так красиво

Твоя любовь — это так красиво. Насколько давно в мире творится хаус? Никто уже и не скажет точный ответ. Год? Два? Пять лет? Десять? А может век? Единственное, что вам скажут точно — любовь небезопасна и лучше держать свои чувства на замке. Мам, пап, вы меня любите? Нет. Отвратительно. Бан Чан, в прочем как и все остальные дети на этой планете, никогда не ощущал любовь со стороны семьи. Сначала он думал «Это только в Австралии так!», но после переезда в Южную Корею вместе с родителями Крис понял, как ошибался. Всех детей учили также не любить, не привязываться к близким и вообще к самостоятельности. Потому что любовь — это смертельно. Ближе к пятнадцати годам своей никчемной жизни — которую парень до сих пор не понимал и не воспринимал, но ради жизни закрывал чувства на замок и учился жить без любви и должной поддержки — завел себе друзей в школе. С ними он сбегал с учебы, играл в футбол или баскетбол в чьем-то дворе, а ночью не спал и играл в Sims 3, утром заучивая материал к школе. Тогда он подумал, что и любовь ему не нужна с такими друзьями. Насколько Чан помнит, встретил он Чонина в семнадцать. Футбольный мячик прилетел прямо в лицо и, наверное к чониновой радости, не сломал столь красивый по мнению Чана нос. — Блять, — вырвалось у младшего тихо и он со злостью глянул на компанию парней, где заметил своего соседа. Мама с ними довольно хорошо общается, хоть переехали они относительно не так давно, всего-то год назад. — Хван, я приду вечером к тебе домой и задушу подушкой! У остальных парней вырвался смешок, кроме Чана, который почувствовал вину за свой промах и не расчет в силе. Хёнджин, паникуя и тут же срываясь к младшему, успевает шикнуть на своих друзей. Старший бы наверное не беспокоился так о своем соседе, если бы не родители, которые общаются хорошо и любое слово может стать против него. Нет, они хорошие соседи. Хёнджин помогает Яну с домашкой, особенно по математике и физике, и не потому что его заставляют делать этого. Чонин же Хвану готовит иногда еду, когда мать старшего просит покормить его, пока она в отъезде, и также помогает в выборе новой одежды в магазине, хотя сам терпеть не может улицу и вообще домосед. Ладонями Хван придерживает голову соседа за щеки, пока большим пальцем надавливает на нос, слыша шипение напротив. Приходится пригласить парней к себе домой, потому что оставлять их одних не хочется, а Чонина лечить, чтобы и от мамы не получить. Ян успевает раза три пнуть старшего по коленке со словами «Аккуратнее будь!» и поглядывает на других парней, что с этого ржут, а видя недружелюбный взгляд, замолкают. — Чонин, это вообще не я в тебя кинул мяч, а даже если бы был я, то нечаянно, — скулит Хван, получая уже четвертый раз по коленке. — Это вообще Чан, пинай его, я тут при чем. И уловив лисий взгляд на себе, Чан понял, что он в плену. Чтобы Чонин простил Криса, старшему пришлось с другого района каждый день носить тому то клубничное молоко, то какой-то новый шоколад, а иногда мягкую игрушку с автомата. «Он недолго дуется», — сказал Хван другу. Но для Хёнджина два месяца вероятно и недолго, но Крису эти два месяца показались как два года. Он бы вообще не парился так по какому-то мелкому соседу своего друга, если бы не совесть и желание подружиться. Чонин очень капризный, но всегда мыслил и говорил как взрослый, будто он не младше Чана на четыре года, а всего на год или даже его возраста. Ян ниже, меньше самого Криса и желание обнять его было неимоверно сильным. В том числе и остальным. Чану скоро двадцать один, он курит philip morris с вишневой кнопкой на балконе многоэтажки и смотрит на площадку, где Чонин сидит и на качелях качается. Он всегда приходит сюда, когда ему жизненно важно обнять Чана и съесть их любимый шоколад, который вместе попробовали на одной из совместных ночевок. Дверь со скрипом открывается и Ян, не поднимая голову, сразу идет к подъезду. В доме Криса пахнет чем-то родным и кислым, от чего младший смеется и смотрит на недовольный взгляд хёна. — Это те цитрусовые духи от Хёнджина? Он тебе тоже их подарил? — Он всем пацанам такие подарил. Себе по пятнадцать разных футболок и кофт покупает, а нам нормальные духи не может. Использую как освежитель воздуха. Нравится? — Крис облизывает нижнюю губу и улыбается. Чонин тяжело выдыхает и кивает. Старший за четыре года их дружбы стал ещё выше, сильнее и сексуальнее. За всю их дружбу он успел перекраситься несколько раз и все же остановился на блонде. Сейчас Бан занимается с Чанбином и Джисоном продюсированием песен, поэтому часто можно заметить под глазами темные круги, как у панды, и уставший, но все такой же нежный взгляд. Спали они эту ночь в объятиях, а Крис наконец смог выспаться за последние три недели. С Чонином по-другому невозможно. Чонин у Хёнджина ночует, потому что старший глянул ужастик, который посоветовал Минхо. Ян даже отойти за чаем один не может, потому что крепкая хватка с кровати не дает встать, пока младший из под кровати тапки старшего не достанет. «Крис» высвечивается на экране телефона, а песня, посоветованная Чаном на вторую годовщину их дружбы, тихо заиграла в комнате, но даже так Хван дернулся и запрещал младшему брать телефон. В тот вечер Ян так и не перезвонил Бану, но Крис ничего не сделает, потому что в плену. Крису в клубе не нравится, но он тут из-за Джисона, которому дома скучно, а играть в playstation как-то надоело. Бан хотел бы сейчас к Чонину, обнять и целую ночь смотреть вселенную марвел. Последнее он крайне полюбил, хотя несколько лет назад назвал бы «дерьмом», только младшему нравится, а значит нравится и ему. Ему уже двадцать три года, а он до сих пор не понимает, как люди без любви живут, целуются на первых свиданиях без чувств, а потом детей заводят. Поэтому Бан возможно прекратил общение с родителями, ненавидит весь мир и смотрит на всех равнодушно. Ему тошно от этих людей, что прямо сейчас целуют его в шею и за ухом. «Приедь, пожалуйста, мне скучно одному». Ян открывает дверь Крису через двадцать минут после сообщения, удивленно смотрит и пропускает. — Я недалеко был, потому так быстро, — отвечает на незаданный вопрос Крис. Бан не выпускает Чонина из объятий, бережно причесывает перед сном и целует в макушку, когда они снова засыпают рядом. Чонин капризный, но Крис принимает его любым. Крис не знает, что он чувствует сейчас сильнее. Боль, растерянность, волнение или любовь? Все, что он знает и понимает — времени катастрофически мало. Парень бежит быстро, обгоняет толпу людей и набирает соседский номер от Чонина. — Ась? — Чонин у тебя? — Дома, родаки его уехали к родственникам, а меня не пускает. А что? — Дверь открой. И Хёнджин. — Да? — Спасибо. Хван, кажется, даже по ту сторону трубки понял всё и молча открывает дверь, тяжело выдыхая. Он не выдержил и влюбился. В голове проносится лишь «Он был хорошим другом». Любовь — это вирус. И он неизлечим. Чонин успевает только дверь открыть Крису. Его целуют бережно, с болью и неким ядом. Старший в своих ладонях не просто щеки Яна держит, он держит вселенную в руках. Его вселенную. — Чан, ты в порядке? — спрашивает взволнованно Чонин, как только Крис отстраняется. — Я не отравлен, температуры нет, — Чонин сжимает плечи Бана, с надеждой и болью смотря на хёна. — Я понял. Я заболел тобою. Их маленький мир утонул также, как титаник в ту ночь. На следующий день Крис умер. Чонину не сказали точную смерть, потому что ему было и так плохо. Он никогда не задумывался о том, почему нельзя было любить, не заморачивался по этому поводу. Молча слушал возмущение Бана, пока тот мыл посуду или пока они лежали в обнимку. Ян сидит в объятиях Хёнджина у себя дома, Минхо с Феликсом возятся на кухне, готовят хоть какую-то еду, Чанбин с Джисоном ушли за лекарствами и дополнительными продуктами, Сынмин был ещё занят, но обещал приехать и прочитать Чонину сказку перед сном, чтобы тот заснул. Только младшему уже все равно, кто его обнимает, кто готовит ему ужин, кто идет за лекарствами, кто читает сказку. Все эти люди не он. Он был другим. Родным. Веселым. Усталым. Любимым. Он был совсем другим. Чонин курит chapman red с вишней, смотрит на площадку снизу и думает, смотрел ли Крис на него тогда или чувствовал чужое желание прижаться к чановой груди. Хотелось вернуть то время обратно и влюбиться в Бана быстрее, чем он покончит собой. «Ты точно не хочешь знать его смерть. Нет. Чан бы не хотел, что бы ты знал его смерть. Он сильно любил тебя, раз сбегал к тебе каждый раз, когда ты просил.» Ян давно перестал считать сколько прошло со смерти Криса, но он винит в этом себя. Все твердят одно, но разве Чонин поймет, что не он виноват в чувствах другого? Разве поймет, что в этом мире нет любви? Есть только серое небо, безжизненные люди и мрачная квартира старшего. У Чонина давно нет своего дома, но всегда был дом Криса, куда он мог придти за поддержкой, объятиями и легкими поцелуями в макушку перед сном. Терпкий парфюм старшего давно не ощущался в квартире и на чужих вещах, но Ян с каждым вдохом задыхался в нем. — Похоже, я заболел тоже. Последний вдох Чонин сделал там, где засыпал всегда с любовью всей своей жизни. Любовь — это болезнь. От неё не излечится и единственный исход умереть.

«Любовь — это восхитительный обман, на который человек соглашается по доброй воле.»