы Шерлока Холмса в Лондоне из первых рук. И Джон почувствовал, что снова оживает; он не ощущал ничего подобного с тех пор, как пуля нашла его в Афганистане. В ту ночь в Лондоне сумасшедший бросил его на месте преступления, притащив туда по причинам, которые до сих пор оставались неясными. Лестрейд был ошеломлён, Донован принижена, а Шерлок великолепен. Ну да, он был гениален, когда делал выводы, глядя на труп леди в розовом, но оказался не так умён, убежав в одиночку и оставив Джона чувствовать себя полным идиотом. Не зная, что ещё делать, он, прихрамывая, направился к главной дороге в надежде найти кэб, который на самом деле не мог себе позволить. Что-то, чему он никогда не смог бы дать названия, заставило его остановиться, а затем посмотреть вверх. То, что он увидел, заставило его застыть на месте. Шерлок Холмс, который, несомненно, оказался бы худшим соседом по квартире в истории совместного проживания, стоял на крыше здания, очевидно, осматривая городской пейзаж, раскинувшийся перед ним. Первой мыслью Джона было, что этот человек похож на какого-то готического героя. Или злодея. Что, собственно, ещё предстояло выяснить. Что было ясно в тот момент, возможно, более ясно, чем что-либо когда-либо прежде в его жизни, так это то, что Джон только что немного влюбился в Шерлока Холмса. Может быть, больше, чем немного, и разве это не было неожиданностью? Он посмотрел на этот новый факт, обдумал его, а затем спрятал подальше. Сохранив это в секрете от всего мира и, возможно, что ещё важнее, от самого себя.***
В следующий раз, когда это случилось, они находились в Дартмуре по делу хаунда. Шерлок взобрался на вершину мыса, чтобы лучше рассмотреть пейзаж, в то время как Джон остался внизу, пытаясь воспользоваться картой, но потом обнаружил, что его внимание разделено. И снова он был поражён видом Шерлока, стоящего над ним. На самом деле, над миром, и слово, которое пришло ему в голову по этому поводу, было «Байронический». Джон был почти уверен, что никогда раньше в своей жизни не употреблял этого слова. Но здесь оно идеально подходило. Когда Джон посмотрел на продуваемую ветром фигуру, стоящую так высоко, он понял, что тайна, которую он скрывал даже от самого себя, всё ещё была там, внутри. Стоя там, держа в руках бесполезную карту и ожидая, когда Шерлок вернётся на землю, Джон задавался вопросом, наступит ли когда-нибудь день, когда можно будет сказать вслух то, о чём он думал, а затем с сожалением решил, что этого, вероятно, никогда не произойдёт. И это было прекрасно. Он мог заботиться о любви там, где она скрывалась в его сердце, хранить её как драгоценную тайну и быть довольным жизнью.***
В третий и последний раз, когда Джон стоял один на земле и смотрел на Шерлока Холмса, балансирующего на выступе над ним, в этом моменте не было ничего романтически-готического. Ничего опасного и байронического. Это был всего лишь миг сущего ада, и Джон был бессилен что-либо с этим поделать. Он пытался. Он умолял и умолял, и сделал бы всё, что угодно, чтобы остановить происходящее. Он посмотрел на Шерлока, стоящего на Бартсе, услышал слёзы в этом голосе, в котором он никогда раньше не слышал настоящих слёз, и ему захотелось выкрикнуть тайну, которая так долго жила в его сердце. Он бы выкрикнул это, но времени больше не было, и всё, что ему удалось выдавить сквозь комок в горле − это имя человека, которого он любил без всякой причины. Имя мужчины, который никогда не узнает, насколько он был безмерно любим. Шерлок рухнул на землю, а Джон беспомощно наблюдал за происходящим.***
Но, как оказалось, это был не последний раз. Жизнь забавная штука, не так ли? Это было много лет спустя, после стольких страданий и стольких секретов, которые должны были вынести любые двое мужчин, когда это случилось снова. На этот раз Джон стоял на земле в Сассексе и наблюдал, как Шерлок карабкается по тропинке на вершину травянистого холма. Оказавшись там, он поднял руку, чтобы заслониться от солнца, и осмотрел местность. А затем он улыбнулся Джону. − Здесь прекрасно, Джон! − крикнул он вниз. − Я точно знаю место, где ульи будут процветать. Что ж, Джон всё ещё сомневался в плане содержания пчёл, но перед лицом такой радости в голосе Шерлока всё, что он мог сделать, это улыбнуться в ответ. Затем он отмер, нащупал опору на тропинке и начал подниматься туда, где его нетерпеливо ждал муж.