Сестра

Лёгкий бриз колыхнул распахнутое окно серого храма. Сестра поправила белый чепчик, готовясь вознести утреннюю молитву. Вот виднеется проход в залы, тысячи ступенек. Тут в тёмном углу стоит готическая Розария, что вновь предпочла скромному крою рясы довольно откровенное облачение. Настоятельница перестала делать замечания: бесполезно. Розария всегда поступает так, как хочет.. Кроме них здесь и Барбара, что почти закончила возносить молитву. Сегодня в её планах было выступление. Роль айдола Монштада слишком нравилась, нежели роль пастора Святого Собора. В её глазах можно легко прочитать мысли о навязанной роли. Вот длинная скамейка, по которой периодически пробегает хвостик ветерка. Настало время молитвы... Какое сегодня желание... Наверное, избежать встречи с вольным бардом? Слишком сильно он увязался, зацепился. Слишком часто он тревожит сестёр Собора, слишком часто ловит Сестру шаловливый ветерок, выбивая из рук листы с песнями, поднимая их на высокие балкончики прочь из зала. Ей же и приходилось убирать скинутые листья с полов и скамеек после шалости ветров. Сожительницы часто шутили по этому поводу. Говорили, что сам Архонт дарует внимание. Мондштадту претит удача. Да только не нужна Сестре такая любезность. Жить бы ей все также тихо... Комната встретила оранжевым закатом, теплотой и песчинками пыли в воздухе. Наконец, заканчивался день. Девушка села на пригретую кровать. Вдох и выдох... -Вот ты где, моя милая последовательница.. - раздался высокий бархатный голосок, и кровать прогнулась под весом. -И снова здравствуйте.. - белый чепчик стянули с головы, выпуская густую косу из захвата шапочки. Венти нравились русые волосы милой Сестры, нравились пушистые реснички румяной девчушки, её голубые глаза, пара родинок слева на щечке, недовольный румянец и напускное недовольство во взгляде. Как много всего нравилось. - И каким же неведомым чудом вы удостоили меня своим вниманием? -Что вы, Сестра? Разве не могу я навестить свою любимицу? - Венти хихикнул, блескнув бирюзовым взглядом. Ох, как ему нравилась нетронутая девушка перед ним. Так нравилась, что истинное нутро рвалось голубым блеском. Кончики косичек замигали, озаряя темнеющую комнату мягким светом. Юноша оседлал колени послушницы, обхватывая её плечи в объятья. От неё пахло ладаном, порошком и чем-то цветочным. Кажись, астрой, но он предчувствует: скоро астры сменятся на сесилии. Она пропитается им. -Вы слишком ветрены, чтобы задерживаться на одном месте. - руки аккуратно огладили точеную спину. Слишком хрупким по сравнению с ней казался Барбатос. Он выдохнул, и вместе с этим в комнатушку заглянул ветерок, незаметно поиграв с тюлькой. Как же ласковы казались прикосновения, как вкусны минутные потуги его любимицы. -Вы так ненасытны... - юноша усмехнулся, кончиком носа уткнувшись в накрахмаленный воротничок платья. - Не раз заставала, как вы соблазняли девиц. Вам не стыдно? -Что ты, мой ветерок? Перед кем мне должно быть стыдно? - шаловливая ухмылка исказила розоватые губы на детском личике. -Хотя бы передо мной.- Девушка попыталась отстраниться. Божество не дало, вцепившись в рясу. Элементаль дрогнул, полностью обратившись. Крылья сжались, закрыв в кокон, а шаловливые ручки распустили тугую косу. -И к чему мне стесняться? Мы в царстве свободы! Нет стеснению: здесь гуляет горячность и вино. А вечерами кипит кровь, разгорается любовь! - мурлыкнул бард. -Тогда мне, как верной последовательнице, следует начать кутить? - девушка хмыкнула, - Может начать с этого тёплого вечера? Заметила, что тот милый рыцарь временами одаривает меня взглядами. Может дать ему шанс? -Нет! - Барбатос вспыхнул, ощетинив крылья. Пальчики побежали по замочку на спине, ослабляя крепления. Спину обожгли горячие пальцы божества. - Только не он. -Тогда мне стоит посетить таверну. Думаю, там найдётся страстный гость на ночь. Я частенько слышу рассказы сестёр о забвении. - прошептала девушка, отклоняя голову. - В заветах не сказано ни слова о жертве*. -Нет, мой ветерок. Я не позволю тебе познать с кем-то наслаждение. - Венти приподнялся, подхватывая кору* за талию. Наконец, платье было скинуто вверх, открывая белое, в цвет одежде, белье. Вскоре часть облачения была отправлена на стоящий рядом стул. Архонт не мог допустить невежества в сторону своей Сестры и её собственности. Даже от самого себя. Дева осталась в маечке, которая скрывала молодую грудь, но так охотно открывала тонкую шейку. -Как эгоистично.. - лёгкие мягкие поцелуи, не оставившие и красного следа. Длинные, тонкие пальцы девушки очертили основание крыльев, вызывая трепет и тихий стон божества. - Я не эгоист, я просто не люблю, когда на моё покушаются... -Как эгоистично.. - вновь повторилась Сестра. - А как же ваша проповедь Свободы? Граждане Монштада должны быть законопослушны, но в этом и свободны? -Значит я сделаю исключение.. - Венти выводил на спине, усеянной чёрными точечками-родинками и еле видимыми крапинками веснушек, знак анемо-его родной стихии. Он избегал слабых синяков от своих касаний. Слишком сложно контролировать себя, когда в руках находится она. Он хочет заполучить. Искусить. Поглотить. Но сдерживается, слишком рано. Его милая возлюбленная ещё не готова. Ему остается лишь оставить красный след на крепком плечике, напитав поцелуй элементальной силой, чтобы он остался надолго, не сошёл так-же быстро, как и другие. Может, тогда шутки Пастора и измученной его проделками Барбары, наконец, перестанут быть шутками, и юная девочка перестанет мучать его Сесилию? Наконец, поймёт, что его девочка, да... Девочка, по-сравнению с ним, так юна... Она не только привлекла внимание их спящего Архонта, а вовсе была избрана им? Он подождёт, когда Сестра, наконец, созреет, как его любимый цветок. Он уверен, она и сейчас сможет принять всю его суть, но он дождётся. Он не упустит столь ценную душу. А сейчас Барбатос приподнялся, одарив мягким поцелуем Сестру, легонько коснувшись ее виска. Сладкая нега накатила на девушку. Та моргнула пару раз, вспомнив про вечернюю молитву. -Не переживай, я послушаю твою просьбу с утра, а сейчас засыпай, моя аманта*. И только звезды из окна видели очередное откровение. И лишь Действующий Магистр Ордо Фавониус застала пророческое мигание статуи возлюбленного монштадцами Божества.