Сложно отказать

Холодность. Ее всегда отличала холодность. Сдержанность, цепкость, железный контроль, обрамлённый багрово-красным — цветом пульсации крови в висках. Притупленность чувств и дикий яд невозмутимости. Проф этика по высшему разряду. Но когда ее обворожительно зелёные встречались с медово-янтарным блеском Камилы, клянусь, происходила революция. Удивительная. Наверное, Хурэги описала бы ее так. Мать его, удивительная. Хотя это немое восхищение на выдохе — весьма непрофессионально, когда речь идет об ученице. В пределах комнаты, залитой уходящим светом, они, без умолку и без рассудка, очерчивали каждый метр сокровенного танца красок. Смеялись и шептали, и сходили на истому. Закат горел, кричало сердце, театр теней начинал свой рассказ о вечном. Комната наполнялась заливистым смехом, гитарной магией, иногда голосами героев тех старых фильмов, что они так любили смотреть в качестве эксперимента, для сопоставления с современным. А позже горели и они сами. Язык Лорен плавно скользил по шее Камилы под треки The Weeknd, аккуратно огибал ключицы, а после уступал место разрушающему каскаду поцелуев, что профессионально обрывал всяческие связи с внешним миром. Руки Хурэги проходились от лопаток до талии девушки, уверенно спускались ниже. — Ты моя, — жарко шептала Лорен, объятая сумасшедшими, пробивными чувствами, голодными ворами снов. Собственничество сжигало горло, терпение сходило на «нет», телесное дурманило разум. Былая сталь Хурэги бесстыдно плавилась и капала на плечи обеих, ожогами прокладывая путь нежности и страсти. И под весьма грустный, но злободневный рассказ Макконена о тайных отношениях в «Холмах» они таяли, испарялись, любили, не на «Вы», заменяя условности слишком глубинной связью. I only fuck you when it's half past five The only time I'd ever call you mine Камила срывалась на мат, когда ее преподавательница наконец скользила внутрь, покрывая шею первой ревностными укусами. Стонала, терзала припухшие губы Хурэги, и уже через несколько минут буквально свисала над обрывом, а гарантом безопасности в этой глубокой тьме становились лишь объятия зеленоглазой. Привычкам сердца весьма сложно сказать «нет». Они разрывают тебя изнутри, обращая чувство полноценности ободранными лоскутами. Конечно, девушки пробовали дистанцию. Но пьяная Камила неизменно оказывалась на пороге дома Лорен в половине шестого, и сталь стекала по запятьям снова — Хурэги просто не могла удержаться от импульсивных и неправильных поступков. Первый поцелуй был странным, смазанным и честным. Ни капли не робким, кстати говоря, и даже не совсем аккуратным. Потом — конечно, бичевание, циклон незаданных вопросов, ужасная запутанность, совсем не ступор, но пиздец. Привычкам сердца сложно отказать. Поэтому Камила стабильно седлает бедра Хурэги, нарочно забывает конспекты дома и пишет преподавательнице непристойности во время английского, наблюдая за тем, как Лорен давится кофе в процессе прочтения ее СМС. Искренне радуется астрам, что дарит Хурэги, но к себе их забрать не может из-за обилия лишних вопросов, с обожанием смотрит на Лорен, пока где-то на фоне идет черно-белый фильм, слишком тусклый для сияния изумрудных глаз. Камила любит ее смех, принципиальность, мягкость, зарытую в снегу, и ровно в половине шестого, пока мама еще на смене… Привычкам сердца сложно отказать.