***
— Доброе утро, соня! Ты слишком долго спишь, — Ханджи дергала Селену за плечи, стараясь прогнать остатки сна, — нет времени на завтрак и чистку зубов, идём к Эрвину! «Что? Что вообще происходит? Какой Эрвин?» Спросонья не понимает, что вообще происходит. Даже толком в себя не пришла, а Ханджи уже заталкивает Селену в кабинет и усаживает на кресло. — Не волнуйся, Эрвин не будет задавать вопросов про твои глаза, я вчера ему и Леви всё рассказала! «Какая же ты громкая, Ханджи! Какие глаза? Точно! Я вчера оставила в лаборатории все необходимые компоненты». — Спасибо, Ханджи, ты можешь идти, — отдав честь, женщина вышла из кабинета. — Селена, я подумал над твоим предложением и принял его. — Так быстро? — трёт глаза, находясь ещё в полудрёме. — Всё верно, я попрошу своего хорошего знакомого и тебе сделают документы, придумаем тебе историю и ты отправишься в кадетское училище, — от его спокойного тона ей хотелось ещё больше спать. «Догадываюсь, что за друг», — зевает. — Спасибо большое, когда же я отправлюсь? — На этой неделе. От предоставленной информации сон как рукой сняло. «На этой неделе? Но я не готова! Что делать? А если я не справлюсь? А если сразу исключат? Вдруг мною заинтересуется полиция? Да что ты сопли-то распустила? Сама же напросилась! Сама кашу заварила, теперь расхлёбывай! У меня есть ещё несколько дней…»Глава 3. Зеркало души
4 марта 2022 г. в 13:39
Остаток дня и вечера Селена провела в лаборатории Ханджи, слушая истории о титанах, о том что разведчики смогли выяснить за сто лет пребывания за стенами. Честно признаться её истории удивили, если бы она их не знала, но с другой стороны повторенье — мать ученья.
«Спасибо, Ханджи, что освежила мою память».
— Вот, а ещё… — о Господи, для неё это уже невыносимо!
— Ханджи! Прекрати, пожалуйста, от такого объёма информации моя голова взорвётся, — простонав, Селена положила голову на холодный стол, захламлённый листами и прочей нечестью.
Свет от свечей мягко освещал лицо женщины, смотря на неё и мягко улыбнувшись, Зое извинилась за свой рассказ о титанах.
— Я всё хотела у тебя спросить, что за предметы лежали на столе Эрвина?
— Ты про это? — выложила из сумки контейнер для линз, раствор и ключи от дома, продолжила: — Это контейнер для линз…
— Как в очках? — перебив и показав на свои очки, спросила Зое.
— Эм, примерно, но твои линзы вставлены в очки, а эти, — открыла контейнер, показывает линзу, которая плавала в растворе, другая часть ячейки без линзы. — Просто изменяют цвет глаз.
— Изменяют? — Ханджи настолько удивлена, будто открыла новую планету или звезду, хотя, если б это случилось эмоции стали большее обширнее.
— При свете свечей плохо видно, но присмотрись, она коричневого цвета.
— И действительно, но где другая? — ухмыльнувшись, Селена показала на свой правый глаз. — А это не больно?
— Если она не порвана и на ней нет пылинок, то нет, — пожала плечами и поставила контейнер на стол.
— Очень интересно.
На самом деле ей пора снять линзу, они не предназначены для долгого ношения, максимум на восемь-двенадцать часов, а она неизвестно сколько пробыла в них. Может ещё больше удивить Ханджи? По своей натуре она слишком впечатлительная.
— Могу демонстративно показать как её снять, — глаза женщины тут же загорелись, слова не нужны, понятно, что она хочет всё увидеть.
Всегда перед снятием линз промывала руки для безопасности, чтобы не занести инфекцию, иногда в экстренных ситуациях приходилось и нечистыми руками снимать, успокаивая себя тем, что я касаюсь пальцами только линз, сам глаз не трогаю. Такой самообман помогал не думать, что я как-то заражу глаз.
Сделав вдох и отведя глаз в сторону, пальцами потянулась к краю линзы, слегка надавливая и отводя вниз к переносице, сжимаю и достаю.
— Это не больно?! И легко их надевать?! — ошарашено спросила Ханджи.
— Когда в первый раз сталкиваешься с ними, — кладёт линзу в свободную ячейку, смотрит на Ханджи, продолжает: — то немного неприятно, но со временем привыкаешь.
— Необычные глаза…
— Да, да, я знаю, — отвернулась от её прожигающего взгляда и уставилась на пламя свечи. — Это гетерохромия.
— Что?
— Я читала об этом, это явление называется гетерохромия.
— Расскажи поподробнее, впервые вижу такую аномалию, — она сложила руки в замок и с неподдельным интересом уставилась на Селену.
— Гетерохромия — различный цвет радужной оболочки правого и левого глаза, она может быть как врождённой, так и приобретённой. У меня первый вариант, но это очень редкое явление.
— Интересно, — учёная задумалась, — если редкое, то у скольких людей может быть такая особенность… — женщина продолжала рассуждать, а Селена задумалась о своём.
«В детстве мои родители говорили, что я особенная. Конечно, это не так. В моём понимании особенные люди — великие писатели, художники, композиторы, учёные, например, такие, как Ханджи. Будучи самым обычным среднестатистическим ребёнком, подростком, я ничем не выделялась от серой массы. Окружающие сами привлекали внимание к моей персоне, в частности к глазам, ведь глаза — зеркало души. В моём же случае поводы для обсуждения. В младших классах одноклассники часто шептались насчёт них, будто других тем для разговора не было. Дети, что с них взять. Порой обсуждения доходило до абсурдности, одноклассники тыкали пальцами, говоря, что я не такая, как все, возможно, они просто завидовали, а родители им не говорили, что это плохо. Может и объясняли, но они плевали на их объяснения с высокой колокольни, продолжая тыкать пальцами, говорить нелестные слова, что породили во мне комплекс, который в будущем я компенсировала линзами, что продолжаю делать по сей день».
— Но почему ты носишь линзу, скрывая такие красивые глаза? — донеслась до Селены последняя реплика Ханджи.
— Понимаешь, корень проблем возник ещё в детстве. Не очень хочу в него возвращаться, скажу, что многие дети злые и взрослые, в том числе. Ладно, — хлопнула в ладоши, — давай поговорим о другом, а не о моих глазах.
— Хорошо, тогда, что это? — она указала на раствор для линз.
— Это, — она взяла бутылочку и повертела в руках, — раствор для линз, линзы нуждаются во влаге, а этот раствор не позволяет им засохнуть. — протягивает его Ханджи, та с интересом начала изучать.
— Из чего он состоит? — спросила она, всё так же продолжая изучать бутылочку.
— Не знаю, инструкции у меня нет. Но ты же учёная, тебе это как раз плюнуть.
— Что?
— Не обращай внимания, — махнула рукой, — это выражение такое, означающее, что тебе всё нипочём. Хотя, в растворе много сложных элементов и так далее.
— Займусь этим на досуге, — она отложила раствор в сторону.
— Я хотела узнать, когда начинается отбор кадетов?
— Через несколько дней, а что такое?
— Я подумала, раз я здесь оказалась, то нужно что-то делать, как-то выжить. А здесь, чтобы выжить, нужно пойти в армию. Но так как я нездешняя, мне нужны документы, история. Я предложила Эрвину сделку, если он меня отправит в кадетское училище, то я расскажу ему всё что знаю о своём мире.
— Думаю, это будет несложно. Пойдём, уже поздно, я проведу тебя в свою комнату.
— А где будешь спать ты?
— Здесь, конечно же, — она обвела рукой лабораторию.
Комната Ханджи ничем особо и не выделялась, но в оличии от лаборатории находилась в более чистом состоянии. Письменный стол завален документами, полки и шкаф находились в более менее стерильном состоянии.
«Интересно, а Леви заставляет её убирать весь этот хаос? Я уже молчу про лабораторию».
Думать о завтрашнем дне ей совсем не хотелось, Ханджи вымотала морально, сейчас просто хочется лечь спать и всё.