Ты прекрасен

Солнце поднялось выше, подул приятный легкий ветерок. Зашумели деревья, загудели машины, на улицу начали выходить люди. Все вокруг зашумело, заработало, пришло в движение. Незаметно наступил новый день, полный новых свершений. Когда Арсений просыпается, его муж находится в его нежных объятиях, а новорожденный мальчик лежит в детской кроватке, что находится по правую сторону от их ложа, и, кажется, всё в порядке. В тишине утренней дремоты слышится детское кряхтение, которое готово перерасти в настоящий плач. Голова мужчины моментально поднимается вверх, а свободная рука тянется к стоящей поблизости люльке, раскачивая её в разные стороны. Малыш мигом успокаивается и снова проваливается в спокойный сон. Импровизатор переводит взгляд вниз на спящего мужа в своих руках. Его русые волосы растрепались за время ночи, под глазами залегли мешки. В целом мужчина выглядел уставшим и измученным, но даже так для Арсения он был совершенством. Его сердце забилось чаще, в глазах плясали искорки любви, под влиянием эмоций он сильнее сжал тело супруга в своих руках. Ровно в этот момент шаловливые лучики солнца стали проглядывать в комнату, и мысленно Арсений дал себе пощёчину, что забыл зашторить окна. Один из лучей взобрался на подушку, плавно перебираясь на спящее лицо Антона, заставляя его хмуриться. Через несколько секунд его сонные глаза открылись, и два изумруда встретились с голубизной океана. — Арс? — Всё хорошо. Спи, — шепнул Арс с любящей улыбкой, целуя чужие губы. Антон ласково мурлычет, плавясь от прикосновений и снова закрывает глаза. Теперь Попов точно не сомневался, что его муж — самый настоящий кот. Арсений мог с полной уверенностью сказать, что счастлив на все сто процентов. *** Когда Антон выходит в гостиную к подошедшим поздравить их друзьям, новорожденный с удивлением осматривается широко раскрытыми глазами, видя размытые разноцветные фигуры, которые заполняют его поле зрения. — Такой хорошенький, — восторженно шепчет Оксана, рассматривая маленького ребенка, — Как прошла первая ночь дома? — О, он спал, словно ангел. — Не ждите, что это продлится долго, — хмыкнул Серёжа, за что получил хмурый взгляд всех присутвующих, — Что? Ненадолго в комнате повисла тишина, прежде чем Позов шагнул вперёд, протягивая указательный палец к сжатому кулачку. Ребёнок по инерции хватает палец, вызывая у Сурковой умилительные вздохи. — Как вы решили назвать его? Антон замирает, и Арсений старается не смеяться видя растерянный его взгляд. — Ну… Не совсем решили, — признается он. — Но мне нравится имя Артём. Шастун смотрит на мужа, а ребенок на его руках согласно агукает. — Похоже, ему это нравится, — нежно улыбается Попов сыну. — А тебе? Антон кажется обеспокоенным, но мужчина ласково целует его в висок, обнимая за талию. — Мне нравится. *** Маленький Артём настолько покорил сердца их друзей, что каждый их визит сопровождался новой порцией погремушек. Каждый из них соревновался за внимание Тёмы, который ещё толком-то и видеть не мог, но все равно продолжал внимательно хлопать своими серыми глазками. Арсений обожает видеть своего сына таким любимым, таким обожаемым. Но он не может лгать, что его любимые моменты — когда они с Антоном только вдвоем. Он так легко становится папой. Даже просто взяв Тёму на руки, он может заставить его перестать суетиться. Это похоже на волшебство. Арсений и сам с лёгкостью вживается в роль отца: нет ничего, что он любит больше, чем держать своего сына на руках, ловить его маленькие ручки своими. Проходят месяцы, и альфа не уверен, что это чувство восторга когда-нибудь закончится. Но. Он заметил явные перемены в супруге. Не в конкретном поведении. Тот по-прежнему так же счастлив, он бесспорно любит и ребенка, и мужа. Нет, перемены в том, как он стал относиться к себе. Шастун никогда не был тщеславный, но ему всегда нравилось восхищать мужа своим телом. Арсений никогда не мог устоять перед ним, и Антон всегда этим пользовался. Всякий раз, расхаживая в облегающих штанах, которые Антон, на минуточку, редко носил, или в тех лёгких футболках с явным вырезом, или, черт побери, вообще без одежды — Попов был буквально пластилином в его руках. Сейчас ничего этого не было. Что уж тут говорить об интимной жизни, Антон даже переодеваться перед мужем не рискует. И, конечно, Попов его понимает, и старается не давить. Конечно же, его муж, его омега, он подарил ему ребёнка. Новую, крошечную жизнь. Но после родов прошло чуть больше трёх месяцев, а ситуация никак не изменилась. И Арсений не глупый, он понимает, что с мужем что-то не так. Мужчина знает, что не все возвращаются к своему прежнему «я» сразу после рождения ребенка. Он слышал о депрессии, которой могут страдать некоторые люди, и о том, что это влечет за собой. И он волнуется. Выворачивается наизнанку, тошнотворно беспокоясь. Что бы то ни было, он не позволит Антону пройти через это в одиночку. Спустя пару дней, ближе к ночи, когда их сын уже спокойно спит в кроватке, импровизатор натыкается на мужа в гостиной. Омега сидит на диване, листая что-то в своем телефоне. Заметив мужа, он отрывается от гаджета и на его лице расцветает улыбка. Он освобождает место, отодвигаясь в сторону. Попов молчит, лишь беспокойно кусает губы, когда присаживается рядом с мужчиной. Чуя изменившиеся феромоны, отдававшие волнением, тревога стала нарастать и в душе Антона. Он убирает телефон подальше, поворачиваясь к альфе. — Что-то не так? Старший качает головой, беря чужую ладонь в свои руки. — Нет, любимый, просто… Беспокоюсь о тебе. Брови Антона лезут вверх и он молчит, ожидая продолжения, которое, в общем-то, не наступает. Младший вздыхает, откидывая голову назад. — Я сделал что-то не так? — Что? Нет! Конечно же нет. Просто с тех пор, как родился Артём, я стал замечать перемены в тебе. Ты будто… Стал избегать меня в том самом плане. Не думай, что я давлю, просто это не похоже на тебя! Речь Арсения была несвязной, его голос слегка подрагивал, что было крайне странно для всегда собранного альфы. Антон ещё несколько секунд смотрел на мужа, прежде чем тишину пронзил его привычный смех, заставивший старшего облегчено выдохнуть. Шастун тянется к чужому лицу, и Арсений чувствует на щеке влажный поцелуй. — Арс, прости. Просто, — он тянется к своим волосам, взлохмачивая их. — Признаться честно, мне не очень приятно смотреть на своё тело. Арсений собирает воедино его слова, словно кусочки пазла, и глупо хлопает голубыми глазами. — Что? — Арс, я буквально вытолкнул из себя ребенка, моё тело изменилось. И я не могу на себя смотреть. Если я не могу, то как ты сможешь? Видеть грусть на лице мужа, особенно из-за такой ситуации было просто невыносимо, из-за чего Арсений поднялся со своего места, все ещё держа ладонь Антона в своей. — Встань. — Чего? — Встань, дорогой. Зелёные глаза прищуриваются, но омега повинуется, чувствуя приказной тон своего альфы, но заметно расслабляется, когда старший ласково гладит тыльную сторону его рук. — Ты знаешь о том, какой красивый? — угрюмый вздох срывается с губ Антона, хотя на его щеках все же расцветает небольшой румянец. — Арс… — Нет, не говори ничего. Ты самый прекрасный человек, которого я когда-либо встречал. Твои руки, — он поднимает их скреплённые ладони на уровень глаз. — Такие изящные, способны на многое, — теперь Арсений нежно берет его лицо в свои руки, прижимая большой палец к бледным губам. — Эти губы, которые поют колыбельные нашему сыну, такие мягкие, когда я их целую, — словно в доказательство старший на несколько секунд прижимается к ним, оставляя на устах чувственный поцелуй. — А твои глаза… Словно два изумруда, я готов смотреть на них часами. Шастун задыхается в своем же стоне, старший чувствует, как чужие щеки горят под его ладонями. — Что мне нужно сделать, чтобы показать тебе, насколько ты красив? — Попов ведёт мужа обратно на диван, мягко опрокидывая его на подушки. Он осторожно приподнимает его ногу и проходится поцелуями от верхней части стопы до щиколотки. Дыхание Антона сильнее сбивается, он прижимает руку ко рту, стараясь быть тише. Отпустив ногу, альфа возвышается над чужим телом, прижимаясь губами к шее. — Твоя шея такая мягкая… Омега всхлипывает, дрожа от прикосновений. Попов оставляет на шее дорожку лёгких поцелуев и отстраняется. Мужчина задирает чужую футболку, обнажая живот омеги. Он ласково гладит растянутую кожу, добираясь до набухшей груди, касаясь твердых сосков. — Твое тело великолепно, — выдыхает импровизатор, смотря в чужие глаза. — И я буду повторять тебе это каждый день, каждую минуту, пока ты сам не убедишься в этом. Шастун тянется к чужому лицу, и альфа не может противиться этому. Они целуются недолго, но в этот поцелуй вложены все чувства и вся любовь по отношению друг к другу. Старший мягко раздвигает его ноги, снимая мешковатые штаны. В след за ними следует и нижнее бельё. Альфа тяжело сглатывает, оказавшись лицом меж разведенных бедер, не упустив возможность оставить на мягкой коже влажные поцелуи. Он проводит языком по члену омеги и тот вздрагивает так сильно, что его тело непроизвольно подрывается вверх, почти ударяя супруга. — Прости! — Ты такой нетерпеливый, — возбуждённо шепчет Арсений. Антон задыхается от ощущений, когда руки старшего прижимаются к нему, удерживая на диване от резких движений. Теперь его действия стали немного медленнее, будто поддразнивания. Он выдыхает горячий воздух на кончики чужих ног, заставляя омегу извиваться, когда мужчина касается естественной смазки на головке члена. Импровизатор целует головку, слизывая влагу, прежде чем провести языком по всей длине. Арсений берет половой орган в рот полностью, то ускоряясь, то наоборот, замедляя, заставляя Шастуна почти плакать от невероятных ощущений. Когда младший тянется руками к его черным волосам, альфа буквально рычит. — Арс, я… Семя наполняет рот Попова, когда он доводит супруга до яркого оргазма. Антон падает на подушки, тяжело дыша, вздрагивая всем телом. Альфа ползет к его лицу, убирая прилипшую челку. Он тревожно всматривается в уставшее лицо, собираясь спросить, все ли в порядке, как никак, это первая их интимная близость после родов. Мужчина незамедлительно получает ответ, когда его переворачивают на спину и настойчиво целуют в губы.