Друг

      Когда мама сказала, что этим вечером к ним придёт её друг, Антон сначала сильно удивился, потом испугался, а затем предпринял попытку расспросить её о потенциальном отчиме, но та заявила, что между ними ничего нет и мужчина придёт просто за тем, чтобы забрать новую партию одежды.       По краткому рассказу мамы, Шастун выяснил, что будущему гостю тридцать два, зовут Арсений, занимается он дизайном одежды и имеет небольшую сеть шоурумов по Москве и Питеру.       Познакомились они в театре, во время антракта, когда мужчина неудачно повернулся и пролил на незнакомую даму пару сотен капель вина. Он подвёз её до дома, выпросил номер телефона, чтобы перевести деньги за химчистку, а на следующий день написал с вопросом о походе на следующую постановку под предлогом неимения друзей, питающих такую же любовь к театру.       Мама Антона в юности хотела стать актрисой, но слишком рано забеременела и сделала выбор в пользу ребёнка. Именно поэтому она обожала театр и не упускала ни одной возможности побывать там.       К слову, работала она режиссером-постановщиком там же, потому Шастун не переставал удивляться безграничности этой любви. Иногда даже казалось, что, будь возможность, она бы изменила свой выбор в прошлом, но каждый раз такие мысли пропадали, как только мама приходила домой и начинала тепло общаться с сыном.       Неделю назад Арсений попросил её забрать готовые футболки с производства, так как сам находился в Санкт-Петербурге и не мог приехать на место. Прошлым днём он написал Майе, что вернулся в Москву и готов заехать за партией, на что та настояла на ужине, ведь они не виделись уже целый месяц, а обсудить всё произошедшее за это время надо обязательно.       После такого рассказа Антон ещё сильнее убедился в том, что этим вечером встретится со своим потенциальным отчимом, но говорить вслух ничего не стал — не хотелось получить ещё одну дозу отрицаний и наставлений, что не каждый новый знакомый Майи мужского пола обязательно хочет стать частью её семьи.       Парень не любил чужих людей в доме, но героически терпел приходы маминых подруг. Да и не все они были неприятными. В большинстве своём женщина общалась с интересными и хорошими людьми, так что Шастун не испытывал сильной неприязни к ним.       К сожалению, это касалось только подруг. К немногочисленным друзьям матери он относился с подозрением и старался либо отсидеться в своей комнате, либо поменьше говорить, потому что не мог остановить поток сарказма и желание поддеть, чтобы незнакомый мужчина побыстрее смотался из их дома. Таким образом, для маминых подруг он стал милейшим добрым ангелом, а для друзей сущим дьяволёнком.       Стоит сказать, что сам Шастун был красивым семнадцатилетним парнем, оканчивающим школу и абсолютно не понимающим, куда поступать после.       — Арсений приедет через три часа, а мне нужно быстренько съездить на работу. У них там какая-то фигня с декорациями, а сами разобраться никак не могут. Понабирают же… В общем, если он придёт, когда меня не будет, открой дверь и встреть его нормально, пожалуйста, — последние два слова она проговорила медленнее и чётче.       — Хорошо, мам, я понял. Буду паинькой.       — Так, не ёрничай, — пригрозила пальцем женщина. — Всё, я ушла.       Через секунду захлопнулась входная дверь, а Антон пошёл убираться в комнате. Он решил, что у него достаточно времени и на уборку, и на принятие душа, и на приятное продолжение с небольшим резиновым другом.       Заправить кровать, убрать пару вещей в шкаф и прибраться на столе — буквально пятнадцать минут, и вот он уже чуть ли не бежит набирать ванну, чтобы, для начала, расслабиться.       Подождав ещё столько же, открывает шкафчик и достаёт оттуда одну из миллиона маминых прикольно шипящих бомбочек, кажется, пахнущую яблоком, после чего кидает её в воду и заливает всё это дело пеной для ванн. Спроси его кто, парень ни за что бы не признался, что кайфует от всех этих процедур.       Шастун не стал включать никакую музыку, чтобы, в случае прихода мамы или её друга, вовремя сориентироваться и не спалиться. Уже чувствуя лёгкое возбуждение от предвкушения, он быстро раздевается и аккуратно садится, а потом и ложится в воду, стараясь не расплескать её на пол. Берёт в руки телефон, вставляет в ухо один наушник, опять же, чтобы вовремя среагировать, и заходит в Инстаграм, чтобы отвлечься и максимально расслабиться.

…

      Спустя час отмокания, Шастун понимает, что сдерживаться больше не может и включает найденное ранее видео неприличного содержания.       Когда милый парень на экране, по приказу партнёра, широко открывает рот и высовывает язык, ловя им крупную багровую головку, Антон не выдерживает и медленно проводит ладонью от живота к члену, беря его в руку и немного сжимая, не позволяя себе двигаться. Его взгляд перемещается с телефона на лежащую у бортика любимую игрушку. В наушнике раздаётся низкий стон, громкий удар по коже и жалобный скулёж, после которых он не выдерживает и поднимается из воды. Смазка лежит тут же.       Как только Антон приклеивает резиновый член к стене на присоску и обильно смазывает его и пальцы одной руки, берёт телефон в другую и перематывает сразу на момент растяжки.       Парень старается повторять каждое движение и еле терпит возбуждение, не прикасаясь к себе нигде, кроме колечка мышц, да и не может, из-за занятых рук.       Наконец, закончив, он убирает телефон на раковину и медленно насаживается на игрушку, растягивая долгожданное удовольствие. Не сдерживая облегчённого стона, Шастун начинает двигаться, вслушиваясь в громкие всхлипы и приглушённые рукой крики парня из видео, которое всё ещё идёт.       До дрожи в коленях хочется так же. Чтобы поцелуи по всему телу, удерживающие кисти и сжимающие бёдра руки, приказы, сказанные грубо, но с заметной, плохо спрятанной, нежностью.       Но у Антона есть только этот бездушный кусок резины, которым он, всё же, неплохо пользуется, уже вовсю раскачиваясь, ощущая подступающий оргазм. Пальцами одной руки он щипает себя за сосок, второй наконец проводит по члену, от чего по всему телу проходит волна удовольствия. Ноги еле держат, колени подгибаются, он весь дрожит и…раздаётся дверной звонок.       Сначала парень думает, что ему показалось и решает проигнорировать это, отдав предпочтение сладкому оргазму и никуда не ушедшему сильному возбуждению. Но звон раздаётся ещё раз и тут уже становится понятно, что варианта «сделать вид, что ничего не было» нет.       — Бляяять.       Шастун быстро отлепляет игрушку от стены, споласкивает в раковине и, наскоро вытерев себя полотенцем, бежит в свою комнату, прятать её на место. Звонок раздаётся в третий раз. Он уже ненавидит этого человека больше всех, кого когда-либо встречал. Антон впопыхах надевает первые попавшиеся штаны, хватает футболку, спотыкаясь о собственные ноги долетает до входной двери и открывает её.       На пороге стоит темноволосый, высокий, достаточно красивый незнакомец и с интересом оглядывает быстро дышащего полуобнаженного парня. Его брови подлетают вверх, как только взгляд цепляется за пах. Немая сцена. До Антона медленно доходит, что так удивило, по видимому, Арсения, и он стыдливо прикрывает ненадетой футболкой пах.       — Здравствуйте, вы Арсений? — он честно старается сделать вид, что всё под контролем и ему ни капли не стыдно, но чувствует, как уши и щёки предательски краснеют.       — Да. А вы, я так понимаю, Антон? — улыбается мужчина и проходит в квартиру. Парень согласно кивает и отмечает, что у гостя довольно приятный низкий голос, — А где Майя?       — Должна приехать через…— он смотрит на настенные часы, — час? Вы рановато.       — Так получилось, раньше освободился. Надеюсь, не помешал? — Попов перестает сдерживать издевательскую ухмылку и красноречиво смотрит на футболку парня. Тот вновь чувствует сильное раздражение, которое испытывал перед тем, как открыть дверь и перестаёт строить из себя невинного одуванчика.       — Ой, идите нахуй, Арсений, — Антон разворачивается и уходит на кухню, параллельно натягивая футболку. Всё же нужно побыть хорошим хозяином и заварить гостю чай, пусть он и послал его пару секунд назад.       — Очень мило, но на хуй обычно сажаю я, — будничным тоном отвечает зашедший следом за ним мужчина и усаживается на кухонный диван.       Что.       ЧТО.       Шастун ахуевает, но продолжает делать вид, что с ним всё нормально, и ничего странного не происходит. Обычный диалог двух едва знакомых друг другу людей.       — Кто вы моей маме? — перевести тему — самый лучший выход из любой непонятной ситуации, по мнению Антона Шастуна.       — Друг.       — Просто друг?       — Да.       — А вы, когда трахаетесь, тоже друзьями друг друга называете?       — Антон! — голос мужчины стал грубее, — Прекрати так выражаться. Мы просто друзья и всё на этом. Я не собираюсь настолько сближаться с твоей матерью и, уж тем более, спать с ней.       Как быстро они перешли на ты.       — Не указывай мне, что и как делать. Да и что ты мне сделаешь? Накажешь? Ты не воспитатель и точно мне не отец, — о, Шастун и не ожидал, что так быстро включит внутреннюю суку. Так же, как и не ожидал, повернувшись, увидеть тяжелый взгляд голубых глаз, явно не предвещающий ничего хорошего.       — Куда хочешь поступать после окончания школы? — Попов подавил подступающее возмущение поведением мальчишки и воспользовался его же примером — перевёл тему.       Не ожидав подобного, Антон ненадолго завис. Что с этим Арсением не так? Собрав себя в кучу, он заставил себя продолжать общение, не отводя взгляд в пол или на потолок, принимаясь в ответ разглядывать гостя.       — Пока не знаю, — Боже, какие у него руки. Вены, оплетающие сильные кисти, длинные пальцы, эстетично смотрящееся кольцо-печатка. Стоп. Кольцо? — Я над этим думаю. Вы женаты? — кивая на свою находку, спросил парень. Снова на вы. Вот это его в крайности бросает, шок.       — А? — казалось, Попов сам забыл об украшении. Он проследил за взглядом Шастуна и наконец понял, откуда взялось предположение, — Нет, это просто так. Сначала носил, чтобы девушки не так часто проявляли внимание, а потом привык и не стал снимать. Красиво и удобно.       — Вам уже…тридцать два, кажется, а вы не хотите, чтобы к вам подкатывали девушки? А семья когда, а дети?       — Это допрос? — ухмыльнулся мужчина и встал, после чего подошёл к чайнику, едва задев парня плечом, и сам налил кипяток себе в чай. Затем опустился на прежнее место и, сделав небольшой глоток, поставил кружку на стол.       — Нет. Просто интересно, сколько ты ещё будешь прикидываться белой овечкой рядом с моей мамой, прежде, чем вы перейдёте в горизонтальное положение.       — Антон, — из расслабленного, взгляд Арсения снова стал серьезным.       — М? Что-то не так? — снова сучье нутро вырывается наружу. Он не может по-другому, и сам пока не понимает, почему.       — У тебя жуткие перепады настроения, это случайно не ПМС? — с сарказмом высказался Попов. Он не намерен терпеть в свой адрес подобные выходки.       — Тебе виднее.       — Решил вывести меня? Как по-детски. Ещё ножками потопай для убедительности.       — Ты ахуел? Я не ребёнок!       — Что ты сказал? — взгляд мужчины стал тяжелее, а голос ниже.       — Что ты ахуел, — уже не так уверенно повторил парень.       Попов поднялся с места, переставил кружку с чаем на кухонный гарнитур, но не сдвинулся ни на шаг.       — Подойди сюда.       — Ой, да иди ты…       — Я сказал, подойди сюда. Живо! — прорычал Арсений.       Такой тон подействовал на Антона моментально, и он сделал пару небольших шагов, оказавшись рядом с мужчиной. Тот схватил его за руку и, резко дёрнув на себя, нагнул, опирая на стол и продолжая удерживать, давя на спину. Попов нагнулся к самому уху парня и горячо зашептал, иногда касаясь губами ушной раковины:       — Знаешь, что делают с такими сучками, как ты?       Ответом ему стала тишина и тщетные попытки выбраться из-под чужого тела.       — Отвечай, когда я задаю вопрос! — послышался громкий шлепок о ткань, а затем вскрик. Бедро Антона обдало жгучей, но чем-то приятной болью.       — Нет, — тихо ответил парень.       Арсений снова наклонился, полностью накрывая его своим телом.       — Их дерут, Тоша.       Парень снова дёрнулся, не то от страха, не то от предвкушающего волнения. Мужчина провёл носом по его шее, зарываясь во влажные после душа волосы, сначала вдыхая приятный аромат, а затем, под громкий вскрик, дёргая его голову назад, открывая себе доступ к нежной коже. Легко поцеловав и лизнув место рядом с кадыком, он услышал рваный выдох парня под собой и чуть прикусил кожу, оставляя красный след.       — Тебя это возбуждает, да? — ухмыляется Арсений, проводя языком по мочке уха, — Что я могу полностью подчинить тебя себе, м? — он проводит рукой по телу Шастуна, плавно спускаясь к низу и сжимая через домашние штаны его пах, получая первый стон. — Что я говорил про ответы?       — Да, — тихо выдыхает парень.       — Что да? Я должен услышать от тебя всё полностью, чтобы понимать, что мои желания взаимны.       — Да, меня возбуждает подчинение вам. Я хочу…пожалуйста, возьмите меня…папочка, — на последних словах Антон, насколько может, поворачивает голову и смотрит своим самым невинным взглядом в помутневшие от возбуждения синие глаза.       Арсений рычит, быстро поднимает его, стаскивает футболку, штаны, а затем снимает и свою рубашку, чудом не отрывая половину пуговиц.       — На колени.       Парень слушается, опускается на пол и слыша, как звякает пряжка ремня, поднимает взгляд, наблюдая, как расстёгивается ширинка чёрных штанов.       — Открой ротик, — Шастун выполняет, — Молодец. Ты знаешь, что делать.       Антон осматривает крупный увитый венами член с налившейся бордовой головкой и на пробу проводит по нему языком. Да, это именно то, что он себе представлял. Идеальный, красивый, может, чуть больше, чем представлялось, но от этого не хуже.       Смелея, он берёт в рот сначала головку, затем, контролируя зубы, пропускает его дальше, параллельно работая языком. Сверху доносится тихий стон, который ещё больше подталкивает к действиям. Это сложнее, чем тренироваться на резиновой игрушке меньшего размера, но во много раз приятнее и горячее.       Когда кажется, что дальше взять уже просто невозможно, парень осознаёт, что член во рту лишь наполовину и чувствует руку, зарывающуюся в волосы.       — Давай, малыш, я знаю, ты можешь глубже. Расслабь горлышко.       Антон послушно старается расслабиться и принять больше, но не то что бы у него есть выбор. Арсений медленно насаживает его до конца, утыкая носом в свой лобок и не даёт пошевелиться, крепко держа за волосы и громко облегченно мыча. Парень начинает давиться, но терпит, лишь сжимая руки на бёдрах Попова.       — Хороший мальчик.       Он отстраняет его, давая время подышать и снова приближает к своему паху.       — Потерпишь для меня, солнце?       — Да, — возбужденно выдыхает Шастун. Ему явно нравится происходящее, он кайфует от этой грубости вперемешку с нежностью и не собирается останавливать Арсения.       — Да, кто?       — Да, папочка.       Арсений удовлетворенно улыбается и, придерживая Антона за челюсть, заставляет шире раскрыть рот и снова пропустить член в податливую глотку. Сделав два медленных толчка туда и обратно, он начинает быстрее двигать бёдрами, перемещая одну руку на макушку парня, второй опираясь о стол. По всей кухне разносятся низкие стоны, мычание и хлюпанье, отчего оба только сильнее заводятся.       Мужчина буквально рычит, в очередной раз останавливая Антона со всей длиной во рту, и чувствует, как горло сжимается вокруг его члена. Он наблюдает, как с подбородка парня капает слюна, обводит взглядом покрасневшие губы и слезящиеся, блестящие настоящей похотью глаза.       Так проходит несколько секунд, после чего Попов отстраняет его от себя, помогает встать, а сам садится на диван и приглашающим жестом подзывает к себе. Шастун сразу соображает, ставит колени по обе стороны от него и садится вплотную, чтобы в следующий момент начать тереться промежностью о влажный орган.       — Что же ты делаешь, я ведь не смогу себя сдерживать, — Арсений утыкается носом в его ключицу, нежно целует, одновременно сжимая руками мягкие половинки такой прекрасной задницы. Антон скулит, когда чувствует неслабый укус на шее и пальцы, оглаживающие вход.       — Я-ах готов, меня не нужно растягивать. Арсений, папочка, пожалуйста, я больше не могу терпеть…       — Как скажешь, малыш.       Попов приставляет к его рту три пальца и тот, понимая, что от него требуется, обхватывает их губами, смачивая слюной и старательно проводя языком по фалангам. Решив, что этого достаточно, мужчина вытаскивает пальцы, приставляет уже к колечку мышц и, под тихий стон Шастуна, медленно проталкивает все три сразу.       — Всё хорошо, милый?       — Да, пожалуйста-а…       По громкому стону Арсений понимает, что нашёл простату и начинает массировать её, второй рукой фиксируя таз парня, не давая ему сдвинуться или уйти с пальцев.       — Я хочу, чтобы тебе было безумно хорошо. Чтобы ты трясся от удовольствия. Чтобы плакал от желания кончить, но не делал этого, пока я не разрешу.       Антон жалостливо смотрит на мужчину, закусывает губу и опускает взгляд, не выдерживая. Он не может не подчиняться ему. Сильному, грубому, но аккуратному, тому, кого боялся представить даже в самых влажных и горячих мечтах, но встретил наяву.       — Ты меня понял?       — Да, папочка.       — Отлично, солнце, а теперь поработай попкой для меня, — с этими словами Арсений вынимает пальцы, приставляет горячую головку к припухшему растянутому анусу, плавно толкаясь до середины, перекладывает обе руки чуть ниже талии и насаживает скулящего от кайфа и заполненности парня до конца, — Дальше сам.       Несколько секунд Антон привыкает к большому размеру внутри себя, чувствует, как мышцы распирает и старается расслабиться, а потом начинает медленно подниматься и опускаться, постепенно ускоряясь. Попов ловит припухшие губы своими, заглушая стоны поцелуем, ловко пробираясь языком внутрь, проходится по телу руками, задевает соски и начинает выкручивать, гладить и проводить по ним языком.       Спустя пару минут Антон уже практически скачет на члене партнёра, но мужчине этого явно мало. Он берет его руки, перекладывает себе на плечи, съезжает чуть ниже на диване и, сжимая чужую талию, начинает вбиваться в податливое тело. От неожиданности Шастун вскрикивает, с силой сжимая пальцы на плечах Попова, и полностью отдаётся, подмахивая бёдрами в темп глубоким толчкам.       Уже в полубессознательном состоянии парень слышит что-то про слишком громкие крики, а потом чувствует, как ко рту приставляют пальцы, заставляя вобрать их до костяшек. Он давится, чувствует слёзы на своих щеках, но продолжает упорно вылизывать фаланги, насаживаясь на вбивающийся снизу член.       Его разрывает от количества эмоций, чувств и удовольствия. Он терпит, помня о приказе, но понимает, что ещё чуть-чуть и больше не выдержит.       — Кончай, малыш, — хрипло, низко, бархатно. Так, как обожает Антон.       И он кончает, запрокидывая голову назад, громко выстанывая имя мужчины, ощущая сильнейшую волну удовольствия, доходящую аж до кончиков пальцев. Попов, чувствуя, как тесные горячие стенки сжимают ещё сильнее, а парень дрожит в его руках, толкается ещё несколько раз и, вжимаясь максимально глубоко, со стоном кончает внутрь партнёра, оставляя очередной след на истерзанном молодом теле.       Пару минут слышно только сбившееся дыхание и приглушённый шум города за окном. Арсений первым приходит в себя, выходит из Шастуна с шумным пошлым хлюпом, от которого самому парню становится несколько стыдно и неловко, отчего он ещё больше не хочет поднимать голову. За него это делает сам Попов, беря его за подбородок и, приподнимая, нежно целует, не проникая языком внутрь, лишь касаясь губами губ.       — Ты как?       — Вроде нормально, — хрипит парень, после чего прокашливается, осознавая, что голос восстанавливаться будет до вечера, если не до следующего утра.       Мужчина помогает Антону аккуратно встать и ведёт его в ванную, где бережно касается под струями тёплой воды, помогая отмыться и споласкивается сам.       Когда оба переоделись и вновь стоят на кухне, но уже одетые, повисает неловкая тишина. Такой, к слову, она кажется только Шастуну, потому что Арсений сидит и спокойно пьёт остывший чай, будто и не они трахались здесь пятнадцать минут назад.       — Ты что-то хочешь сказать, — утвердительно говорит мужчина, поднимая взгляд на опирающегося о столешницу Антона.       — Да. Вернее, нет. Я хотел спросить, но не знаю, как сформулировать вопрос. Кто мы теперь? Что это было? Что будет?       Попов по-доброму рассмеялся и поднялся с места.       — Думаю, я бы хотел продолжить общение с тобой, ты показался мне интересным и милым. Не знаю, что будет дальше, но мы точно не расскажем об этом твоей маме, по крайней мере, не сейчас, — оба улыбаются, представляя, как могла бы отреагировать Майя на заявление о том, что они потрахались на этой кухне, — А что это было? Мм…хороший качественный секс.       Уши и лицо Шастуна розовеют, а взгляд опускается в пол. Арсений подходит к нему почти вплотную, обвивает руками и прислоняется лбом ко лбу, соприкасаясь с парнем носами.       — И я бы с удовольствием повторил. И не раз.       Антон, как ни странно, целует первым, на что получает аккуратный ответ.       Так, последние двадцать минут до прихода женщины они просто целуются и разговаривают на кухне, даря тепло, по сути, незнакомому, но ставшему таким близким, человеку напротив. И ищут способ скрыть яркие следы на истерзанной шее Шастуна.