«Это лишь доказывает,
Что кровь, которой ты истекаешь, — Это просто кровь, которую ты задолжал.»
Тишина в тронном зале была оглушительна, вызывая напряжение даже у стражников возле высоких тяжелых дверей. Король расслабленно восседал на своем троне в привычной красной мантии, которая предназначалась специально для монарха, полностью игнорируя стоявшую в воздухе напряженную атмосферу. Он был глубоко погружен в свои мысли, ожидая одного из своих подчиненных. Двери, ведущие в нынешнюю обитель короля, открылись с другой стороны, впуская человека в тяжелых доспехах. Его шаги громко отдавались в царившей тишине, а фигуру, что шла по длинному красному ковру напрямую к Его Величеству, освещали солнечные блики заходящего солнца из больших многочисленных окон. Паладин приклонил голову перед королем, встав перед возвышением в центре зала на одно колено. Преданный взгляд устремился на человека, расположившегося на троне из красной бархатной ткани и золота, что имелось у правителя в неизмеримом количестве. Король смотрел на своего верного рыцаря холодным взглядом черных глаз, что не выражали никаких эмоций, но могли в мгновение ока вызывать у врагов на поле сражения животный страх. Беспощадный, жестокий правитель, что не единожды привел свою страну к победе. Только вот все войны начинал по своей инициативе именно он. — Мой Король, — с почтением произнес паладин, покорно опуская взгляд в пол. — Готов доложить, что все готово. Смертная казнь состоится сразу после наступления сумерек. — Харучиё, — голос короля порой внушал ужас даже подчиненным в своем королевстве, но человек перед ним оставался все также спокоен в прежнем положении. — Надеюсь, ты позаботился о том, чтобы как можно больше людей присутствовали на казни? Мой народ должен видеть, как гибнет наш враг. Паладин поднял голову, прямо заглядывая в темные глаза правителя. Волосы заструились белыми прядями по его крепким плечам, открывая бледное лицо и давая узреть расползающуюся улыбку на губах со шрамами. — Разумеется, Ваше Величество, — тусклые голубые глаза маниакально сверкнули с затаенной на дне зрачков кровожадностью. — Вражеский король умрет на глазах у многочисленной публики, с любой точки замка будет виден этот прекрасный вид. — Это радует, — последовал в ответ удовлетворенный кивок. — Но позвольте узнать, — вновь обратил на себя внимание правителя паладин. — Младший брат короля останется в живых? Вы всегда убивали всех с вражеских земель, но в этот раз вы изволили изменить своим принципам. Ваши верные слуги беспокоятся, в том числе и... — Харучиё, ты забываешь, с кем говоришь, — от тона короля по спине рыцаря пробежали предательские мурашки и, нервно сглотнув, он прикрыл глаза, низко склоняя голову в подчинении. — Прошу меня простить, Мой Король. Я забылся. — Мои планы на его счет никого не должны волновать, — жестко отрезал правитель, прожигая выразительным взглядом светлый затылок. — Прикажи лучше своим людям и остальным готовиться к смертной казни. Сегодня никто не должен пропустить это зрелище. Ступай. Паладин незамедлительно поднялся, отвесил поклон и, резко развернувшись в сторону дверей, зашагал ровным шагом на выход из тронного зала, пока за спиной легко покачивалась белоснежная накидка рыцаря. Желания Его Величества для Харучиё первостепенны, а слова короля для народа не подлежат ни малейшему сомнению. Эта страна подчинялась власти только одного человека, и никто никогда не посмеет ему перечить.***
Вечер наступил с благоприятной погодой за пределами стен замка, когда Такемичи наконец решился подняться с кровати, что стояла в этой богато обустроенной комнате. Он спустил ноги на холодный пол, после чего по коже прошла мелкая дрожь, но юноша не обратил на это внимания. Встав, он неспеша направился к единственному доступному окну, стараясь не оглядываться на ложе позади себя, где бесформенной кучей все еще покоились дорогие шелка, хранящие тепло его тела после долгого сна, и не вспоминать события прошедшей ночи. Ночная белая рубашка из легкой ткани немного висела на худом теле, еле доходя до колен и совершенно не прикрывая обнаженные ноги и изящную шею с ключицами, на которых можно было заметить красноватые отметины. Цепи, надетые на одну из его ног, по мере продвижения издавали неприятный звон, волочась за ним следом. Такемичи привлек навязчивый шум, доносящийся с улицы до его комнаты в этой части замка, поэтому он облокотился руками на край выступа и устремил взгляд наружу. Люди собирались на площади целым потоком, громко переговариваясь и перекрикивая друг друга. Юноша догадался, что намечалась очередная смертная казнь. В этом королевстве публичные казни были привычным явлением для всех его обитателей. За месяц, что Такемичи находился в этом замке, он тоже начал привыкать к этим постоянным представлениям, что устраивал король. Правитель этой страны получил всеобщую славу деспотичного правителя и безжалостного завоевателя даже за пределами ближайших земель. Страх перед ним испытывало множество людей, но среди приближенных слуг у короля были лишь самые преданные, что полностью отдавали себя ему во служение, но при этом имели право своего голоса. Военные служащие же беспрекословно подчинялись и выполняли любые грязные поручения, что могли содержать в себе убийства и пытки даже своих граждан. Земли чужих вражеских стран король Манджиро никогда не щадил, проливая кровь невинного народа, омывая в ней свои руки и руки своих воинов. Страна Такемичи также подверглась его нападению, после которого всё королевство уничтожили и сожгли с лица земли, а их со старшим братом забрали в плен. Старший брат не так давно только смог взойти на престол, став королем своей страны, так как являлся в их семье принцем крови. После смерти их отца, прежнего монарха, престолонаследие перешло к законнорожденному старшему сыну, которому пришлось возложить на себя тяжелое бремя, поскольку на их границах уже шла ожесточенная война. Такемичи же был бастардом, поэтому его слово с самого рождения не имело силы. Его ненавидели, но прямо своего отношения показывать боялись, что не могло не повлиять на ребенка, росшего в таких условиях. Лишь старший брат всегда находился рядом и заботился о нем, дарил еще тогда малышу свою братскую любовь, не давая чувствовать себя одиноким в огромном замке. Когда они выросли, это не изменилось, поскольку те твердо знали, что были друг у друга. Однако затем отец скоропостижно умер, а королевство стремительно начинала охватывать война. Не успел народ опомниться, как король Манджиро вторгся на их земли и посеял хаос. Люди гибли одни за другими, не имея ни единой надежды на спасение, потому что за годы постоянных войн напавшая страна имела огромные ресурсы и армию, которые продолжала использовать в затеянных самой же войнах. Их ждало неминуемое мучительное поражение. Захватив их замок, король Манджиро, что никогда не оставлял после своих войн живых, неожиданно взял в плен королевскую семью, что состояла из двух братьев — самого правителя и молодого принца. Непонимание этого поступка было недолгим, так как младший брат правителя с первого взгляда смог очаровать жестокого короля, а с помощью брата им легко смогли манипулировать. Паника от своего сложившегося положения у Такемичи скоро сменилась на смирение, когда, по окончании первой ночи с королем, тот пообещал не трогать его старшего брата и оставить в живых. Пребывая в отчаянии и наивно веря громким словам, Такемичи продолжал жить дальше в стенах этого замка, в котором также жило и делило с ним одну постель его личное чудовище. Король был безумно одержим им, ежедневно истязал его тело и душу, но желание жить в сердце бывшего принца не угасало, покуда единственный в этом мире дорогой ему человек оставался жив. Сейчас юноша все также продолжал существовать в выделенной специально для него комнате, куда так часто захаживало Его Величество, храня надежду, что когда-нибудь всем страданиям придет конец и они с братом смогут сбежать из этого места. Он так об этом беспредельно мечтал. Но пока приходилось лишь наблюдать из окна очередную разворачивающуюся смертную казнь, что состоялась почти каждую неделю и прекрасно была видна отсюда. Позади едва уловимо стукнула закрывшаяся дверь. За спиной послышались тихие шаги и шорох одежды, а затем сильные руки обвили талию Такемичи. Тот даже не пошевелился от внезапного прикосновения и не отрывал взгляда синих бесчувственных глаз от собравшейся внизу толпы. Солнце садилось и приближались сумерки. Манджиро, что нашел своего возлюбленного пленника возле окна, двинулся к нему с легкой улыбкой на губах и обхватил своими руками желанное тело. Светлые длинные волосы упали на неприкрытые одеждой плечи, когда король наклонился к манящей шее для поцелуя. — Опять смотришь на это? — спросил он, не отрываясь от чужой кожи и щекоча ее губами. — Это практически единственное, что видно из этого окна. Казни стали для меня обычной картиной, — ответил бывший принц, стараясь абстрагироваться от горячего дыхания возле своей беззащитной шеи. Король не придал внимания неуважительному тону своего пленника, издав на такое заявление только тихий смешок. — Что ж, — Манджиро приподнял голову с плеча и, убрав одну руку с талии, запустил ту в короткие волнистые волосы темного цвета на затылке Такемичи, слегка массируя в обманно ласковом жесте. — Надеюсь, сегодняшнее представление ты оценишь по-особенному. Юноша нахмурился, не понимая, что имел в виду правитель, но продолжил смотреть на эшафот. Вскоре на него взошел палач, который должен был привести в исполнение приговор о смертной казни, одетый в черную накидку, скрывающую лицо. Когда толпа заголосила громче, стало ясно, что приговоренного человека уже вели на возвышение, где он проведет последние минуты своей жизни. Мужчина всеми силами сопротивлялся, пока стражники, не церемонясь, тащили его вперед, но в итоге он тоже взошел на эшафот, где приговоренного поставили на колени и надежно закрепили голову с руками. Люди стихли, и Такемичи отчего-то тоже затаил дыхание, а сердце от подступившего вдруг волнения билось где-то в горле. Но после того, как у человека, которого с минуты на минуту ожидала смертная казнь, с головы сдернули мешок, оно, кажется, остановилось навсегда. Знакомые черные кудри и такое родное лицо, что при смертельной опасности оставалось непоколебимо, даже когда со всех сторон снова раздались крики толпы, жаждущей зрелищ. Такемичи ничего не мог слышать, в ушах стоял оглушительный звон, а в распахнутых от шока глазах начали быстро собираться слезы, когда палач поднял свой остро заточенный меч. — Думаю, на этот раз я действительно смог тебя удивить, — король зашептал на ухо замершего юноши, полностью довольный представленной реакцией. — Зачем? — надломленным голосом спросил Такемичи, не веря своим глазам, что показывали, как вот-вот умрет последний смысл его жизни. — Ты же пообещал мне, что он будет жить. — Прости, любовь моя, — нежный успокаивающий поцелуй пришелся на левую щеку, соленую от не перестающих течь горячих слез. — Но единственный мужчина в твоей жизни, которого ты будешь любить, это я. Такемичи не мог поверить в услышанные слова. В то, что этот монстр так основательно вцепился своими острыми зубами и собирался сожрать его душу целиком. А также в то, что меч палача и шея родного брата наконец встретились под решительным ударом первого. В последнюю секунду успев закрыть глаза, Такемичи со всей силой зажмурился, пытаясь избавиться от въевшейся в сознание кровавой картины и подавить текущие горькие слезы. Но у него ничего не выходило. В горле застряли крик и громкое рыдание, а слезы не переставали вытекать из-под напряженных век, продолжая свой путь по шеи, на которой снова почувствовались чужие губы и обжигающие поцелуи. Язык прошелся по дергающемуся кадыку, вызывая сдавленный всхлип с искусанных губ; одна рука Манджиро с нажимом гладила голову, намеренно больно оттягивая пряди, а другая опустилась под края рубашки, чтобы дотронуться до внутренней стороны дрожащих бёдер. В этот самый миг Такемичи понял, что единственный человек, дающий только одним своим существованием держаться на плаву и не утонуть в океане бесконечного отчаяния, по-настоящему мертв. Ничего больше на этом свете для него не имело смысла. Он остался один, заточенный в этой пожизненной тюрьме, словно птица в золотой клетке с обезумевшим от ее красоты хозяином. Но, когда со стороны левого плеча послышался приглушенный возбужденный стон, внутри юноши из самого сердца поднялась ранее невиданная им ненависть. Никогда он не испытывал такого отвращения к одному конкретному человеку раньше. Именно тогда Такемичи принял твердое решение продолжать бороться. Король Манджиро никогда не получит его любви, не поглотит его душу и не сломит окончательно. Сегодня, в разных аспектах, надежда умерла для них обоих, и Такемичи дал клятву самому себе, что отныне никто в этом замке не увидит его слез, а король рано или поздно примет от него отмщение. Сколько бы дней или лет ни прошло, бывший принц сохранит это чувство предательства, подаренное Его Величеством, и в будущем преподнесет ему свою месть. Смерть забрала в свои жадные объятья его брата, но он, вопреки своему нынешнему статусу, продолжит жить, чтобы в будущем вырваться из плена короля и самому взойти на престол этой страны.«Обманул меня один раз, обманул дважды.
Так ты — смерть или ты — рай? Больше ты никогда не увидишь, как я плачу,
Теперь просто не время умирать.»