О видениях и ворожеях

Бег, бесконечный бег в темноту, нечеткие силуэты, которые иногда превращаются в почти ясные образы, а порой так и остаются тенями, размытыми пространством и временем. Черный лес, а на опушке озерцо, похожее на лист трифоли, и башня, возвышающаяся над ним и словно сотканная из тумана. Меч из темной стали, что едва слышно рассекает воздух и поет от крови. Бегущая в хлад зеленоглазая девочка, которая отказалась от волшбы, о чем не раз пожалела. Бледный черноволосый мужчина пристально глядит ей в спину и тянет к ней руки, но дотянуться не может. Его губы двигаются, но понять, что именно он говорит, невозможно. Но откуда-то Айри знает, что он хочет сказать. «Что за отец возжелает взять в жены собственную дочь? И чего ради? Ради дитя, что может привести мир к погибели, а может, к величию? Лишь ради этого? Что за варварство…» Образы мелькали все быстрее. Еж, снимающий с узкой морды шлем. Ласточка, бьющаяся крыльями в мягкой, но крепкой хватке. Испуганный ребенок, глядящий в пол и стоящий перед тем же черноволосым мужчиной. Кровь, щедро обагряющая землю. Марш солдат в черных доспехах с крылатыми шлемами. Люди, погибающие от болезней, от меча, от приказов мрачного правителя. Язык, слишком плавно звучащий среди грубого говора Всеобщего. Мир, что со временем утонет в крови и сгорит в ярких кострах новой веры. Мир, где Смерть каждый день пожинает богатые урожаи и забирает соратников правителя, что с годами становился все безумнее. И где в залах замка звенел полузадушенный смех старика, некогда бывшего мужем и отцом, а теперь он лишь одинокий мужчина среди разрушенной империи.

***

Айри распахнула глаза и резко села на кровати, тут же об этом пожалев. Голова после видения раскалывалась и пульсировала в такт бешено бьющемуся сердцу. Женщина охнула, осторожно опустилась на худую подушку и подслеповато прищурилась, глядя на свет из окошка. Брезжил рассвет. Где-то вдалеке кукарекал деревенский петух, шелестел ветер, запутавшийся в ветвях берез, и тихо блеяла одинокая козочка в хлеву за стеной. Айри улыбнулась. Тихое утро, чего не скажешь о видении. Хаты ворожеев нередко стояли в отдалении от поселений, но мало кто мог объяснить, почему те селились именно там. «Чтобы быть ближе к природе, к лесу», «чтоб ходили не просто так, а токмо по нужде» — обычно именно так думали те немногие, кто задавался подобным вопросом. Впрочем, доля истины в их мыслях есть, но это не вся правда. В самом деле, если ворожеи шептались с ветрами, перемывали землю, заговаривали воду и говорили с лесом и умершими, как они могут быть не связаны с миром? Они так тесно с ним переплетены, что тот порой приносит им видения, и неважно, о прошлом, будущем или настоящем. Они есть, а потому ворожеи должны уметь их толковать, читать знаки и предупреждать о грядущих бедах. Но, увы, напрямую сказать нельзя, — таков стародавний обычай. Ворожеи потому и селятся вдали, чтобы видения были четче, лучше, яснее. Айри, наконец, встала с кровати, перекинула через плечо волосы и подошла к столу, начиная перебирать стопки пергамента. Найдя перо и чернильницу, женщина стала быстро записывать увиденные образы. Слова складывались одно за другим, видение ясно стояло перед глазами, но с каждой минутой оно меркло. Перо громко скрипело под таким напором, чернила порой попадали на стол, на руки женщины, но она не обращала на это внимания. Лишь бы успеть. Первый лист, второй, третий… Строчки порой налезали одна на другую, но видение было записано полностью. Айри вздохнула, подумала немного и записала то, что ей еще не раз придется услышать: «Мне страшен неведомый третий правитель Загадочной, варварской, страшной страны. Его же соратники им же убиты, И старость его только ад сохранит.»