Something in the way she moves

В зале, где сидели Аркадий и Катя, царила приятная атмосфера сонливости. На улице практически стемнело, от чего взор Аркадия слегка притупился. Он сидел в бархатном кресле подле фортепьяно, за которым Катерина играла сонату до минор Моцарта. Её изящные пальцы так плавно и умело стучали по клавишам, что Аркадий ненароком засмотрелся на них. С Катей ему было спокойно. Без брюзжания старой княгини и ворчливых разглагольствований Евгения. Присутствие Одинцовой его не напрягало, но слишком уж стесняло Катю. Под взором старшей сестры ей, как казалось Аркадию, становилось тревожно. Вдвоём они находились в спокойствии. Несомненно, Кирсанов был польщён тем, что Катерина была к нему открыта более, чем ко всем остальным. По его мнению, Базаров Катю пугал, Анна Сергеевна напрягала, а княгиня просто вызывала неприязнь, пусть и очень хорошо завуалированную. Наконец, когда она доиграла, Аркадий встал с кресла, скрестил руки за спиной и подошёл к фортепиано. – Можно мне сыграть с вами? – спросил он с привычной мягкостию в голосе. Катерина повернулась и робко взглянула на Аркадия. – Конечно, – её голос звучал немного неуверенно и глаза отчего-то бегали по сторонам. Катя подвинулась и Кирсанов сел рядом с ней, впрочем, не слишком близко, дабы не смутить её. – Что желаете сыграть? – Вы уже играли Бетховена сегодня? – Аркадий любопытно разглядывал клавиши, словно видел фортепьяно впервые. – Не играла. – Значит, давайте исполним какую-нибудь из его сонат. Катя протянула немного подрагивающую руку к фортепьяно. Она очень осторожно опустила палец на клавишу, не нажимая на неё. Присутствие Аркадия в такой непосредственной близи смущало Катю, и она очень надеялась, что он не замечает румянца на её щеках. Он делал вид, что не замечает. Они не спеша начали играть. Катерина всё так же плавно нажимала на клавиши. Аркадий таким изяществом движений не отличался, но всё же старался в какой-то мере подражать ей, что начало забавить Екатерину, когда она это заметила. Кирсанов в свою очередь заметил, что она наконец-то расслабилась и, по своему обыкновению, робко улыбнулась. Аркадий сам невольно начинал улыбаться, когда это делала она. Её улыбка была такой искренней и нежной. От Катерины исходила какая-то приятная сила лёгкой женственности, такой робкой и ангельской. Она цвела, словно невинный светлый подснежник, с которым никто не сможет сделать ничего плохого, настолько он прекрасен. Аркадий не заметил, как перестал играть и просто любовался Катериной, глядя на неё как-то наивно и глупо. – Почему вы не играете? – спокойно спросила она. – Не могу играть. Вы меня волнуете. Кате сделалось немного неловко. – Я? Отчего же? – Мне хорошо с вами. Катерина снова улыбнулась своею прелестной, застенчивой улыбкою. – Какой вы чудак, Аркадий Николаевич. – Да. Знаю.