Няньки

      Мёрвин оказывается у Колчека дома впервые за всё время знакомства, и, честно говоря, его блевать тянет от фотографий на стене в прихожей. Не то чтобы ему не нравился Салим — отличный мужик, самое то для ебанутого на голову Джейсона — или не нравился Колчек, ну, только чуть-чуть, ещё с прошлой игры в картишки долг не выплатил, засранец. Просто у них всё как-то счастливо-красиво-утю-тю, улыбки на фотках, лучи солнца, ёбаная идиллия. У Мёрвина уже год как отгремел развод, хата покосилась да и крыша, прилагающаяся к голове, тоже неровно держится. Ему неуютно стоять в доме, где все охренеть какие счастливые от того, что они есть друг у друга, и это бесит до зубовного скрежета.       — Значит так, капрал, — Джейсон смотрит на него, как на придурка, хотя у самого вид дебильный: бантик в волосах, дочь на руках, американский папаша мечты, — это Меган. При Меган нельзя материться и шутить так, как ты это обычно делаешь, уяснил?       — Яснее не бывает, — хмыкает Мёрвин, наблюдая за тем, как девчонка навязывает Колчеку второй бантик. Салим проходит мимо с огромной кастрюлей плова (нахуя она ему?), здоровается, мимоходом подпихнув Колчека локтём, мол, пошевеливайся. Джейсон, который на памяти Натана способен и пиздюлей прописать за несанкционированное командование над собой, только смотрит совершенно щенячьими глазами вслед мужу, прости господи, и спускает дочь на землю:       — Короче, на обед суп, — Меган морщится, Мёрвин её прекрасно понимает, — мы постараемся вернуться к ужину, но если задержимся, картофельное пюре и вперёд. Аптечка в шкафчике над ванной, телефоны наши на холодосе, если приспичит. Я думаю, вы вдвоём с ней справитесь. Рядовой Меган, это капрал Мёрвин, его слушаться, но слушать не всегда. Базар фильтровать.       Девочка вздыхает со вселенской усталостью и скорбью в глазах:       — В стхою не улыбаться, в носу не ковыхяться, я помню, — она бросает взгляд на Мёрвина и вздыхает ещё тяжелее. Ну ёбана здрасьте, думает Натан, я-то ей чем не угодил? — Пап, когда вы уже уйдёте?       Джейсон фыркает громко, Салим, уже надевающий пальто, вторит ему:       — Сейчас уйдём. Зейну помнишь, как звонить?       — Да-а-а-а…       — Покажешь дяде Мёрвину, где у нас что?       — Хагхашо-о-о-о…       — А дяде Джоуи? — напоминает Джейсон, и Мёрвин впадает в ступор. Чего, бля?       — Покажу-у-у-у… Пап, вы когда уйдёте?       — Сейчас уйдём, — повторяет Осман, целует дочь в макушку, уступает очередь Колчеку, тот ерошит девочке волосы. Меган клацает зубами, но обнимает отца за ногу: — Мы будем хогхошо себя вести! И вы не хулиганьте!       — Не будем, — обещает Джейсон с самым умильно-дебильным выражением лица. Мёрвин ему завидует. К его принцессе бывшая жена не подпускает и на милю, с криком и скандалами отбив в суде, так что до всех этих папских прелестей и ощущения, что ты главный супергерой на планете, ему как до луны. Даже съебаться до Ирака и обратно будет ближе.       Наконец, дверь закрывается, Натан хмыкает, глядя на девочку:       — Итак? Чё делать будем?       — Сначала, спать, — заявляет Меган, тычет пальцем в колено, — а то ты похож на сонную жабу.       Мёрвин и впрямь не выспался, но как мелкая это поняла? Натан качает головой:       — Что за дети пошли… А как же вырезать кружочки из штор, скармливать кота пылесосу, проверять, как далеко из окна полетит пакетик с водой?       Девочка смеряет его повторным, очень укоризненным взглядом, так сильно смахивающим на османовский в моменты рукожопства Джейсона, что у Натана даже мелькает мыслишка: а точно ли её удочерили? Затем вздыхает (наверное, уже в нанадцатый раз за день) и ворчит:       — Что за взрослые пошли… А как же здововый обгхаз жизни? А сон? Мне вот снятся пони, котогхые устхаивают ап…акоп… ну вот это, когда зомби ходят.       Интересно, задаются Колчек-Османы вопросом, нормальны ли такие сны для маленькой девочки? Наверное, для Меган Колчек они так же обычны, как снег зимой или пение птиц весной, смотрит она не по-детски серьёзно, видимо дожидаясь, когда Мёрвин обмозгует всё, что ему нужно было там обмозговать, и пойдёт спать.       — Да-а-а, у тебя не забалуешь, — хмыкает Натан и кивает в сторону входной двери, — слушай, дядя Джоуи же должен прийти, как ты ему откроешь?       — Встану на тарубетку, потом посмотрю в глазок, спрошу, кто там, и открою, — чеканит мелкая, как заученную наизусть мантру, Мёрвин уважительно присвистывает: натренировали её будь здоров. Такая небось нарисует тебе перманентным маркером хуй на лбу, а потом так же ловко отмажется, заявив, что ты сделал это сам в приступе лунатизма, а она отговаривала тебя как могла. — Не переживай, я спгхавлюсь. Диван там.       Спать Мёрвин, естественно, не собирается, но подыграть дело святое, так что он послушно направляется в гостиную, слушая, как маленькая Колчек готовится к приходу второй няньки, пытаясь избавиться от ощущения, что Джейсон позвал их просто проформы ради, чтобы не оставлять слишком сознательного ребёнка одного в квартире. Сам-то бывший лейтенант вполне счастливо отвалил с мужем праздновать годовщину… О присутствии Джоуи в программе добровольного рабства Натан почему-то осведомлён не был, и это шкрябает внутри одновременно радостью от приятного сюрприза и каким-то смутными сомнениями. Они вроде с Гомесом не ссорились, наоборот, за последнее время только крепче сдружились, с чего бы хитрый пиздабол Джейсон не сообщил ему такой важный факт?       Трель звонка раздаётся по квартире неприятным шумом, следом за ней кряхтение, шварканье ножек стула по полу, щёлчок замка и растерянное «а где твои родители?» — уже тише, не так раздражающе. Мёрвин, и впрямь успевший задремать, выходит в прихожую вразвалочку, довольно щуря глаза на улыбнувшегося ему Джоуи:       — Ну здорово, малец. Чё, тебя тоже подрядили?       — Ага, — Гомес вешает на крючок верхнюю одежду, протирает футболкой запотевшие с улицы очки, — видать, засомневались в твоей способности управляться с дамами младше античного возраста.       — Ты щас сам сказал, что твоя мамка древней динозавра.       — Заодно намекнул на твои преклонные лета.       — Вы посмотрите на него, какой юный! На губах ещё молоко не обсохло поживи с моё, вот тогда сможешь постичь всю мудрость…       — Я есть хочу! — вклинивается Меган в их «перепалку» не принимающим возражений тоном. Мёрвин и Джоуи, наконец вспомнив о существовании девочки, переглядываются, отправляются на кухню, чтобы быстро погреть ей чего-нибудь; Джейсон говорил о супе, но тот выглядит не очень аппетитно, пахнет кислятиной, Джоуи гуглит — нельзя такое есть, приходится пораскинуть мозгами. В общей сложности, они оба могут сделать что-нибудь нехитрое, не требующее готовки, что-то вроде гречки с котлетами, даром что ещё свежий фарш находится в морозилке.       Самое сложное не приготовить обед. Самое сложное — не запутаться в младшей Колчек, которая снуёт по кухне маленьким метеором, норовя то заглянуть в ковшик с кипящей водой, то приоткрыть шкворчащую сковородку, то подать вилку-ножик-ложку непонятно зачем. Девочка заметно веселеет, чувствуя запах готовящейся еды, перестаёт быть суровой копией Салима, и Мёрвину с Джоуи приходится лавировать между ней и мебелью, как между Сциллой и Харибдой, чтобы не дай бог не уронить что-то на Меган или не отдавить ей ногу. Вдобавок, та бесстрашно таскает огурцы, которые Гомес нарезает для салата, прямо из-под руки, заставляя бедного Джоуи каждый раз подпрыгивать, замирая от ужаса, чтобы не оттяпать девочке палец.       А Натан-то думал, что будет легко.