Лукавая улыбка

      — Ну а что? Обычно срабатывает, — неловко. Раф никогда не признается, что из сотни попыток, эта фраза срабатывала лишь два раза. И то, один из которых остановился на фреше: во время свидания парень отравился. То ещё зрелище.       Володя улыбается лукаво. Смотрит оценивающе. Слышал весь разговор… или же подслушивал. Танцор любит это выражение лица и лёгкую искринку в глазах. Обычно за этим следует отличная идея.       Вот и сейчас, он аккуратно садится напротив. В глаза смотрит, вновь говоря на языке йоги, энергетики и расслабления. Даже тембр голоса такой… мягкий, плавный.       — Женская сексуальность запрятана глубже, чем мужская. Её нужно высвободить, — смешок срывается с губ танцора. Всегда этот чёрт заговаривает о своих чакрах и аурах. По началу это принять было чрезмерно сложно. А запах благовоний из зала для йоги в первые дни вызывал только тошноту. — Смотришь девушке в глаза, говоришь правильные вещи, берёшь её за руку, высвобождаешь сексуальную энергию.       Чужая ладонь аккуратно опускается на костяшки. Практически не сжимает, только легонько лежит. Но по телу уже, кажется, пробегают маленькие мурашки. Володя в глаза смотрит неотрывно. Дыхание как-то новым ритмом заходится. Кажется, его собственную сексуальность уже… высвободили.       — И можно её… — он неловко посвистывает. Потому что его самого уже можно… фью-фью.       — Она тебе откроется, ну а потом можно… — йог, пародируя, насвистывает так же, как и Рафаэль. Рука сверху от чего-то сжимается, будто приводя в чувства. — Попробуй сам, — а затем вовсе отстраняется.       Володя садится поудобнее, немного закрываясь в своей позе. Стопы на диване, кисти на коленях. Есть в нём что-то такое, чего нельзя увидеть в других. Его раскрепощённость, спокойствие во многих ситуациях, способность к очарованию и всё-всё это… в совокупности даёт исключительную неловкость рядом, которую приходится прятать за улыбкой.       Раф поднимает взгляд со своей опустевшей руки на самого Вову. Смотрит прямо в эти светлые глаза. Внутри что-то бурлит, и он понимает, что не тренируется на йоге, как на какой-то девушке. Нет, Рафаэль зовёт его на свидание.       — Ты сегодня так прекрасно двигался. В тебе столько… грации и пластики, совмещённых с внутренним спокойствием, — парень вспоминает, как подглядывал (просто проходил мимо, а затем залипал у стекла) за проведением занятий по йоге, когда по времени их курсы не совпадали. Как элегантно Володя выгибался в позе кобры, как был спокоен и погружён куда-то в себя. Эти картинки пробуждают что-то внутри, будто какие-то бабочки просыпаются. — Меня мучает только один вопрос…       Рафаэль аккуратно кладёт свою ладонь на его руку, придвигаясь ближе. Вторгается в личное пространство настолько, что между их лицами остаётся сантиметров пять. Наклоняется к уху, стараясь в свой шёпот вложить всё своё кокетство, которое только можно собрать из его харизмы.       –… по фрешу и ко мне или по фрешу и к тебе, — он неловко отстраняется, но ладонь не убирает. Только сжимает легонечко, практически незаметно.       На лице Володи расцветает всё та же лукавая улыбка, предвещающая нечто интересное. От этого блеска в глазах не хочется съёжиться, убежать, нет. Он привлекает, притягивает ближе.       — К тебе, конечно. У меня ведь нет какого-либо места проживания на данный момент, — чужая рука сжимает его ладонь крепче, заставляя сердце биться чаще.