Мятный дым

В иллюминаторе самолёта картинка кажется почти статичной, если всматриваться в мелкие детали там, далеко внизу: миниатюрные автомобили казались точками, почти неподвижным, выдавая свое присутствие крохотным металлическим блеском на изгибах тонких нитей дорог, трасс и шоссе, рассекающих простор далёкой земли. Высоко. Здесь так высоко, что облака, щекочущие крылья железной птицы, представляется возможным тронуть пальцами, настолько близкими были их пушистые шапки, отчасти напоминавшие снежные вершины бесконечно далёких горных массивов. Кьяра улыбнулась своим мыслям, рассматривая с высоты огромный простор, высоту и синеву неба, касающегося глубиной силуэтов далёкого города, к которому неумолимо приближался транспорт. Она отбросила со лба мягкую, большую кудряшку шелковистой пряди светлых волос, немного прикрывая глаза и мечтая о том, как скоро попадет домой, возвращаясь из очередной командировки. Последней в этом году: теперь предстояло, наконец, работать в родном мегаполисе, но не это радовало ее и даже не скорый конец путешествия. А то, что в гости в этот же день обещал приехать друг по переписке, с которым у нее завязалось общение ещё пару лет тому назад. Этот милый скелет оказался весёлым, умным и приятным собеседником, с которым было в равной степени комфортно общаться как о физике атомных частиц, так и о том, как правильно ловить в парке голубей. Монстр, казалось, был готов поддержать любую самую безумную тему, искренне выражая мнение по всем обсуждаемым вопросам, не забывая поинтересоваться её собственным. И, в конце концов, дошло до того, что они ведали друг о друге каждую мелочь чуть ли не лучше, чем парочка знала самих себя. Было немного жаль, что увидеться они решили только сейчас. То ли причина крылась в большом количестве работы у обоих, то ли в том, что Кьяра старательно грузила себя делами, подсознательно боясь встречи с тем, от кого путались мысли и хрусталем звенела душа. И в итоге этот парень не выдержал сам, поставив перед фактом, что стоит на вокзале и покупает билет, прося сильно не бить за авантюрный шаг. Кьяра даже дар речи на миг потеряла, слыша в телефоне его голос с мягким тембром впервые да ещё и с подобными новостями, ощущая в какие американские горки эмоций пустилась неугомонная душа её веселой и романтичной натуры. И теперь она мечтательно жмурилась, ожидая посадки воздушного судна, несущего её в родной край после утомительного месяца работы, где и выходные-то выпадали крайне редко... Дом встретил ее приятной тишиной уюта, но отдыхать было некогда: за время отсутствия мебель её небольшого, но комфортного жилища покрылась слоем пыли, а Кьяра совсем не хотела показаться другу растяпой. Быстро занеся сумку с вещами в комнату и оставив ее около шкафа, она унеслась на кухню, выуживая из темного шкафчика над мойкой чистую тряпочку, тут же начиная протирать все поверхности, так кстати пустующие. Она не любила ничего лишнего, во всем предпочитая сдержанный минимализм, кроме, пожалуй, угла своей комнаты, где вопреки любви к идеальному порядку был сделан шалаш из пледа, вокруг которого и под его сводом струилась гирлянда с теплым цветом круглых лампочек, освещая нутро милого убежища, устланное нежным и мягким пледом и парой подушек. Это было ее маленькой слабостью: по вечерам Кьяра часто забиралась в уютное гнездо, сидя в нем и до поздней ночи, переписываясь с Эфиром. В попытках спрятать тоску по монстру в этом маленьком уголке, где та пыталась скрыться от огорчения, что терзало душу чувством расстояния до того, к кому так взывало ее внутреннее "я". Мельком бросив взгляд на этот уголок, девушка протёрла тумбочку у кровати, её изголовье и двери на шкафу и комоде, на котором единственным предметом стоял небольшой ночник с узорчатым абажуром из красного и белого пластика, напоминавшего стекло. К своему стыду она боялась темноты, и стеснялась сказать о таком даже лучшему другу, боясь быть высмеянной или обиженной нечаянной шуткой, хотя и знала, что Эфир бы так ни за что не поступил. Но сердцу не прикажешь, и оно трепетно хранило тайну за семью печатями, не позволяя никому добраться до сокровенных тайн. Когда с уборкой было покончено в кратчайшие сроки, Кьяра босоногим ураганом пролетела в ванну, желая принять благодатный после дороги душ и переодеться в более домашнюю одежду: выбор пал на мягкие штаны цвета белой лилии и кремовую футболку, кокетливо спадающую на одно плечо. Стоя под струями почти горячей воды и рассматривая мраморные узоры на кафельной плитке над белоснежным омутом глянцевого акрила, девушка невольно задумалась о том, как же так вышло, что чувства к монстру зародились на расстоянии, даже не зная его лично, не слыша его голоса, не видя улыбки. Было страшно... Страшно, что ей был создан призрачный и совершенно ненастоящий образ, который может абсолютно не соответствовать действительности. И от этого волнением пробивало каждую клеточку тела, вынуждая метаться между мыслей, то твердя о глупости всего, что навоображала, то убеждая себя в обратном. Выйдя из душа уже переодетой, с вытертыми полотенцем влажными волосами, Кьяра задумчиво постояла в кухне, оценивая степень чистоты тёмных ящиков гарнитура, пустого стола с черной скатертью и белыми линиями цветочных узоров, а также окна, прикрытого кофейными шторами, где за ними виднелась гладь небольшого пруда и зелень полудикого парка. На стене приятно тикали часы, перебивая тишину метрономом секундной стрелки. Кьяра вздохнула, грустно улыбаясь и подходя к створкам окна поближе. В форточку дышало лето. Слышался свист городских стрижей, носившихся в вышине лазурного неба стремительными черными точками. Солнце щекотало нос и щеки, пригреваясь на коже тёплыми лучиками, от которых так приятно было сожмуриться и ощутить, что моментально клонит в сон. Отбросив минутную слабость подальше, девушка шустро отыскала в вещах телефон, чтобы открыть нужное приложение и заказать на дом пиццу: что-то приготовить самой она уже не успевала, да и усталость брала своё. Хотелось просто отдохнуть в хорошей компании монстра, который, к слову, уже написал сообщение, оповещая о скором прибытии. По прошествии часа, когда коробка с пиццей ждала своего момента, а теплый вечер опустился на дом пастельными сумерками, раздался мелодичный звонок в дверь, заставивший Кьяру странно выпрямиться на месте, неверяще уставившись из кухни в проём коридора. Он пришел... Действительно пришел... Девушка поспешила открывать, взметнув за плечи почти полностью высохшие и распушившиеся пряди вьющихся крупными кудрями волос. Дверь с щелчком замка отворилась, открывая ее взволнованному взору вид на высокого монстра с широкой улыбкой на черепе приятного цвета топлёного молока и персиковыми звёздочками веснушек в тон больших, блестящих зрачков. В руках он держал коробку любимых девушкой конфет, тут же вручая подарок подруге и начиная говорить. — Хах, привет, Кьяра. Черт, я застрял в пробке почти сразу, как сел в такси! И водитель замучил вопросами, говорит, скелетов никогда не видел. Ох и намучился я по дороге, — девушка изрядно смутилась, пропуская внутрь друга, неверяще рассматривая его подвижную фигуру, выше ее на целую голову, если не больше. — Здравствуй, Эфир. Не страшно, ты же не на один вечер приехал, успеешь отдохнуть, — ответила она, забирая у парня ветровку, повесив ту на крючке у зеркала и рассматривая, как монстр стягивает разномастные кеды, — я тоже от перелета утомилась, ты же не против пиццы? — Кто-то сказал пицца? К слову, жаркий день был, у тебя попить не найдется? — скелет довольно жмурился, во все глаза рассматривая подругу, не переставая умиляться, какой маленькой и хрупкой та оказалась на самом деле. — Только клубничное молоко есть, — Кьяра хитро улыбнулась в ответ, прекрасно зная, как монстр любил этот напиток, отправляясь на кухню, чтобы положить конфеты на стол и налить ему нежно-розовый коктейль с ароматом сладкой ягоды. Эфир прошел следом, беспрестанно осматривая окружающие его предметы, с удовольствием отмечая то, что он и сам любил, но уже в собственном доме: отсутствие чего-либо лишнего, что захламляло бы квартиру. Кьяра была абсолютно таким же любителем порядка, как и он сам. Но увидеть точки соприкосновения их предпочтений вживую было ещё приятнее, и душа монстра радостно ёкнула, не в силах держать эмоции от встречи с той, к кому та звала долгое время. Сверкнув синими глазами, залитыми радостью встречи, девушка протянула ему полный стакан прохладного напитка, взяв второй себе. — За встречу? — она смело вытянула руку вперёд, предлагая тост, и монстр с готовностью чокнулся с ней своим стаканом с приятным звуком стеклянной посуды. — За встречу! — и осушил его залпом, довольно облизываясь после, демонстрируя насыщенный персиковый оттенок языка, от которого девушка стыдливо отвела взгляд, боясь быть слишком навязчивой в своем интересе и внимании к другу. — Пойдем ужинать? Ты наверняка с дороги голоден, да и я, признаться, до сих пор не ела, — Кьяра виновато пожала плечами, беря теплую коробку с пиццей с намерением унести ее в комнату: она привыкла есть в своем маленьком логове, но теперь не была уверена, что ей делать и как себя вести, будучи буквально смятенной эмоциями. — Не ела? Хей, да не стоило меня ждать, малая... Пойдем, заодно покажешь, как живешь, — Эфир добродушно склонил к оголенному плечу голову: его лиловая кофта потешно съехала набок, делая длину рукавов неравной, но, похоже, его это нисколько не смущало. Согласно кивнув, Кьяра прихватила ещё и колу, но монстр лихо забрал из ее рук кучу угощений, беззаботно и радостно следуя рядом, но стоило им войти в уже темную комнату с горящими огнями гирлянд над сводами шалашика, как он пораженно замер, открыв в удивлении рот. — Ох, прости, сейчас свет включу нам, — девушка хотела было ткнуть в выключатель, но Эфир шагнул вбок, загородив собой дорогу. — Оставь так. Мне нравится... — скелет немного потупил персиковый взгляд, вновь поднимая его к глазам подруги, плохо скрывая растущее в нём чувство симпатии к такой близкой сейчас девушке. Любая усталость и рядом не стояла с их обоюдным желанием набыться вместе, болтая обо всём точно так же, как они делали это по сети. Они оба трепетно смутились, и хотя Эфир этого не показал, в отличие от порозовевшей Кьяры, то в душе у него буквально носились толпы приятных мурашек, будоража воображение возможным исходом наконец-то свершившейся встречи. Девушка скользнула под полог созданного ей навеса, чуть двигаясь к подушкам, чтобы друг смог спокойно поместиться рядом. К счастью, несмотря на высокий рост, Эфир с комфортом расположился около девушки, почти задевая ее коленом, сложенных в позе лотоса ног. Монстр устроил коробку с пиццей чуть поодаль и теперь рассматривал огоньки над собой, тронув некоторые лампочки пальцами. И хотя он не любил лишнего, это уютное место ему очень понравилось, особенно в сочетании с Кьярой, сидевшей рядом маленьким, живым тельцем, по которому приятно струился свет гирлянды, делавшим кожу девушки почти медной. Эфир открыл коробку с едой и сперва дал кусок пиццы подруге, удостоверившись, что та охотно начала есть, а после присоединился и сам, с наслаждением откусывая угощение с тягучим вкусным сыром, помидорами и курицей. Первое время друзья ели совершенно молча, как всегда бывает, когда сильно голоден, иногда бросая друг на друга взгляды и улыбаясь своим мыслям в атмосфере теплоты, повисшей над ними мягким куполом подобно свету гирлянд. — Теперь останешься в этом городе? — спросил Эфир, насытившись и запив всё лимонадом, внимательно рассматривая Кьяру взглядом необычных зрачков, наполнявших глазницы почти полностью за исключением пепельно серых точек в их середине, делавших взгляд конкретно направленным, давая возможность понять куда именно он глядел. — О да. Наконец-то не будет разъездов. Я, признаться, устала от такого режима. Ну а ты? Я помню, ты тоже много работал весь год, — девушка добродушно улыбнулась другу, склонив голову, от чего прядь вьющихся светлых волос привычно упала на глаза. — Эм... Я, — Эфир немного замялся и погрустнел, отводя взгляд и пряча его в мягкий плед, на котором они оба сидели. Девушка сменила выражение веселья на обеспокоенность, едва заметно придвинувшись ближе и робко касаясь пальцев его руки, упертой в пол, своими. — Хей? Что-то случилось? — Кьяра выловила его расстроенный взгляд, и ее душа неприятно сжалась в волнении за друга. — А, да ничего ужасного, но... Работу я потерял, если честно, компания обанкротилась, и меня попросили на выход, — монстр огорчённо вздохнул, словно признаться в таком было для него постыдным. — Ой... Да ладно, Эфир, это всего лишь работа. Найдешь другую, будет повод сменить график на удобный, а то ты в последнее время костей пересчитать не мог от усталости, — Кьяра ободряюще улыбнулась, даже не заметив, что ее пальцы так и остались лежать на прохладных кончиках его, словно в жесте поддержки, приятно углубленные в ворс бежевого пледа. — Я потому к тебе и поехал. Хотел развеяться и заодно тебя увидеть, — монстр ласково улыбнулся и несмело переставил руку, чтобы его фаланги накрыли ее, будто благодаря за сопричастность и неравнодушие к его временным трудностям. — Ко мне ты можешь приехать и без повода, Эфир. А то мы с такими темпами видеться будем раз в сотню лет, — Кьяра добродушно усмехнулась, ловя его ответный смешок и отпивая немного колы, — кроме того, ты и сам говорил, что у вас коллектив был не слишком дружный, не то что у меня. — Что правда, то правда, малая. Если за день никто не насыпал коллеге перца за ворот штанов, то уже праздник, — хихикнул монстр отодвигая почти пустую коробку из-под пиццы в сторону, чтобы вытянуть длинные ноги. — Зато после перца тебя можно было действительно назвать горячим парнем, ахаха, — рассмеялась Кьяра, прикрывая ладонью рот и пуская своим звенящим смехом мурашки по каждому позвонку монстра, который вторил ее веселью, хитро толкая локтем в бок. — Я и без него горяч, Кьяра, — нарочито томно протянул он, чуть прищурив коралловые глаза, и девушка снова прыснула, пряча за весельем смущение. — А свидетели есть? Какие ваши доказательства, мистер перечные кости? — продолжала беззлобно подкалывать друга девушка, вспоминая курьёзный случай, о котором он рассказывал в переписке, и ловя себя на мысли, что бессовестно с ним флиртует, но сказанного не воротишь и оставалось лишь ловить немного удивленный, но очень довольный взгляд Эфира, в глубине которого плясали кадмиевые искорки смешинок. — Мои доказательства всегда при мне, солнышко, — он ласково потрепал ее по голове и вытащил из кармана штанов вейп, — не возражаешь? — Конечно нет, эти штуки вкусно пахнут. Интересно, с чем твоя? — Кьяра с интересом рассматривала предмет, пока Эфир начал делать первую затяжку, выпуская из ноздрей густой сизый пар с лёгким оттенком бирюзы, что действительно удивляло. Нос тут же защекотало сладким запахом с нотками мяты, от которого девушка тут же блаженно улыбнулась. Ее любимый запах. — Мята и что-то сладкое, точно не помню, но вкусно, — Эфир с удовольствием продолжал парить, наполняя пространство под их освещённым гирляндами навесом сладким туманом и рассматривая видимые отсюда очертания комнаты девушки, ища новые детали, словно они могли бы помочь ему узнать её ещё лучше. И взгляд невольно зацепился за выбившуюся из общего порядка перфекциониста маленькую деталь: над кроватью висел маленький ловец снов с красивыми сизыми перьями, переливающимися в фиолетовые тона даже в полумраке комнаты. — О, что это там? — Эфир указал девушке на предмет, и она, проследив за его взглядом, улыбнулась воспоминаниям, когда один из коллег сделал этот милый подарок, сам того не зная, попав в цель, ведь девушке так не хватало защиты ее сна в моменты ночных страхов. — Ловец снов, мне на работе коллега подарил, — девушка рассматривала паутинку висящего подарка, не замечая, как померк взгляд ее друга, который снова затянулся, медленно выпуская клубы пара после её слов. Душу парня неприятно кольнуло чувствами ревности и огорчения, от которых пропал былой настрой беззаботности. — С чего это вдруг тебе дарят подарки? — неожиданно резко спросил друг, немного обижая девушку таким грубоватым тоном. — А я что, не достойна их получать? Пфф, я же не прошу их дарить, просто так получилось, — Кьяра движением головы вновь откинула с лица мягкую назойливую прядку, немного сердито дуя губы, опираясь на руки позади себя, и Эфир невольно умилился тому, какой маленькой и живой она была, чуть стыдясь, в то же время, что немного ее обидел, ведь имел ввиду совсем не то. С новой затяжкой он шутливо выпустил в нее клубы сладкого пара, занятно переливающегося в свете круглых лампочек однотонных гирлянд, и Кьяра с удовольствием зажмурилась, дыша ароматом мяты, согретым его телом. Внезапно в кармане его штанов заиграла мелодия звонка и, отложив свой вейп на одеяло, монстр вытащил смартфон, напряжённо всматриваясь в его дисплей. Он бросил взгляд на подругу и ткнул в экран, отвечая, завязав непринужденный разговор, судя по всему, с кем-то женского пола. Кьяра невольно огорчилась, как от этого факта, так и от того, что суть разговора ей была не так уж ясна. Она задумчиво теребила тонкими пальцами мягкую нитчатую бахрому подушки под навесом бежевого пледа, стараясь не смотреть на смеющегося изредка монстра, чьи глаза цвета огненного кадмия метали искры эмоций, отзывающиеся в ее душе неприятными уколами огорчения и разочарования. Но особенно сильно резанула по ушам его последняя фраза: — Да, я приеду как только, так сразу, давай завтра, к примеру, — он улыбнулся и повесил трубку, попрощавшись с собеседницей, переводя довольный взгляд на погрустневшую подругу, чьи мысли о надеждах на отношения большие, нежели дружба, только что с треском рухнули. Эфир же расслабленно вздохнул, замечтавшись о чем-то на миг, но после тут же вернул свое внимание притихшей Кьяре. — Хей, все хорошо, малыш? — Эфир немного напрягся, заметив ее грусть, но девушка поспешила ему улыбнуться, затолкав чувства поглубже, здраво рассудив, что монстр имеет полное право строить свою жизнь, как ему заблагорассудится, а она, как друг, всегда его поддержит. — Да, Эфир. Я просто немного устала за день. Что, завтра, выходит, уже уедешь? Может, посмотрим какой-нибудь фильм или мультик тогда? — Кьяра сладко зевнула, прикрыв ладонью рот, и скелет довольно усмехнулся, согласно кивая на ее предложение. Они устроились на том же пледе, подмяв под себя подушки, лёжа на животах и смотря видео через ноутбук, который Кьяра принесла из маленькой кухни. Девушка совершенно не думала больше о странном разговоре её друга с таинственной незнакомкой, твердо решив просто наслаждаться тем, что Эфир был рядом. Настолько близко, что рукав его кофты то и дело касался её плеча, грея теплом, которого не было в его кистях, словно оно позабыло дорогу к кончикам его пальцев, на которых мерцали, то появляясь, то исчезая, персиковые звёздочки веснушек. Они много говорили, надолго уйдя в приятных беседах за полночь, понизив голоса до приятного тихого тона, от которого Кьяра потихоньку уснула, убаюканная мягким рассказом Эфира, устроив голову на уложенные на пледе предплечья и разметав по рукам светлые пушистые волосы. Монстр повернулся к ней, желая что-то спросить, но замер, засмотревшись на спящую девушку, расслабленную и такую близкую. На то, как тихо она дышала, настолько милую, что его рука сама потянулась к ее щеке, невесомо касаясь теплой кожи холодом его фаланг, наполовину скрытых съехавшим рукавом флисовой кофты. Эфир побоялся разбудить её таким прикосновением, отдернув ладонь, памятуя о том, как Кьяра утомилась. Монстр бесшумно достал свой телефон и сделал на память фотографию с нежно уснувшей подругой, освещенной мягким теплым светом её любимых гирлянд... Тихонько подтянув к ним ещё одно одеяло, уложенное в глубине шалашика, Эфир осторожно укрыл их обоих, выключив ноутбук и свет, погрузив комнату в приятную темноту, собравшись спать вместе с ней прямо здесь. В глубине комнаты тикали часы с маятником, где-то за окном проезжали редкие ночные автомобили, подсвечивая фарами темные очертания уснувшего парка, из которого доносилось пение цикад. И этот же свет скользил по темным очертанием блестящих плафонов на люстре с множеством хрустальных стекляшек, расщепляясь в них на десятки цветных искорок, бегущих по нежно-розовым стенам комнаты. Уютно... Ему было действительно комфортно рядом с ней, и монстр блаженно улыбнулся своим мыслям и планам, скосив огоньки ярких глаз на ее спящее рядом тело. К самому скелету сон не шел, словно душа боялась пропустить хотя бы миг рядом с любимым существом. Кьяра что-то сонно пробормотала, будто встревоженная чем-то, немного сжавшись и нахмурившись, выдавая неприятный, возможно страшный, сон. Эфир, желая сохранить её покой, осторожно придвинулся, несмело приобняв её, ощущая, как предательски начали светиться смущением скулы, заливая льдистым румянцем светло-пергаментные кости лица, по которым мерцающими звёздами разгуливали созвездия веснушек. Кьяра доверчиво уткнулась в кривой ворот его свитера, касаясь теплым носом оголенной ключицы, от чего по костям скелета пробежались мелкие разряды щекотного электричества. Она спокойно расслабилась, одними губами прошептав во сне его имя, но он слишком хорошо расслышал его, чтобы решить, будто ему лишь померещилось. С чувством тепла на душе Эфир уснул рядом, оставив в своих объятиях тепло её тела до утра. Разлеплять глаза в попытке проснуться было крайне затруднительно, особенно после такого позднего времяпровождения, но Кьяра была упрямой. Сперва открылся один глаз, оценивая обстановку и пустоту своего шалашика, а затем второй, отмечая вдогонку и то, что время перевалило за полдень. Эфира не было видно, но зато хорошо слышался идущий из кухни грохот. Кажется, что-то выпало из шкафчика, и по звуку девушка это идентифицировала как железную банку с чаем. Сонно зевнув и потянувшись, она взлохмаченной тенью выбралась из плена одеял, одно из которых перекочевало сюда с кровати явно по милости монстра, что бережно укрыл ее утром, боясь, что на полу та замёрзнет, Кьяра скользнула в сторону звуков, найдя монстра убирающим последствия своей неосторожности: рассыпанную на кухонном столике горку листового чая. Девушка приткнулась рядом сонным комочком, улыбаясь и помогая парню прибрать сор. — Ой, я разбудил, солнце? Привет, — монстр умильно заулыбался, борясь со смущением от прозвища, которое сорвалось с уст прежде, чем он подумал о том, как это звучало, даже несмотря на то, не впервые позволял такое обращение. Но Кьяра лишь сожмурилась, снова зевая, прикрыв рот ладонью и отвечая после чуть севшим ото сна голосом: — О, да все равно нужно вставать, а то режим собьётся. Все в порядке, Эфир. Ты во сколько уедешь? — Эм, пожалуй, после завтрака, а то билет не успею купить, — монстр виновато отвёл взгляд, ощущая, как болит душа от того, что придется уехать. Но он не мог сказать ей о причинах, всерьез озаботившись сюрпризом, который собирался сделать к такому скорому её дню рождения, желая убить двух зайцев разом: одарить чудом и признанием в собственных давно просившихся на волю чувствах. И вчерашний звонок одновременно дал гарант исполнения задуманного и в то же время явно огорчил Кьяру, что от пристального внимания скелета не ускользнуло. — Ладно. Я провожу тебя до поезда, можно? — девушка с надеждой посмотрела на друга, и в ее глазах плескался голубой океан грусти. — Конечно, поедем вместе. А что на завтрак? Я, признаться, не голоден, но просто перекусить не против, если это не что-нибудь горькое, хах, — монстр налил воду из закипевшего чайника в заварочный, куда ссыпал часть собранных со стола сухих чаинок, пока девушка копошилась в холодильнике, а после достала нарезной хлеб. — Будешь тосты с лимонным джемом? Я его сама сделала, — Кьяра покачала жёлтой банкой в руке, ловя широкую улыбку монстра. — Кьяра, ей богу, возьму тебя в жены, ты лучше всех, — отчасти пошутил Эфир, пряча за юмором и хитрой улыбкой истинные чувства, разгоревшиеся пуще прежнего, стоило Кьяре густо покраснеть. — Черт, Эфир. Не боишься, что я соглашусь? Вот будет потеха, — обиженно буркнула она, отвернувшись чтобы засунуть хлеб в тостер, а банку поставить рядом. — Не боюсь, это ведь ты, Кьяра~, — протянул он над самым её ухом, пугая внезапной близостью и тут же отступая, когда она обернулась, непонятливо всматриваясь в персиковые омуты монстра. "Конечно, я же всего лишь друг для тебя," — с грустью подумала та, вопреки мыслям отвечая улыбкой взаимного веселья, скрыв острый укол обиды в душе. Они с удовольствием попили чай с тостами, продолжая вести тихие дружеские разговоры, никак не подавая вида, что скоро предстоит расстаться на неизвестный срок. Этого не случилось ни когда они собирались выходить из дома Кьяры... Ни когда стояли на согретой теплым солнцем остановке, ожидая автобуса, подставив лица ласковым лучам дневного светила... Ни внутри него, когда они весело толкались, в попытке занять места наперегонки, едва не падая, когда транспорт тронулся в путь... Ни даже когда вышли на нужной остановке, касаясь друг друга плечами... Но всё изменилось, стоило паре зайти на вокзал... Привычное переливчатое звучание мелодии объявления информации, в след за которым начинал говорить монотонный голос. Люди и монстры, что сновали, торопясь купить билет на уходящий вскоре поезд. Звук колёсиков увесистых чемоданов. Запах свежей выпечки и газет. Глухой отзвук множества голосов. И спящие в зале ожидания пассажиры грядущих поездок. Неповторимая и очень узнаваемая картина с привкусом путешествия, где в длинные и узкие окна от потолка до пола залы заливает золото утренних лучей света. С нотками грусти и любви, как и всегда бывает в таких местах, напитанных горечью сотен и тысяч расставаний и сладостью такого же количества воссоединений. Кьяра не помнила, как он купил билет. Не помнила, как в молчании дошла с ним до вагонов поданного на платформу поезда. Но помнила долгий взгляд Эфира после. Глаза в глаза. И в его собственных металось отражение её нежелания разлуки. Он не мог подобрать подходящих слов в этот момент, мечась по лицу девушки глубиной потемневшего тона зрачков, а сам от мыслей, что наполняли его голову, внезапно смутился, покрывшись бело-голубым туманом смущения, сильно заметным на костях цвета топлёного молока. И частично потому, что хотел это скрыть, а частично от невозможности держать всё в себе, Эфир притянул ее в ласковые объятия, зарываясь прохладой пальцев в шелк волос на ее затылке, а второй вжимаясь в лопатки, пока по его позвонкам за лиловой мягкостью кофты прошлась нежная рука той, кого он любил всей душой. Монстр едва сдерживался, чтобы не признаться прямо сейчас, но уехать после было бы жестоким, а потому парень терпел. Жалел об этом немыслимо, корил всем, чем можно, но терпел, позволяя лишь слабость, поцеловав ее в лоб на прощание и отстраняясь. — Береги себя, солнышко. Ещё увидимся, обещаю, — улыбнулся он, запрыгивая в вагон и, оглянувшись, Эфир скрылся в глубине поезда. Кьяра стояла до отбытия, глядя на любимого в окошко, через которое тот сверлил ее грустным взглядом. И когда поезд тронулся, она не смогла сдержать слёз, прижимая руки к груди, где до сих пор осталось призрачное тепло его тела... Ощущая, как бесчисленные слезинки бегут по щекам, опаляя кожу и побуждая отвернуться, уходя прочь с платформы, будучи не в силах провожать взглядом змеистое тело транспорта, уходящего вдаль. Увозящего прочь частичку ее доброй и ласковой души, что рвалась на части от тоски. В такие моменты даже жалеешь, что встретил любовь, вынуждая ощущать физическую боль от расставаний, где вокзалы и аэропорты становятся ловушкой. Местом, где каждый раз от разлуки так больно и горько, что всю дорогу до дома душат слезы, а мир, мелькающий в окнах везущего вникуда автобуса, теряет краски полностью, становясь единым пятном неразборчивой серости. Такой же, в какую превращаются дни, недели и месяцы до новой встречи с тем, кого любишь. Кьяра попала в эту ловушку с головой, словно встреча послужила катализатором, ускорив неминуемый момент ее падения в пропасть, откуда уже не было выхода. День и ночь Кьяра думала об Эфире. Вспоминала его голос, прикосновения, шутки и бесконечно теплый взгляд, в котором навсегда поселилось раннее лето с ароматом нежных персиков и абрикосов, налитых солнечным теплом. И время измерялось для нее теперь не секундами и часами, а сообщениями и звонками, в которых она жила по-настоящему. Остальное время превратив в бессмысленное, автоматическое существование, где даже близость ее дня рождения не радовала совершенно. И к ее полному расстройству, чем ближе был этот праздник, тем реже писал Эфир, начав отвечать односложно, а в канун пропал вовсе, отключив телефон. Кьяра почти весь день проплакала, а ночью апатично сверлила взглядом освещённую ночником и гирляндами стену своей комнаты, твердо решив, что отмечать и вовсе ничего не станет. В конце концов, не так уж и важен был этот день, сделав ее старше на год. День, в котором нет его... Кьяра посмотрела на часы с мерно качающимся маятником, где стрелки убежали за рубеж следующего дня, фактически ознаменовав наступление дня ее рождения, сверкая блестящей позолотой стрелок и циферблата, с отраженными в нем лампочками ее маленького убежища. — Поздравляю, Кьяра, — расстроенно прошептала девушка, роняя слезинку на согнутые колени, в которые упиралась щекой, сидя на широком подоконнике, за которым барабанил дождь, вторя ее тоске. Мысли стёрлись неясными пятнами акварели, словно погружая создательницу в дремоту усталости от долгого стресса и огорчения, но тело крупно вздрогнуло, стоило услышать настойчивый звонок и стук в дверь. Кьяра испуганно слезла с окна, в неверии взглянув на часы вновь, а затем неуверенно подошла к двери, стараясь двигаться почти бесшумно, в страхе всматриваясь в глазок, боясь издать хоть шорох. И от увиденного и повторившегося стука, Кьяра едва не пискнула, торопливо отворяя дверь, недоуменно, неверяще и всё ещё в лёгкой панике глядя на стоявшего на пороге Эфира. — Э... Эфир, — испуганно прошептала девушка, пока монстр оценивал ее заплаканный вид с нотками страха в глазах, который тот не мог вынести, порывисто входя в ее дом, закрывая дверь почти небрежно и сгребая ничего не понимающую малышку в объятия. — Солнышко, прости, что не позвонил, я очень торопился, но всё равно ужасно поздно... Прости, — Эфир крепко прижал ее к себе, ощущая, как непривычно притихла девушка, а после задрожала, начав плакать, приводя монстра в чувство, близкое к панике, — хей, хей, не плачь, ты что? — Я д... думала, что... что ты не хочешь общаться... Или... Я надоела, — стараясь успокоиться, тихо объяснила Кьяра, не веря в то, что это действительно ее монстр, стоит здесь и сейчас, прямо в прихожей, не выпуская из объятий, приехав среди ночи и ласково гладя по спине, чтобы отстраниться и взять ладонями ее лицо, касаясь прохладой пальцев нежной шеи. — Как ты можешь надоесть, Кьяра? Маленькая глупышка... Хотя, в этом есть моя вина, прости... Я хотел сделать сюрприз, пойдем в комнату? — Эфир отпустил успокоившуюся девушку, сняв кеды и привычно дернув голым плечом, с которого снова мило сползла его любимая кофта, закрывая всю левую кисть мягким рукавом. Девушка шмыгнула носом, все ещё изумлённо рассматривая веснушки под глазницами, горевшие нескончаемым и неутомимым огнем жизни. Эфир ободряюще улыбнулся бережно беря подругу за пальцы, словно прося разрешения на касание своими всегда холодными руками, очевидно собираясь с мыслями. Монстр, наконец, решился сделать то, что уже давно хотел и мечтал, жалея лишь об одном: стоило всё сказать ещё раньше, не заставляя дорогое душе существо мучиться в неведении. Войдя в ее комнату монстр вдруг вперился взглядом в её светильник и горящие гирлянды маленького убежища подруги, манившего уютом мягкого пледа и подушек в нем. — А ты что, ещё не ложилась? Везде свет горит, — Эфир сел на кровать, рукой притягивая за собой девушку, рассматривая ее уставшее лицо с явным беспокойством, которое значило лишь одно: монстр не отстанет, пока не узнает правду. И раз уж Кьяра решила, что в отношениях ей успеха не светит, то хотя бы раскрыть другу свой небольшой секрет точно можно. — Собиралась, но... Знаешь, я никогда не говорила тебе... Я боюсь темноты, Эфир. Поэтому сплю с лампочками. Только, прошу, не смейся, пожалуйста, — Кьяра недовольно сморщила носик, уловив в его взгляде сильное удивление напополам с разочарованием в себе... Душа монстра болезненно сжалась, вспомнив, как плохо спалось Кьяре в ту ночь, когда он выключил свет. И осознание, что она часто мучается одна, скрутило ее ещё сильнее, заливая его жизнь волнами сострадания и желания защитить любимую. — Да как я могу над таким смеяться? Кьяра, если бы я только знал... Прости, — Эфир грустно потупил взгляд, доставая что-то из кармана и протягивая руки к шее удивленной подруги, что-то на нее надевая и застегивая, ласково поправив пряди мягких волос после. Кьяра опустила взгляд на блестевшую золотистым светом изящную цепочку, на конце которой висел небольшой круглый диск золотого обода, в котором навечно застыло стекло с заточенным в нем настоящим цветком ромашки. — С днём рождения, солнышко, — прошептал он совсем близко, пуская по ее сердечному ритму неровную волну сладкого смущения. — Спасибо, Эфир... Это... Вот это сюрприз, честно... — она пораженно усмехнулась, перехватив гладкий холод кулона пальцами, счастливо глядя в потеплевшие зрачки высокого скелета, улыбавшегося ей с невыразимой нежностью, за которым пряталось его смущение, которое та отметила, ласково ткнув его пальцем в теплую скулу с мерцающими точками персиковой магии, — кое-кто смущен? Монстр от ее слов моментально покрылся жемчужно-голубоватым светом смятения, спешно доставая любимый вейп, чтобы отвлечься и разорвать трепетный визуальный контакт, от которого у него самого зудела каждая кость. Он спешно затянулся в полумраке ночной комнаты, выпуская облако густого тумана с мятным ароматом сладости, что так его успокаивал в моменты волнения. Вновь и вновь повторяя успокаивающее действие, давшее ему время собраться с духом... От поиска растерянных мыслей его отвлекло робкое касание пальцев подруги к его руке, вынудив посмотреть на нее с немым вопросом в глазах. — Можно попробовать? — доверчиво спросила Кьяра, задержав ладонь на его кисти, и монстр кивнул, не в силах более разорвать нить взгляда между ними. Даже когда она затянулась, незаметно завладев его вейпом. Эфир вдруг понял... Пора... Не дав Кьяре выдохнуть пар, он порывисто ткнулся в линию ее губ, смыкая расстояние в поцелуе, в котором от изумления девушка выпустила излишне задержавшийся в лёгких пар прямо в Эфира, переплетая сладковатый воздух в обоюдной нежности. В мятном дыму дурманящего дыхания уже нет ни мыслей, ни слов, оставляя только одномоментность мгновения, в котором вдох сплетен с его выдохом. Отдаваясь в сознании лёгким ощущением опьянения, от которого слегка ведёт картинку, вынуждая закрыть глаза, пока так приятно кружит голову. И никак не понять от чего это чувство: от аромата ментолового вейпа или от поцелуя с этим сладким паром, перемешанным в соединённых разгорающейся страстью телах. Эфир действовал уже намного увереннее, ощутив, что Кьяра поддается, не сопротивляется, расслабляется... Доверяет... Он устроил руки на ее талии в стремлении ещё больше сократить жалкое расстояние, прижав к частоколу ребер за мягкой кофтой, под которой звездой полярного льда засияла его душа, углубляя ласку, в которую вплел не только привкус покалывания травянистой свежести, но и тепло своего языка, которым осторожно коснулся ее, чуть меняя угол наклона головы, делая все движения с неторопливым ритмом, в котором хотел высказать как можно больше. Как можно нежнее... И девушка до сих пор не могла поверить в то, что не уснула на окне, видя сейчас лучший сон в ее жизни, касаясь пальцами его ключиц и голого плеча, в котором ощутимо разливалось тепло, словно желая проверить, насколько происходящее реально. Монстр вдруг мягко забрал у девушки вейп, разрывая поцелуй, набравшись мятного пара, чтобы вновь слиться в поцелуе, выдыхая дурманящий туман в нежные лёгкие любимой, от чего у нее закружилась голова, приятно затмив все тревожные мысли, словно успокаивая их привкусом свежести дикой мяты. Эфир чуть отстранился, чтобы нежно ткнуться носом в девичью шею, аккуратно давя, с целью бережно откинуть ее спиной на мягкое одеяло, стараясь не пугать, а лишь показать, что хочет дарить больше ласки, погладив по плечу, несильно его сжимая. Монстр, наконец, готов был озвучить очевидное, пуская свой голос прямо в ее ухо, говоря тихо и нежно. — Кьяра, я приехал сказать, что люблю тебя... Надо было сделать это раньше, но я хотел кое-что подготовить, и мне удалось лишь сегодня, — скелет чуть приподнялся, нависнув над маленькой девушкой, чтобы видеть ее затуманенный чувствами взгляд, — в общем... В тот раз, когда мне звонили, это была покупательница и... Я теперь живу в соседнем доме, солнышко, а прошлый был удачно продан. И работу я нашел совсем недалеко, — Эфир счастливо улыбнулся, желая тут же впитать собой все то изумление, что отразилось в бескрайней небесной синеве ее глаз. — Эфир... А... Что? — Кьяра ужасно растерялась, чувствуя себя от этого глупо и заливаясь румянцем, от которого монстр довольно сожмурился, наклоняясь ещё ближе. — Ничего не хочешь ответить на признание? — Эфир подмигнул ей, ощутив, как та шутливо ткнула его под ребра, начав вероломно щекотать любимого, вынудив того, смеясь, завалиться набок, позволив Кьяре, победоносно смеясь, забраться на него, продолжая нападение. — Дурак, я тут себе надумала всякого, вот тебе, вот тебе, вот тебе! Я тебя тоже люблю, хитроплёт интриг ты чёртов! — Кьяра неумолимо щекотала монстра, который вдруг поймал ее руки и, перекатившись, ловко подмял под себя, не смотря на то, что весил очень мало, но силой обладал приличной. Теперь Эфир был контролирующим ситуацию, сидя на тепле её тела верхом, наслаждаясь нежным смущением и тем, что теперь имел на нее все права... Имел право любить открыто... Касаться, когда хочет... И плавиться от ее нежности самому... — Попалась, солнышко, — ласково прошептал прямо в её улыбку, с наслаждением целуя снова, впитывая ее сбитое дыхание, перемешивая его со своим. И переплетая свои прохладные пальцы с теплом её, что согревали собой каждую пястную косточку, заставляя сладкую дрожь бежать по всем костям, достигая позвонков чувством мятного покалывания, что до сих пор скользило между нежностью их языков. В тихом шуршании двух ласкающих друг друга существ наступила глубокая ночь, скрывая собой грань между ними. Позволяя наполнить время до рассвета тем, о чем давно молили их души. Любовью. Чистой, бережной и безгранично нежной. Как цвет наполненных летним теплом персиков с отголоском вкуса мятного тумана...