Банный кулон

Очередной жаркий день напрочь отбил желание выходить из дома. Воздух снаружи был настолько душным, что даже комары наотрез отказывались покидать укрытие в такую погоду. Да что там комары – даже бабушка, которую хлебом не корми, а дай покопаться в огороде, лежала сейчас в дальней, самой затенённой, комнате дома, и дремала, прикрыв лицо газеткой. Я вздохнула, окинув тоскливым взглядом веранду. Играть было не с кем: девочки с нашей улицы разъехались кто куда, а до мальчишек с Молочки было идти и идти. А идти как раз не хотелось. Можно было, конечно, сгонять на озеро, но до него было не меньше получаса на велосипеде по солнцепёку. И, прикинув варианты, я поплелась на второй этаж. Тело заполняла тёплая и тягучая лень, веки потяжелели, а мышцы предлагали прилечь. Вот уж чего я делать точно не собиралась! Выспаться можно и ночью, а днём нужно наслаждаться жизнью, бегать, узнавать новое – в конце концов, до конца школьных каникул осталось всего 63 дня. Кроме того, было в доме одно местечко, где можно было интересно провести время, не слишком мучаясь от жары. Вдоль крыши, вровень со вторым этажом, шли два боковых чердака, заваленных старыми вещами, и если в одном из них сейчас было пекло, то второй находился с северной стороны, и никогда сильно не прогревался. Туда-то я и направилась, прихватив с собой бутылку воды и фонарик. Да, освещения тут не было – но ведь так только интереснее, правда? Приоткрыв невысокую дверцу, я ввинтилась в пространство между крышей и накиданными на полу матрасами. И тут же послышалось недовольное ворчание. Я усмехнулась. Ну конечно, не я одна такая умная в этом доме. Из-за матраса высунулась маленькая всклокоченная голова, смерила меня уничижительным взглядом и исчезла во мраке, потому что дверца, наконец, издала пронзительный скрип и закрылась, напрочь перекрыв источник света. Я включила фонарик, и широкий луч выхватил из темноты недовольную фигурку домового. — И что тебе в доме не сидится? — проворчал он. — Даже поспать не дадут. Я широко улыбнулась. Рюрик много ворчал и вечно был чем-то недоволен, но любил бабушку и помогал ей по дому… и не только по дому, раз уж на то пошло. Он был рядом, сколько я себя помню — Здесь тоже дом, — фыркнула я. — А ты почему не в подвале прячешься? Там же явно прохладнее. — А ты почему не в подвале? — передразнил меня домовой. — Сыро там. Кости болят. Он смерил меня тоскливым взглядом. — Шебуршать будешь? Я мотнула головой. Подумала. Нехотя кивнула. — Буду. Но я постараюсь тихонько. Ты меня даже не заметишь. Рюрик скривился, отвернулся и начал ввинчиваться обратно между матрасами. — Ходют тут всякие, — ворчал он, — шебуршатся, спать не дают… Бормотание стихло, и я развернулась, освещая пространство перед собой. Пространством это было назвать сложно – так, узкая полоска пола. Зато на ней были россыпью разложены СОКРОВИЩА. Всё, что мама и бабушка когда-то сложили сюда «на всякий случай», да и забыли. Керосиновая лампа, стопка журналов «Крокодил», противогаз, облезлый медведь, набитый опилками, небольшой сундучок… Я пробежала пальцами по крышке, обтянутой чёрной кожей, подвесила фонарик на крючок на балке и отщёлкнула две металлические застёжки. Поднесла пальцы к лицу и втянула запах окислившегося металла. Да, это моя любимая часть. Именно здесь начиналось волшебство. Я откинула крышку. Внутри лежали мамины вещи. Сундук с мелочами, которые она спрятала здесь незадолго до смерти, а я нашла только этим летом. Почему я сразу же не переместила сундучок в комнату? Ну, во-первых, мама сама оставила его именно здесь. Во-вторых, я боялась, что бабушка захочет забрать что-то из содержимого, если его увидит. А в-третьих, было определённое волшебство в том, чтобы изредка забираться в этот тайный закуток и в полумраке рассматривать старые вещи. Я вытащила тетради с зарисовками. Мама любила рисовать. Бабушка часто рассказывала, какой творческой и тонко чувствующей натурой она была, и как изящно она воплотила бы однажды наш Дар… И сетовала, как же мне не повезло, что во мне не осталось ни капли творческой сущности, зато от отца перетёк чистый холодный расчёт. Я возражала: холодный расчёт тоже важен. Уже в свои 14 лет я примерно разобралась в последовательности действий, и могу почти в точности воспроизвести то, что делает бабушка, когда колдует. А погрешности… Ну так куда без них. Наверняка к тому моменту, как Дар перейдёт ко мне, я уже смогу всё рассчитать в идеале. Со вздохом отложив тетради с рисунками, я потянулась дальше. Кассетный плеер вызвал у меня улыбку. В прошлый свой визит сюда я, наконец, не забыла и взяла с собой батарейки и наушники. И смогла сполна насладиться творчеством Андрея Губина. К сожалению, сегодня наушники остались в комнате за стенкой, и ползти за ними не хотелось, поэтому я просто достала кассету, перевернула, вставила обратно и отложила плеер. — «Что же ты ищешь, мальчик-бродяга…» — промурлыкала я, доставая жестяную банку с фигурками из «Киндер Сюрпризов». Банка встала поверх тетрадей. Фигурки я рассмотрела ещё в прошлые разы. Теперь хотелось чего-то нового. Моё внимание привлёк краешек пожелтевшего листка. Аккуратно раздвинув предметы, я потянула листок, и с удивлением уставилась на оказавшийся в моих руках конверт. Конверт оказался не заклеен, и я заглянула внутрь. Там лежал кулон. Обычный такой кулон, металлический. С голубым камешком посередине. Нахмурившись, я снова заглянула в конверт: должна же существовать причина, по которой украшение хранилось не в шкатулке, а в конверте. Причина нашлась в виде небольшой записки, от сырости приклеившейся к бумаге конверта. Я накинула кулон на шею, и аккуратно, двумя руками, отсоединила листок от конверта. Развернув бумажку, я увидела всего несколько слов пояснения. Впрочем, пояснением это назвать было сложно. «Чтобы посылать в баню». Я моргнула. Потом ещё раз моргнула. Приподняла кулон с груди, внимательно всмотрелась в камень. — В баню? — пробормотала я. — Это как «иди ты в баню»? Кулон не ответил, и я, пожав плечами, свернула листок и убрала обратно в конверт. — Да уж, в такую жару для полного счастья не хватает только бани, — фыркнула я. И завизжала. Потому что вся, полностью, со всей своей одеждой, кулоном на шее и телефоном в заднем кармане провалилась в воду. Выбраться удалось не сразу. Это же вообще довольно трудная задача – барахтаясь в воде, определить, где находится верх, а где низ. А когда я, наконец, смогла уцепиться руками за что-то деревянное и выглянула наружу, меня ждал повторный шок. Я была не дома. Это первое, что я поняла. А затем заметила пять пар глаз, которые удивлённо таращились на меня. Я ойкнула и подавила желание снова нырнуть под воду. Потому что одна пара глаз принадлежала странноватому мужичку в одном полотенце, а четыре остальных – внушительного вида жуку под два метра ростом, вообще без одежды. Я сглотнула и, опасливо оглядывая помещение, выскользнула из бадьи с ледяной водой. По всем признакам я находилась в бане. Слева от меня виднелась дверь в парилку: её выдавало приютившееся рядом ведро с парой веников. Справа находилась дверь в предбанник, а рядом с ней как раз сидел гигантский жук с меня ростом. Я на всякий случай отступила на полшага влево. Не то чтобы я не любила насекомых, но в случае, когда их челюсти способны перекусить меня пополам, они начинают вызывать у меня определённые опасения. — Ты смотри-ка, девка, — задумчиво прокомментировал мужичок. Жук согласно заурчал. Я поёжилась. И решила, что нужно быть прежде всего вежливой. — Добрый день, уважаемые, — поздоровалась я. — Надеюсь, я вам не помешаю. Собеседники активно замотали головами, а жук даже сдвинулся слегка, освобождая место рядом с собой. Решив, что проявление неуважения в данной ситуации будет худшим решением, я несмело примостилась между мужчинами… Впрочем, насчёт половой принадлежности жука я была не вполне уверена. Наступило неловкое молчание. В воздухе носился запах сухого дерева и мокрых дубовых листьев. Я ещё раз оглядела помещение, прикидывая пути к отступлению. Лучшим вариантом казалось крохотное окошко под потолком, потому что выбегать из двери мимо жука мне решительно не хотелось. — Я Макар, — прозвучало над ухом, и я удивлённо повернулась к мужику. Он широко улыбался. — А это Жукер. Можно просто Жук. Я повернулась к жуку и изобразила подобие кивка. Он тоже кивнул и даже приподнял переднюю лапку в приветственном жесте. — Мы уж и не чаяли никого живого увидеть. Раньше часто приходили. Да только всё сплошь мужики. Ты первая девка. Да и времени прошло… Много. Жукер возбуждённо застрекотал, и у меня резко пересохло в горле. — Простите, — просипела я, — А можно я на минуточку выйду? Водички попить… Правильно, надо просто пробраться мимо страшилища, а потом уже бежать отсюда со всех ног, попутно разбираясь, как вернуться домой. — Ох, что это мы! Пойдём, пойдём скорее! И вода есть, и квас и пиво! И покушать сообразим! Тебя звать-то как? — Г-глория, — выдавила я. — Можно просто Лора. — Ну вот и познакомились, Лора, — улыбнулся мужик. С этими словами они поднялись, и Жукер первым протиснулся в предбанник, окончательно убивая надежду на побег. Тоскливо взглянув на окошечко под потолком, в которое из всей меня могла пролезть разве что рука, я последовала за мужчинами. Впрочем, через пару часов от страха не осталось и следа. Макар оказался очень разговорчивым, а Жук – весьма милым и немного стеснительным… гм… парнем. Выяснилось, что именно сюда переносились все назойливые мужики, посланные когда-то моей матерью в баню. Макар вот прицепился к ней в каком-то атмосферном ресторане, где работал аниматором. А некоторые приходили по несколько раз, и, кажется, забывали это место, потому что пугались каждый раз заново. — А ты чем так мамке не угодила? Посуду мыть, чтоль, отказалась? Я смутилась. — Да нет, мама, она… умерла. Давно. А я сюда случайно провалилась. — А-а-а, — сочувственно протянул Макар и потрепал меня по плечу. — Ну ничего, все мы через это проходили. Он обернулся за поддержкой к Жукеру, но тот лишь лапками развёл. — Ну, кроме него, конечно. Его вообще выдумали. — Это как это? — опешила я. — А мамаша твоя как-то книжку странную прочитала, про пришельцев, да спать легла. Вот Жук ей и приснился. А она так напужалась, что прямым ходом его сюда и направила. Жук что-то возмущённо проскрипел. — Да не такая уж и психованная, — возразил Макар. — Нормальная баба. Я улыбнулась. А потом вспомнила, что как бы хорошо здесь ни было, а домой возвращаться всё равно нужно. — Макар, скажи… А все, кто сюда приходил – они куда делись? Мужик хитро прищурился и погрозил пальцем. — Сбежать хочешь. Не так быстро. Если хочешь уйти, придётся тебе отгадать три загадки. Я закатила глаза. Началось… Загадки сфинксов и задания без конкретных указаний, типа «пойди туда, не знаю куда». — Ну конечно, — простонала я. — Хорошо, задавай, Макар. Но я тебя запомнила. Мужик усмехнулся и начал вкрадчиво: — Ну слушай. У меня две ноги и две руки. А у Жукера шесть лап. Сколько у нас на двоих конечностей? Я моргнула. Нахмурилась. — Так… Десять? Макар даже как-то сник. — Как ты догадалась? — Ну… посчитала. Макар вздохнул. — Ну я так не играю. Она уже умеет считать. А с виду дитё дитём… Жукер сочувственно развёл лапками и покачал головой. — На, — буркнул Макар и сунул мне в руки лист бумаги. Я прищурилась. Уважаемый мужчина. Если Вы уже осознали, что навязывать своё общество окружающим помимо их воли в высшей степени недостойно, можете воспользоваться дверью «Выход». Я подняла голову и увидела дверь с надписью «выход» прямо рядом с дверью во двор. Перевела недоуменный взгляд на Макара. — А… Вы почему не уходите? Мужик, поджав губы, разглядывал свои ноги в лаптях. — Дык, это… А зачем уходить? И кормят здесь хорошо, и занимайся чем хочешь. И дружище мой здесь. Вот как я его оставлю? Ему-то нельзя наружу. Я внимательно посмотрела на Макара, потом на Жукера и кивнула. — Ну… Я тогда пойду? — Иди, — отозвался Макар, по-прежнему не глядя мне в глаза. Я встала со скамьи, взялась за ручку и застыла. Жалко было их вот так оставлять. — Ты, это… Если доставать кто будет, так ты сразу его к нам посылай. Уж мы его научим! Я улыбнулась и резко развернулась. — Обязательно. Всех-всех буду посылать в баню. И сама к вам загляну. Так что не скучайте. Макар наконец поднял голову и широко улыбнулся. А Жукер нежно заурчал и махнул лапкой. Кивнув им обоим, я распахнула дверь. Вечер принёс долгожданную прохладу. Я вынесла на веранду тарелки с салатом и села рядом с бабушкой. — Бабуль, скажи, ты помнишь этот кулон? Бабушка обернулась и смерила внимательным взглядом кулон, покоящийся у меня на ладони. — Как же, помню. Это «банный» кулон твоей матери. Она с его помощью мужчин посылала. — Куда? — вырвалось у меня против воли. Понятно, куда… — А куда только не посылала, — ответила она, хитро улыбаясь. — И в баню, и в лес, и на хутор за бабочками… Я удивлённо взвесила кулон на ладони и медленно расплылась в предвкушающей улыбке. Кажется, теперь я знаю, где можно спрятаться от жары. До конца лета оставалось ещё целых 62 дня.