флейта водосточных труб

      за окном нещадно лил дождь; крупные тёплые капли стремительно падали с неба, разбиваясь сотнями брызг оземь. май уже подходил к концу — отцвела сирень, исчезли тюльпаны — а погожие деньки, кажется, и не собирались наступать.       лиза любила тёплый дождь: выбежать на улицу — пускай она промокнет до нитки, и даша вновь будет ругаться — подставить лицо капелькам воды и смеяться. отчего — девушка и сама не знала. в последнее время ей хотелось радоваться абсолютно по любому поводу, будь то случайно обнаруженная смятая купюра в кармане курточки или наличие её любимых круассанов в пекарне у дома.       лиза в этой жизни дорожила тремя вещами: сборником стихов, купленным на первую стипендию в какой-то лавочке, новенькой колодой таро и дашей. однажды появившись в её жизни, шатова с тех пор так и осталась там. с ней лиза почувствовала себя счастливой. чуть ли не впервые в жизни. ей она могла рассказывать свои наивные идеи — о собственной книге, маленькой кофейне и домике непременно где-нибудь в италии, потому что «там тепло, дашенька, и свободней». и даша слушала: всегда внимательно, хотя и не отвечала ничего. да и знала — лизавете и этого достаточно.       жизнь даши изменилась с появлением тушиной в её квартире. теперь вечера она проводила, бегая с лизой по крышам домов, а не засыпая за исписанными тетрадными листами, а каждое утро начиналось уже на полчаса позже, ибо «лучше выспаться, но опаздать». правда опаздывать тушина не любила, а потому всякий раз им приходилось собираться впопыхах, пытаясь с первого раза попасть ногой в нужную колошину брюк. но разве не в этом состоит прелесть жизни?       лиза любила фотографии, сделанные на плёночный фотоаппарат. в этих размытых, зернистых кадрах была какая-то особая романтика, потому вскоре вся квартира, увешанная снимками, стала походить на огромный альбом их с дашей общих воспоминаний. парочка таких воспоминаний сейчас лежала у лизаветы в сумке меж книг по истории литературы и теории искусств. вспомнив об этом, девушка покраснела и поспешила отвернуться к окну — не хотелось, чтобы кто-то заметил эмоции, отразившиеся вмиг на лице. день тянулся поразительно медленно и скучно; после конца последней пары лиза поспешила к дверям института, где её зачем-то догнал ставрогин, принялся говорить сущую чепуху — по крайней мере, тушиной не были интересны его речи, но юноша, казалось, этого вовсе не замечал, продолжая рассказ. он предложил было доехать с ним до ближайшей кофейни, однако лизавету изрядно утомило общество этого студента — пускай преподавателям пудрит мозги своими предложениями. возможно, ставрогин и питал к ней симпатию, вот только ей было абсолютно безразлично. мужчины такие смешные — вспоминают о тебе, лишь когда становятся уже совершенно не нужны. лизавета улыбнулась.       этим летом непременно надо было отправиться в путешествие. тушина не знала куда, главное, чтобы её дашенька была рядом. и почему нельзя уехать прямо сейчас — купить последние билеты на автобус и коротать ночи на заправках, потягивая терпкий кофе из бумажных стаканчиков? лиза бы с радостью забыла про предстоящие экзамены, про ежедневные подъёмы рано утром, про слова матушки о том, что учёба сейчас важнее всего. это было всё лишнее, пустое.       даша ждала её под навесом ближайшего магазина, слушая новый подкаст в наушниках. лизавета не опаздывала — шатова специально пришла в их место пораньше. она знала — лиза опять забыла зонтик дома, а потому вновь прибежит промокшая, хоть и довольная как ребёнок, и даше снова придётся заставлять её накинуть куртку и пойти погреться в их любимую кофейню, потому что пальцы у лизы холодные-прехолодные, и сама она сейчас похожа на льдинку. тушина лишь рассмеётся, ведь пальцы у неё всегда холодные, и лучше бы даша согласилась бежать вместе с лизой — дождь согревал. шатова лишь качала головой и обнимала девушку, прижимая к себе. так они и шли — сперва за кофе, потом за новым сборником стихов для тушиной. «дашенька, хочешь, я сегодня тебе почитаю маяковского?» лиза часто читала вслух, особенно цветаеву, а даша тихо сидела рядом, положив голову лизе на плечо. было что-то в таких моментах необыкновенно личное, что хотелось запечатать в своём сердце и никому не показывать. обычно после чтения лиза смотрела на дашеньку и спустя время серьёзно спрашивала, за что та её любит. и даша вновь улыбалась, говорила, что любят не за что-то определённое; а лизавета обнимала ладонями лицо её и покрывала нежными, по-детски наивными поцелуями. «ты засыпай, нам вставать завтра снова рано» и лиза послушно следует совету любимой, обнимая её как можно крепче. а за окном нещадно льёт дождь.