Демон в шкафу

      Это в действительности имело свою романтику: аромат кофе наполняет ноздри, грязный рабочий стол, на котором валялись мои черновики. Тетради в клетку у меня лежали полной стопкой и иногда, когда я был в хорошем настроении и расположении духа, позволял себе заглянуть в зарисовки и насладиться своими же произведениями и шедеврами. Писал сам, нигде этому не учился, но на определенных страницах все равно могли проскакивать рассказы, что я нагло переписывал с просторов интернета. Зачем покупать книги и журналы, когда это все можно получить за бесплатно? Остротой сюжета истории не отличались, но я больше читал не развлечения ради, не для погружения в волшебный мир с магией и эльфами, не для напряжения собственных извилин, а именно для эстетического удовлетворения. Мало кто понимал мои вкусы и капризы в литературе, но все равно находились люди, что критиковали мои незамысловатые текста. Кто-то говорил, что это должны печатать огромными тиражами, а кто-то наоборот ругал мои рассказы за их непонятность и бесцельность.       Вы когда-нибудь слышали о рассказе «Зайчонок и кошачьи ушки»? Страниц в двадцать, что не свойственно для такого жанра, но мне безумно понравилось. Я советую всем почитать. Слог хорош, описание четкое, без излишеств, есть замечательная мотивация у главной героини, что очень редко встречается у подобного рода произведениях.       Я настолько увлекся косынкой на стареньком компьютере, что вовсе и не услышал как ко мне вламывались в дверь. Чуть ли не выбивали ее. Психов полно в нашем ничтожном мирке, поэтому я и не удивлен упорству того человека, что намеревался проникнуть в мою берлогу. Поднимаюсь с места, чуть размяв спину резким движением, и бегу к двери. Открываю ее. Теперь передо мной стоит Седой.       — Руслан Алексеевич, пришло новое уведомление о загадочной смерти в том самом доме! Вы были правы, это действительно интересно! –обращается ко мне мужик ниже меня ростом. Выглядел он, кстати, по-особенному сегодня опрятно, что для него несвойственно: аккуратно причесанные светлые локоны, на теле солидный костюм, черные чистые ботиночки, от цоканья которых закладывало уши у всего нашего офиса. От этого ловеласа сейчас веяло одеколоном «Old Spice», что еще больше придавало ощущение того, что стоит передо мной не человек, который вечно должен мне и другим людям денег, а в действительности местный аристократ. Такого и прозвать побоишься «Седым», так как перед нами Сергей Анатольевич. Ворвался, как оказалось, в мой кабинет с каким-то зеленым скоросшивателем. И вот он потирает лоб от холодного пота, бросает бумаги на мой и без того засранный стол и те приземляются с звонким хлопком.       — Я просил тебя, что можно без формальностей, Седой! — срывается мое недовольство и я скрещиваю руки на груди. Хотел, было, подойти к товарищу, успокоить и уверить, что ничего необычного в человеческой смерти не должно быть, но по горящему огоньку в глазах было понятно, что Сережа вряд ли собирается останавливаться.       — Ах! Да! Простите, Руслан! — нервный смешок срывается. Чужие руки открывают папку, где аккуратно были вложены фотографии и бумажки.       Наверняка обычное самоубийство, но чего так мистер белая рубашка всполошился?        — Чего там?       — Вот-вот! Смотрите! Смотрите! — говорит скороговоркой. В глазах его болотных огонек странный играет пуще прежнего. — Вы как-то говорили об этом… Но Вас не особо хотел кто-либо слушать! — вплотную подходит ко мне, а я лишь спокойно всматриваюсь в его милые глазенки. Наверняка такой засранец девочкам бы нравился, будь он повыше или если бы мылся почаще.        Как хорошо, что меня не интересуют такие люди. Они не то чтобы противные, скорее не моего вкуса и уровня. Своего рода «мышата». Носятся из угла в угол, при сложной ситуации паникуют, постоянно едят (у них нет особых предпочтений в пище, поэтому запихивают в свой желудок все, что попало). Это маленькие люди, которых никто не замечает в обществе, они тихие, скромные, и у них нет каких-то интересных историй из жизни, ибо все года провели дома за чтением книг или игры в танчики.        Я как-то писал зарисовку про «Мышонка». Интересный опыт.       Мы разговорились. Седой все рассказывал о случае. Как оказалось, это произошло в том самом доме, что стоял на окраине городка. О нем постоянно сейчас все говорили. Все обходили пятнадцатый дом на улице «Желтые болота». Это был почти развалившееся домик, у которого сгнившиеся тоненькие дощечки, забор упал давно и успел покрыться ржавчиной и интересными граффити, заросший сорняками и огромной крапивой участок — это все не могло не пугать обычного человека. Он себе выдумал в голове некое подобие на чучело, что обитает в этих харомах. Боится ходить и сторонится здесь появляться, что довольно глупо в наше время.       Но на самом деле это лишь фантазии. Монстров не бывает. Детские сказки, что так любят все придумывать, чтобы напугать самих же себя.        Или есть они? Просто мы об этом не знаем, пока те охотятся за нашими детьми и рвут им глотки?       Сережа все-таки уходит, когда он наконец-то успокаивается и верит в то, что я все-таки поеду туда и разведаю обстановку. Мне почему-то захотелось поговорить о новом произведении Дмитрия Кремера. Писатель очень популярен среди наших окрестностей, его знает каждая бабулька и каждый ребёнок, что старше пятнадцати лет. Сейчас о авторе нашумевшего романа ходят интересные слухи по поводу его здоровья. Мол, не совсем Кремер в порядке или зажрался из-за обилия денег и популярности. Я же считаю, что никого это волновать не должно. Если человек способен на создание произведения искусства, то по поводу его психического или какого-либо состояния не должно идти и речи. Сережа отбросил эту тему, как только услышал имя писателя и начал разжевывать каждый шаг и действие девушки в его сторону, что ему сильно нравилась. Сладко так описывал как эта барышня искоса на него смотрит, как она, краснея, говорит ему привет, как садится вместе с ним за один обеденный стол и рассказывает о своих проектах по работе. В общем, не самый интересный диалог, поэтому я стал думать уже о своей любимой девушке.        Я влюбился в нее еще в школе. Светлые волосы и сейчас привлекают меня, но тогда для меня это стало открытием. Девочку Наташкой звали. Я когда в первый раз ее увидел, подумал, что она наверняка у многих уже любимая. Но, как потом выяснилось, что это слишком скромное существо для того, чтобы иметь толпу фанатов. Когда поздоровался я с ней впервые, то не смог сдержать свои эмоции при себе и начал пытаться коснуться ее мягких волос. Но та понимала, чего я хочу, и специально держала мои шаловливые ручонки на расстоянии. Мне это не особо нравилось сначала, но потом для меня это превратилось в некую манию и игру, в которую ловко меня завела это девчонка своей внешностью и хитростью. А я повелся, как дурак, и мне нравилось быть ее песиком.       — Руслан, Вы меня слышите?       Мой коллега заставляет меня выбраться из потока мыслей. Взгляд вонзается в его лоб и я вдруг вспоминаю, с каким лицом и отвращением Седой читал мои произведения. Как он сказал давно: «Язык повествования очень быстр, словно главный герой совершает действия в агонии и в агрессии.» Тогда я обиделся на него, но простил, как только он принес мне мои любимые конфеты в качестве извинения.       А я так старался расписать удовольствие, а он и не понял! Какой я одинокий и недопонятый!        — Да, я внимательно слушаю.       — Так Вы поедете? Дело серьёзное… — порхает по кабинету мышонок, ногти грызёт, оглядывается по сторонам в панике, изредка посматривая на меня. А я спокойно сижу, катаюсь на кресле и размышляю над ответом. На столе лежит небольшое, зеркальце и, я беру его в руки. В отражении я вижу уставшие глаза серого цвета и длинные русые волосы. Давно пора было сходить в парикмахерскую и сбрить этот запутанный Ролтон на голове.       — Я же сказал, что поеду, Сереж, ты не услышал? — заботливо спрашиваю я и смотрю щенячьими глазками на эту испуганную мордашку. Надо бы еще и расчесаться.

***

      Я давно утерял чувства страха и тревоги. В последний раз я ощущал такие эмоции лет в семнадцать. Тогда маленький Руся горячо еще любил ту самую Наташу и не видел перед собой ничего, кроме неё. До сих пор могу чётко расписать портрет и характеристику: Блондинка, у которой глаза цвета болота, что при одном повороте ее очей в сторону меня я дрожал как осиновый лист. Кожа чистая, почти белая, родинок море на лице и руках, носик правильный, грудь третьего размера, бедра широкие. Единственное, что меня отталкивало, это ее неприязнь ко мне. Приглашал гулять не раз, рассказывал о своей семье и друзьях, пока она всё искала предлог уйти. То репетитор, то мама позвонила, то еще что-то. Напряжение по всему её маленькому тельцу, паникующий взгляд, дрожащие руки говорили о том, что Наташа явно не хочет видеть меня в своей жизни. Краем глаза как-то увидел, что она писала подружке о том, что очень хочет домой и ей безумно страшно находиться рядом с «психом». Меня это поразило тогда, но расспрашивать не стал, так так и без этого девочку до безумия напрягал.       Вы меня поймите, я не мог мое любимое солнышко вот так просто отпустить. Извинялся раз десять, старался не рассказывать о себе, а лишь о учебе и о моем времяпровождении в кружках по интересам, но Наташка то не слушала, то специально игнорировала мои монологи.       А я её любил и хотел внимания со стороны этого ангелочка.       Мне хватило храбрости пригласить ее на танец, когда проходила тухлая дискотека в школе. Каково было моё удивление, когда сама Наталья согласилась. Пусть это было неуверенно, но «да» есть «да». Моя ладонь аккуратно приземлилась на чужую талию, дрожащая рука коснулась моего плеча и я поплыл. Почти не помню этого момента, все перед глазами в обрывках. Но что могу вспомнить точно, так это задорную улыбку на лице возлюбленной. Искренне радовалась она этому событию или нет — мне никогда узнать не удастся. Зато мое грязное и поганое сердце сказало мне, что, может, все еще возможно, что Наташа в меня влюбится.       И вот я захожу в дом не первой свежести и осматриваюсь по сторонам. Сломанные стулья, что сгнили еще лет двадцать назад, запах гнилого дерева ударяет в нос, пыльные полки, что еще каким-то чудом сохранились, грязные окна и занавески, люстры не было на потолке, лишь осколки от нее, что валялись на полу. Здание находилось в тени, следовательно, какое-никакое, но освещение тут должно быть обязательно, правда, хозяин дома предпочитал, как вижу, в темноте сидеть, поэтому и от единственного источника света избавился. А мог продать. Шагнул я в сторону лестницы, что готова была развалиться в любой момент, поставил ногу на первую ступеньку.       Ничего абсолютно не почувствовал.        Демона же не было никакого! Это было понятно каждому!       Но почему-то не остановился на этом. Местность мне напоминала мои деньки в деревне, где за мной ходила бабушка и ругала, когда я сбегал. Возможно, сильное желание свободы, которое разгорелось в сердечке маленького Руслана, появилось из-за строгости родственницы? Она мне запрещала есть сладости, кормила лишь кашами и только иногда могла дать твердый имбирный пряник. Погрызу его минуту, выкину, когда надоест, и пойду кататься на велосипеде со своим бывшим другом детства — Васькой. Пособираю яблоки у чужих людей, познакомлюсь с дяденькой и даду деньги за поцелуй с языком (Тогда не знал, что это, в моей голове это выглядело, как в сказках о принцессах. Мило и слащаво). Помню, как приехал с первым заработком к бабушке, рассказал ей все абсолютно. Понятное дело, что мне тогда сильно досталось от этой старой женщины, но мне даже это понравилось. Ругала за дело-то!       Тело вдруг подрагивает, я вспотевший и вонючий. Не понимаю, чего испугался. Металлический скрежет на втором этаже, дальше нечто остановилось. Короткие маленькие шажочки по хрупкому полу, задорный смешок. Образовалось на первой ступеньке что-то похожее на человека. Я поднимаю голову, чтобы рассмотреть поближе, и теряю дар речи.        — Русик! Я так ждала тебя! — произнесла девушка, что заставила меня застыть на месте.       — Да ты весь дрожишь! Пошли наверх! В мое логово! — хихикает демонесса, грубо хватает меня за руку и уносит мигом в свою комнатку.       Я бы посмеялся, если передо мной не оказалось бы Натальи. Невысокая, стройная девчушка, одетая в грязное тряпье. На голове два белых коротких хвостика, на лице сияющая улыбка.       Боже, неужто сама Наталья Кирова решила посетить меня во время рабочего дня?       И вот я уже в комнате. Обстановка явно лучше, чем на первом этаже: розовая кишка была накручена на деревянный стул, пальцы людей, что потеряли свою форму жили в отдельном пластиковом контейнере. В таких мне мама когда-то делала завтрак в школу. Чужие волосы разной толщины и цвета служили в роли материала для гнездышка, которое обволакивало чью-ту отрезанную голову на кровати. Повсюду кровь, ни одного сухого места, что не коснулась алая жидкость. Где-то она и вовсе черными пятнами отдавала. Отрезанные члены были аккуратно сложены в кучку, а машонки отдельно.       Наташа садится на тот самый розовенький декоративный стул, смотрит в стену полминуты и ждет моей реакции или рвотных позывов.       — Тебе не страшно?       — Будто ты не знаешь, Наташа… — вдруг начинаю я, усаживаюсь на кровать, откидывая голову с волосами в сторону, словно это телефон. — Не строй из себя дурочку… Ты меня этим не напугаешь! Лишь рассмешишь… Меня не отталкивают люди.       — То есть, для тебя нужно нечто иное? — рычит демонесса, поднимается с места, отбрасывает стул и одним ловким движением добирается до моих коленей и теперь смотрит на меня в ожидании каких-либо эмоций.       Я краем глаза смотрю на локти людей, что покусаны и брошены наверняка мисс Наташей и абсолютно ничего не ощущаю. Я словно находился на одуванчиковом поле и отдыхал с любимым человеком. Лето, запах спелых груш, что могли лежать над моей головой, чистый голубой небосвод, женские пальцы касаются моей ладони и мое сердце мигом уходит в пятки. Дыхание останавливается на секунду, глаза открываются мои шире, несмотря на слепящие лучи солнца, что греют мои щеки и лоб, голова задирается.       Все это момент, как в танце сложный поворот. Ты переживаешь только из-за этого движения, пусть это даже не ключевая изюминка номера.       Но ты переживаешь. Почему?        Потому что для тебя это важно.       Я мог с Наташей греть босые ноги в горячей вязкой глине и плескаться вместе с ней голышом в речке. Пусть там на дне сто трупов детей, но для тебя будет важным тот момент, когда ты и «Наташа» осмелятся поцеловаться.       Меня не пугал демон, что величественно восседал на моих ногах и пытался сделать какие-то манипуляции с моей шеей в эту минуту, меня пугал лишь один факт — что мне поручили устранить чудовище, если увижу. Конечно, я могу развернуться, послать своего начальника куда подальше и потрахаться с «Зверем». Меня уволят и ничего мне это не принесёт.       А я уже не пятилетний мальчишка. Я на такое не поведусь.        Я замечаю, как те самые болотные глазки останавливаются на пуговице моей клетчатой рубашки. Женская ладонь неестественного белого цвета проходится по моей груди и останавливается в районе пупка.       — Ты не против, если мы потрахаемся прямо здесь? — гнилые зубы закусывают нижнюю губу, рука Наташи старается положить меня на спину, но мое тело сопротивляется такому соблазну.        — Тебя смущает голова той старухи? — Наташа хихикает. Ее тело выгибается в спине и руки тянутся к «гнезду». Голова старой корги разворачивается затылком ко мне, но меня это ничуть не утешает.       — Знаешь, я когда вынимала глазные яблоки у нее, старуха вопила что-то о… — делает небольшую паузу, чешет свою голову в задумчивости. — О любви, — шепчет демонесса, тяжело вздыхая. — Рассказывала о своем муже, который пропал, как они вместе гуляли и обедали в столовой. Там что-то было про школьные годы ее времени, я сразу вспомнила тебя, Руслан, — её голова опускается на пару сантиметров и край губы вздергивает вверх. — Помнишь, как ты танцевал со мной? Я растоптала все ноги из-за тебя. В этом есть своя романтика, не находишь?       Наш танец я помнил частями, не полностью, поэтому достойного ответа Наталья никак от меня не могла получить. Все, что связано с этой девочкой — уже было для меня тогда хорошим. Даже если бы мы купались в луже и брызгали прохожих — это всё равно было бы идеально, только если есть она. Топтать ноги или нет? Какая к черту разница?        — Я и не замечал, — под нос говорю так, что мало кто мог услышать, кроме Наташи, что грела мои бедра своей задницей.        — А я клеила пластыри после такого! — еще раз хихикает демонесса, улыбается широко и смотрит прямо на мои глаза. — Ты пьяный был?        — Нет.        — А если честно? М?        — Нет. Я просто горячо влюблён был в тебя.        — А сейчас что изменилось?        — Мои вкусы в женщинах. Да и во всём остальном: музыка, хобби, компания друзей, образ жизни…       Я хотел было договорить, но девушка резко поднимается с места и тем самым освобождает меня от тяжести. Мечется по комнате, находит тумбу, открывает небольшой ящичек и в руках ее оказывается небольшое радио с антенной. Хмурит брови, подходит ко мне, перед этим сшибая ногой чью-то кость.       Видимо, и ее тоже особо обстановка не пугала.       — Ты же понимаешь, Руслан, что на твоих коленях только что сидел вампир, что с лёгкостью может сейчас перегрызть тебе глотку и насладиться твоими длинными розовенькими кишками? — поднимает взгляд на меня с некой завистью, при этом вращая колёсико на куске пластика.       — Так ты вампирша?       — Я это так прозвала… По сути, те же каннибалы…       — Как ты стала вампиром?       — Я всегда такой являл… — хотела договорить Наташа, но ее прервала резко прозвучавшая мелодия, что как раз-таки и доносилась с того самого радио, которое она держала в своих маленьких бледных ручонках. На тыльной стороне ладони выступали синие вены. Я смотрю на них пристально, губы чуть вытягиваю вперед от сильного желания обсососать каждый участочек кожи и мигом получаю это.       Я таю. Замираю на месте, как вдруг, одним рывком в мою сторону, Наташа снова садится на меня и смотрит прямо мне в глаза. Ладонь играет с моими локонами волос, пальцы едва касаются моей чувствительной шеи и я вздрагиваю всем телом, вампирша уже смотрит на мой рот.       — Ты так сильно мечтал об этом?       — Да, черт возьми! — срывается недовольство с моих уст и мои руки невольно хватают холодное тело девушки. Она тянет меня. Аккуратно целую Наташку за ушком, ласкаю ее бедра нежными поглаживаниями, я выпрямляю спину, чувствую себя уже более уверенно.       — Станцуем, мачо? — мурлычет резко мне в ухо, встает опять с меня, кружится вокруг себя и протягивает руку.       Знали бы вы, как я ждал этого момента. Мигом поднявшись с места, подхожу к объекту своего обожания. Мельком осматриваю тряпки, что на ней надеты. Моя рука приземляется на ее талию. Широко раскрывшиеся зелененькие глаза мигом впиваются мне в лицо в ожидании.       А старенькое запылившеся радио все крутит свою шарманку и не устает играть песню за песней. Нежная мелодия разнеслась по комнате и я вовсе забылся. Все, о чем я только мечтал всю свою жизнь, сейчас происходило: Наталья кружила в легком вальсе вместе со мной, пока я ей наступал на ноги. Она улыбалась, называла ласково меня, делала все, о чем только мог мечтать. Бит и бас с каждой секундой набирал новые обороты и темп. Мы скакали по деревянному полу, искренне смотрели друг на друга. Все это безумно красиво и сладко, как в хорошем кино.       Но осталось одно незавершенное дельце. Тело ее полно энергии, я это чувствовал через кожу, глаза горят огоньком задорным, улыбка и не думала сходить с лица.       Я отключился от реальности. Теперь для меня лишь существует Наташа и никто больше.        Это можно было сравнить с первой влюбленностью: тебе нравится мальчик или девочка, в голове рисуешь картины с этим человеком и блуждаешь в мечтах о том, что это когда-нибудь совершится. Ты хочешь чтобы, это произошло, жаждешь, это вполне возможно при определенном складе обстоятельств, но отталкивает неуверенность в себе. Я помню, как сел с Наташкой за одну парту на контрольной работе по физике. Девочка она умненькая, всё списала и мне помогла. Я тогда не мог нарадоваться этому событию, все бежал за Алиной Владимировной и спрашивал о новых самостоятельных работах и тестах. Ну и сажала всегда меня с Наташкой, а потом и вовсе разрешила быть на ее уроках вместе с ней. Трудно уломать человека старой закалки, что держал детей в им выдуманной дисциплине, но я смог.       Мы танцуем уже минут пятнадцать, если не больше. Энергия Натальи постепенно начала улетать. Я это заметил благодаря ее ослабленным движениям и уменьшившейся заинтересованности в процессе.       Осталось лишь одно.       Финальный аккорд.       Я впиваюсь носом девушке в грудь, очень грубо и явно не подразумевая под этим ничего милого и нежного. Сладкое все в сказках, в историях, а тут реальная жизнь, удовольствие получаешь совершенно иными способами. Меня осуждали жестко за такие увлечения и игры с партнерами много раз, но это лишь глупые имбицилы, что не смыслят в таком понятии, как любовь. Рву чужую футболку, вдыхаю запах гнилой плоти, когда мой нос уже блуждает по бюстгальтеру моей партнерши. Снимаю резко абсолютно всю верхнюю одежду с нее и нацеливаюсь на розовые маленькие соски.       — Руслан! — голос дрогнул, маленькие бледные руки пихают в мою грудь, но я совершенно не собираюсь останавливаться. Зубы впиваются в тонкую кожицу и по итогу рвут ее. Кровь мелким всплеском брызжет мне в глотку, ощущение удовлетворения разносится по всему телу одной волной. Хватаю грубо за светлые косы, поднимаю чужую голову. Та, вся вспотевшая, напуганная, не может ничего сказать. Губа ее дрожит и бледнеет, глаза зеленые смотрят в потолок, все тело ее кричит о том, в каком она сейчас состоянии находится. Ее накрывает, это было некое состояние шока. Наташа боится меня и боялась всегда, сторонилась все время, и вот наконец-то ее кошмар приходит в убежище и наводит суматоху в столь тихом и безобидном месте.       Я со всей дури впиявливаюсь зубами в грудь, отрываю долгим толчком назад розовенькое кожаное колесо и слышу пронзительный визг. Та кричит, орет, отпихивает меня со всей дури, смотрит на меня с диким презрением и недоверием, шипит, за грудь хватается, пока алая жидкость аккуратно стекает по ее одежде.        Это был болевой шок или что-то наподобие того. Я не мастер, не разбираюсь.       — У меня тоже есть жажда, Наташ, — нежный шепот доносится от меня. — Возможно не совсем такая как у тебя… — я выговариваю слова через раз, ибо в полости рта все еще болтается моя добыча. Сосок секундой ранее свернулся, я его жую, как жвачку, вовсе не обращаю внимание на его кисловатый вкус.       — Она всегда тебя боялась… — девушка хмурит брови и начинает истошно реветь. — Я теперь ее понимаю! Ты чертов извращенец и каннибал!       — Но ты же тоже ешь людей, заметь… Я понимать тебя даже стал в определенный момент…       — Идиот! Сукин сын! — вопит на весь дом вампирша, пока я стою спокойно на месте и закатываю глаза. — Это мое проклятие! Ты же это делаешь… ради… ради… своего удовольствия… Ты стал для бедной Наташи кошмаром… Ты ей рассказывал о своих увлечениях?       — Да, но не в деталях…       — Она читала твою зарисовку, где ты надрачивал свой вонючий шланг на отрезанную голову котенка?       — Да… Она сказала, что весьма необычно…       — Действительно! — вспыхивает девица, поднимается с места и направляется к окну. На подоконнике лежала пачка сигарет. Та вынула одну из картонной упаковки, швырнула оставшиеся прямо мне в грудь. Достает зажигалку, поджигает и закуривает.        — Ну, чего? Я пойду? — наигранно и с насмешкой спрашиваю я, разворачиваюсь к ней спиной и подбираю пыльные пальцы какого-то ребенка. Видимо, вампирше не пришлось по вкусу невинное дитя, вот и оставила для меня небольшой подарок. Я сплевываю надоевшее мне лакомство на пол, размазываю его и втираю в пол. Присаживаюсь немного, достаю из кармана офисных брюк пакет и начал складывать туда вкусности.       — Да иди ты куда подальше! Чтоб тебя в тюряге отмутузили… — выдыхает дым девушка, при этом параллельно вертит в пальцах сигарету. Она всё смотрит вниз, на траву, на ветки деревьев, на старенький дряхлый забытый сарай. Усаживается на подоконник, спина облокачивается на закрытое и заляпанное стекло, но потом демонесса разворачивается без особых усилий на девяносто градусов, явно не желая и смотреть на меня.       Похоже, вампиры быстро регенерируются, раз кровь у «Натальи» уже перестала течь.       — Дашь закурить?        — Нет… Проваливай, — хрипит блондинка без соска, смахивая пепел прямо на отрубленную голову ребенка, что валялась не так далеко от неё. В один миг вампирша уставилась на стеклянные глаза дитя, пытаясь разглядеть похожие морщины и родинки. — Я лучше сяду на лицо ее, чем на тебя!       — Ты сама же понимаешь, что все люди в этом мире не достойны и копейки… — я подхожу к девице на шаг ближе, сверля взглядом ее черепную коробку. — Ты никогда не могла смириться с этим?       — В каком смысле? — фыркает та, поворачивает нехотя голову в мою сторону и навостряет уши.       — В таком смысле, что люди — лишь пародия на нечто высшее, когда это лишь грозные псы и недотраханные самки. Мы все — есть куски мяса. Рано или поздно мы все отправимся в горячий котел самого Сатаны! Все, что мы изобретаем и делаем, это не больше чем та ситуация, когда кошка роет яму, чтобы свое дерьмо закопать… Мы тараканы земной поверхности, не более. Мы есть потребители природы, ее глисты. Я, как животное, могу себе позволить удовлетворить себя, поэтому ты могла даже и не сопротивляться, раз считаешь себя высшим существом Вселенной… И да… Мы так и не познакомились! — под конец замечаю я и издаю тихий смешок. — У тебя есть имя-то, жеводанский зверь?       — Нет. Я проклята…       — Думаю, тебе подошло бы имя Марина. Или Марьяша, а?       — Пусть будет Марьяша да хоть Простокваша! — вспыхивает неожиданно та, отбрасывает бычок в стену. — Проваливай!       И только я хотел коснуться в последний раз волос этой милой барышни, как вдруг сзади послышались быстрые шаги и грозные крики. Дергаю в сторону, осматриваюсь и понимаю, что ни Марьяши, ни Простокваши уже нет никакой. От демонессы и след простыл, а меня, значит, оставила наедине с настоящим монстром?       Эта мразь за это заплатит!       Меня моментально скручивают, некоторые из полицейских морщатся и сблевывают свой обед прямо на сгнивший пол и не терпят столь непривычного для них запаха. Тут же десятки трупов в одном закрытом помещении, мало кого не вырвет.       Как оказалось, никакой девушки и в помине вовсе не было. Я даже не поверил при допросе, но те поместили меня в психиатрическую клинику и забыли все друзья и коллеги про Руслана Алексеевича навсегда.       Даже Сережа ни разу не позвонил.       Как говорят врачи, вампир был всего навсего плодом моего воображения, чтобы для себя самого оправдать содеянное.       Но то, что делала та девица, это было лишь ее собственным способом выживания, а не преступлением.       Мои великие рукописи отдали психиатрам, от некоторых, что были нечитабельны даже самым стойким людям, избавились с помощью огня.        Если в действительности тогда разговаривала со мной именно та Наташа, в которую я был горячо влюблен с шестого класса, то могу сказать, что горжусь собой. Не каждый человек осмелится станцевать с объектом своего обожания и почти съесть главное ее достоинство.        Любовь — это не то чувство, к которому мы должны все стремиться. Эти трепетные эмоции остались в каменном веке: теперь нами овладевают демоны и мы движемся у них на поводу. Это секс, это деньги, это слава.       Много чего я плохого сделал в этой жизни: котят душил и дрочил на них, писал о том, как круто было бы вырвать все волосы у девушки и запихнуть ей в рот и в промежность, расписывал, как хотел сожрать младенца. Это все стихи, это все лирический герой, ничего более, казалось бы.       Но даже тех следует понимать.       И меня поймите.       Я просто глупый влюбленный мальчишка.