Звонок

«Как же скучно проводить единственный выходной, за три недели, между прочим, в одиночестве!» Сакурай Шо, великий айдол всея Японии допивал уже второй стакан виски, когда телефонный звонок разорвал тишину комнаты. Не глядя на экран, Шо принял вызов. - Хей, Шо-чан, как дела? Скучаешь? - Эм, а кто это? - Нууууу, Шо-чан, стыдно не узнавать старых друзей! Это Йокояма. - Йокояма-кун?! - искренне удивился Сакурай, - ты чего вдруг позвонить решил? - Да я собственно не решил, точнее решил, но не я. В общем не важно, - окончательно запутался Ю. - Мы тут сидим, пьем, компания большая и веселая, а ты явно скучаешь. Присоединяйся, тебе все будут рады. - Все? А вас там действительно так много? - Да не мало. Ты приезжай, сам и увидишь сколько нас. Ты ж все равно скучаешь, я по голосу слышу. - И ничего я не скучаю, - встал в позу Сакурай, - у меня долгожданный выходной и я хочу провести его с пользой для организма, а не в бурном запое! - Ну как скажешь, - судя по голосу, не слишком трезвый Йоко собирался включать режим «категорическая обида».- Но вот Мацумото откровенно грустит без тебя. Ай! От резкого вопля прямо в ухо Шо чуть не выронил телефон. Если верить звукам, доносящимся из трубки, на том конце провода кого-то методично убивали головой об стол. Если учесть, что громкий, понятный даже сквозь смех, мат Йокоямы перемежался коротким рыком, скорее всего принадлежащим Мацуджуну, Шо мог быть уверен, что Йоко все-таки убьют, и Джуну за это даже ничего не будет, наверное, скорее всего, ну разве что строгий выговор. "Какого хера ты порешь чушь?"- вопрошал суровый Мацу. Его голос Сакурай мог узнать в любом состоянии и с любого расстояния. В ухо понеслись короткие гудки. "видимо добили Йоко", - меланхолично заключил Сакурай и в нерешительности остановил взгляд на бутылке виски. "Налить или не налить, Шекспиру такая дилемма и не снилась". Задумчиво разглядывая бутылку, Шо вдруг подумал: «А что бы в данной ситуации сделал Джун?» Налил. Точно налил бы, а вот выпить вряд ли бы дал. Тем более третий стакан... Если бы здесь сейчас был Мацуджун... если бы... Собственно если бы здесь сейчас был Мацуджун до третьего стакана они бы не дошли. Они вообще редко проводили время не в постели, находя в плотных графиках обоих, редкий свободный вечер. Их было слишком мало, этих совместных свободных вечеров, чтоб занимать их выпивкой или любой другой ерундой, кроме тела партнера. Чаще всего встречи проходили именно в этой квартире, в съемном жилище, которое Сакурай, предпочитавший свободе уют родительского дома, снял специально для этих встреч. Это были непредвиденные и довольно большие затраты, но ради спокойствия "скромницы" Мацуджуна, Шо был готов и не на такие подвиги. Хотя до сих пор искренне не понимал, почему они не могут встречаться у Джуна, ведь он уже давно живет один. Однако в свою квартиру коллега отказывался пускать кого бы то ни было, кроме Томы, к которому Сакурай, сам того не понимая, периодически начинал ревновать, объясняя этот выбор тем, что только Тома способен не нарушить идеального порядка и положить все что взял на свои места. Для Шо, предпочитавшего маленький коммунальный хаос любому порядку, такой аргумент аргументом вовсе не был, но мириться с мелкими и не очень заскоками Джуна он уже привык, да и объяснять, что конкретно в отношениях Джуна и Томы его не устраивало было слишком долго, а, как уже отмечалось выше, долго разговаривать у них не получалось. Джун вообще не всегда успевал даже обувь снять и поздороваться, как Шо самым наглым образом, тащил его в сторону дивана. В их забавной паре Шо был настоящим ведущим, а Джун каждый раз искренне строил из себя "девочку". Тайного садиста Сакурая такой расклад полностью устраивал, хотя иногда, в порыве вдохновения, он пытался понять, почему Джун так себя ведет. Почему на людях, впрочем их одногруппники и не люди вовсе, не разрешал не то что агрессивно лапать себя за задницу, но даже ласково и незаметно, как искренне полагал Сакурай, смотреть в его сторону. Казалось бы, чего и кого там стесняться?! Оставшейся части Араши было настолько наплевать на окружающий мир, что даже падение гигантского метеорита или наступивший вслед за ним зомби апокалипсис они бы заметили только в случае, если бы зомби ворвались в гримерку и отобрали всю еду, да еще бы вычеркнули из графиков все выходные, и то не факт. Остальных обитателей JE, от всемогущего Китагавы до уборщиц, ориентация и эротические пристрастия воспитанников не занимали вовсе, лишь бы не попадали на первые полосы газет и не оставляли всякие интимности в гримерках и туалетах, а то дети бегают, несовершеннолетние и любопытные. Вообще сколько раз не пытался Сакурай разобраться, что же именно так смущает Джуна, ничего не получалось. Слова "анализировать" и "Сакурай Шо" в принципе в одном предложении встречались крайне редко и относились только к news zero. Джун же, в свою очередь, общественного мнения боялся больше чем неудачной стрижки, поэтому конспирировался как мог. Приезжал к месту встречи только на такси, причем просил остановить чуть ли не за квартал, судорожно оглядывался на пути к дому, в любую погоду поверх темных очков и медицинской маски наматывал шарф и всячески пытался мимикрировать. Собственно и сидел Сакурай сейчас в компании виски только потому, что в последний раз Джуну мимикрировать не удалось. Встреча закончилась, не успев начаться, Мацу закатил форменную истерику и к глубокому сожалению Шо категорически отказался идти в кровать. В душ кстати тоже идти отказался, и на кухню, и на балкон. Только получив в ответ грозный визг, Сакурай понял, что идея с балконом, в сложившейся ситуации, была не самой лучшей, но отступать было поздно. В очередной раз громко всхлипнув и выматерившись, Джун, с пафосом непризнанного вождя революции, объявил, что на этом их отношения закончены, так как Сакурай Шо не понимает всей трагичности ситуации, а будучи твердолобым и бесчувственным маньяком-извращенцем не может в полной мере оценить тонкую душевную организацию его величества Мацумото Джуна. Закончив тираду Джун вылетел за дверь, оставив Шо в полнейшем недоумении. "И что я опять сделал не так?" - этот вопрос занимал Сакурая всю оставшуюся ночь и весь следующий день. Так и не найдя ответа, он положился на время, которое все и всех рассудит, и с относительно спокойным сердцем вернулся в родительский дом. На следующее утро была назначена съемка в очередной рекламе, после которой должна была состояться групповая фотосессия, где Сакурай и решил по максимуму прояснить ситуацию с Джуном. Однако планам не суждено было сбыться, ибо корявый менеджер сначала опоздал забрать Шо со съемки, затем полчаса искал место для парковки, из-за чего Сакурай влетел в павильон через 15 минут после начала фотосессии, за что был громко отчитан фотографом и тише, но с гораздо большим энтузиазмом, гримерами, которым пришлось в спешном порядке превращать человека в айдола. Все это время Мацумото пародировал кусок кирпичной кладки в павильоне, делая вид, что не то чтобы он не замечает присутствия Шо, просто его личность настолько ничтожна, что не заслуживает королевского внимания. третий стакан подходил к концу, а слова в голове Сакурая по-прежнему умудрялись складываться в сложноподчиненные предложения, а иногда и с деепричастными оборотами. На протяжении всех трех недель они ни разу не виделись и почти не разговаривали без камер. Шо не то что ответы получить, он даже вопросы, которые разрывали ему мозг, задать не имел возможности. "Сейчас или никогда"' пронеслось в оккупированной виски голове, в тоже время правая рука привычным жестом опрокинула в горло стакан с последним глотком алкоголя, а левая потянулась к телефону. Подключив остатки логики Сакурай решил, что звонить Джуну было бы слишком просто, нормальные герои всегда идут в обход, да в принципе от Йокоямы на своих ногах никто даже не уползал, а значит пьянка там в самом разгаре и звонить нужно именно ему. Позже, значительно позже, уже ближе к обеду следующего дня, когда Джун будет рыться в ящиках в поисках "чего-нибудь, в чем можно сварить кофе", сидящий на кухне Шо поймет, что логика ему все-таки отказала, сговорилась со здравым смыслом и покинула тонущий в алкоголе корабль сакураевского сознания. Но это будет позже, а пока, уверенно прищурив один глаз, он искал в списке вызовов номер Йоко. Трубку взяли на удивление быстро, - И вот хера ли тебе не спится?! А?! - Не спится, - согласился Сакурай, не отфиксировав ни риторический характер заданного вопроса, ни то что голос на том конце явно не принадлежал Йоко. Да и вообще, разве могут волновать такие мелочи человека, который решил все и всем объяснить.- Понимаешь Йоко, мне не спится, потому что не спится сейчас другому человеку. Человек этот сейчас где-то там, с тобой. Он не спит и мне не спится поэтому, вот. - Ты повторяешься. Сильно. Ты там пьяный что ли, придурок? На краю подсознания сверкнула здравая мысль, что Йоко не может назвать его придурком, даже по пьяни, да еще и так грубо, да еще и голосом-то таким, подозрительно похожим на чей-то. Сверкнула и тут же погасла, не принеся никаких результатов. Тем временем Сакурай уже не мог остановить словесный поток, выдавая невидимому человеку, под кодовым именем "Йокояма Ю" все государственные тайны. Когда рассказ плавно перешел с любимых цветов на любимые позы Мацуджуна, в телефонной трубке раздался приглушенный мат и уже точно голос "не Йоко" прошипел: -Сиди где сидишь и не вздумай свалить из квартиры, я сейчас приеду и придушу тебя собственными руками! Второй раз за вечер телефонный разговор прекращался по инициативе другой стороны, и второй раз за вечер Сакурай задался вопросом: "А что было бы, если бы здесь был Мацуджун?" Ответ не заставил себя долго ждать, для уснувшего прямо на диване Шо вообще прошло не больше пары минут, в дверь трезвонили с таким остервенением, что первой мыслью было прикинуться трупом и не открывать. Пока проспиртованный мозг Сакурая разрабатывал этот гениальный план ухода от реальности, в дверь перестали звонить. Но стали стучать, и, по всей видимости, ногами, да еще и громко материться при этом. Услышав до боли знакомые интонации и матерные обороты, Сакурай понял, что прикинуться трупом идея конечно хорошая, но Мацуджуну открывать все равно придется, каким бы трупом ты не был, а в том, что за дверью находился именно он сомневаться уже не приходилось. Мацумото влетел в квартиру все так же громко ругаясь матом, по редким цензурным словам Шо мог догадаться, что кто-то кому-то что-то рассказал. Кто, что и кому понять не удавалось, так как все применяемые эпитеты были обезличенными, хотя и очень красочными. В какой-то момент Джун осознал, что Сакурай его не то что не понимает, но даже слушать не пытается, а просто "стоит и тупит". Смотреть на тупящего Сакурая Шо было конечно чертовски приятно, но он-то приехал не за этим, быстро сложив в уме план действий Джун со всей дури припечатал Шо к стене. На секунду Джуну показалось, что в глазах Сакурая мелькнула бегущей строкой какая-то мысль, но в тот же момент кровь окончательно отлила от головы в нижнюю часть организма и мысль так и не успела пройти к мозгу, а дальше не думали уже оба. Так как по-прежнему очень пьяный, да еще и вжатый в стену Шо раздеваться самостоятельно отказывался категорически, сия почетная миссия досталась Мацумото. В кои-то веки злой айдол решил, что судьба повернулась к нему лицом, хотя в его случае лучше бы было наоборот, и он наконец-то будет сверху, как в следующее же мгновение пьяный, но ловкий, а к тому моменту еще и голый Сакурай, повернул ситуацию в привычную для себя сторону, в буквальном смысле этого слова. Теперь уже Джун оказался прижатым к стене и спиной, точнее тем, что ниже, чуял, что просто так сверху быть не получится. Осознав, что инициатива окончательно перешла к Шо, Мацумото по привычке расслабился и готовился получать удовольствие в знакомой позиции. Но пьяный Сакурай Шо - непредсказуемый Сакурай Шо, поэтому спустив с Джуна штаны и прижавшись как можно плотнее к голой заднице, Шо совершил совсем неожиданный поступок - он остановился и наклонившись к уху Мацуджуна произнес: "Ну вот, а теперь мы с тобой наконец-то поговорим и все выясним". На пару секунд Мацумото потерял дар речи и, кажется, перестал дышать. "Что случилось с миром", - проносилось в этот момент в голове Джуна. "Сакурай решил поговорить, поговорить вместо того чтобы заняться сексом, с ним поговорить, а не потрахаться. Видимо так и выглядит обещанный Нино конец света". Вслух же Мацумото попытался проорать, а по факту прошипел в стену: - Я сюда не разговоры разговаривать приехал, трахни меня уже в конце концов! Если бы он мог в этот момент повернуться и оценить всю прелесть расплывающейся по физиономии Сакурая улыбки, он бы точно по этой самой улыбке заехал кулаком. - Как же так, ты не хочешь разговаривать? - самым невинным из всех возможных голосов поинтересовался Шо, еще сильнее прижимаясь к Джуну и периодически совершая аккуратные возвратно-поступательные движения, - я то думал ты жаждешь общения, я так хотел тебя понять. - Я ненавижу тебя, Сакурай Шо, - промычал Джун сквозь сжатые зубы. - Или мы сейчас занимаемся сексом или я больше никогда не переступлю порог этой квартиры. Третий раз просить Сакурая было не нужно, кроме того, он сам уже еле сдерживался, поэтому молча сгреб товарища в охапку и потащил в спальню. Собрав по пути несколько углов и один косяк, Шо с размаху швырнул Джуна на кровать и навалился сверху. Стянув с Мацумото очередной фирменный джемпер, по виду и цвету подозрительно напоминавший старый и грязный мешок из-под картошки, Сакурай принялся методично и с каким-то садистским удовольствием оставлять на теле партнера смачные засосы, протянувшиеся рваной линией от ключиц к пупку. Спустившись еще чуть ниже, Шо поднял на Джуна глаза, однако тот уже полностью отключился от реальности, лишь изредка издавая невероятно похотливые стоны, и рефлекторно подавался бедрами вперед. Еще раз коварно ухмыльнувшись Шо нежно провел руками по внутренней стороне бедер Мацуджуна и решил, что на этом сегодня ласки закончились, все-таки почти пол-литра хорошего виски даром не проходят, так же как и три недели сексуального воздержания. Закинув ноги партнера себе на плечи, Сакурай, без малейшей подготовки, резко вошел в Джуна. От неожиданности тот открыл глаза и, кажется, растерял часть настроя, однако Шо останавливаться на достигнутом не планировал, искренне считая, что в ссоре виноват он не был, а значит за вынужденное и необоснованное отлучение от тела надо мстить и мстить изощренно. Почти полностью выйдя из Джуна, Сакурай снова резко и до упора толкнулся вперед, глаза Мацумото от малоприятных ощущений распахнулись до физиологического максимума. Тем временем Шо начал набирать темп, чтобы хоть как-то уменьшить неприятные ощущения, Мацуджун попытался сменить позу. Вялое, на первый взгляд, движение тазом действительно помогло и теперь Джун уже самостоятельно насаживался на член Сакурая, издавая при этом такие звуки, каким позавидовали бы многие признанные звезды порноиндустрии. Как будто восполняя время, проведенное не вместе, мужчины, казалось, не могли успокоиться. Тела были влажными от выступившего пота, губы пересохли от горячего дыхания, а вместо стонов слышны были только короткие вдохи и выдохи. Сакурай все наращивал и наращивал темп, обхватив член Джуна рукой и пытаясь двигаться в унисон. Еще несколько активных толчков и Шо кончил, наконец-то выдохнув, через пару мгновений кончил и Мацуджун. Собирая в кучу остатки здравого смысла, Сакурай, затрачивая минимум усилий, попытался упасть так, чтобы не придавить Мацуджуна. На громкие признания и страстные поцелуи не осталось сил, хотелось, для начала, восстановить дыхание, а потом просто лежать и не двигаться. Да и сказать, в общем-то, было нечего. Ну в самом деле, не в любви же будут признаваться друг другу два взрослых мужика после восхитительного секса. За окнами переливались радостными огнями рекламные вывески на небоскребах, а коварный алкоголь в крови еще пытался сподвигнуть на новые подвиги, однако титаническим усилием воли Сакурай отправил в дальний путь все неадекватные идеи, перевернулся на другой бок и отключился. Проснувшись ближе к обеду, Сакурай с удивлением обнаружил, что спит он почему-то строго по диагонали кровати и один. Искренне полагая, что все, что случилось ночью, ему просто приснилось, айдол решил, что такой приятный сон не грех посмотреть еще раз, и перевернулся на другой бок. Полуденная идиллия была беззастенчиво нарушена грохотом падающих на кухне кастрюль. "Мацуджун как всегда ищет джезву и как всегда не там", - меланхолично заключил Шо. "Значит, не приснилось".