весна расцветает

чонгук не может сказать точно, когда всё это началось. в какой момент его сердце сбивается со своего ритма впервые. когда в голову приходит осознание, такое громкое и ослепительное. оно затмевает собою всё, что было «до», переворачивая весь привычный мир с ног на голову. теперь каждый раз, когда он смотрит на него, слышит громкий смех, что переплетается с пением птиц, от которого внутри чонгука распускается весна; чувствует тепло ладони, что привычно треплет волосы на макушке; улавливает столь пленяющий, тонкий шлейф цитрусов и ванили, который оставляет свой след на всём, чего коснутся тонкие кисти рук; когда смотрит в эти карамельные глаза, что искрятся ярче полярной звезды, всё это заставляет забыть о том как дышать. простые вдохи и выдохи даются настолько сложно, будто его лёгкие полны воды. но на деле они переполненные той удушающей любовью, что окрыляет его, поднимая всё выше над облаками, ожидая подходящего момента для разрушающего полёта вниз. после которого, чонгук уверен, от него не останется абсолютно ничего. любить хосока легко. он яркий, освещает путь даже в самую тёмную ночь. тёплый, словно утренние лучи восходящего солнца, что ласкают смуглую кожу, согревая в самое морозное утро. лёгкий, словно молочная пенка на верхушке любимого стаканчика кофе. от него веет уютом, таким, в который тебе хочется провалиться с головой, позволить обнять себя изящными рукам и с трепетом принимать ласковые поцелуи в висок, от которых тепло разливается по всему телу, оставляя покалывание на кончиках пальцев. оказывается влюбиться в хосока было так же легко. стоит лишь один раз увидеть широкую улыбку, в её очаровательной форме сердца, где красуется маленькая родинка, будто само солнце оставило свой поцелуй на полной губе. эта влюблённость была как что-то само собой разумеющееся, не поддаться чарам — невозможно. чонгук попал под их влияние как многие до него, без единого шанса уйти, сохранив своё горячо любящее сердце целым. чонгук уверял себя что это временно, что пройдёт рано или поздно, ведь ничто не вечно. но вот он, спустя три года, два из которых ходит вокруг личного солнца, что жжёт всё сильнее, оставляет ожоги не только на поверхности, но и глубоко внутри, и не может найти в себе силы чтобы хотя бы попытаться погасить пожар внутри. от одной только мысли забыть, огонь разгорается всё сильнее, пока сердце всем нутром цепляется за человека, заменившего ему целую вселенную, наградив своими галактиками и звёздами. — признайся ему, — в который раз за прошедшие года говорит чимин, делая большой глоток пива и наконец опустошая свою первую за сегодняшний вечер бутылку, понимая, что она явно не последняя. он, как человек, который прошёл через все стадии влюблённости чонгука вместе с ним, считает данный вариант наиболее правильным. быть отвергнутым, значит наконец попытаться вернуться к прежней жизни и забыть. да, больно. да, чудовищно несправедливо. да, выворачивает наизнанку, ведь куда деть своё раздробленное сердце, которое по-прежнему горит от чувств. но боль пройдёт, сердце и по осколкам собрать можно, склеить, это не сложно. жизнь на этом не заканчивается. — я не могу. не смогу, — чонгук понуро опускает голову, понимая что в нём нет столько смелости. хосок для него самое светлое что есть в этом мире и обременять его своими чувствами, своей неправильной любовью, что разъедает изнутри — неправильно. он чувствует себя грязным, недостойным такого человека, он не может дать хосоку ничего, помимо собственной любви. он готов отдать своё сердце, лично вложить в раскрытые ладони, но нужно ли оно хосоку? нужна ему эта любовь? нужен ли чонгук с его слепой зависимостью? — прекрати чонгук! тебе необходимо это сделать, понимаешь? сбрось этот груз в конце концов! шансы всегда 50 на 50, но это не может продолжаться вечно. ты никогда не сможешь отпустить его, если не сделаешь это. лучше жалеть о сделанном, нежели о не сделанном. давай! позови его завтра куда-нибудь! — завтра? нет, чимин, ты не понимаешь... — я понимаю то, что ещё немного и твои чувства сожрут тебя заживо. так что бери чёртов телефон и пиши. сейчас же! и да, чимин был прав как никто другой все эти два года. для того чтобы забыть, вновь задышать полной грудью, без сковывающих оков в виде собственных чувств, нужно было раздробить сердце. вырвать его из груди, чтобы прийти наконец в себя с помощью этой адской боли. но проблема заключалась в том, что чонгук не хотел забывать, избавляться от чувств, которые дарили ему желание жить. они вдохнули в него это желание и убрав их, чонгук может лишиться себя. так глупо и безрассудно. влюбляться, делать человека смыслом жизни, при этом пичкать себя мыслями о том, что недостоин ответной любви, от кого-то столь прекрасного как чон хосок. чонгук по всей видимости мазохист. в любви особенно. он не помнит как они общими с чимином усилиями собирали его по кусочках, сочиняли речь, приводили в порядок, после очередной слезливой ночи с литрами алкоголя. не помнит и того, как несся на место встречи, падая в раскрытые объятия хосока, что моментально согласился на это недо-свидание в три часа ночи. глупый букет самых обыкновенных ромашек, что в отчаянии приобрёл чонгук, понимая что ни один цветок не сравнится с красотой того самого человека, так правильно смотрелся в увитых плетёнными браслетами руках. чонгук пожалел что никогда не покупал хосоку цветы и пообещал что будет делать это каждый день. только вот, насколько правильно это будет выглядеть в глазах человека напротив — неизвестно. — это действительно свидание, чонгук? — мягкая улыбка, в которой изогнуты персиковые губы, превращает чонгука в месиво из собственных соплей, что он вот-вот пустит вместе со слезами, не в состоянии сдерживать свои любовные вздохи и желание сжать в объятиях до хруста костей. — это.. нет! то есть да! то есть, если ты не против. весна вновь расцветает под аккомпанементы звонкого смеха и пения птиц. — я не против. был ли чонгук когда-то настолько счастлив, как в тот момент, когда небольшая тёплая ладонь ласково касается его? вдох - выдох. та нездоровая, широкая улыбка, что тянется от уха до уха и от которой сводит скулы, сопровождает их на протяжении всего дня, вплоть до того времени, пока чонгук не решает что сейчас тот самый момент. лилово-розовый закат окрашивает кромки деревьев, делая их похожими на сахарную вату, которую так и хочется попробовать на ощупь, смять руками и ощутить сладость на языке. по ту сторону небольшого пруда, в котором видно лишь несколько проплывающих уток, шум и суета. но здесь, по эту сторону лишь они. вдвоём, отделены от мира. чонгуку кажется что даже мир в какой-то степени замирает, оставляет их наедине, отрезая от общего гула и позволяя ему сконцентрироваться на происходящем. на хосоке обычный белый оверсайз пуловер, поверх которого надета пёстрая рубашка, с принтом милых цветов и массивные кроссовки на небольшой стопе, которые дополняют светлые рваные джинсы, что плотно прилегают к ногам и это точно настоящая смерть для чонгука. каждая деталь хосока, каждый изгиб, любая крошечная деталь в образе, без которых чон не может — заставляет чонгука задыхаться. весь этот хосок — слишком. слишком прекрасен, чтобы быть реальным. чонгук несколько раз щипает себя за руку, боясь что всё это ему привиделось и сейчас хосок не стоит в полуметре от него, смотря точно в самую душу своими омутами, в которых чонгук тонет изо дня в день. — я давно хотел сказать.. знаешь.. так вышло что, — глубокие вдохи и выдохи ни черта не помогают, кажется они лишь больше заставляют чонгука нервничать. он по натуре своей довольно смелый и решительный парень, но всё это куда-то резко пропадает рядом с хосоком, как и сейчас. в голове каламбур из мыслей и слов. вся подготовка летит к чертям, когда он видит перед собой мягкую улыбку и глаза бусинки, что смотря так тепло-тепло, плавя чонгука на месте. что он вообще может сказать, когда человек, в которого он влюблён до боли в груди, стоит на расстоянии вытянутой руки и смотрит так, словно это чонгук для него целый мир, а не наоборот? может у него помутнение рассудка, может выброс адреналина слишком ударил в голову, перекрывая все страхи и переживания, но губы хосока на вкус как шоколадное мороженное, что они ели не так давно. сладкие, безумно мягкие и тёплые. чонгук осторожно касается их своими под неясным порывом, не зная где смелости столько набрался и с чего решил, что ему вообще дозволено вот так касаться. хосок под его напором застывает и кажется вовсе не дышит. лишь смотрит широко распахнутыми глазами на подрагивающие веки напротив, да воздух в руках сжимает. красиво упакованный букет, что был с ним всё это время, летит на землю, срывая лепестки с цветов и разнося ветром по парку. — о господи.. — чонгук отшатывается слово от пощёчины, ощущая вмиг образовавшийся ком в горле, что растёт и душит всё сильнее с каждым вдохом. ему собственные действия поперёк горла стоят, страх липкими щупальцами по позвоночнику ползёт, охватывает с головы до ног. не сдержался, совершил непоправимое. что ему теперь говорить? как принять этот отказ, когда ощутил какого это, касаться столь желанных уст, познал их вкус. — позволь.. позволь мне объяснить, — хочется развернуться и убежать как можно дальше. убежать от собственного разочарования в себе. поклялся ведь когда-то ни за что не лезть со своими чувствами, не идти у них на поводу, чтобы ни случилось. хосок этого не заслуживает. как и не заслуживает обмана, которым кормит его чонгук, скрывая от него свои чувства. — я влюблён в тебя. вот уже как два года влюблён, знаю что у меня нет шансов, но могу я попросить тебя подумать? просто.. просто подумай, я не прошу о чём-то большем. я.. мне очень жаль, я не должен был целовать тебя, это неправильно. горечь собственных слов течёт вниз по глотке, въедаясь глубоко в артерии. ком развязывается лишь для того, чтобы спуститься ниже и окольцевать сердце, что неистово стучит, кричит о помощи. не знает, почему его хозяин так с ним поступает. почему лично рвёт на части. хотя, казалось, повода для этого и нет. — чонгук, — хосок делает один короткий шаг вперёд, но этого достаточно, чтобы сократить расстояние между ними до жалких пяти сантиметров. улыбка на его лице как всегда мягкая, в глазах искрится тепло и спокойствие, глядя в них чонгук успокаивается. он фантомно чувствует дыхание на своём лице и лишь поджимает губы, боясь сделать лишнее движение. казалось, будто он впервые видит хосока настолько близко. абсолютная ложь, но сейчас всё кажется каким-то фантастическим. — чонгук, ты предлагаешь мне стать твоим парнем? — да, — губы едва шевелятся, страшась произносить что-то столь громкое и желанное. это слово мечта, которой никогда не суждено сбыться. — почему ты решил сказать об этом только сейчас? разве молчать не больно? — я не знаю, просто подумал что либо сегодня, либо уже никогда. — никогда? — чимин говорит, что если я хочу забыть и двигаться дальше, то нужно наконец признаться. — ты хочешь забыть? — на секунду кажется, будто улыбка меркнет, её уголки едва заметно опускаются, а в глазах проскальзывает разочарование. возможно чонгуку действительно просто кажется. — не хочу, — шепчет, улыбаясь надломлено. больно, очень. — но разве у меня есть шанс? — возможно я готов дать тебе этот шанс, чонгук. — что? оказывается весна приходит не только с пением птиц. прикосновения, слова, улыбка — вестники приближающейся весны. бутоны расцветают лишь от одного прикосновения. трава и листьях зеленеют от одной улыбки. жизнь загорается новыми красками от слов, от той мягкости, с которой их произносят, от всё того же мелодичного смеха и пения птиц. они есть всегда. их пение всегда будет рядом, будет дарить уют и тепло, потому что ассоциируются они лишь с одним человеком, который соткан из самых тёплых чувств. хосок и есть тепло и уют. он есть любовь. — я буду твоим парнем, чон чонгук.