Ужасное чувство

- Донни, можно я спрошу у тебя кое-что? Лео, лежащий на койке в мастерской Дона – место уже привычное, - слегка трясёт рукой, заставляя капельницу шататься туда-сюда: единственное времяпрепровождения сейчас для него было таким, братья даже не позволяли книжку в руку взять, не то что планшет или что-то такое. Право слово, они категорически преувеличивают с заботой. Ну, подумаешь, Лео чуть не умер и чуть не впал в кому, когда такого не было? Не вчера на поверхность вышли… хотя братьям, похоже, было на это плевать. - Конечно, - кивает гений, не отрываясь от экрана компьютера. Майки на стульчике рядом с койкой елозит, но, благо, не просыпается, всё ещё лицом уткнувшийся в одеяло. Выглядит смешно. Смешнее только Раф, спящий на полу, панцирем опирающийся на стол Фиолетового. - Ты правда ненавидишь Мастера? - Ах. Донателло не нужно много времени понять, о чём это всё. Конечно, Леонардо необходим был этот разговор, до одурения почти что, и, наверное, сейчас, в момент тишины между бесконечной, кажется, борьбой с мафией, предоставлялся прекрасный момент. Да и Лео слаб, не сможет ни сбежать, ни отпора дать, если что в голову взбредёт. - Да, - карие глаза наконец цепляются за голубые. Гений встаёт из-за компьютерного стола и подвозит свой стул ближе. Поднимает спинку койки, не очень охотно, правда, позволяя Лео принять полу-сидячее положение. – В этой определённой инстанции, да. До скрежета зубов он ненавистен мне. - Ты не можешь так говорить, - Лео качает головой. – Это всего лишь- - Лео, - обрывает брата Фиолетовый, жестко и холодно. – Он сказал, что умирать – это нормально. Что конкретно тебе можно и нужно умереть. - Он хотел, как лучше… - слабо возражает лидер. Конечно, он хотел, как лучше. Это было так давно… никто ещё не знал, как и зачем точно сражаться с крэнгами, что точно необходимо делать, просто надо было как-то четырём подросткам-мутантам спасти человечество, и может быть Сплинтер не имел под этими словами никакого серьёзного и скрытого смысла, может он просто хотел, чтобы Леонардо понял всю тяжесть ситуации, но… - И поэтому из всей команды, что тогда была в моей мастерской, он подозвал тебя и только тебя, и именно тебе сказал, что «неважно, чем или кем придётся пожертвовать ради достижения цели»? - Донни- - Лео, - гений аккуратно кладёт свою ладонь на холодную брата. На задворках сознания он понимает, что состояние Лео ухудшается. Надо будет провести пару анализов. – Неважно, во благо он сказал это или нет. Но то, что он сделал из тебя жертвенного суицидального идиота – правда. Лидер несмело приоткрывает рот, но снова оказывается оборванным. - Только после этого ты начал быть столь безрассудным, - вспоминает гений с неприязнью. Он не знает точно, замечали ли братья это так же яро, как и он, и на самом деле никогда не спрашивал. Но он замечал. Всегда. – И всякий раз стоит возможности пожертвовать собой показать себя… что ты делаешь, Лео? - Я выполняю свой долг- - Именно, - Донателло кивает. – Долг старшего брата: защищать нас. Долг героя: спасать человечество. И долг лидера: умереть для выполнения миссии. Всё, что отец тебе завещал. Старший неловко вжимается в панцирь. Ну, что же. Так или иначе этот разговор должен был когда-то произойти. Пассивная агрессия уже не помогает. А нездоровый механизм преодоления проблем, который Синий выбрал для себя, заключающийся в бесконечных шутках лишь для того, чтобы умалить важность проблем, что его гложили, скудно помогал делу. К сожалению, Донни не психолог, а человечество пока не принимает на запись мутантов. Приходится справляться, как ситуация позволяет. Откровенно хреново. - А когда ты вспылил по поводу Фуджитоида? Что он взял на себя позицию лидера – напомню, он об этом даже не думал! – что ты сделал? - Я просто- - Скомуниздил целый шаттл и провернул камикадзе. Потому что что? Потому что лидеры – заменимы. И ты боялся кому-либо отдавать эту роль. - Донни. - Что «Донни»? – устало вздыхает гений. Раз уж такое дело можно и высказаться по полной. – Я правду тебе говорю, ту, на которую ты глаза закрываешь. На технодроме ты собой пожертвовал, потому что это тебе Отец наказал. А потом в нашем логове ты собой пожертвовал, потому что хотел нам безопасности. Привет кома после этого. А потом ты пошёл против Чучела. И неделю после комы не отходивший, ты сражался с мутантом, раскидавшим нас как детей. А потом из-за какой-то чудодейственной мистической чепухи ты решил, что игнорировать физическую боль это нормально, из-за чего- - Донни! Изобретатель улыбается. - И всё, каждое твое решение, оно от того, что ты нас любишь и защищаешь. И от того, что отец сказал тебе, что тебе можно и нужно умереть, а лидером любой из нас может быть. - Донни- - Ты цепляешься за эту позицию так ревностно, потому что боишься того, что кому-то из нас придётся следовать завету отца, жертвовать собой, потому что, по твоему мнению, это текучая позиция, невечная ни в коем случае. Потому что Отец сказал тебе это. Тебе, лидеру, он сказал, что можно и нужно жертвовать. - Донателло! – кричит Леонардо, тяжело дыша. Карие глаза смотрят лениво. Да, ему тяжело это слышать. Он и не задумывался даже, наверное, никогда о том, что Мастер сделал из него не воина, а солдатика. До смешного верного и упрямо следующего любому приказу, хотя это и не заметно с первого взгляда. Донни тоже об этом не особо задумывался. Никто не задумывался, никто не придавал большого значения. А потому у них брат теперь с суицидальными наклонностями. Желает смерти, но боится её, потому что панически уверен, что его ноша перейдёт к кому-то другому. И оправдано боится – ноша Лео тяжелее, чем Гений может даже предположить. И Фиолетовому искренне страшно даже пытаться её разделить. Но они братья. Страх – не то, что может остановить его от желания помочь родному существу. - Что «Донателло»? – фырчит чужой голос со стороны. Ну, конечно. О Лео заговоришь – тут полстраны поднимется аж из могил. – То, что тебе неприятно это слышать, не значит, что это не стоит говорить. Раф зевает, поднимаясь с пола. Потягиваясь, он разминает шею и, отходя к стене, пинком двигает табуретку к койке, устало на ту плюхаясь. - Мы уже давно не дети, Лео, и мы понимаем. И то, как жизнь нас сломала… и то, как Отец был несправедлив. - Раф… - удивлённо вздыхает Лео. - И нет, я не о том, что он играл в любимчики, - качает головой Красный. – А может об этом? Может потому, что он играл в любимчиков, он сделал из тебя его маленькую копию. Следующего Сплинтера, который должен был исчезнуть, как и первый… папаша после второго вторжения постоянно говорил, что помрёт скоро. - Раф, следи за языком, - учтиво замечает Донни, нагло топая ногой по ноге брата. Тот возмущается, но не спешит что-то говорить. Он не любит ласки, вот совсем вообще, и всё его отношение к семье – в грубостях. Братья это понимают. И всё же есть предел, который переступать никому не было дозволено. Рафаэль тоже знал это. - Звиняй, - искренне кивает он, прося прощения, но снова возвращается к брату. – Ты и твои проблемы – вот это вот всё психологическое, оно идёт от Мастера. Всегда от него шло. Твои вот эти вот неуёмные попытки собрать его семью воедино, тебя мало касающиеся, эти твои тёрки со Шреддером, в которые ты себя вогнал ради Мастера, твоя эта вот героичность, сделавшая из тебя врага по крайней мере двух инопланетных народов, которой ты пытался вызвать его гордость… вот это вот всё, Лео? Ненормально. - Даже по нашим критериям, - смеётся Майки, отрывая лицо от белой ткани. Он ещё выглядит заспанным, но братья понимают, что не спал он уже давно. Маленький чертёнок, что с него взять. – Ты вообще сумасшедший. И нас с ума свёл. Раза три точно. - Майки… - Ты никогда о нас не думаешь, - похоже Лео открыл вечер откровений. Ну, это не так уж и плохо. Лучше сказать сейчас и перессориться, чем снова смотреть, как Синий умирает ради придурошных идеалов, не понимая, что их ему навязали. – Даже думая только о нас, ты никогда не задумываешься о нас. Думаешь, мы хотим видеть тебя, истекающего кровью и умирающего за семью? За миссию? Я в пятнадцать лет видел, как мой брат, поломанный во всех местах и буквально разорванный тираном, впадает в кому… и единственная помощь, которую он мог получить, - наспех собранная из грязи и палок лаборатория. Мне было пятнадцать, Лео. - Майки, я- - Ты не виноват, - Донни кладёт руку Лео на лоб, не давая принять полностью сидячее положение. Сломанные рёбра резких движений не любят. – Никогда не виноват. Не был никогда виноват. Тебя просто так воспитали. Нас так воспитали. Молчание длится секунду. - Мне жаль, - старший подаёт голос, чуть более уверенный, чем тот, которым называл имена братьев. – Мне так жаль, что из-за меня вы чувствуете себя так… Раф взрывается смехом, откидываясь назад, запрокидывая голову. Он смеётся громко и очевидно донельзя, как из-под красной повязки стекают слёзы. К этому же смеху подключается Майки, только он смеётся тихо и нервно, захлёбываясь своими слезами. Донни просто улыбается, глаза щиплют. - Ты всегда найдёшь способ перевернуть всё так, чтобы сделать всё своей виной? – Гений говорит нежно. Он знает, что брата уже давно не спасти. Слишком много произошло, а Лео никто не научил, что это не норма. Но всё в порядке. Они ведь вместе. - Я так ненавижу и тебя за это, ты не представляешь. Лидер вздрагивает, глаза расширяются, он переводит взгляд на гения в ужасе. - Но, боже, как же я тебя люблю. Ужасное чувство. Леонардо виновато опускает голову и уже давно не маленьким мальчикам продолжает быть забавно. Насколько же сломала их жизнь? Раф сказал, что он понимал, но, если честно, вряд ли когда-нибудь даже в теории он познает всё это целиком. - А ты, бро? – Майки касается руки Лео. – Что ты чувствуешь? - Пустоту, - отвечает лидер честно. – И вас, что её заполняют. Простите- Опять извиняется. - Я не могу-, даже если вы ненавидите меня, я не могу… я люблю вас, я не могу- Раф ударяет того по затылку, заставляя Донни оскорблённо вздохнуть. - Раф, он всё ещё больной! - На голову он больной! – фырчит второй по старшинству. – А, да. Так-то это правда. Идиота кусок, - шмыгает. – Мы тоже тебя любим. И только попробуй заикнуться о том, чтобы исчезнуть из наших жизней. Снова. - Даже помышлять не смей, - непривычно зло говорит Майки. – Иначе мы найдём тебя даже после смерти и отколотим так, что мало не покажется! Понял? Лео пару раз моргает и кивает, явно не поняв ничего особенно. Но это нормально. Их брат – эмоционально неразвитый идиот, вся жизнь которого свелась к фразе «неважно, кем или чем необходимо пожертвовать». Это тяжело, несомненно. Было бы, если бы не было их реальностью, с которой их мёртвый отец оставил семью по лишь ему ведомой причине. - Отдыхай, Лео. Наша битва с мафией ещё далека от завершения. И ты наш Лидер. Как бы сильно Донателло не ненавидел этот факт.