Сладкий запах ее простыней

— Они сказали, что успокоительное поможет мне не сорваться, но я не уверен, что все получится, — припомнил слова врачей юноша, и его черные волосы смолью развевались на холодном ветру, почти сливаясь с полуночным небом, — боюсь, что под препаратом я вообще не смогу… Ты поняла. Получится неловко. — Не более неловко, чем наша первая попытка под их присмотром, — Тайра невольно вспомнила их первую с Анзаем близость, которая не увенчалась успехом. После того дня она еще много раз вспоминала каждое его прикосновение, его жадный взгляд и блуждающие по телу руки в наручниках, как юноша стонал от легких ласк сосков и как ловко расстегнул ее лифчик, почти срываясь. Это стало предметом ее снов и постыдных фантазий, которые она тщательно скрывала от всех и, кажется, от самой себя. — Вколим двойную дозу, иначе точно сорвусь. Тебе придется быть сверху и контролировать процесс. Если что-то пойдет не так, будет много крови или я потеряю контроль, коли еще, ладно? Передозировка может случиться от пяти шприцов, а от трех я просто вырублюсь на несколько часов, — Анзай говорил неуверенно, взвешивая в голове все «за» и «против». Риск был слишком велик, но желание брало верх. Кроме того, врачи ведь сами сказали, что таким способом легче всего научиться самоконтролю… — Хорошо, я все сделаю, только… Думаешь, у меня получится? Я никогда не занималась этим раньше, ты же знаешь, — русоволосая замялась, немного покраснев, и отвернулась, косясь на соседние скамейки тихого сквера, на который выходили окна ее квартиры. — Получится, — юноша прикрыл глаза, поднимая голову к небу, и устало опустил плечи. — Я очень боюсь навредить тебе, Тайра. После той тренировки я думал о тебе, о том, как хочу тебя, и у меня промелькнула мысль, что я хочу испить тебя. Черт, почему граница между жаждой крови и сексуальным желанием такая стертая? — он вновь напрягся всем телом, распахивая глаза и недовольно морщась. — Пойдем, уже поздно. Нам пора начинать, — Цукаса всеми силами пыталась скрыть предательскую дрожь в руках и голосе, но все попытки были тщетны. Анзай с сожалением смотрел на ее раскрасневшееся от откровенных разговоров лицо и протянутую ему бледную руку. — Ты точно хочешь этого? — он встал, обхватив своей массивной ладонью пальцы девушки, и неспешно зашагал к подъезду. — Честно сказать, я только об этом и думаю в последнее время, — пробубнила та себе под нос, стараясь не поднимать взгляда, на что Юки довольно ухмыльнулся, не без труда отгоняя от себя все плохие мысли. Они медленно поднимались по лестнице, будто им предстоял не секс, а неизбежная пытка, и даже дверь квартиры открылась дрожащими девичьими руками далеко не с первого раза. Во время не увенчавшихся успехом попыток Анзай лишь стоял рядом, облокотившись на стену, и с ног до головы рассматривал Тайру. Он так сильно хотел ее раньше, фантазировал о ней, трогая себя по ночам, представлял ее стоны и крики, а сейчас боится и прикоснуться к ней, потерять самообладание и трансформироваться, стать чудовищем и навредить любимой. — Открыла, наконец, — взволнованно и несколько раздраженно проговорила русая, распахивая входную дверь и пропуская гостя вперед. Тот быстро разулся и прошел в комнату, шумно плюхнувшись на кровать и уставившись на чернеющее за окном небо. Совсем скоро все должно случится, и осознание этого растекалось по телу то ли с трудом сдерживаемым возбуждением, то ли истинным страхом, что все пойдет не по плану. Сколько раз он уже подвергал Тайру опасности? Он не должен допустить этого снова. — Я схожу в душ, — переступая с ноги на ногу у входа в комнату, проговорила девушка, боясь поднять на гостя глаза. — Не одевайся, когда закончишь. Просто обмотайся полотенцем, — слишком искусственно. Это все будто должно произойти не по-настоящему, а в какой-то нелепой симуляции. Тайра в ответ лишь быстро кивнула, тут же убегая в ванную и захлопнув за собой дверь. Анзай приподнялся на кровати, раскрывая данную ему в баре сумку. В ней красовались уже знакомые наручники и колпачки для пальцев, импровизированный вампирский намордник и специальные очки, которые не пропускают цветов. Также в сумке лежали веревки, которыми нужно привязать к кровати ноги, чтобы на случай потери контроля вампир не смог притянуть ими Тайру к себе. Все это ему очень не нравилось, но этот шаг был необходимым на пути контроля своего внутреннего дьявола. Анзай начал приготовления — привязал веревки к ногам, надел на пальцы колпачки, положил рядом маску с очками и стянул с себя свитер. Он опустился на постель, слушая, как шумит в ванной вода, и стал ждать девушку. Внезапно носа легонько, почти невесомо, коснулся запах — сладковатый, с трудом ощутимый, жасминово-чайный. Он напоминал весну, что вот-вот должна отступить под натиском лета, напоминал пикник на опушке в сосновном бору, шезлонг для пляже с сохнущим на нем полотенцем, одуванчиковое поле и ночную трель цикад. Он пробуждал глубоко в сердце все самое человечное, что можно найти даже в дьяволе, и заставлял мысленно вернуться к моментам, когда Анзай ловил невольно мысли о том, что он счастлив. Знаете, такие мысли, полупризрачные и едва заметные, мелькают в самые хорошие моменты жизни. Их можно вспомнить от силы дюжину, легко пересчитать по пальцам и назвать точную дату и место, когда ты ловил каждую из них, понимая, что счастлив. И сейчас эти события беспорядочным вихрем всплыли в сознании, напоминая о себе спустя много лет тяжелой работы, бессонных ночей и нескончаемого голода, который контролировать становилось все тяжелее и тяжелее. Неужели Анзай вдруг почувствовал себя счастливым? Через несколько минут квартира погрузилась в одинокую, давящую и отчего-то липкую тишину. Она нависла грозовой тучей, что вот-вот расплачется полуночным дождем, волнуя и тревожа. Дверь в ванную комнату отворилась, и Тайра ступила в темноту спальни, находя Юки уже наполовину подготовленным к их новой так называемой тренировке. Она, крепко удерживая у груди белое полотенце, несмело подошла к постели и села на самый ее край, неспешно рассматривая подкаченное тело юноши и покрываясь пунцовым румянцем от кончиков пальцев ног до самой макушки. Анзай, услышав, что девушка уже пришла, приподнял голову и встретился с взволнованным взглядом Тайры. Он видел, как ее бледно-молочная грудь неровно вздымалась, как блестели неподдельным интересом глаза и как подрагивали в нерешительности колени. Он невольно вспомнил, как мастурбировал на ее раскрасневшиеся щеки и взмокшие бедра после их первой тренировки, и возбуждение вновь лавиной нахлынуло на его полуголое тело. — Пора начинать, я скоро превращусь, — прошептал он чуть охрипшим, подрагивающим голосом, сжимая кулаки, насколько это позволяли насадки на пальцы, и указывая хозяйке квартиры на наручники, маску и очки. Та поспешно кивнула и обездвижила его руки, сама не заметив, как нависла над юношей. Тайра, с новой силой раскрасневшись, приблизилась к лицу Анзая и, заметив, что белки его глаз уже начинают наливаться кровью, поспешно прикоснулась к его губам сначала аккуратно и несмело, но с каждым мгновением углубляя поцелуй и через секунду уже жадно впившись, словно вампиром была она. — Надень на меня маску и очки, пожалуйста, — нехотя отстранившись, проговорил Юки, — иначе будет слишком поздно. А теперь вколи два шприца успокоительного. Цукаса быстро выполнила его просьбу, усаживаясь на бедра юноши и в страхе вперемешку со смущением замирая. — Чувствуешь меня? — кажется, тоже покраснев, спросил брюнет, ощущая, как налилась его плоть подступившим от вида девушки и ее сладкого поцелуя возбуждением. Та кивнула, легонько улыбаясь самыми краешками губ и склоняя голову набок. Полотенце ее, еле прикрывая ягодицы, предательски задралось, и Анзай мог видеть практически все, что под ним пряталось. С каждой секундой он все больше и больше распалялся от вида почти обнаженной девушки, которую так хотел едва с первой их встречи, и его плоть уже пульсировала под ее девственным телом, врезаясь ей между ног джинсовым лоскутом. — Давай начнем. Если у тебя будет кровь, я представлю, что это твоя смазка, — сказал Анзай, и его глаза под очками казались серовато-зелеными, но точно были нечеловеческими, о чем говорила вертикальная острая полоска зрачка. Он еле держался, чтобы рот не исказился в зверином оскале, а вены не проступили на лице извитыми змеями. Тайра послушно кивнула и подвинулась ближе, садясь на пресс юноши, беря его за руки и поднося их к своей груди, скрытой под промокшим полотенцем. Он, еле сдерживаясь, жадно впился в нее пальцами, резким движением стягивая полотенце и открывая своему взору вздымающиеся формы любимой женщины, которую он вот-вот испробует в новом смысле. Он касался ее бледных и еще влажных полусфер, перебирая между пальцами сжавшиеся соски и видя, как дыхание девушки становится все более глубоким и сбивчивым. Он был резок, движения его были неловкими и рваными из-за жадности и голода то ли по крови, то ли по женским ласкам. Контролировать себя было слишком сложно, почти мучительно, но Анзай всеми силами держался за тот остаток сознания, что жалким безжизненным клочком еще теплился в его опьяненном разуме. Тайра не отставала и подрагивающими от смущения и нетерпения руками скользила по голому торсу и груди юноши, помня про его эрогенные зоны. Тихий стон слетел со скрытых под маской губ Юки, когда девичьи пальцы добрались до его соска, и он запрокинул голову, понимая, что уже раскалился до предела. — Пожалуйста, дай мне войти в тебя, — вновь приподнимаясь, прошептал, буквально умоляя, Анзай. Больше выдержать он не сможет ни секунды. Цукаса послушно отстранилась, склоняясь над его бедрами и расстегивая джинсы. Ее движения были неловкими и медленными, но через несколько мгновений она стянула с юноши брюки вместе с бельем, промокшим и прилипшим к телу от вязкого возбуждения. Девушка боялась смотреть, боялась трогать и тем более боялась чувствовать незнакомую плоть внутри, но не могла ослушаться Анзая. Отступать было слишком поздно, и Тайра отбросила банное полотенце прочь и прижалась к пульсирующему члену Юки, решаясь еще немного подразнить его. — Пожалуйста, быстрее, я больше не могу, — умолял он сквозь стоны и рычания, вырываясь и мотая головой из стороны в сторону. Еще минута — и он точно потеряет контроль, разорвет наручники и повалит девушку на спину, входя в нее так резко и быстро, как только сможет, изливаясь в нее и переполняя. Русоволосая поняла, что дразнить вампира дальше может быть слишком опасно, поэтому, превозмогая страх боли и того, что Анзай может сорваться, она взяла его в руку и резким движением села сверху, позволяя войти сразу на всю длину. Она вскрикнула, поморщившись, и остановилась, услышав протяжный глухой стон и чувствуя, как брюнет пульсирует внутри жаром возбуждения. — Еще, пожалуйста, — он приподнял голову, видя, как девушка упирается о его живот, загораживая руками участок между своими бедрами. Кровь, понял он, от такого резкого движения она точно пошла, и Тайра закрыла ее ладонями. — Хорошая девочка. Смутившись от такого обращения, Цукаса отвернулась, облокачиваясь о юношу и вновь приподнимаясь и опускаясь. Тот с новой силой простонал, на этот раз громче и слаще, и сковывающая острая боль внизу живота уже не казалась девушке такой невыносимой. Он контролирует себя, значит, все идет по плану. Двигаться было неловко, неудобно и неприятно, темп постоянно сбивался, а Анзай то и дело выскальзывал из нее, но только так Тайра могла помочь ему, и дело точно нужно довести до конца. Удовольствие девушке доставляло лишь осознание того, что мужчине приятно, и его стоны, сбивчивые и приглушенные от маски, сладким нектаром лились в девичьи уши, прикрытые мокрыми волосами. Анзай тянулся к груди Цукасы обездвиженными руками, будто умоляя ее придвинуться ближе, чтобы он мог насладиться прикосновениями к желанному с каждой секундой все больше телу, и та послушно подалась вперед, стараясь не сбивать темп и продолжать доставлять ему удовольствие, что разливалось с каждым мгновением все больше и больше по пульсирующим от перенапряжения сосудам юноши. — Еще, пожалуйста, — продолжал стонать он, и голос его срывался на хрип. «Словно ребенок» — пронеслось в голове Тайры, и та, улыбнувшись, ускорилась, превозмогая сковывающую боль, которая хоть и стихла, но отступать целиком точно не собиралась. Ей нравилось то, что они делают, она с первой же встречи хотела Анзая, пусть и старалась отогнать эти мысли. Цукаса и представить не могла, что от его стонов она будет так намокать. Бедра Юки покрылись плотным слоем вязкой смазки вперемешку с кровью, на его живот стекал пот со лба девушки и влага с ее мокрых волос, и все это все сильнее его раскаляло. Он любил ее сейчас сильнее, чем когда-либо, — настоящую, мокрую, разгоряченную, покрасневшую и доминирующую, неловкую и чуть слышно постанывающую, искреннюю и смущенную. Анзай смотрел на нее сквозь серовато-зеленые линзы, стараясь запомнить каждую ее черту и навсегда отпечатать это в памяти. — Не останавливайся, — чувствуя, что он уже на пределе, брюнет схватил обеими руками тонкое подрагивающее запястье девушки и впился в него пальцами, с силой сжав до измученного выкрика. Тайра облокотилась свободной рукой о живот Анзая и сквозь боль стала двигаться быстрее, позволяя ему войти еще глубже. Она прыгала на нем снова и снова, мысленно молясь, чтобы он быстрее закончил, старалась не сбиваться, тянулась рукой к его груди и гладила ее, зная, как ему это нравится. Но самым удивительным для самой Цукасы было то, что она совершенно не боялась уже обратившегося вампира, который мог потерять контроль и разорвать ее на куски в любую секунду. Она верила, нет, точно знала, что у них все получится, и эту «тренировку» они вместе доведут до конца. Через несколько мгновений она услышала протяжный стон, чувствуя, как юношеская плоть гораздо сильнее, чем прежде, запульсировала внутри, вскоре изливаясь и со временем обмякая. Анзай тяжело дышал, раскинув руки в стороны и расслабляясь всем телом. Это было приятнее, чем он ожидал, намного приятнее мастурбации на воспоминания о Цукасе, ее розовом белье и поцелуе в шею. Голова гудела от переизбытка чувств, а тело устало от перенапряжения и двойной дозы успокоительных. — Я могу снять с тебя все? — спустя несколько секунд неловкого молчания спросила Тайра, прикасаясь к надоедливым колпачкам на пальцах мужчины. — Да, я не опасен после такой… Разрядки, — задумчиво ответил Анзай, приподнимая ладони, которые тут же были освобождены от насадок для когтей и наручников. После этого девушка сняла с вампира и очки с маской, предварительно накинув на свои бедра полотенце, чтобы скрыть кровь. Лицо его выражало усталость — он покрылся испариной, вены на лбу и шее вздулись и набухли, рот был полуоткрыт, а на родинке над верхней губой красовалась крупная капля пота. Юки слабо улыбнулся, чуть прикрыв глаза, и обессиленно опустил голову на промокшую подушку. — Кажется, все получилось, — произнес он, и едва заметный румянец тронул юношеские щеки. Русоволосая в ответ лишь кивнула. — Эй, Тайра, ты можешь уже слезть с меня. Девушка, в тысячный раз за ночь покрываясь багровой краской, приподнялась, вытерла полотенцем свои следы на мужских бедрах и убежала в ванную, возвращаясь через минуту в банном халате и освобождая ноги вампира от сковывающих его веревок. — Ты сдержался, — искренне радуясь и широко улыбаясь, проговорила Цукаса, на что собеседник довольно кивнул. — Тебе хоть немного понравилось? — спросил Анзай, натягивая джинсы и застегивая ремень. — Мне понравилось, что тебе было приятно, — честно призналась она, — я бы хотела попробовать еще. Мы ведь еще будем так… тренироваться? — русая отвела смущенный взгляд в сторону, слыша за спиной легкий смешок. — Сколько захочешь, только надо запастись успокоительным, — Юки взял ее за руку и аккуратно притянул к себе, обнимая, а Тайра уткнулась носом в его оголенную грудь. — Слушай, а ты… — он замялся, умолкая на секунду и не зная, как попросить ее повторить то, о чем он так давно думал. — Ты можешь сделать это снова, как тогда на крыше? Ну… — он поднял руку и дотронулся указательным пальцем до своей шеи, на которой безустанно пульсировала разгоряченная артерия, что никак не могла успокоиться. Тайра улыбнулась широко, ловя себя на мысли, что, каким бы грозным и холодным не выглядел Анзай, он всего лишь юноша, который хочет ее ласки, а затем потянулась к нему и со всей нежностью, на которую была способна, коснулась губами его шеи, ощущая солоноватый вкус испарины.