(не очень) энергичное утро

Сказать, что Ко Сын Так был разочарован, когда проснулся и обнаружил рядом с собой пустое место, было бы преуменьшением. Но звук шипения и запах свежемолотого кофе были слишком соблазнительны, чтобы их игнорировать. Выбравшись из вороха одеял, Сын Так вздрогнул, когда прохладный воздух коснулся его обнаженного тела. Его одежда, оставшаяся со вчерашней ночи, вероятно, была уже в стиральной машине. Вот и преимущество иметь парня, помешанного на уборке и стирке. Сын Так открыл гардероб Ён Мина, чтобы выбрать, что надеть. Он уже собирался остановиться на старой толстовке с капюшоном и спортивных штанах (старая одежда профессора Ча была единственной вещью, которая подходила ему, будь прокляты рост и подтянутое тело его парня), прежде чем кое-что привлекло его внимание. Хм-м-м, интересно… — Ты уже проснулся? Завтрак… — Ён Мин замолчал, потеряв дар речи, когда увидел своего парня, прислонившегося к кухонному столу, одетого лишь в одну из его рубашек, едва прикрывавшую его задницу. — Что… Что на тебе надето? — прохрипел Ён Мин, с довольно заметным румянцем на щеках. Улыбаясь так невинно, как может только Сын Так, он медленно подошел к профессору, наслаждаясь его вниманием, а затем остановился перед ним. — Твоя рубашка, конечно же. Тебе не нравится, что я надел её? — Сын Так надулся, схватив подол и изобразив самое милое выражение лица, какое только было возможно. — Не в этом плане! — воскликнул Ён Мин, инстинктивно обнимая Сын Така за талию. — На тебе нет брюк. Ко Сын Так, схватив своей левой рукой правую руку Ча Ён Мина, направил ее к своему голому бедру, ухмыляясь, видя, как взгляд другого потемнел, а дыхание стало прерывистым. — Ты все равно уже все виде-… О-о-ох… Сын Така тут же прервали поцелуем. Откинув голову назад, он дал Ён Мину больше доступа, позволив его языку творить чудеса. Обе руки профессора теперь ощупывали его задницу и массировали мягкие и чувствительные места, вызывая приятную дрожь и стоны у его парня. Ко Сын Так беспомощно цеплялся за плечи Ён Мина, тяжело дыша в его ключицу, в то время как другой спускался вниз по его линии подбородка и шее, кусая и облизывая бледную кожу, оставляя следы, за которые он получит неплохой такой выговор, когда Сын Так попытается их как-нибудь скрыть. — О, посмотрите-ка, — поддразнил Ён Мин, потираясь бедром об уже наполовину затвердевший член Сын Така, заставляя его хныкать от создаваемого трения. — Кто-то возбуждён. — Замолчи, — Сын Так уткнулся своими раскрасневшимися щеками в свитер Ён Мина, однако бедро, конечно же, дернулось вперед, чтобы соприкоснуться с бедром другого. — Не думаю, что смогу это сделать, — на губах Ён Мина заиграла улыбка, когда одна из его шаловливых рук случайно легла на грудь Сын Така, большим и указательным пальцами начав играть с его сосками, наслаждаясь приглушенными стонами его задыхающегося в наслаждении возлюбленного. — Всего лишь скажу, что именно ты был тем, кто начал эту игру. Прежде чем Ко Сын Так смог возразить, Ён Мин развернул парня, его грудь плотно прижалась к спине Сын Така, а руки удерживали его извивающееся тело на месте. — Сын Так, — хрипло прошептал Ён Мин ему в ухо, заставляя возбуждение волнами накатывать на тело младшего, — ты так сильно хочешь, чтобы я трахнул тебя, даже несмотря на то, что делал это прошлой ночью? Однако Сын Так ничего не ответил, он мог только всхлипывать и пытаться высвободиться из объятий Ён Мина. Его член уже пульсировал от предвкушения. — Словами, любовь моя. — Да. Да, да. Пожалуйста, Ён Мин… Как бы Ён Мин ни восхищался мягким и красивым телом Ко Сын Така, как бы он ни хотел увидеть, как парень отчаянно нуждается в его прикосновениях, как желает освобождения после того, как его так долго сдерживали. Однако… — Не думаю, что нам стоит продолжать, — профессор Ча ухмыльнулся, затем, как невесту, взял другого на руки, игнорируя его хныканье, и посадил на стул. — Ешь свой завтрак, — сказал он и поставил тарелки и чашку кофе перед Сын Таком. — Или мы опоздаем на работу. И даже если профессор Ча Ён Мин, в конце концов, поддастся своему надувшемуся парню и будет трахать его в своем кабинете до тех пор, пока тот не превратится в растрепанное стонущее бог весть что — это уже никого не будет касаться.