In the course

— Чон Чонгук, господи, почему ты прыгаешь здесь подобно горному козлу?! — учитель по физкультуре орёт громко со стороны раскрытых дверей спортивного зала, но Чонгук, прекрасно его слыша, не реагирует, снова промазывая мячом мимо баскетбольного кольца. — Вот же блин! — Тэхён психует, образно сплёвывая куда-то себе под ноги. — Чонгук, чтоб тебя, что ты делаешь?! Ученик благополучно пропускает всё мимо ушей, снова беря в руки мяч и прижимая его к груди так, словно кто-то собирался отнять. Хотя, вот здесь сотни раз стоит подумать. Тэхён, кажется, не прочь не только забрать, но ещё и от души приложить этим же мячом о чужую голову. Да так, чтобы в щепки. Этот Чон Чонгук у него уже в печёнках подобно алкоголю сидит и вылазить не хочет, а у мужчины голова кругом идёт. — Подойди сюда! — ещё немного и Тэхён взорвётся к чёртовой матери. Он же всего на полчаса отошёл к завучу, а вернулся и новые лица на горизонте замаячили. — Почему ты здесь?! Чонгук и это не слушает: отходит на штрафную линию, опускается в присед, а после резко выпрыгивает вверх, одновременно отправляя мяч по, как можно было догадаться, косой траектории. Тот пролетает мимо платформы, прикреплённой к потолку, и врезается следом в стену. Парень буквально чувствует всем телом, как Тэхён в семи метрах от него варится в кипятке и едва ли не брызжет изо рта слюной. Мало того, что мужчина сегодня едва не разнёс собственное лицо, пока наблюдал на уроке за жалкими попытками Чонгука не упустить мяч, так ученик ещё и решает побесить его своим наглым появлением. Табличка на дверях, гласящая большими буквами «Вход без преподавателя запрещён» и повешенная специально для таких бестолковых людей должна ведь была предотвратить проникновение в спортзал. Но и здесь мимо. Остановить? Чонгука? Какой-то жалкий листочек с текстом в файле, аккуратно приклеенный на скотч? Очень смешно. — Чон, кончай свои игры и дуй домой! Время пять часов вечера! — Но вы же ещё здесь, а я хочу потренироваться, — невинно пожимает плечами, наконец соизволив обратить своё внимание на учителя. — Вы ведь такой хороший преподаватель, неужели против? — усмехается, вновь отворачиваясь и возвращая лицу наигранную серьёзность. Он отбивает пару раз мяч от пола, потом обхватывает обеими руками и медленно расставляет стопы шире, пару раз ими переступает, чуть прогибается в пояснице и снова сгибает ноги в коленях. Тэхён против собственной воли и вообще походу назло своей выдержке сглатывает, едва увидев, как спортивные шорты идеально облепляют накаченные мышцы. Ему повезло, что он всё еще на расстоянии, а то за свой резкий неконтролируемый выдох-вдох-сдох было бы стыдно. А ведь Чонгук нарочно его изводит. Мужчина это прекрасно понимает, но кто объяснит собственному члену, что от настойчивых манипуляций по возбуждению взрослого человека дёргаться и уж тем более вставать не нужно? Никто не объяснит, а эрекция в штанах сто процентов не поймёт и обратно не ляжет, наоборот — она будет как по приказу набухать и слишком неправильно натягивать синие штаны в области паха. Замечательно, блять. Чонгук залезает пальцами под кромку своих чёрных шорт, подтягивая одежду выше и всё-таки улавливая ушами звук тяжело проглоченной слюны Тэхёна в тишине зала. На губах тут же расцветает совершенно бесстыжая ухмылка. — Учитель, — уже стоя в полный рост и зажимая мяч между боком и локтем, Чонгук обращается к мужчине, глаза которого едва заметно потемнели, — я просто хотел немного потренироваться. Вы ведь сегодня так хорошо пытались дать мне понять, что я — олух, не умеющий даже отличать футбольные мячи от других, вот я и подумал… что лишняя тренировка в свободном зале и без учеников мне не помешает, — и ведь нарочно сделал акцент на «свободном» и «без учеников». Мелкий дьявол. — Там ведь черным по белому написано, что находиться здесь можно только с преподавателем, — быстро промаргивается и придаёт голосу больше серьёзности: — Ты настолько непонимающий? — Вы так сильно боитесь, что кто-то повесится на канате или залезет под потолок на кольцо? Готов вас уверить, что мы не настолько тупы. — Чон Чонгук, — Тэхён устало вздыхает, малоприметным движением сгоняя безразмерную футболку чуть ниже, и пристраивает пальцы на переносице. — Иди со спокойной душой домой. Давай мне мяч, переодевайся и реально иди отсюда учить уроки. Завтра у нас есть целых сорок пять минут — тогда и потренируешься. — А я хочу сегодня, — надувает губы как ребёнок и, больше не смотря на учителя, вновь швыряет мяч в кольцо. В этот раз было ближе. Тэхён запускает руку в блондинистые волосы на голове, изящными пальцами чуть сжимает их у корней, и ерошит. У него никогда не было каких-то красиво уложенных причёсок, а теперь вообще состояние волос напоминает взрыв. Не гнездо, а именно взрыв. Возникает чувство, что он поднялся с кровати секунд двадцать назад, а проснуться забыл. Вот только глаза выдают. Взгляд такой сочувственный и проклинающий вообще всё, что только могло бы попасться в поле зрения. И в первостепенную очередь — пятницу давности около двух месяцев, идиотский гей-клуб и какого-то черта забывший что-то там Чонгук. То, что один из его учеников — гей, Тэхён узнал совершенно случайно в ту же пятницу, в том же клубе, в ту же минуту. Он бы не стал придавать этому особого значения. Ну, может быть, тихонечко шепнул бы на ухо, чтобы малой вёл себя поаккуратнее, но здесь вообще пошло всё по обочине, едва начавшись. Во-первых, Чонгук прекрасно слышал, как мужчина, являющийся его преподавателем, флиртовал с каким-то другим парнем, откровенно намекая на совместную бурную ночь. Во-вторых, это то, что Чонгук вместо того, чтобы благополучно забыть про этот вечер, продолжает тащить его за собой, ведя в голове отсчёт до того момента, как учитель сорвётся. И если раньше он просто бросал в сторону Тэхёна неоднозначные взгляды, то здесь перешёл, нахуй, в атаку. Шорты наденет, языком по своим блядским губам проведёт, глаза закатит, испустит полустон, пока будет пробегать рядом с учителем, а Тэхён в ту же секунду теряется. С ума сходит. И ведь всё могло бы благополучно закончиться, вернувшись на круги своя, если бы не всегда-везде-вовремя-Чонгук и не тот дурацкий клуб, где Тэхён планировал расслабиться, а не обрести проблем на голову. Аж на несколько месяцев вперёд, сука. Чонгук изводит его. Специально ведь ломает чужую выдержку и провоцирует. Буквально всем своим видом орёт «Трахни уже, а», но у Тэхёна принцип, как и у любого нормального преподавателя, — никаких интриг с учениками. Но, либо его устоявшиеся моральные принципы дают слишком заметные трещины, либо этот мелкий провокатор слишком хорошо играет свою роль. Одно из двух. Третьего не дано. Вот ведь даже сейчас. В этот самый момент, когда они вдвоём в пустом спортивном зале, а Тэхён стоит посередине, хмуро наблюдая за Чонгуком, то младший не оставляет попытки сорвать с преподавателя цепи. Потому что мужчина чересчур хорош собой, чересчур сексуален и красив. И Чонгук его хочет. Хотел его ещё тогда, уверенный, что препод натурал, а как узнал, что ни-ни, то решил: медлить больше не будет. Хиханьки-хаханьки он оставил вечером всё той же пятницы в своей комнате, а как Намджун сказал: «Вы поебётесь, но всё зависит от тебя», то… …Это стало последней каплей сомнений. Конечно, Чонгук не идиот и он бы бросил затею обратить чужое внимание на себя сразу же, если бы понял, что нет, не пойдёт, тут стена. Однако пересечение с чужими помутневшими глазами, когда младший впервые зашёл в зал в своих коротких чёрных шортах, сделало своё дело. Операция «Соблазнение Ким Тэхёна» началась. И закончить её Чонгук намерен именно сегодня. Парень отходит на несколько шагов назад, совсем недолго приценивает расстояние от кольца до себя, смотрит на мяч в руках, а после слегка разбегается, чтобы попробовать попасть в прыжке (и всё-таки он идиот). Господи, кто бы сомневался, что мяч полетит мимо, да ещё и в метре от кольца. Здесь даже сам Чонгук был уверен, что его ждёт грандиозный провал, чего уж говорить про Тэхёна — тот вообще не знает почему стоит и продолжает смотреть на ученика, вместо того, чтобы выпроводить его отсюда пинками. Но вот даже он не мог ожидать, что Чонгук полетит на пол, чуть погодя пронзив всю тишину, разрушаемую до этого момента только сбитым дыханием и звуком отбитого от пола мяча, резким выкриком. Тэхён тут же срывается с места, быстро подбегая к корчащемуся на полу ученику и одёргивая того за плечо. — Чонгук! Эй, тихо! — мальчишка в ответ глухо хнычет, крепко схватившись руками за колено. Он отворачивается от мужчины, зажмурив глаза и скорчив страдающую мордочку. Тэхён пропускает в голове мысль, что, возможно, ему сейчас придётся использовать навык травматолога и вправлять выбитое колено непоседливому школьнику. Да-да, иронично, но все его догадки подтверждаются, как Чонгук переворачивается на спину и тихо хрипит: — Учитель, колено… — Чонгук, — Тэхён задевает пальцами грудь младшего, пока впопыхах ползёт руками к чужим ногам, но не обращает внимания. Он вцепляется силой в чужие запястья, пытаясь отлепить их от ноги. — Руки! Я сейчас вставлю! Чонгук мгновенно перестаёт дёргаться, губы его тянутся в слащавой усмешке, а звуки боли резко затихают. Тэхён вместе с ними останавливается. В голову мужчине резко ударяет насколько сейчас это прозвучало. Насколько это можно было понять. А если понимает мозг Чонгука, то… пиши пропало. — Вставите, учитель? — тихо, почти что интимным шёпотом, произносит мальчишка, благополучно лёжа под преподавателем. Тот же со стороны выглядит так, словно собрался отсасывать. — Чонгук, — грубо произносит мужчина, отталкиваясь от пола, но подняться в полный рост не успевает: за запястье обхватывает небольшая ладошка, прохладные пальцы крепко сжимаются словно тиски, и Тэхён был вынужден повернуть голову, так и оставшись сидеть на корточках рядом с распластавшимся Чоном. — Вы мне нравитесь. Очень нравитесь. — Чонгук, — повторяет. Тэхён знал. Он не тупой. Совершенно не тупой и нисколечко не глупый. Не сложно было догадаться, что к нему испытывают симпатию. Мужчина и сам по уши погряз в этой навязчивой идее неправильности того, к чему приведут эти отношения. — Хватит меня отталкивать. — Твоё колено ведь не боли… — Тэхён решает перебить, пока не стало слишком поздно, и уйти домой. Его тоже нагло прерывают в ответ и закончить не позволяют. Чонгук резко поднимается с пола в сидячее положение и не даёт Тэхёну опомниться. Да чего уж Тэхёну. Он и себе отчёт не отдаёт, пока быстро шепчет «мне кажется, что я вас всё-таки люблю» и подаётся на руках вперёд, подбирает под себя ноги, врезаясь в чужие губы. Как и думал, как и мечтал: слегка потрескавшиеся, на вкус отдающие чем-то терпким и крепким, но такие… нереальные. Мужчина ему не отвечает. Он сидит, замерев на месте, даже не моргает и просматривает в голове какую-то плёнку прошедших событий. Чонгук тоже губами не шевелит, просто прижимается и не дышит. Наслаждается чужой минутной слабостью, подсознательно ждёт, когда его оттолкнут и грубо пошлют; через сколько секунд он словит на себе полный презрения взгляд, но Тэхён не делает ничего, а младший за момент хватается, как за последние тростинки. Учитель глаза себе прикрыть не позволяет, как-то отрешённо смотря мимо всего. Он успел заметить только то, как Чонгук зажмурился крепко прежде чем припасть к его губам, и мужчина уверен в том, насколько сейчас ученик нервничает, поэтому сам медлит. Не отвечает, не отшвыривает от себя, лишь незаметно сжимает пальцы в кулак за спиной, чтобы не вцепиться в каштановые волосы. А Чонгук внезапно отрывается, замирает в жалких миллиметрах, еле давит в себе всхлип от собственной беспомощности и влечения к учителю, а ощущение твёрдой хватки на задней стороне шеи выбивает из лёгких воздух окончательно. Тэхён крепко сцепляет пальцы на чужом загривке, отодвигая парня от себя дальше. Смотрит прямо в глаза, изо всех сил прибавляя своему взгляду больше холода, и хрипло произносит: — У тебя минута, чтобы покинуть зал. Быстро, пока не передумал, пока хватает выдержки и нервы целы, мужчина поднимается с колен, без желания убирая руку из пушистых волос, и в широких два шага отходит по направлению учительской подсобки. Сзади слышится приглушённый всхлип, и Тэхён не может не обернуться. Чонгук всё так же сидит на полу, нервно перебирая пальцами край шорт, и смотрит на старшего глазами, в которых плещется разочарование и безысходность. Учитель понимает для себя, что эти эмоции в глазах парня вызывают у него слишком странные чувства. Но ведь неправильно. Смазанный поцелуй неправильный. Симпатия неправильная. Влечение Чонгука и ответное влечение Тэхёна неправильно. Все эти вполне успешные попытки соблазна и шорты неправильны. Неправильно в их случае абсолютно всё. — Я не встречаюсь с учениками, Чонгук. И тем более не сплю. Сворачивай цирк, — три предложения царапают глотку, норовят застрять, но… слишком много «но», поэтому всё озвучивается, отдавая на слух с трудом вложенной в эти слова сталью. — Мой выпуск через месяц, — выходит жалко. — Я не собираюсь никому ничего трепать, так почему вы отталкиваете меня? — едва ли сдерживается, чтобы не сорваться на крик, резко поднимаясь на ноги. Почти ревёт. — Время, Чонгук. Завтра потренируешься, — разворачивается на пятках, направляясь к кабинету. Чонгук с силой швыряет мяч в стену. Тэхён с такой же силой швыряет какую-то попавшуюся под руки папку на стол.

***

— Терпеть это ненавижу. — Что? — Чонгук сгорблено лежит на невысоком столике всё в том же гей-клубе. Ему грустно. Потому что он влюблён. По уши, с головы до пяток и бесповоротно. — Ненавижу утирать твои сопли как у маленького ребёнка. Серьёзно, Чонгук, прекращай. Твой Ким Тэхён не последний человек, который физрук с красивым телом, симпатичный лицом и голосом, и вообще о котором ты вслух думаешь «хочу облизать», — Намджун ловит на себе полный недовольства взгляд младшего брата. — Что не так? Это я тебя передразнил, между прочим. — Не смешно, — вновь укладывается грудью на коричневую столешницу, тычась лбом в сложенные руки. — А, по-моему, очень даже. Мне вот на самом деле интересно, — Намджун чувствует себя до смешного нелепо, находясь в таком клубе со своим братом, хотя дома ползает годовалый ребёнок и готовит вкусный ужин жена. Но он всё равно терпеливо вытирает нюни. — Тэхён реально такой преподаватель? Имею в виду, типо, мало того, что безумно сексуальный, так ещё и правильный. С учениками даже не встречается. Прям… мечта, — усмехается в стакан, но следом шипит, потому что Чонгук злобно пинает его по голени. — Не дави мне на больное. — А ты не еби мне мозг. Бесишь уже. С одной стороны, я с этим мужиком полностью солидарен. На его месте я бы сто процентов, наверное, не стал бы идти ни у кого на поводу. — Я даже шорты эти грёбаные напялил! Я даже спектакль перед ним разыграл и поцеловал, а он… Да пошёл он! — резко возвращается в нормальное положение, пару минут терпит пляшущих перед глазами зайчиков, залпом опрокидывая в себя весь стакан с водой. Намджун всё-таки старший брат. Малого спаивать не стал. — Вот и правильно. Найдёшь себе нового учителя. — Да ты заткнёшься или нет? — Не заткнусь. Это ты вообще-то притащил меня в это ненормальное сборище половины Сеула. — Ты, только что, снова оскорбил моё мужское достоинство, — Чонгук смотрит исподлобья, недовольно щурясь. Намджун раздражает его, когда постоянно попрекает тем, что у него самого жена и ребёнок, а младший будет всю жизнь лелеять своих сперматозоидов и ни за что не даст им счастья в виде женских половых клеток. — Заколебал. — Да хватит ныть. Попробуй ещё что-нибудь сделать, раз так сохнешь по нему. — Я не знаю, что ещё ему нужно. Вижу же прекрасно, что у этого Кима проклятого член встаёт на меня. А он всё ходит и показывает своим видом, что какой-то там устав знает. Да плевать я хотел на правила! — А он — нет. Гук, ты ведь понимаешь, что его вышвырнут с работы и не только, если кто-то узнает о ваших с ним отношениях или, не дай Бог, о том, что вы переспали? — До моего выпуска, сука, месяц. И разве я похож на придурка, который побежит объявления у школы клеить, что переспал с физруком? Уверен, что не похож. Почему он продолжает выпендриваться? Мне голым в спортзал зайти? — Попробуй, — Намджун смеётся с комичности ситуации. — Если в глаза ему посмотреть сможешь после вашего недопоцелуя. — Я видел, что у него встал, — Чонгук снова гнёт свою линию понимания ситуации, игнорируя брата. — Я видел, что он хотел дальше! Я видел, что он сам хотел целовать, но вот ведь скотина! Взял и прогнал! Да ещё и сказал, что школьников не хочет и не встречается с ними! Я ведь глупый, а не слепой… — О, вот тут согласен. Ты очень глупый, раз не видишь своего ненаглядного Кима с… — Намджун щурится, внимательно смотря куда-то за спину брата, — ой, ля, не знаю кто это, но выглядит молодо. Кто это… Ептиль-моптиль, Чонгук, стой! Чонгук уже не слушает: резко подрывается со своего нагретого местечка, слишком быстро находя глазами нужную фигуру, что сидит чуть дальше от центрального зала с… кем-то. Школьник узнает своего преподавателя даже по силуэту со спины, а вот молодой и совершенно незнакомый человек рядом с Кимом заставляет проснуться в Чонгуке вполне обоснованную злость и ревность. Резкие и прожигающие грудь одним вдохом. — … я не могу больше, мой член скоро сам выпрыгнет и побежит… — этот обрывок тэхёновой фразы парнишка слышит прежде, чем, не успев подумать, кричит: — Не встречаетесь со школьниками, да?! Не встречаетесь?! Оба парня испуганно подрываются, а Тэхён вовсе едва не валится со стула на пол. Мужчина вздрагивает и резко разворачивается, сначала немного теряясь от неожиданной встречи, а потом и вовсе начиная коситься на заинтересованные взгляды со всех сторон. Хоть это и гей-клуб, но такое здесь бывает редко. Грех не посмотреть на развернувшуюся картину. Чонгук снова почти плачет. Смотрит на блондинистого парня, что выглядит чуть старше его самого, рядом со своим учителем и всхлипывает, поджимая губы в тонкую полоску. — Не встречаетесь со школьниками? — уже гораздо тише спрашивает. Тише не потому что резко стало пофиг, а, чтобы не выдать свой дрожащий голос. — Почему не сказали прямо, что не будете встречаться конкретно со мной… Тэхён реагирует быстрее, чем ожидал от себя сам. Толкает Чимина, который почему-то сидит с тупой улыбкой на губах, в плечо, следом привычно цепляет Чонгука за локоть и оттаскивает отсюда. Тот самый Чимин в свою очередь останавливает рванувшегося за братом Намджуна, произнося: — Оставь их. Я ведь не зря сегодня затаскивал Тэхёна в эту херь, оставив свою собаку одну. — Прости, ты что? — Намджун хоть и умный, но сейчас не совсем догоняет. — Пускай разберутся сами, не лезь. — Ты вообще кто? — Брат Ким Тэхёна, а ты — брат Чон Чонгука, и позволь нашим придурошным родственникам наконец хоть что-нибудь сделать, чтобы прекратить нести чушь по поводу и без, лады? Тем временем Тэхён с каплей злости в своих действиях заталкивает мальчишку в туалет, захлопывает за ними дверь, и впивается глазами в покрасневшее личико. — Что за цирк, чёрт возьми, ты опять устраиваешь здесь? — шипит. Боже правый, Тэхён никогда не чувствовал себя настолько, как бы правильно выразиться, … опозоренным (?). Казалось, взгляды всех присутствующих были обращены на него, и смотрели они с осуждением. Действительно, что же ещё должны будут думать, когда услышат такие пламенные речи в адрес преподавателя. — Это вы почему устраиваете такую херню? — Чонгук в своём чувстве кипящего по крови негодования нисколько не уступает стоящему напротив мужчине. — Говорите, что не встречаетесь со школьниками, а сами? Строите из себя такого правильного, предпочитая вовсе не женщин. Об этом кто-то знает в школе? Если нет, так почему вы не можете посмотреть на меня по-другому? Я настолько страшен? Настолько плох? Соглашусь, в баскетболе я отвратителен, но ведь дело даже не в нём. Вы меня даже слушать не хотите… — Хочешь поговорить? Хорошо. Поговорим, — Тэхён, кажется, шипит уже змеёй, резко делая выпад вперёд и припечатывая Чонгука спиной к стене. — Я надеюсь, что ты всё сказал, потому что сейчас придётся тебе заткнуться, — длинные пальцы грубо сминают белоснежную рубашку на чужих плечах. — Я не буду даже пытаться вновь отрицать тот факт, что ты меня привлекаешь. Как партнёр, как человек, как парень — неважно. Просто привлекаешь и манишь. Ты представить себе не можешь насколько сильно мой член трётся о шов брюк каждый раз, когда ты приходишь на занятия по физкультуре в этих чертовых шортах. Ты представить себе не можешь то, в каких позах и где ты был подо мной, но ты не можешь никак понять, — Тэхён замолкает, смотря в обиженные до глубины души глаза Чонгука. Мужчина безумно хочет врезаться в эти приоткрытые от частого дыхания губы и не отпускать больше этого парня никуда, но: — пойми наконец, что между нами не может ничего быть. Я — учитель, ты — мой ученик… Чонгук снова, как тогда в спортзале, всхлипывает, делает один малюсенький рывок вперёд, тем самым чуть ослабляя постороннюю хватку на плече, и прижимается к губам, что едва заметно отдают на вкус сигаретами. Случайно стукается с Тэхёном носами, но быстро склоняет голову в бок, дотрагиваясь кончиком до щеки. А Тэхён, как и тогда в спортзале, замирает, просто сраженный нахуй настырностью Чонгука, упорством и совершенным неумением слушать других. Снова не двигается, разглядывая под чуть прикрытыми веками белые вертолётики. Видит Бог, Тэхён старался. Видит Бог, Тэхён пытался быть самым правильным и честным. Видит Бог, Тэхён пытался слушать вопящую во всё горло совесть и старался утихомирить желание самому впиться в желанные губы прямо во время урока. Видит Бог, Тэхён терпел, но… — Да пошло всё к чёрту. Мужчина шепчет это мальчишке в рот, прежде чем отрывает руки от плеч и пристраивает их под острым подбородком Чонгука, нажимая пальцами на скулы и слушая тихий всхлип в собственные губы. Как там говорится: мечты сбываются? Так вот, верьте в эту фразу из двух слов. Она реально оправдывает своё значение по всем возможным и невозможным параметрам. Чонгук проверил. Правда, сначала пришлось разочароваться и здорово потрепать себе и брату нервы, но сейчас он на самом деле чувствует на своих губах обжигающее дыхание. На самом деле лыбится как дурачок, пока Тэхён собственнически прижимает его к себе за шею. Намертво. Чон ни разу не против. Его руки настойчиво ползут по чужим предплечьям, так неудачно скрытыми плотной толстовкой, собирают под пальцами тёмно-бежевую ткань и наконец достигают шеи, что напряжена до выпирающих жил. Учитель шумно втягивает воздух носом, на долю секунды отстранившись, чтобы развернуть настырного мальчишку спиной в противоположную сторону, а потом снова прижаться к тонким губам, обхватить ладонью за затылок и заставить пятиться назад. Чонгук послушно перебирает заплетающимися ногами в обратную сторону, жадно отвечая на поцелуй и нисколько не уступая в желании, и… умелости. Тэхён позже обязательно поинтересуется откуда такие познания, но сейчас у него в запасе нет ни минуты лишнего времени для посторонних мыслей. Он мягко давит на довольно накаченные плечи, спускается холодными пальцами на загривок, оттягивает лёгким укусом зубов нижнюю губу чуть дрожащего ученика, а потом резко всё прекращает. Чонгук даже не успевает осмотреться, как дверь самой крайней кабинки неаккуратно врезается в стенку, а затем его немного грубо запихивают внутрь совсем небольшого по размерам помещения. Но развернуться удается. Теперь Чон оказывается наваленным на учителя: грудью к груди, совсем небольшим животиком к прессу, ляжками к ляжкам и пахом к паху. Чонгук уже постепенно твердеет. Всего лишь от поцелуев. Господь Бог, как ебаный девственник! Дерьмо. Как он может уже начать возбуждаться? — Спускайся, — шёпотом в горящие уши произносит Тэхён, заметив, что Чонгук куда-то улетел. Улетел куда-то в ненужную степь. А должен быть здесь и сейчас. Мальчишка ведь так старался — вот, добился. И добьётся всего остального с таким же успехом. Чонгук замирает, медленно вскидывает голову и оказывается лицом к лицу со старшим, но в глаза не смотрит. Губы его припухшие, покрытые слоем блестящей слюны, и учитель не сдерживается, когда проводит подушечкой большого пальца по ним, слегка надавливая. — Спускаться? — Чонгук говорит сейчас довольно тихо, совершенно неправильно поняв предыдущее предложение. — Вниз? Тэхён моргает, легко улыбается, в очередной раз запуская ладонь в пушистые волосы на голове, забитой сплошь и рядом наипошлячими мыслями. Но разве он сам против? Естественно, нет. Но прежде чем ответить, он снова целует: глубоко и вкладывая всё, что сейчас испытывает, — получает на это мгновенный ответ. — Если ты очень хочешь, — целует в подбородок и линию челюсти, не опуская рук с шеи, — то, кто я такой, чтобы тебе отказывать? Чонгук усмехается, откинув голову назад и позволив свободные перемещения по своей шее. Рваными и дёрганными движениями руки он ведёт по толстовке, плавно смещаясь к центру и вскоре хватаясь за металлическую пряжку. Глаза у Тэхёна становятся на несколько оттенков темнее, а зрачки увеличиваются, грозясь полностью закрыть собой радужку. Чонгук снова улыбается, так невинно и еще совсем по-детски, но было здесь сейчас что-то такое, что манило всё это время. Что-то завораживающее и затягивающее опасной воронкой. Теплые ладони школьника, в отличии от тэхёновых, тихонько забираются под толстовку, шустро ища как бы побыстрее расправиться с раздражающим ремнём и, в принципе, джинсами. Потому что там становится больше. Там теперь тоже отвечает на, пока ещё, невинные прикосновения. — Если бы вы только знали, как долго я мечтал об этом, — Чонгук опаляет шёпотом чужую шею, ведёт по ней губами, ненадолго перехватывая на себя бразды правления. Тэхён на это хрипло посмеивается и расслабляется, откидываясь головой на белую плитку стены. Мягкие ладони оглаживают его пресс, настойчиво сползая к паху, и мужчина вдруг понимает, что идёт-то сейчас все правильно. Он обязательно обо всём подумает. Обязательно потом поругает себя за несдержанность и слабость, но сейчас пошло всё нахуй. Чонгук окончательно смелеет, видимо полностью наконец принимая, что его услышали. И мало того, что просто услышали — его послушали, ответили. Ведь именно взаимность была его мечтой. Он её дождался. И теперь точно не будет жалеть о своих выходках в спортивном зале на протяжении почти полугода. Он плавно расстёгивает пряжку, с небольшим усилием справляется с тугой собачкой на молнии, следом цепляется за края джинс, чуть протискивая пальцы под них и ощущая наконец тепло бёдер. Руки преподавателя не могут, наверное, похвастаться хорошим кровотоком, потому что вечно ледяные. А тут ниже тепло. Чонгук совсем не отводит взгляда, пока опускается на коленки перед старшим. С нажимом гладит ладонями твёрдые бёдра, меняя руки местами и уже в этом случае нарочно задевая выпирающий всё больше бугорок. — Вы действительно не против? — юркий язычок одним плавным движением обводит губы по кругу, плавно заползая обратно внутрь. Вроде ничего особенного, а Тэхёну крышу срывать медленно начинает. — Ты не думаешь, что обращении на «вы» в таком положении звучит максимально странно? Чонгук на мгновение замирает, но потом загадочно притягивает уголки губ к ушкам и склоняет голову немного к левому плечу: — Тогда… Хён, ты не будешь против, если я возьму у тебя в рот по самое горло? Названный хён закашливается собственной слюной, пытаясь отодвинуться от расходившегося школьника всё больше, и сказать хоть слово. — Значит, не против, — невинно улыбается, решаясь наконец снять эти забытые джинсы и бельё. Получается, кстати, одним махом. — Чон, — учитель хватает Чонгука за волосы, чувствуя, как оголяется нижняя часть его тела, — постой… — Отстань, — отмахивается, едва ли не руками. Ему больше ничего не надо. На «ты» обращаться разрешили, и штаны снять позволили. О, боже. Чонгук почти не думает, когда одним махом наклоняется ниже, присасываясь к сочащейся головке губами и едва ли не закатывая глаза от ощущения горячей плоти на своём языке. Для Тэхёна это становится отправным билетом в один конец — он шумно выбивает из своих лёгких воздух, заставляет свой затылок от души приложиться о стену. Жилистые руки с паутиной вен по инерции зарываются глубже всё в те же взъерошенные волосы Чона, мягко, но не менее настойчиво припечатывая к своим бёдрам. Учитель не из тех людей, кто любит бесконечно долгие прелюдии. Ему больше нравится, когда кота за яйца не тянут и сразу к делу приступают. Чонгук же заявил, что возьмёт по горло. И именно это он под напором делает быстро и совершенно не кашляя. Тэхён хорошенько так удивляется, но когда теплые влажные щёки создают для всего члена валящую с ног тесноту вроде вакуума, то дела до чего-то там не остается никакого. Мужчина полностью расслабляется, хрипло выдыхая сквозь сжатые зубы и пока не позволяя с губ сорваться никаким лишним звукам. Чонгук, будто чувствует всё это: поднимется выше, вылизывает самую головку, ведёт языком по всему стволу, без конца проходясь по уретре, а руками массирует мошонку. Здесь мужчина уже не выдерживает и, наверняка, до боли сжимает тёмные пряди в кулаке, выстанывая чужое имя на выдохе. Чонгук прикрывает веки, навсегда оставляя в своей памяти еле слышный и хриплый голос учителя, когда он снова взял так глубоко, как только мог. Тэхён чувствует головкой жар и узость горла, чувствует полное отсутствие рвотного рефлекса, поэтому на пробу первый раз толкается бёдрами самостоятельно, наверняка проникая ещё дальше. Чонгук, сжимая пальцами чужие колени, от неожиданного напора замирает и понимает дальней частью своего сознания, что теперь, для того чтобы вести, придётся прикладывать усилия. Тэхён трётся головой о стену, ласково перебирая пряди волос в руке и ритмично вбиваясь в податливый рот. С каждым новым совершённым толчком хочется сорваться на темп, что будет гораздо выше того, который учитель задаёт сейчас, но приходится держаться. С каждым новым толчком Чонгук по новой жмурит глаза, бессвязно рыскает руками по сильному телу, пока не пристраивает их обратно к члену, находя прекрасное применение на яйцах. С каждым новым толчком Тэхёну всё сложнее приходится сдерживать свои откровенные стоны и силу в руках. Мальчишка же упорно продолжает показывать свои неплохие знания по минету. Он всё-таки прекращает смотреть на старшего, полностью отдаваясь ощущениями и спокойно позволяя Тэхёну рвано входить в собственный рот. По подбородку вскоре начинают течь слюни, а челюсть постепенно сводит от постоянного положения. Учитель, сбито дыша, откидывается на стену, позволяя Чонгуку ненадолго отстраниться, вдохнуть полной грудью, чтобы потом снова вернуть его губы в то место, что подходит им просто идеально. Они прекрасно смотрятся, растянувшись вокруг толстого члена. Чонгук старательно даёт работу своему языку, смаргивает с ресниц слёзы и выпускает слюну, почему-то поздно вспоминая про смазку. М-да, подумал он конечно про неё очень и очень своевременно. Но прикол заключается в том, что так нравится куда больше, чем тогда, когда всё как надо и прекрасно. Парень отрывает руки от своих ног, куда до этого их опустил, и перемещает ладонь на свой член. Твёрдый. Очень твёрдый. Даже не удивительно. Чонгук пару раз сжимает его сквозь одежду, чувствуя некую эйфорию от того, что наконец вспомнил про собственное возбуждение. От растекающегося чувства удовольствия Чонгук стонет, посылая вибрацию, и тем самым заставляя Тэхёна замереть, грандиозно закончив. К тому, чтобы глотать чужую сперму Чон не готов морально, поэтому вовремя отодвигается, получая порцию семени на лицо. К удивлению, отвращения не вызывает абсолютно никакого, а язык, живя всё ещё отдельной жизнью, рыпается слизнуть всё с губ. Парень морщится. Тэхён, приходящий в себя после прекрасного оргазма, усмехается, запрокидывая голову назад и нисколько не стесняясь, что кончил своему ученику на лицо. Похуй. Чонгук сидит невинным ангелом на коленях, утирает рукавом своей рубашки губы, словно после еды, одновременно сжимая свободной рукой член сквозь ткань. Господи, он сейчас взорвётся. — Руку, — Ким хмурится. Мальчишка не слышно хнычет в ответ на приказную интонацию в голосе старшего, но руку от члена убирать не спешит. Всё продолжает водить по нему, когда Тэхён хватает за подбородок, заставляя смотреть на себя. — Руки прибирай. Не трогай себя. Мужчина балансирует где-то на грани между реальностью и замечательным состоянием оргазма, пытается отдышаться и нормально разговаривать, но, видя, что его слова пропускают мимо ушей, крепче цепляет чужой подбородок, поднимая Чонгука на ноги и ставя его напротив себя. Только тогда Чон, скуля что-то странное, цепляется за свои запястья, мгновенно оказываясь у стены. — Хочешь получить разрядку, да? — учитель говорит не громко, но в самые уши, пуская по телу мурашки. — Я… да, — хнычет ребёнком. Чонгук упирается ладонями в стену, пытаясь чуть оттолкнуться, но Тэхён давит между лопаток, заставляя облокотиться грудью и повернуть голову в сторону. Мужчина мгновенно наваливается сверху, удобно устраивается, чтобы поцеловать. Вкус собственной спермы нисколько не отталкивает, лишь раззадоривает, и мужчина позволяет себе больше: вместо того, чтобы оглаживать ладонью спину, он спускается ей сначала к пояснице, а потом и вовсе сжимая ягодицу. Чонгук хнычет в губы, кусает Тэхёна и первый пускает в ход язык. Задворками разума оба понимают, насколько грязно сейчас выглядят, но лично мужчине на это поебать; Чонгук же просто закроет глаза, перетерпит красный цвет на своих щеках и отзывчиво проскулит, когда мужчина приспустит штаны, принимаясь оглаживать уже оголённую кожу. Он выгибается навстречу, открывает рот, чтобы что-то сказать, но этим только даёт Киму больше свободы. А если конкретней, то его языку. — Подожди… — хрипит Чонгук, чувствуя, как всё тот же ледяной палец Кима проходится по его сжатому колечку мышц, слегка покружив вокруг, дразня. — С-смазка. С разочарованным и немного потерянным вздохом Тэхён отрывается от губ младшего, но не от него. Покрывает поцелуями всё, что от шеи и до висков. Ему никуда не хочется. Кто вообще придумал эту смазку? Почему он должен страдать и отрываться от того, до кого пытался дорваться дольше, чем до работы в школе? — Чёрт, — ведёт носом до голого плеча под оттянутым воротом расстёгнутой на две пуговицы рубашки. — Что ты со мной делаешь? Тэхён в спешке пытается вспомнить куда дел свой рюкзак со всеми нужными вещами. — Блять, — смеётся Чонгуку в шею, заставляя того в который раз испытывать на себе то, как по телу в салочки играют мурашки. — Я забыл рюкзак у Чимина. Школьника словно обухом по голове. Точно. Тот парень. — Кто этот Чимин? — рыкает, резко дёргая головой и уходя от невероятно приятных ощущений, как от пощёчины. — Это мой брат. Старший. Просто выглядит очень миловидно, поэтому никто ему больше восемнадцати не даёт, — в любой другой ситуации Тэхён бы обязательно начал бы страдать ерундой и всячески шутить о том, кто такой ему Чимин. Но сейчас у него чисто физически нет на это возможности. — Не надо уходить так от меня, — возвращает ученика обратно под себя, расстёгивая вслепую пуговицы на той испорченной рубашке до самого конца. — Смазка, — Чонгук и сам не хочет никуда от себя отпускать, но жопу рвать он горит желанием в самую последую очередь. И, да, словно камень с души, как была озвучена фраза «Это мой брат». Тэхён хлопает ладонью по стене совсем рядом с головой младшего, заставляя того вздрогнуть, и резко отрывается от него, сразу же открывая кабинку и буквально вываливаясь из неё. Каково же было его удивление, когда собственный чёрный рюкзак оказывается аккуратно стоящим под раковинами. Когда в следующий раз он увидит Чимина, то расцелует его в обе щеки. Мужчина шустро хватает вещь в обе руки, ураганом врываясь обратно в кабинку и видя, что Чонгук всё так же стоит у стены, облокотившись на неё всем телом, но себя не трогает. Хотя, судя по всему, выпирает болезненно. Тэхён почти ляпнул «послушный мальчик», но когда этот мальчик, едва увидев его, сам поворачивается обратно лицом к стене, призывно расставляя ноги с развязанными спортивными штанами, то слова встают широким комком в глотке. Чонгуку навечно врежется в память звук щёлкнувшего замка, и то, как Тэхён кусая себя за губы, сквозь зубы произносит: — Настырный школьник. Да, Чонгук такой. Ещё вопросы? Нет? Отлично. Парень сам тянет с себя штаны и трусы ниже, полностью оголяя ягодицы. Он бы сейчас пошутил, что Тэхён с членом наперевес бегает от кабинки к раковине, но затыкается, когда вещи ему одним движением спускают аж до колен, ещё плотнее припечатывая щекой к холодной плитке. — Провокатор. Здесь Чонгук тоже согласен целиком и полностью. Тэхён жадно хватается за выставленные напоказ ягодицы, чуть разводит их в стороны, с особым интересом принимаясь рассматривать гладкую розовую дырочку. Она призывно пульсирует, когда хозяин, слегка смущаясь такого пристального взгляда в самых интимных местах, прогибается в пояснице с намерением провалиться за стенку. Но расслабляется моментально, стоит мужчине чуть-чуть проникнуть внутрь смазанным пальцем. — Почему я уверен, что ты чист? — спрашивает или утверждает — непонятно, но Чонгук решает ответить: — Потому что я думал, что ты положишь меня под себя ещё в школе. Тэхён искренне рассмеялся на это смелое заявление, но отвечать ничего не стал. Он откидывает второй рукой на унитаз бутылочку со смазкой, закусывает щеки изнутри, завороженно наблюдая за тем, как средний палец плавно входит во всю длину. Чонгук дёргается назад, снова встречая препятствие в виде широкой ладони, что с заметной силой продолжает вжимать в кафель, и замирает только в тот момент, когда Ким снова его целует, перевесившись через бок. Растяжка проходит быстро и немного нервно, потому что Чонгук постоянно елозит и ёрзает, никак не находя удобного положения. Учитель приглушённо рявкает на это, кусаясь везде, где только достаёт. В конечном итоге вместе с тремя пальцами в заднице Чонгук имеет шею в сплошных отметках и парочку следов от пальцев на боках. Как выразился старший «его талия — отвал всего». Поэтому за небольшие синяки ругаться не стоит, а за искусанную шею его прибьют дома. Но на это возмущение школьника просто затыкают поцелуем, вытаскивая все пальцы из нутра и разворачивая к себе лицом. — В наш первый раз я буду тебя видеть, — шепчет Тэхён, когда легко поднимает парня на руки и помогает ему скрестить лодыжки на своей пояснице. Чонгук, едва почувствовав упирающийся точно в промежность скрытый презервативом член, жалобно скулит, утыкаясь носом мужчине в шею и сжимая в руках его толстовку. Тэхён целует в висок и за ухом, прежде, чем аккуратно входит примерно на треть и ненадолго замирает. Он старался причинить минимум дискомфорта, но Чонгук, который недовольно от этого поднимается выше и бормочет несвязные между собой слова в чужие уши, пытается опуститься до конца самостоятельно. А Тэхён у нас учитель, понимающий всё с первого раза, поэтому тут же даёт в полной мере то, что так настырно просят. Чонгук выгибается в его руках, отрываясь от шеи, и стукается головой. На звёздочки перед глазами от лёгкой боли в затылке абсолютно всё равно, потому что парни стонут в унисон: Чонгук от долгожданной заполненности, а Тэхён от крышесносящей узости и сжимающих бока острых коленей. Когда он делает первый толчок, Чонгук первый врезается в его губы, жадно присасываясь пиявкой. Мужчина отвечает сразу же, укладывает руку за голову, смягчая трение об стену, и снова двигается. Два раза подряд примерно с равным интервалом и за каждый толчок получая награду в виде тихих всхлипов. Чонгук красив. Красив, когда морщится. Красив, когда заламывает брови и жмурит глаза. Красив, когда смаргивает первые слёзы от удовольствия, которые тут же слизывает Ким. Красив, когда пытается прижаться ближе и оставить зудящую метку на самом открытом месте шеи учителя. Чонгук просто красив. Тэхён безумно хочет услышать, как этот мальчишка стонет на полную катушку, поэтому упирается обеими ладонями рядом с чужой головой, совершая толчки с каждым разом всё быстрее и грубее. Чонгук срывается почти на крики и жутко краснеет, когда дело доходит до того, что кабинку оглушают звуки звонких шлепков двух тел. Учитель целует алеющие щёки, на секунду выходит, заставляя младшего встать на дрожащих ногах, а после хватает под коленкой, задирая правую выше и снова входя. Новый угол, новые ощущения, новые слёзы. Им чертовски хорошо. Калейдоскоп бело-черных пятен у Чонгука перед глазами, когда его уши опаляются дыханием и милыми словечками; когда Тэхён отпускает себя и берёт так, как представлял. Буквально размазывает по этой стене, в конце концов разворачивая подростка к себе спиной и вновь заставляя его вернуться в наиболее открытую позу. Выгибаясь до хруста в позвонках, Чонгук откидывается на чужую грудь, вновь получая поцелуй в нос и под губами. Его штаны давным-давно валяются где-то около двери, а белые носочки приобрели чёрные пятнышки на стопах. Рубашка полностью раскрыта и даёт прекрасный обзор на торс, но Тэхён позволил себе лишь осыпать её поцелуями, прежде, чем повернул к себе спиной. — Нас ведь не услышат? — младший глотает последние буквы, потому что чувствует финальную полосу, а затем вновь упирается щекой в прохладную поверхность. — Это гей-клуб, маленький. Такое ни для кого не будет являться чем-то из рамок выходящим, — Тэхён говорит сбито. Он замечает, как Чонгук утыкается лбом в сложенные руки и абсолютно правильно понимает жест закусанных губ. Ищет рукой чонов член, сразу накрывая его и легко двигая вверх-вниз. Чонгук встаёт на носочки, не знает куда деться и в итоге просто раскрывает рот в немом вздохе, выплёскиваясь белой струйкой в широкую ладонь мужчины, который тычется носом во влажный загривок и совершает уже последние толчки для себя. Изливается он в презерватив и только потом выходит, выкидывая в рядом стоящую мусорку небольшой мешочек. Чонгук немного вялый после оргазма, поэтому пару минут плавает в прострации, потом чувствует, как от него отстраняются и возмущённо принимается возиться. — Тэхён… — Тш, я за салфетками. Тэхён действительно отходит к своему рюкзаку за упаковкой и сначала приводит в порядок глупо улыбающегося Чонгука, а потом уже себя. Помогает младшему одеться, сам натягивает чуть испачканные джинсы, но телефон всё в том же волшебном рюкзаке напоминает о себе, вибрируя. — Откуда у тебя всё, что нужно? — Чонгук расслабленно сидит на унитазе, обращаясь к взъерошенному мужчине. — Кто приходит в такие места без презиков и смазки? — Я, — прозвучало с интонацией вопроса. — Я уже догадался, — Тэхён хрипло смеётся, понимая для себя, что после секса Чонгук становится очень уютным и нежным, поэтому он тянется к мальчику рукой, в привычной манере зарываясь в волосы и параллельно рассматривая сообщение от Чимина. Чонгук нюхает тонкое запястье и играется с браслетами, а Тэхён тихо усмехается с содержания письма. Возможно, он первый раз сделает так, как говорит брат. «В следующий раз, когда будете трахаться, то можешь сказать мне и я уйду погулять с собакой) А сейчас бери этого чудесного школьника в охапку и поговорите с ним где-нибудь в уютном кафе. Не упусти эту свинку, он создан для тебя».