Акушеры

      — Я хочу стать акушером, — заявил Змей.       Ловчий отвёл ото рта банку с самогоном и вежливо уточнил:       — Что?       Змей откашлялся и повторил громко и чётко:       — Я хочу стать акушером. Это такие тоже врачи, которые вынимают из трепещущих живых тел детей, а не железо.       Ловчий кивнул.       — Я слышал о них когда-то. Но поясни, пожалуйста — ты сбрендил?       — Вовсе нет, — бодро возразил Змей. — Мне надоело зашивать мертвецов. А акушерство — благородная профессия и весьма нужная.       — Ты лучший хирург из всех, кого я знаю, — заметил Ловчий. — И хирурги сейчас точно нужнее.       — Это пока, — со значением ответил Змей. — У меня есть план.       Ловчий предусмотрительно отпил самогона, откинулся на спинку стула и сказал:       — Слушаю.       Змей, наоборот, наклонился к нему, опершись руками о колени. Он был длинным и тощим, и иногда Ловчему казалось, что в любую секунду то, что творится вокруг, может сломать его, как тростинку. Переломать его прекрасные, волшебные руки с тонкими и точными пальцами, раскрошить его позвоночник, хребет, на котором он несёт ужас и безумие каждого дня, навсегда стереть с его лица эту лихорадочную улыбку, заставить потухнуть полубезумный, отчаянный блеск его глаз. Иногда его немного птичье лицо с длинным носом так заострялось после очередной суточной смены, становилось таким осунувшимся, будто в его теле больше вовсе не осталось никакой жидкости, ни капли крови — всю её забрал этот день, эти сутки в операционной; будто кровь на полу вся — его. Но она была не его. Она была десятков, сотен проходивших через них, лежавших на белых столах, истекавших жизнью в их руках, и Ловчий не знал, скольких ещё они выдержат. Может быть — всех, и однажды их перестанут привозить, потому что больше будет некого везти.       — У меня есть план, — с энтузиазмом повторил Змей. — Мы поедем в тур по Азероту. Большой тур, везде побываем, и всех сделаем беременными.       Он замолк на мгновение, глядя поверх плеча Ловчего. Ловчий потрясённо молчал.       — Вероятно, нам придётся набрать интернов, — наконец продолжил Змей. — Вдвоём мы можем всё-таки не справиться. Ну, я думаю с этим проблем не будет. Так вот, с женщинами всё просто, но мы захватим и мужчин.       Ловчий наконец поперхнулся самогоном и отчаянно закашлялся. Змей протянул ему не первой свежести тряпку.       — Мы будем всем и каждому говорить, что у него аппендицит. И под предлогом операции быстренько перешивать им всё внутри, чтоб они тоже стали беременными. Материал для оплодотворения будем запасать и тоже помещать на место во время операции.       Ловчий наконец смог откашляться.       — Ты, как хирург, вероятно, догадываешься, что это вообще ни разу не так просто? — сипло спросил он.       Змей легкомысленно махнул рукой.       — Мы что-нибудь придумаем, мы же гении. Но ты не дослушал. Короче говоря, мой виртуозный план заключается в том, чтобы решительно все в Азероте стали беременными и никто не смог воевать. И вот тут... — и он торжественно выпрямился и поднял палец вверх. Ловчий замер. — И вот тут нам понадобится очень много акушеров! — триумфально закончил Змей.       — А что потом? — с интересом спросил Ловчий.       — А потом все с нашей помощью родят и сядут дома с детьми, потому что оставить-то их будет не на кого — у всех дети!       Ловчий смотрел ему в глаза, Змей улыбался весело и зло, показывая ровные белые зубы, и Ловчий думал: а может быть, это буду я. Может быть, ты протянешь свой тощий зад через всю войну, и твои титановые кости выдержат её вес, и твой разум уже дошёл до той точки, за которой только безумие, перешёл её, и теперь ты просто живёшь с этим. Режешь, шьёшь, вытаскиваешь с того света, как запрограммированный гоблинский робот, пьёшь и смеёшься, потому что все слова давно потеряли смысл, и так просуществуешь до самого последнего дня войны, а после — рассыплешься в прах и развеешься по ветру. Потому что под этой оболочкой уже давно не будет ничего, кроме праха. Может быть, твои тощие плечи протащат и меня до этого дня. И я рассыплюсь вместе с тобой, потому что нам незачем больше будет жить, потому что мы больше не будем знать, как это — жить.       — Я согласен, — бодро сказал Ловчий. — Отличный план, Змей. Лучший из всех.