Перемены

Настроение было настолько паршивым, что вздумай сейчас кто-нибудь сказать ему, что в двадцать пять лет сидеть на качелях и курить не солидно – он бы плюнул этому человеку в лицо. День не задался с самого утра: приехав на назначенное собеседование он проторчал полчаса под дверью, пока не узнал, что по случаю выходного дожидаться его не стали, затем он поскользнулся на этом проклятом сыпавшем с неба уже неделю снеге, а теперь у него закончились еще и сигареты. Сидеть в одиночестве дома не хотелось, вот Хаято и шатался бесцельно по улицам. Все-таки, сегодня была особая дата. Не очень круглая, не самая приятная. Тысячи людей вокруг торопились купить подарки, омерзительно радостно улыбались, дети на улицах лепили снеговиков. Весь мир готовился встретить Новый Год. Но у Гокудеры дата была своя – десять лет назад Вонгола перестала существовать. Гокудера потер замерзшие пальцы и поднялся с качелей, поправляя шарф. Стряхнул снег с волос и сунул руки в карманы. Пальцы наткнулись на смятый клочок бумаги. Хаято вытащил его, посмотреть, что там и тут же с раздражением отшвырнул – это было очередное объявление, из тех, где по телефону тебя долго нахваливают, говорят «да-да» и никогда, ни за что не перезванивают. У него вообще не клеилось с работой. Не из-за того, что он хамил клиентам, курил и обладал прекрасным талантом притягивать неприятности. Просто при каждом взгляде на новую морду потенциального начальства, Гокудера тут же вспоминал искренние добрые глаза Савады. По сравнению с ним все остальные казались такими идиотами и сволочами, что хотелось расплакаться или кого-нибудь убить. Лучше убить. В конце концов, Вонгола была и оставалась его мечтой. И, даже если ей не суждено было сбыться уже никогда, находить замену совершенно не хотелось. Мечты вообще ничто на свете не может заменить. Магазины еще работали. Гокудера нашел табачный и, проигнорировав радостное поздравление продавца, вытряхнул из кармана мелочь. Посмотрел на ценник, потом на мелочь, потом опять на ценник, не желая признавать, что не хватает. – Ну и хорошо же, – улыбнулся ему продавец. – Курить бросите. Гокудера с радостью разбил бы ему морду об нарядно украшенный прилавок, но портить кому-то еще праздник совершенно не хотелось, поэтому он развернулся и, бросив зло «Да пошел ты, придурок», вышел на улицу. Минут десять назад ему казалось, что хуже быть уже не может. Убедиться в обратном пришлось, когда ему в затылок ткнулось что-то холодное и жесткое и кто-то прошипел ему в ухо: – Деньги и бумажник, если не хочешь, что бы я отстрелил тебе голову. Вот теперь раздражение достигло своего предела, настолько, что от злости потемнело в глазах и стало совершенно наплевать, что будет дальше. Сколько, в самом-то деле, можно? Почему все это происходит с ним? Гокудера просто развернулся и ударил грабителя в челюсть. Мужчина, явно не ожидавший такого, отшатнулся и получил еще и ногой в живот. Он согнулся пополам и захрипел, но Гокудера слабо соображал, что остановиться теперь он не сможет. Неудачливый вор оказался опрокинут на спину и Гокудера уже заносил руку для следующего удара, как он начал смеяться. Хаято с удивлением увидел, как с лица пропадают густые усы, с головы – кепка, а глаза... – Ты жив? – Ты бы видел свое лицо! Гокудера, я и не знал, что у тебя может быть такое выражение, – Мукуро хохотал, явно наслаждаясь происходящим, но резко замолчал, когда Гокудера ударил снова. – Ай, больно же! Что ты делаешь? – Заткнись, ублюдок. Мукуро попытался что-то еще сказать, но Гокудера вцепился ему в шею с явным намерением придушить. Попытки отцепить его руки ни к чему не привели, но Мукуро удалось перевернуть его на спину, навалившись сверху. Парни превратились в грязный мокрый отчаянно ругающийся клубок. Наконец, из него выбрался Гокудера, вытер кровоточащую губу и пнул Мукуро еще раз. – Я хотел... Поговорить. Мукуро наконец встал, но Гокудера снова свалил его на землю: – Я думал, ты сдох! А ты живешь себе, как ни в чем не бывало, все у тебя замечательно, шуточки шутишь. Подонок, всегда тебя ненавидел. – Я тебя искал. – Врешь, – Гокудера устало прислонился к стоящему рядом дереву, чувствуя, как дрожат колени. – Не так уж далеко я уехал, чтобы искать меня десять лет. Он с удовлетворением отметил, что Мукуро тоже еле держится на ногах и прижимает рукой разбитый нос. – Вот надо же так, – вздохнул тот. – Ищешь человека, а он на тебя кидается. Дикарь. – Ага, в следующий раз, когда кто-то будет угрожать мне пушкой, я его поцелую. Кретин. – Я, может, что-то хорошее хотел сделать. – Спасибо, всегда мечтал вот так сдохнуть. Тварь. – Хамло. – Недоносок. – Прекрати ругаться. – А ты заткни пасть, – Гокудера решил, что обмен любезностями на сегодня окончен и развернулся. – Я ухожу. Он сделал два шага и остановился. Только сейчас он заметил, что никакого магазина рядом нет, они стоят в грязном снегу, едва прикрывающем землю, а вокруг сплошь лысые черные деревья. – Куда уходишь? – спросил Мукуро. Рокудо явно что-то знал, но спрашивать у него ничего не хотелось. – Куда-нибудь, где нет тебя. – Давай я все объясню. Гокудера не шевелился. Мукуро немного подождал ответа, но его не последовало, и он продолжил: – Мы в Намимори. Десять лет назад. Сейчас должна быть полночь, но пока мы ругались, минут пятнадцать уже прошло. – Зачем ты меня сюда притащил? – хрипло спросил Гокудера. – Хочу, что бы ты мне помог. – Решил снова меня использовать для своих грязных целей? – Нет, я не так выразился – я хочу помочь тебе. – Спасибо, обойдусь. – Послушай, – Мукуро сделал пару шагов, от чего снег под его подошвами скрипнул. – Ты десять лет шатаешься неподалеку и занимаешься самобичеванием, не в состоянии ни смириться и начать все сначала, ни даже банально застрелиться. Я знаю, что ты не тот человек, который может все так бросить. Может, ты ждал момента, когда все можно будет исправить? Это он. Попробовать или нет – тебе решать. – Почему ты мне раньше не сказал? – Гокудера обернулся. – Я хотел, но ты на меня кинулся. – Это ты на меня кинулся. – Неважно, мы теряем время. Так ты пойдешь со мной? Мукуро стоял, припорошенный снегом. Он выглядел как-то печально, темным пятном в свете фонарей. Гокудера тряхнул головой и задумался. Предложи ему это кто-то другой – он кинулся бы не раздумывая. Но Мукуро он не доверял. – Откуда я знаю, что это не просто иллюзия? – Даже если это иллюзия, в ней всегда есть капелька реальности, – улыбнулся Мукуро. – Впереди ночь исполнения желаний, кто знает, может, это было твое? Гокудера молчал. А что, собственно, он теряет? Все что можно, уже потеряно, хуже чем есть – уже не будет. Он сквозь иллюзии видеть не умел никогда, но все вокруг было удивительно реальным: и снег вокруг, и мокрые деревья, и витающее в самом воздухе чувство тревоги, пробирающей хуже мороза. Все так, как тогда. – Ладно, я согласен. Мукуро улыбнулся с видом победителя и, схватив Гокудеру за руку, потащил за собой сквозь лес. Хаято не сразу сообразил, что не так. Просто последний раз его кто-то держал за руку лет пятнадцать назад, если не больше. Теперь этот жест был настолько неестественным и мерзким, как если бы это был, скажем, первый поцелуй, когда ты мечтал поцеловать вон ту симпатичную девочку, а в темноте случайно перепутал... Гокудера поморщился и выдернул руку. Мукуро, кажется, этого даже не заметил, только ускорил шаг и его пришлось догонять. Это начинало раздражать. Гокудера смотрел на ровную спину и длинный тонкий хвост волос. «Выпендрежник, – подумал он. – И так прическа идиотская, нет, надо было еще эту веревку отрастить.» Мукуро вообще шел твердым, уверенным шагом, будто не сквозь сугробы продирался, а по паркету прогуливался; держал руки в карманах длинного пальто, на котором, как ни странно, не было ни пятнышка. Гокудера чувствовал себя рядом с ним явно неуютно – в затертых джинсах и куртке, которую во время их потасовки умудрился порвать об какую-то ветку, он постоянно проваливался в снег, от чего в кроссовках уже давно хлюпала холодная жижа. Желание остановиться и закопать иллюзиониста по частям где-нибудь в этом лесу становилось просто невыносимым. Наконец, деревья кончились и Гокудера с облегчением вздохнул, ощущая под ногами надежный и ровный асфальт. Мукуро снисходительно улыбнулся и собрался было идти дальше. – Стой здесь, – злобно прошипел Хаято, стаскивая с ног кроссовки и выливая из них воду. – Достало бегать. – Ну-ну, неужели свирепый бушующий ураган потерял форму? – Еще одно слово, и форму потеряет твой нос. Пока Гокудера переводил дыхание, он осматривался вокруг. Окраина города, одни частные домики с темными окнами. Через дорогу мигала вывеска «24». – Ты куда? Гокудера не ответил, ему показалось, что это очевидно. Из магазина он вышел минут через пять, с искренним удовлетворением вытряхивая из пачки сигарету. – Знаешь, – сказал он Мукуро, ждавшему его у входа. – Я первый раз в жизни радуюсь инфляции. Мукуро фыркнул и пошел дальше по улице. Гокудера шагал рядом. – Опять куришь? – А тебе какое дело? – Это вредно. Гокудера снова выругался и сорвал злость на окурке, с силой придавив носком кроссовка: – Засунь свое мнение себе... Ну надо же так, только обстановка понемногу разрядилась, как эта мразь опять начала выводить его из себя. Гокудера в очередной раз пожалел, что согласился, а ведь они еще даже не дошли. – Мы здесь надолго? – На сутки. Один час мы друг друга вытерпели успешно, осталось двадцать три. – Это так любезно с твоей стороны – притащить меня в прошлое и сообщать по половине факта в час. Я оценил. – Да не за что, мне не трудно, – Мукуро повернулся и широко и довольно улыбнулся. – Так и съездил бы тебе по физиономии. – А что, боишься промахнуться с такого расстояния? – Пачкаться неохота. – Не думаю, что на этой грязи будет заметно пятно от меня. – Заткнись! – Оба заткнитесь! – рявкнул кто-то из окна ближайшего дома. – Час ночи! Порядочные люди спят! На всю улицу орете, больные. Дальше они шли молча. Вскоре коттеджи кончились и вдоль улицы потянулись многоквартирные дома, такие же темные и молчаливые. Гокудера когда-то снимал в одном из них жилье, но теперь не смог вспомнить, где именно: в свете фонарей они все выглядели абсолютно одинаково. Мукуро свернул вправо и на мгновение исчез за углом. – Достал, – Гокудере снова пришлось ускорить шаг. – Потеряешься – я тебя искать не... – Мы пришли. – Сам вижу, – Хаято зажмурился от яркого света. Впереди дорога казалась почти белой от света прожекторов. Вдоль неё на фонарях и деревьях тянулись гирлянды, переливающиеся всеми цветами радуги. А там, впереди, искрились десятки пестрых вывесок и афиш. Небольшое здание было полностью облеплено яркими огнями даже в такое время суток. Гокудера не видел торговый центр «Намимори» ровно десять лет. Он вообще не особо любил подобные виды развлечений, а после того случая – и вовсе возненавидел, и долгое время старался к любым магазинам не приближаться. Потом необходимость пересилила и из груди постепенно исчезло щемящее чувство тоски. А теперь все снова навалилось, придавило воспоминаниями, которые он засунул в самую глубину сознания, потому что были слишком невыносимы. – Как настоящий. – Он и есть настоящий, – пожал плечами Мукуро. – Здорово же ты меня ненавидишь, если сюда притащил. – Ты о чем? Гокудера не ответил. Он сам не заметил, как снова закурил, все мысли были заняты произошедшим тогда. Казалось, что он снова стоял на этой улице пятнадцатилетним мальчишкой, где-то рядом кричал какие-то глупости Ламбо, жутко его раздражая, Десятый смущенно пытался угомонить ребенка, Ямамото глупо смеялся. Он боялся обернуться, потому что казалось, что они все – за его спиной. Не хотелось прогонять это чувство, хотелось закрыть глаза и остаться здесь. Что бы и правда вернуться обратно, схватить за руку тупую корову, сказать: «Не важно, давайте просто пойдем отсюда!» Он и тогда хотел. И Тсуна не хотел туда идти, дергался весь вечер, смотрел по-особому, но только спросил: – Может, не надо? – Да ладно тебе, Тсу-кун! – голос матери десятого звонко ударил по ушам, прекратившись в звук капающего с откосов талого снега. – Тсу-кун! Мукуро помахал перед лицом Гокудеры рукой: – Ты в порядке? – Нихрена я не в порядке! Ненавижу это место, тебя ненавижу, этих ублюдков ненавижу, себя ненавижу, потому что ничего не мог сделать и не сдох тогда вместо них всех! С чего мне быть в порядке? Мукуро молчал. Он смотрел куда-то в сторону, не с видом «я ничего не слушаю», а просто стараясь не смотреть Гокудере в глаза. Если он пытался таким образом проявить сочувствие и не задевать лишний раз, то получалось плохо. – Ты чертов урод, делаешь вид, что что-то понимаешь. Да нихуя ты не понимаешь! Тебе вообще на всех плевать, стоишь тут в пальто, скотина. Бесишь! Ты позлорадствовать пришел? Подавись, мразь. – Там Хром была в ту ночь, – спокойно сказал Мукуро. Гокудера осекся. Слишком искренне прозвучало, что бы сомневаться. Наверное, стоило бы извиниться, но Хаято извиняться не собирался – он никому ничего не должен, ему никто ничего не должен. К чему церемонии, и они, вообще-то, враги. – В любом случае, – Мукуро посмотрел на него и снова улыбнулся. – Мы здесь как раз для того, что бы сделать то, что не смогли тогда. Проникнем внутрь, обнаружим террористов и помешаем им совершить злодеяние! Ну что, вперед? Гокудера кинул окурок в сугроб и пошел к центру первым: – Это идиотская отмазка для прессы, никакие это не были террористы, это были враги Вонголы! – Ага, а я думаю, что все-таки террористы. – Вражеская семья! – Спорим? – Да что с тобой спорить, это же очевидно. – На сто тысяч йен. – Ты охренел что ли? Не буду я с тобой на деньги спорить. – Тогда, на желание? – Да пошел ты. – Буду считать согласием. – Заткнись! *** Мукуро вскрыл замок служебного входа на удивление легко и быстро. – Ну и зачем я тебе тут нужен, – недовольно буркнул Гокудера. – Замечательно без меня бы справился, с твоим-то опытом мелких краж. – Тихо, здесь охрана. – Знаю я! Очень хотелось хлопнуть дверью посильнее, желательно, что бы между ней и косяком в этот момент еще и оказалась голова Мукуро, но Гокудера решил глупостей все-таки не делать и осторожно прикрыл дверь за собой. Парни прокрались по длинному широкому коридору, старательно пытаясь ничего не сбить в темноте. В конце оказалась еще одна дверь, на этот раз не запертая. – Знаешь, куда идти? – Гокудера посмотрел на очередной слабо освещенный коридор с кучей дверей. – Понятия не имею. – Зачем мы вообще притащились сюда ночью? Здесь никого нет. – Не думаю, что бомбу стали бы прятать днем. Если мы сейчас наткнемся на них, то сразу увидим, куда они её заложили. – Они могли и неделю назад её спрятать. – Могли. – Мукуро сдался и посмотрел на Гокудеру, явно ожидая предложений от него. Хаято молчал. – Мы можем пробраться в комнату безопасности, убить охранника и следить по камерам. – Нахрен убивать охранника, давай просто взорвем этот сарай первыми. – Нельзя быть таким жестоким, Гокудера. – Это мне говорит человек, перебивший всю свою семью? Мукуро поморщился: – Давай не будем копаться в прошлом, хорошо? – Нет уж, – Гокудера мысленно возликовал, что и этого пижона можно чем-то задеть. – Если ты не заметил, мы сейчас копаемся в моем. Тебе одному можно что ли? – Вообще-то, я сейчас просто собирался сделать доброе дело. – Все твои дела такие добрые, что ты несколько лет в Вендикаре просидел. Слишком многих осчастливил? Гокудера понял, что откровенно нарывается – Мукуро нахмурился и разноцветные глаза опасно заблестели. Он уже открыл рот, что бы ответить, но тут вспыхнул яркий свет и кто-то крикнул: – Кто здесь? От неожиданности Гокудера вздрогнул. Он совершенно не заметил, увлекшись спором, что сюда кто-то шел. Охранник стоял прямо перед ними, Гокудера уже полез доставать динамит, как услышал громкий смех Мукуро: – Прекрати паниковать. Мы в иллюзии, он нас не видит. – Ты, ублюдок, почему ты сразу этого не сделал? – Так веселее, – Мукуро снова непринужденно улыбался, глядя как охранник гасит свет и уходит. – Я тебе сейчас мозги по этому коридору размажу, будет еще веселее. Было обидно. Гокудера мысленно ругал себя за невнимательность, не переставая злиться на Мукуро. Ну как, как у него получалось любую ситуацию поворачивать так, что Хаято чувствовал себя полным идиотом? – Пошли за ним, – быстро сказал Гокудера, пока Мукуро не предложил то же самое. – Он наверняка к мониторам пойдет, покажешь ему милую и добрую иллюзию, чтобы не мешал и все. Мукуро кивнул, но Гокудеру все равно передернуло от мысли, что план Рокудо оказался лучше. Хотя, о каком плане может быть речь? Он до сих пор не был уверен, что все, что происходит, – происходит на самом деле. Как-то все слишком спонтанно и неожиданно, а неожиданности Гокудера ненавидел. Вот почему нужно было сваливаться ему на голову и насильно куда-то тащить, неся какую-то пафосную чушь вместо внятных объяснений? Неужели нельзя было по-человечески договориться заранее, тогда было бы намного легче! Не иначе как Мукуро просто над ним издевался. Охранник действительно привел их в наблюдательный центр. Комнатка была темная и небольшая: два стула, один шкаф, один диван, один стол, один чайник и десяток мерцающих экранов. Гокудера на всякий случай помахал мужчине перед носом рукой. Охранник, не обратив на него ни малейшего внимания, спокойно налил себе чай и уселся на диван, доставая книжку. Хаято очень хотелось её отобрать и настучать ей по голове этому безответственному кретину: как так вообще можно? Чтобы не заводиться, Гокудера сел на один из стульев, уперся локтями в стол и стал смотреть в мониторы. На них не происходило абсолютно ничего – пустые коридоры оставались пустыми, в торговых залах царила темнота, только где-то в углах мерно мигали индикаторы сигнализации, отвлекая внимание на себя. Смотреть было очень скучно, а от рябящей черно-белой картинки начала кружится голова. Гокудера очень старался не уснуть, но перед глазами то и дело все начинало плыть, а потом его кто-то потряс за плечо: – Просыпайся, восьмой час уже. Гокудера принялся тереть глаза, в которые будто песка насыпали. Все тело затекло, в пояснице покалывало от неудобной позы, мозг отказывался соображать, где он и что происходит, а над ухом еще и непринужденно ворковал Мукуро: – Отдохнул? Отлично, смотри, уже даже и этот проснулся. Охранник действительно потягивался на своем диване. – Отстань, – простонал Гокудера, роняя голову обратно на стол. – Ты не спал? Видел что-нибудь? – Ничего подозрительного. Значит, либо как ты и говорил, они принесли бомбу неделю назад, либо это еще случится. – Слишком много вариантов, – Гокудера встал и с сомнением посмотрел на охранника, насыпавшего себе в чашку растворимый кофе. – А он может и мне сделать? – Сам делай, не заметит. Мукуро присел на край стола и, скрестив руки на груди, наблюдал как Гокудера ищет в шкафу чистую чашку: – Они через два с половиной часа уже откроются. Тогда будет столько народу, что можно будет и пропустить террористов. – Вражескую семью, – машинально поправил Гокудера. – И вообще, не мог меня пораньше разбудить? – Но ты так сладко спал. – И что? Нечего мне теперь читать нотации, как мы жутко опаздываем. – Ну что ты, это никакие не нотации. – Да, это твоя пустая трепотня, согласен. – Я могу и молчать. – Да уж, пожалуйста, захлопнись, и так голова болит. Гокудера отхлебнул кофе, откинулся на стуле, закидывая ноги на стол, и закурил. Утро постепенно переставало быть тошнотворным. Он недоверчиво покосился на Мукуро – неужели тот удержится и не испортит такой момент? Мукуро вздохнул: – Ты ведешь себя как ребенок. – А ты ведешь себя как мудак! Гокудера сел нормально, зарываясь пальцами в растрепанные волосы. Чертов Мукуро в который раз за вечер был абсолютно прав. Нужно было уже собраться и действовать, а не пререкаться. Но для того, что бы нормально оценивать ситуацию, её нужно было принять, а сделать это было очень сложно. Десять лет назад Гокудера просто вышвырнул из головы все произошедшее. Тогда, сразу после того, как он вышел из больницы, он просто запретил себе вспоминать и этот день, и все предыдущие. Больно было не от того, что он потерял – от того, что если он начинал об этом думать, сразу просыпался где-то в глубине души мерзкий внутренний голос, уверявший его, что он во всем виноват. Сразу вспоминалось почему-то не хорошее, а собственные ошибки и промашки, собственное недосказанное, собственное не сделанное. И именно чувство вины все эти годы мешало и жалеть себя, и простить. И теперь была только злость – на себя, на Мукуро, на всех вокруг. Мукуро прав – ему уже не пятнадцать, он должен взять себя в руки. Он действительно все эти годы думал: «Если я тогда выжил, значит это зачем-то нужно». Не знал зачем именно, но хотел в это верить. И, если честно, Мукуро тоже хотел верить. Что они еще могут что-то изменить. – Я думаю, – Гокудера так и не поднял головы, глядя в стол. – Что взрывчатку заложили где-то на подвальных этажах, потому что рухнули несущие конструкции. Здание тогда почти как карточный домик рухнуло, скорее всего, подорвали с одной стороны. Мы были в правом крыле в момент взрыва, я сначала его услышал, значит, имеет смысл посмотреть в подвалах и складах в левом. Он посмотрел на Мукуро – тот внимательно его слушал. – Это только мои предположения, – Гокудера пожал плечами. – Я понял. Пойдем? Хаято поднялся и подошел к двери. – Извини, – негромко сказал Мукуро его спине. – Меня правда тогда здесь не было. Гокудера только отмахнулся. – Мы – клинические идиоты, – Гокудера сел на пол, прислоняясь спиной к горе коробок. – Мы здесь за неделю ничего не найдем. Он с тоской рассматривал огромный зал, забитый кучей коробок. Если кто-то хотел бы тут спрятать бомбу, это вообще была бы хорошая идея. Достаточно было одного взгляда, что бы весь энтузиазм улетучился. Мукуро фыркнул: – Ты меня недооцениваешь. Где-то среди коробок послышался шорох. Гокудера вскочил на ноги и потянулся за динамитом, но зашуршало теперь и сзади него. А когда он обернулся, шорох разнесся по всему залу. – Это ты? – Третий путь – путь животных, – Мукуро хитро улыбался, чуть наклонив голову. – Мои маленькие прихвостни обыщут зал, а нам придется подождать, все-таки даже им потребуется на это время. – Ты не мог сразу сделать это? – взбесился Гокудера. – Ты меня таскаешь в качестве зрителя к своим представлениям что ли? – Тише, тише, – замахал руками Мукуро. – Тут в округе не так много мышей осталось, что бы даже за всю ночь обыскать весь центр... – Какая гадость. – ...так что нам придется пока посмотреть в соседних складах, ты не против? Гокудера не нашелся, что ответить и вышел в коридор, выбирая следующую комнату, и постаравшись приложить посильнее идущего следом Мукуро тяжелой дверью. В следующих комнатах они ничего не нашли. В одних было пусто, в других – пара коробок. Гокудера безжалостно ковырялся в них, не заботясь старательной упаковкой обратно, и изредка поглядывал на Мукуро. Тот подозрительно молчал и старательно разворачивал коробки. И все равно он раздражал – Гокудера уже весь выдохся и после каждой комнаты всерьез подумывал, открыв дверь следующей, просто отправить туда динамит, а Рокудо – хоть бы что, даже рубашка не помялась. А к концу коридора его молчание выводило из себя не хуже подколок. Дальше оставалась пара офисов, в которые они решили не заглядывать и последний склад, когда в коридоре послышались шаги и голоса. Гокудера прислушался к разговору. – Черт, здесь уже грузчики, давай быстрее, – он втолкнул Мукуро в последнюю комнату и закрыл дверь. Свет в комнате погас. – Что за... – Гокудера попытался пройти дальше, но налетел на Рокудо и остановился. – Секундочку. В глаза Хаято редко ударил луч света, заставив отшатнуться обратно к двери. Гокудера начал ругаться, а Мукуро засмеялся: – Фонарик. Полезная штука иногда. – Вижу, что фонарик, я не тупой. Мы где? Пятно света пробежалось по высоким полкам, очередным коробкам и стойкам с крючками. – Твою мать, это что, холодильник? Словно в ответ на его вопрос, над головой включился кондиционер, обдавая холодом. Гокудера был в куртке и шарфе, но ощущение все равно было не из приятных. – Короче, здесь ничего нет, – он развернулся и толкнул дверь. Дверь не поддалась. Гокудера пошарил рукой на уровне пояса, пытаясь найти ручку, но никакой ручки не оказалось. – Вот дерьмо! Мукуро снова фыркнул. – Прекрати ржать, лучше открой дверь. – Не могу. Замок с той стороны. – Пиздабол, ничего вообще не можешь, – Гокудера уже поджигал фитили. – Я здесь сидеть не намерен! – Успокойся! – совершенно искренне завопил Мукуро, вцепляясь ему в руки. – Потуши сейчас же или мы оба тут сдохнем! – Проклятье! Эй, откройте кто-нибудь! – Хаято заколотил в дверь. В коридоре было тихо. – Да ладно тебе, – пожал плечами Мукуро. – Рано или поздно нас найдут. Гокудера послал ему взгляд, полный ненависти. Потом посмотрел на фонарик: – Дай сюда. – Тебе зачем? – поинтересовался Мукуро, глядя как он копается в коробках. – Я со вчерашнего дня ничего не жрал, а тут такая возможность. Да что тут одно замороженное мясо? Мне тут костер разводить что ли? – Мороженое есть, – Рокудо заглянул в соседний ящик. – Сам жри. Тфу, тут молоко. – О, я шоколадный пудинг нашел. Будешь? – Конечно, нет! Это идиотская еда для девочек и детей, – Гокудера посмотрел на последнюю полку с рыбным филе. – Где ты его видел? – В этом ящике. Там еще клубничный есть и с орешками. – Как ты меня достал. Гокудера вытащил сразу несколько и сел на пол, опираясь спиной на дверь, рядом с Мукуро. – Приятного аппетита. – Угу. А теперь помолчи, а то меня от тебя тошнит. Рокудо замолчал и выключил фонарик, за что получил локтем под ребра. – Ты чего? – Свет. – Тебе правда совсем не интересно, как мы оказались в прошлом? – Нет, ты это нарочно делаешь?! – Гокудера закашлялся и выплюнул сладкую массу. – Вообще, интересно. Ведь десятилетняя базука тоже была уничтожена. – Именно, поэтому это и заняло так много времени. Помнишь Шоичи? – Он сам тебе помогал, или ты его заставил? – Прекрати считать меня монстром! – обиделся Мукуро. – Он тоже очень любил Саваду и сам думал о чем-то подобном. Мы просто нашли друг друга. – Ясно, – мрачно сказал Гокудера, открывая следующую упаковку. На этот раз попался с орешками. – Значит я один ничего не знал. Прекрасно. Мукуро открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот момент за дверью раздались шаги. Гокудера вскочил и, вышвырнув недоеденный пудинг куда-то за коробки, принялся стучать по двери: – Ты постучи ногой, ты же в сапогах! – Кто здесь? – спросил кто-то, приоткрывая дверь. – Ну и что там? – второй грузчик заглянул ему через плечо. – Показалось наверное. А тем временем хранители уже бежали оттуда по коридору, скрытые очередной иллюзией. – Успеваем к открытию? – Чуть-чуть опоздали, – Мукуро перепрыгнул через последнюю ступеньку и распахнул дверь, ведущую на первый этаж центра. Людей совсем не было, только пара старушек и какая-то молодая женщина шли к эскалаторам от входа. – Ну, какой у нас план Б? – спросил Мукуро. – Ты там на складе головой ударился? У нас с самого начала не было никакого плана, – Гокудера вздохнул. – Сядем и будем следить за входом? С черного сейчас он вряд ли зайдет, там полно сотрудников. Мукуро кивнул в сторону маленького кафе напротив дверей: – Оттуда будет удобно, пошли как люди сядем. – Ты предлагаешь в открытую сидеть посреди центра? – Не в открытую. Смотри. Гокудера послушно повернулся к витрине и схватился за голову: – Это что? – Я изменил нашу внешность с помощью иллюзий, неужели это... – Да не это! Почему я старпер? Это слишком страшно! Сделай меня нормальным! – Гокудера, не драматизируй, ты нормально выглядишь. – Нихрена это не нормально! Себя нормальным сделал, ублюдочная мразь, а я кто?! – Так пойдет? – Я не девушка! – Прекрати кричать, на нас люди смотрят. – Если ты не прекратишь маяться дурью, я оторву тебе башку прямо здесь. Мукуро с улыбкой отмахнулся и пошел к столикам. Гокудера еще раз взглянул в витрину и, увидев вполне симпатичного молодого мужчину, вздохнул с облегчением. Он сел напротив Мукуро и стал следить за входом. Этому изрядно мешало то, что он постоянно поглядывал в любые блестящие поверхности, чтобы убедиться, что Мукуро оставил его многострадальную внешность в покое. – Здравствуйте, добро пожаловать в наше кафе, – произнося заученные фразы, подошедшая официантка все время смущенно косилась на Мукуро. – Могу я принять ваш заказ? – Кофе, – с улыбкой ответил Мукуро. – И ему тоже кофе. – У меня нет... – Я угощаю. – Отлично, тогда еще... – Гокудера быстро схватил меню и пролистал пару страниц. – Вот это и вот это. – Выбрал самое дорогое? – со смешком спросил Мукуро, когда официантка поклонившись ушла. – А как же иначе. Мукуро покачал головой, но спорить не стал. Некоторое время они молча смотрели на вход. Потом им принесли заказ и Гокудера подвинул к себе тарелку, облизываясь в предвкушении нормальной еды: – Следи пока сам, я занят. – Слушай, – спросил Мукуро. – А как мы его узнаем? – У него что-то крупное в руках будет, может, пакет. С пакетами обычно выходят, заходят редко, можно будет заметить. – А если взрывчатка маленькая? – Ты сейчас пошутил, да? Что бы ровное место оставить от четырехэтажного здания, нужна явно НЕмаленькая взрывчатка. – Может, он по частям принес? – Ага, и два часа собирал посреди склада с грузчиками и менеджерами. Наверняка, они еще и помогали. Дай уже поесть, а? Дальше они молчали. Время тянулось невыносимо медленно, торговый центр пустовал, только время от времени кто-то заходил, тогда парни провожали посетителя взглядом, но каждый раз не сговариваясь отворачивались. Кофе закончился, они заказали еще. Официантка улыбалась лучезарно, явно радуясь тому, что молодые люди застряли в их кафе надолго. Сами они её восторга не разделяли. Гокудера изнывал от желания курить, но в центре курить было нельзя, а уйти с «наблюдательного поста» и оставить Мукуро одного казалось ему плохой идеей. Они пили уже по пятой чашке, когда в дверях показалась женщина с крупным пакетом. Мукуро поднялся: – Я сейчас. Жди здесь. – Какого черта ты раскомандовался? – возмутился Гокудера, но остался сидеть, уныло сверля приевшуюся дверь взглядом. Мукуро вернулся минут через пять. – И? – Барахло какое-то в пакете. – Ты что, пакет у неё отнял? Или убил её? – Почему сразу убил? Просто представился сотрудником безопасности и попросил показать, что в пакете. Следующего, кстати, ты осматриваешь, я тебе бейджик сделаю. – Как заботливо с твоей стороны. Гокудера откинулся на спинку стула и отвернулся. Конечно, изображать охрану было куда веселее, чем просиживать штаны в этом идиотском кафе, но то, что это опять была идея Мукуро, снова начинало раздражать. Хотя, казалось бы, куда уж больше. Голова раскалывалась от громко играющей в зале музыки. Гокудера так и не выспался, кофе слабо помогало, а перед глазами все рябило от блестящих витрин и развешанных вокруг мигающих гирлянд. Хаято то и дело переводил взгляд с опостылевшего входа на висящие в зале большие часы – казалось, что они тоже над ним издеваются и показывают одну минуту вместо, как минимум, пяти. – У меня перерыв, – сообщил он Мукуро, выдернул из стойки рядом какую-то рекламную брошюру и уставился в неё. – Это нечестно, Гокудера. – Будет честно, когда у меня вытекут глаза? Впрочем, сохранению глаз печатная продукция тоже не способствовала – она была такая же яркая и пестрая как и торговый зал, поэтому Гокудера смял листок и швырнул на стол, закрывая лицо руками. Невыносимо. – Совсем плохо? – Не надейся, – Гокудера поднял голову, и увидел, что Мукуро пристально на него смотрит. – Что? – Просто тоскливо на тебя смотреть. – Не смотри, не заставляю. Гокудера в очередной раз взглянул на часы: – Сейчас. – Что сейчас? – Вот прямо в этот момент тупая корова начнет истерить, швыряться гранатами, взорвет нахрен ёлку, а потом сам же расплачется, что испортил свой подарок, – Гокудера поморщился. – Я думал тогда, убью сразу. Мукуро засмеялся: – И вы поэтому сюда пошли? – Ну да. Мать Десятого предложила успокоиться и пойти в магазин, где все смогут себе выбрать подарок, а еще мы сидели в кафе, только на другом этаже. – Понятно. Во сколько вы были в центре? Гокудера нахмурился, снова глядя на светящиеся цифры: – Минут через пятнадцать. Мукуро кивнул и встал, бросая на столик деньги. Гокудера поднялся следом. Им не надо было ничего друг другу объяснять – Рокудо мог обмануть иллюзиями кого угодно, но только не Тсуну. Лучше им на глаза Саваде не попадаться. Да и встречаться со своей детской версией Гокудере не очень хотелось. Официантка забрала деньги, высматривая в зале так понравившихся ей посетителей, но никого не увидела. – Подожди. Мукуро обернулся, удивленно приподнимая бровь. – Давай просто не дадим Десятому войти? Пойдем им на встречу, что-нибудь придумаем, задержим их как-нибудь. Это будет проще, чем искать иголку в стоге сена. – Ты серьезно? Гокудера кивнул. – Правда? Ты так поступишь? А эти люди пусть умрут? Мукуро махнул рукой в сторону зала. Народ понемногу набрался, продавцы в бутиках улыбались посетителям, приглашая попробовать или примерить их товар, купить запоздалые подарки и потратить целую гору денег на ненужные вещи. – Мишка! – раздался совсем рядом восхищенный детский вопль. – Мама, смотри! – Да зачем он тебе? Гокудера посмотрел туда, куда указывал детский пальчик. Мишка был большой, кошмарно уродливый и, наверняка, безумно дорогой. Если бы такого купили Гокудере, он бы его боялся до смерти, видел бы в страшных снах и сжег ровно в тот момент, когда ему в руки впервые попалась зажигалка. А маленькая девочка расплакалась. – Не надо плакать, милая малышка. Гокудера чуть не закричал «Какого хрена ты делаешь?» Мукуро опустился на корточки рядом с ребенком, и протянул ей шарик: – Вот держи. С новым годом. – Ну что вы в самом деле, – замахала руками мать девочки. – Неудобно как-то. – Все в порядке, – улыбнулся ей Мукуро. Женщина поблагодарила его и увела ребенка, и только тогда Гокудера спросил: – Это же иллюзия? – Ну да. – И что она будет делать, когда после полуночи она исчезнет? Мукуро фыркнул: – Да она этот шарик лопнет раньше, чем дойдет до дома. Ты совершенно не разбираешься в детях, Гокудера. – И не собираюсь, – Хаято презрительно поморщился, но тут же схватил Мукуро за руку и утащил за угол. – Там Десятый. Мукуро осторожно выглянул из-за витрины, что бы убедиться, что Гокудера говорит правду и был тут же притянут обратно. – Осторожнее, – прошипел Гокудера ему на ухо. – Если они нас увидят... – Но мы же должны видеть, где они? – Это не обязательно. И, подтверждая его слова, из зала донесся истошный вопль: – Ха-ха-ха, Ламбо сан хочет вон ту конфету! Мукуро прыснул, зажав рот рукой. Отсюда действительно было прекрасно слышно, как пятнадцатилетнего Гокудеру успокаивают сразу три человека, и еще кто-то посторонний делает ему замечание, что бить детей нехорошо. – А в детстве ты ругался куда больше, чем сейчас, – Мукуро обернулся и увидел, как Гокудера сползает на пол. – Что с тобой? Гокудера сел на пол, обхватив руками колени и опустив голову. Мукуро положил ладонь ему на плечо и почувствовал, как его мелко трясет: – Что случилось? – Давай уйдем отсюда, – тихо попросил Хаято. – Я не могу больше. – Но... – Ты прекрасно все сделаешь без меня. Оставь меня в покое. Я проклятые десять лет видел кошмары, каждую чертову ночь просыпаясь опять под обломками. Я пролежал четыре часа в сознании под обломками, пока меня нашли. Четыре часа рядом с телом Десятого, я думал, я сойду с ума. Я сошел, на самом деле. Он десять лет умирает рядом каждую ночь, я не могу больше слышать его голос... Я знаю, что он не простит меня, если я уйду, но он не простит меня в любом случае, верно? Гокудера сам не знал, зачем он все это говорит. Хотелось просто взять и сбежать, бежать так далеко и долго, чтобы никто никогда не нашел. И в то же время, он знал, что это малодушие, что он больше не должен убегать, он же обещал. Даже если больно. Просто он не думал, что больно будет настолько. – Гокудера? Все в порядке, мы здесь для того, что бы это кончилось. Потерпи еще немного, этого не случится. Можешь не верить мне, но я обещаю – это твой последний кошмар, – Мукуро дотронулся до его щеки. – Эй, я не плачу, – он поднял голову и схватил Мукуро за рукав. – Там! Мужик с сумкой! Парни одновременно вскочили на ноги. – Где? – Туда свернул, где лестница, с которой мы пришли. Можешь его вернуть? – Да я его не вижу! – Пошли за ним! – и Гокудера первым рванул по проходу между магазинчиками. Он едва успел заметить мелькнувшую в коридоре серую куртку. Гокудера пробежал до середины, но мужчины нигде не было видно. – Сюда, – он толкнул первую попавшуюся дверь наугад. Они с Мукуро оказались в том самом огромном зале, где были с утра. Коробок тут поубавилось с тех пор, но все равно было слишком много. А главное – в зале никого не было. – Здесь есть вторая дверь, – сказал Мукуро. – Он мог выйти через неё. – Помолчи. – Ты затыкаешь меня весь день, что я такого сказал сейчас? – Просто помолчи секунду! – Гокудера закрыл глаза. – Я её слышу! И он кинулся вглубь зала, спотыкаясь об коробки. Свернул в узкий проход между ними и крикнул: – Здесь! Мукуро подбежал к нему. На полу действительно лежала явно самодельная взрывчатка: часы и какая-то серая коробка, обмотанные проводами. Мукуро посмотрел на Гокудеру. Гокудера смотрел на него: – И? – Что и? Её нужно обезвредить. – Это я должен делать? – А кто еще? Ты же у нас специалист по взрывчатке. – Ты чертов кретин! – Гокудера достал пару шашек и потряс ими Мукуро перед носом. – Хочешь, я покажу тебе разницу между динамитом и часовой бомбой на твоем примере?! – Только не надо зажигать его рядом с бомбой, Гокудера, пожалуйста, успокойся. – Сам её обезвреживай, умник хренов! – Но ты так хорошо рассуждал тогда в кафе. Гокудера закрыл глаза рукой: – Я рассуждал логически, вот и все. Это не значит, что я сапер со стажем! – Осталось двадцать минут, – Мукуро достал из кармана пальто кусачки и протянул их Хаято. – Хотя бы попробуй. Гокудера выдернул инструмент у него из рук: – Вот значит я тебе для чего нужен был. Мог меня убить у магазина сразу, меньше бы потратил сил. – Ты ошибаешься. Я в тебя верил. – Зря, – ухмыльнулся Гокудера, опускаясь на колени рядом со взрывчаткой. – Так, какой провод резать? – Я откуда знаю? Мукуро присел рядом, внимательно глядя ему через плечо. – Хм, к самой взрывчатке идут три. Какой-то из них, наверное. – Вот этот? – Из принципа не буду резать провод, на который ты показал. Осталось два. – Желтый и синий. Красный надо резать, так всегда в кино срабатывает. – Мы не в кино! Короче, я режу синий. – Почему? – Потому что он меня бесит. Ответ устраивает? Черт, пятнадцать минут осталось. Гокудера еле дыша поднес кусачки и подхватил ими проводок. – А если... – Прекрати под руку говорить! – и он зажмурился, чувствуя как Мукуро вцепился в него обеими руками, прижался и вскрикнул прямо в ухо, когда кусачки негромко щелкнули перерезая провод. Гокудера тоже закричал, роняя кусачки и хватаясь за отворот пальто Мукуро. Парни шарахнулись в сторону и замерли на полу, неотрывно глядя на бомбу. Часы остановились. Мукуро выдохнул с облегчением: – Вот видишь, у нас получилось. – Я бы на вашем месте не торопился радоваться. Хранители обернулись в голос – позади них стоял тот самый мужчина, за которым они гнались. – Ты! – Гокудера вскочил на ноги и вцепился в ворот его куртки, – Ублюдок! Где вторая? – Почему я должен тебе это говорить? Через пятнадцать минут бомба взорвется, и вы сможете вместе со мной наблюдать прекрасную картину. Что может быть лучше криков жалких ущербных смертных, которые не ценят любовь и дружбу, а только деньги и вещи, за которыми сюда пришли? – Идиот, – мрачно сказал Мукуро. – Отвечай немедленно, или я превращу твою жизнь в ад. – Ад? – Он в прямом смысле. Черт, десять минут! Мужчина озирался вокруг с совершенно диким взглядом. Гокудера мог поклясться, что варийский ублюдок с ножами был в тысячу раз адекватнее этой мрази. Как вытряхивать из него информацию, он не знал. – Ну, не хочешь по–хорошему, будет по-плохому, – Мукуро подошел ближе и у него в руках что–то блеснуло. Гокудера поморщился, очень хорошо помнил, как этим оружием поранили его. – На первом этаже, в мужском туалете. Третья кабинка от входа. – Спасибо, – Мукуро вежливо поклонился и схватил Гокудеру за руку. – Идем быстрее. – А он? Мукуро просто мотнул головой, показывая на мужчину – тот сидел на полу в ужасе, опутанный веревками. – Иллюзия, но до приезда полиции его задержит. Ну? – Подожди. Гокудера достал из кармана пистолет, который подобрал еще в лесу. Тот самый, которым ему угрожал Мукуро. Он подошел к бандиту и ткнул дулом ему между глаз: – Ты совершенно прав. Люди должны ценить то, что у них есть. И тебе, кусок дерьма, никто не давал права это у меня отнимать! Пистолет щелкнул, но ничего не произошло. – А я не говорил, что он заряжен. – Я и до тебя доберусь! – Гокудера поморщился, но времени терять было нельзя. Парни неслись до туалета, уже не думая о том, что их могут заметить – сбили кого-то с ног, опрокинули пару стоек с товарами, не обращая никакого внимания на гневные оклики торговцев. Когда они, мешая друг другу и толкаясь, ввалились в названную мужчиной кабинку, на часах оставалась всего минута. Мукуро услужливо протянул Гокудере кусачки. – Почему опять я? – Гокудера возмущался, но инструмент взял. – Твою мать, какой провод я резал? – Ты это забыл?! – Синий, кажется. – Что значит «кажется»?! – Заткнись, я режу. От всего произошедшего у Гокудеры кружилась голова. Они успели обезвредить бомбу, сбежать из центра до того, как туда приехали полицейские и выбрались незамеченные Десятым. Гокудера снова достал сигареты и закурил. И тут же подавился сигаретным дымом – в эту же секунду за спиной что-то грохотнуло и гулко разнеслось вокруг. – Ты чего? Это просто салют. – Пусть в жопу себе засунут свой салют! – Гокудера уронил сигарету и дрожащими пальцами доставал новую. – Я уже подумал, зря бегали. Мукуро улыбаясь смотрел на разлетающиеся в небе яркие огни: – Красиво. – Ничего красивого. Гокудера развернулся и пошел дальше по дороге. Но через несколько шагов остановился: – Здесь храм. – Зайдем? – Народу, наверное, полно, – пожал плечами Гокудера, но шагнул на узкую лесенку. Людей на площадке не оказалось. Может быть, все уже успели сегодня здесь побывать, время все-таки было позднее. А может, храм был заброшен, не смотря на то, что здесь было чисто, строение не было разрушено временем и шнур с колоколом висел на своем месте. Гокудера нашарил в кармане последнюю монетку. Если у них получится – ему не придется больше думать о деньгах. И бросил ее в щель, где она звонко стукнулась о кучку других. Может, это все и глупости, такие же иллюзии, такие же обманчивые и ненадежные, как человек, стоящий позади Гокудеры и задумчиво рассматривающий его спину. Но иногда верится. Хочется или нет – но верится и кажется, что на этот раз обязательно сбудется. Должно же хоть когда-нибудь случаться что-то хорошее? Звук хлопка получился слишком громким в вечерней тишине. Гокудера поморщился и попытался дернуть за шнур полегче, но звон все равно, как ему показалось, разнесся на несколько километров вокруг. Стало как-то неудобно. Гокудера развернулся и пошел к спуску, как услышал сзади звон монетки. Он обернулся и увидел Мукуро, протягивающего руку к веревке. Хмыкнул, но решил ничего не спрашивать. Гокудера опустился на скамейку в центральном парке. Здесь было много людей, в центре залили каток, где даже в такой час можно было увидеть семьи с детьми и влюбленные парочки. Скамейку он выбрал специально подальше от всей этой суматохи. – Вот, держи, – подошедший Мукуро протянул ему банку. – Прости, шампанского не будет. – Кола?! – Я здесь не при чем, тут не продается ничего алкогольного. – Я иногда поражаюсь... – Гокудера открыл банку и тут же отодвинул подальше от себя. – Ты её еще и тряс? – Нет, это не я. – Угу, конечно. Ты иногда прикидываешься таким идиотом, что я удивляюсь, как ты вообще попал в мафию. – Никто не идеален во всем, Гокудера, – Мукуро примирительно улыбнулся, но по нему было видно, что его «неидеальность» ограничивается выбором напитков. Ну, и способностью разбираться во взрывчатке. – Она же холодная! Ну хоть чай бы купил. Тфу. – А мне нравится, – Рокудо пожал плечами, поболтав содержимым своей банки. Гокудера помолчал немного, а потом спросил: – И все-таки. Зачем тебе все это? – Почему ты меня спрашиваешь, когда уже все закончилось? Хаято просто пожал плечами. – А сам как думаешь? – Какого черта я должен играть с тобой в угадайку? – Ну не злись, мне интересно, насколько плохое у тебя обо мне мнение. – Мог бы и не спрашивать, – Гокудера фыркнул. – Ты омерзительный, подлый, злобный гад, постоянно выделывающийся и издевающийся над другими. Ты меня бесишь. – Какой ужас, – засмеялся Мукуро. – И все-таки? – Я думаю, ты все еще надеешься получить тело Савады и сделать еще много-много гадостей, пользуясь им. Но у тебя ничего не выйдет. Мукуро снова заулыбался: – А ты поверишь, если я скажу, что это не главная причина? – Да скажи ты уже просто, достал! Ты хоть на один вопрос можешь нормально ответить? – Ладно. Мне было очень грустно смотреть, как ты каждый вечер все эти годы игрался в девочку с серными спичками прямо под окнами бизнесмена, тело которого я использовал в финансовых целях. – Я не специально. – Знаю. Гокудера счел разговор законченным и замолчал. Ну надо же, не под теми окнами сидел. Хотя, не факт, что Мукуро все это не выдумал. То, что он побежал спасать жизни сотен людей – вовсе не причина ему верить. Медаль за первое место в художественном пиздеже он точно заслужил. Гокудера отхлебнул немного колы и закашлялся: – Ты убить меня хочешь?! Ледяная! – Хочу, – тихо сказал Мукуро и Гокудера снова почувствовал пистолет около головы, но на этот раз где-то за ухом. Он провел рукой по куртке, по карману, куда точно его клал еще на складе. – Он не заряжен. – Хочешь проверить? Тогда, в лесу, Гокудера бы согласился. А теперь от чего-то проверять не хотелось совсем. Столько беготни и нервотрепки, это слишком, что бы вот так все закончилось. – Не хочу. Что теперь? – Ты забыл, что ты обещал? – Что? – Гокудера так удивился, то обернулся, забыв про оружие. – Когда это я тебе что-то обещал? – Тогда ты сказал, что когда тебе кто-то в следующий раз будет угрожать, ты его поцелуешь. Вот, угрожаю. – Придурок. – Полегче, ты еще спор продул и должен мне желание. – Ты тоже не угадал, никакие это не террористы! И вообще я с тобой не спорил. Неожиданно Мукуро убрал пистолет. Гокудера смотрел, как он исчезает у него в руках очередной иллюзией, а Мукуро отворачивается и смотрит на освещенный каток. С какой-то тихой завистью смотрит, как смеются дети, родители покупают им игрушки и сладости, парочки обнимаются и смотрят на небо, где расцветают очередные грозди салютов. С такой же завистью и Гокудера всегда смотрел. – Ты успокоишься? – Что? – Твою мать, если я тебя поцелую – ты успокоишься? Оставишь в покое меня, тело Десятого, свои бредовые идеи по уничтожению мира и что там еще было? – Боюсь, для этого поцелуя маловато, – Мукуро ухмыльнулся и снова стал похож на сволочь, которой был обычно. А каким он был обычно? Гокудера подумал, что он действительно о нем ничего не знает. Ну, кроме того, что он очень опасный преступник и изумительная заноза в заднице, когда ему нужно. А еще он таскался с Гокудерой целую ночь, потратил кучу сил на иллюзии, купил ему завтрак. И зачем ему это? Откуда все это берется – то девочке шарик приспичило подарить, то теперь – бред какой-то – поцеловать. Неужели, полегчает? И, пока мысли не вернулись к бесконечному перечислению недостатков Мукуро, Гокудера схватил его за плечо и развернул к себе, быстро прикасаясь к его губам. Сладкие, теплые и совсем не противные. Дотронулся еле-еле. И закрыл лицо руками, нервно засмеявшись: – Идиотизм. – Да нет, очень приятное занятие. Ты бы иногда пробовал с кем-нибудь, Гокудера, а то воздержание вредно для здоровья. – Я сейчас тебе вред здоровью нанесу, если не заткнешься! Стрелки на часах, висевших в парке, двинулись. Осталась минута до Нового Года и минута – до их возвращения. – Мукуро. – Да? – Теперь мы исчезнем? – Почему мы должны исчезнуть? – Ну, мы же изменили прошлое. Таких, какие мы сейчас, нас уже не будет. – Мы будем, – уверенно произнес Мукуро, поднимаясь на ноги. – Мы будем и никуда не денемся. А какие – это уже другой вопрос. Мне кажется, мы и за эту ночь очень даже изменились. А теперь, – он поднял банку. – Выпьем за положительные перемены! – Колу, прекрасно, – недовольно буркнул Гокудера, тоже поднимаясь. – С Новым Годом, Гокудера. – И тебе того же. Мукуро настойчиво стукнул жестяной баночкой по банке Гокудеры и улыбнулся. Стрелки добрались до полуночи, и мир вокруг начал мутнеть и искажаться. Гокудера посмотрел на Мукуро, и успел увидеть, что тот улыбался. И Хаято, впервые за все это время, улыбнулся ему в ответ. Он не знал, в какое будущее они возвращались, но точно знал – они возвращались домой.