Вне связи

      В комнату слегка проникает тусклый свет, после чего он пропадает — в помещение вваливаются два икенумовца, сразу захлопывая за собой дверь. Крепко прижимаются друг к другу, чуть ли не прилипнув, и лишь слегка причмокивают в едва прерываемых поцелуях.       Фусакин буквально вдавливает парня в дверь, что одной рукой все еще цеплялся за вертикальную поверхность, а другой сминал между пальцев накидку. Прижимает к себе за талию, при этом грудной клеткой заставляя касаться чужую спину входа — как бы не проломить: стены-то между комнатами и коридором храма чуть ли ни картонные.       Затем он разрывает поцелуй, и ныряет головой под шею, оставляя крепкий поцелуй на коже, на что Марикин рвано вздыхает, закатывая голову назад. Касается макушкой двери, после чего свободной рукой хватается за чужой затылок, прижимая к себе, чтобы чуть растянуть момент и ощущения.       Они чуть смещаются: проходят вместе пару шагов в свободном направлении, даже не глядя — слишком увлечены друг другом, — после чего Самурай снова вжимает другого в деревянную стену. — Ай. — Карточник тихо гудит от болезненного удара лопатками об доски, инстинктивно впиваясь пальцами в чужую спину, чуть щурясь. — Прости, – Фуса робко извиняется на полувздохе, после пытаясь закрыть вину дорожкой поцелуев по своду плеч: — Я просто очень соскучился...— Он останавливается на ключицах, чуть приподнимая взгляд. — Знаю, но это не повод бросаться на меня, как на последнее клубничное пирожное в доме, — Марикин фыркает, при этом снисходительно улыбаясь, после чего быстро прогуливается руками по чужой спине, прежде чем взять за челюсть и приподнять к себе.       Фусакин тихо хмыкает, довольно улыбнувшись: может, пирожные он любил, как вне себя, но больше обожал то, как игрок напротив может требовательно взглянуть на него, чтобы его снова поцеловали. Этим он упивался куда больше, пока упирался обоими руками в стену, по бокам от чужой головы, и припадал к чужому рту, заключая в своеобразную ловушку.       Любитель гачи-игр что-то удовлетворённо мычит в ему губы, сминая их, и склоняет голову в бок, меняя поцелуй на более удобный ему угол. Переходит одной рукой со скулы на затылок, игриво наматывая кончик ленточки себе на палец, немного тяня за нее, а другой снова сжимает между пальцев накидку, стягивая края чуть ли не на плечо. Фусакин в отместку за заигрывание прикусывает его за губу, отчего Марикин в неожиданности приоткрывает рот, что парень считает приглашением: заходит языком за зубы, проходясь по нёбу и выманивая сиплый вздох.       Карточник всегда был голодным до касаний — это Фусакин давно уже понял. Хоть тот и скрывает это, строя из себя самодостаточного человека, но Марикин часто нуждается в банальном тепле от прикосновения. Чувствует себя куда гораздо лучше и уютнее, когда может коснуться кого-то плечом или чувствует, как бывший шарик снова подкрадывается сзади, чтобы обнять его, пока он сидит в телефоне.       И сейчас, когда чужие руки начали бродить по телу, задерживаясь на грудной клетке, а язык проходится по пульсирующей жилке на шее, Марикин снова резко вздыхает, чуть ли не поскуливая от приливающего жара, сильнее краснея: долгое отсутствие возможности спокойно уединиться вдвоем за последние недели сделали его в два раза чувствительнее. Склоняет голову вбок и вниз, отодвигая ворот накидки и целуя под скулой — тоже соскучился. — Не дави так, я никуда не убегаю, – Игроман чуть шипит, чувствуя, как его сильнее вдавливают в стену. — Извини, ничего не могу с собой поделать. – Оправдывается в ответ парень напротив, пока под пальцами перекатываются мышцы: – Более того, не то чтобы ты выглядел так, что ты против этого, Мари-чан. – Фусакин довольно зыркнул на игромана, весело щуря глазки, пока тот недоуменно глянул на него, прежде чем удивленно затаить дыхание и зардеть, чувствуя, как чужое колено прижимается меж ног. — Доиграешься... – Проворчал икенумовец, при этом удолетворенно улыбаясь – точно нравится.       Фусакин заинтересованно наклоняет голову в бок, чуть сбавляя напор. Но ничего устрашающего не получает, а когда хочет уже что-то сказать – снова оказывается заманенным в поцелуй. Как Марикин обычно говорит: "Чтоб не болтал попусту".       Страсть немного отходит на второй план, уступая место нежности, учитывая, что его парень (да, они уже были около полугода в отношениях — чуть раньше инцидента Карпе Дием в Юрирейзе) чуть смягчился в лице, вкладывая какие-то трепетные чувства в движения губ, и Фусакин слегка удолетворенно мычит, потакая ему. Видимо, теперь тот боялся, что самурай подумает, что он вовсе не скучал, так что теперь делает всё, чтобы доказать обратное.       Кисти рук Карточника сходят чуть ниже к плечам, а после и по линиям чужих конечностей, и Фусакин начинает слегка таять под непривычной сладостью поцелуя и тем, как трогательно Марикин прижимает его руки к себе...       ...И зря. Потому что потом его неожиданно обхватывают за запястья и самого пришпиливают к стене.       Фусакин удивленно моргает, приходя в себя. Затем — резко вспыляет пунцовым, чуть ли не сливаясь со своей ленточкой, осознавая своё положение: его руки плотно прижаты над головой, оставляя пугающее (интригующее?) чувство незащищенности; лопатки касаются стены, а Марикин самодовольно улыбается ему в лицо с полуприкрытыми глазами: — Не такой уже напористый, а, Зайчонок? — Парень напротив весело оскаливается и буквально чувствует, как жертва накаливается жаром от его слов.       Для них это было нормальным явлением. На стороне Фусакина всегда была его превосходящая физическая сила (именно лишь физическая, ведь так то они сражались всегда на равных при использовании магии) и обманчиво невинный вид, который всегда ошеломлял Карточника, когда истинная натура самурая вылезала наружу. Но и у того были тоже свои преимущества: невероятная хитрость и, как обычно выражается зачастую Бачикин по поводу своего усталого объекта обожания, "чертова харизма", перед которой никто не мог устоять, и уж тем более Фусакин.       Так что, в их отношениях шла постоянная борьба за первенство, отчего лидировали они чуть ли не по очереди. Фусакин был силен и брутален. Марикин – дерзким и наглым, что и привело к их довольно забавному и постоянно меняющемуся кругу "кто - где", с которым оба, в принципе, были согласны и довольны. Подобная согласованность меняется в соревнование в основном только из-за Марикина, для которого оказаться снизу небольшой удар по гордости. Хоть и получал он удовольствие от этого не меньше, чем будучи сверху.       Самурай нервно взглотнул, глядя на хитро сверкающие бирюзовые глаза посреди поздне-вечернего мрака, чуть замявшись. Казалось бы — он мог сейчас легко всё вернуть в изначальное положение, ведь, снова, он был куда сильнее физически ленивого игромана. Но, опять же, чертова харизма. Чертова харизма, перед которой млеешь и теряешь всю ту самую нахваленную силу. Поддаешься чужому обаянию с накрывающей приятной слабостью и беспомощностью в теле, и ничего не можешь сделать.       А Марикин об этом знает, и прекрасно этим пользуется. Поудобнее держит чужие руки над головой, после снова целуя. Довольно скоро углубляет поцелуй, хозяйничая своим языком на давно изведанной территории, чтобы вытянуть с слабыми томными вздохами и всякое желание вырваться. Затем отпускает чужие ладони, зная, что тот уже не будет сопротивляться, и плавно проводит по лучевым частям рук — лишь кончиками пальцев, оставляя щекотливые ощущения. Разрывает поцелуй, намеренно делая его недолгим, чтобы раззадорить Фусакина, и опускается ниже.       Еще немного времени, и чужая накидка оказывается небрежно брошенной на пол. Самурай хочет возмутится, но все слова укора в голове рассыпаются, когда он чувствует дорожку поцелуев на освободившейся шее. Удивительно, как иногда бывает: и Марикин может даже слова не успеть сказать, как оказывается в чужих лапах, а может и Фусакин растаять под чужими ласками, еле держась на ногах. — Тебя совсем трясёт, ты посмотри. – Когда они уже совсем спустились на пол, хмыкает бывший герой, выгибая бровь на то, как потряхивает от банальных поцелуев и пары слов на заманчиво низком голосе парня под ним. При этом сам не замечает, насколько тяжело и неровно дышит от накалившегося воздуха. — Совсем жарко? — М-мышцы болят. — Запыханно оправдывается раскрасневшийся Фусакин. Однако тут же понимает, что чтобы не быть обруганным, стоило придумать другое оправдание. — Говорил же в кузницу после битвы не лезть, — Недовольно ответили ему, окончательно укладывая рукой на пол, после чего в наказание Марикин укусил его за шею, получая первый стон как награду. И оба решают, что на сегодня их роли устаканились.       И самурай был даже не против, так как теперь всё становилось как никогда лучше: чужие губы ласкают шею, переодически нежно прикусывая, руки свободно гуляют под майкой, оглаживая рельефы тела, и заставляют снова подрагивать от приятных касаний. Чуть разводят ноги и снова жарко целуют, пока проводят рукой вверх по бедрам. Умещаются ближе, слегка прижимаясь пахом, пока свободная рука наконец подходит к краю одежды, и...       Атмосферу разбивает вдрезбеги отвратительный гудок, что разносится где-то сбоку от них.       Этот раздражающий звук со своими однообразными нотами Фусакин узнает из тысячи — телефон Марикина.       Сперва на него даже не обращали внимания: парни продолжали самозабвенно целоваться, словно ничего и не было. Самурай уже было обрадовался, что игроману в кои-то веки стало плевать на этот аппарат, но нет: он заметил, как Марикин начал постепенно хмурится в процессе, замедляя движение губ. — Не... останавливайся... Игнорируй его, — Так что ситуацию пришлось брать в свои руки, тихо бормоча в перерывах между поцелуями, крепко прижимая к себе за затылок и не давая и голову поднять, — Мы заняты.       И Марикин честно пытался игнорировать, следуя совету: продолжал целовать, слегка уперевшись рукой сбоку от чужой головы, слабо причмокивая. Надеялся и молился на то, что звонок сам по себе пройдёт и он сможет разобраться с ними позже.       Однако, вскоре он не выдержал: – Это может быть что-то важное, – Говорит он чуть ли не в губы, да ещё и с такой жалостью в голосе, что сердце пропускает удар, не привыкнув слышать его таким. И вместе с тем Фусакин пропускает момент, когда Марикин отдаляется, садясь напротив. – Мари-чан... – Он слегка приподнимается, слабо опираясь об руки, чуть ли не моляще смотря на парня, что уже хватался за телефон. – Мари-чан. – Уже более твердо и требовательно повторяет Фусакин, видя, что игнорируют и проверяют номер. Сигукин. — Марикин! – Затем громко возмущается самурай, надеясь, что на него теперь обратят внимание. — Тсс!! — Но вместо этого на него лишь выразительно цыкают, одаряяя недовольным взглядом, после чего Марикин жмёт на зелёную кнопку, прикладывая телефон к уху с соответственным "Алло?", и Фусакин что-то тихо рычит, окончательно прямо садясь. Чувствуя, как тяжесть в животе и жар в легких становятся уже более дискомфортными, чем приятными.       Они так долго ждали этой свободной минутки: их чуть ли не месяц гоняли по различным заданиям, причём раздельно, что они никак не могли провести даже чуть-чуть времени вместе. А когда они наконец дорвались друг до друга, что Марикин делает? Правильно! Он портит всю малину, отвечая этому, Фусакин не постесняется этого слова, долбанному аппарату, обрываясь на самом интересном!! А потом еще эта хитрая задница дразнит, что самурай ревнует его к телефону! Даже если он и не ревнует, он имеет все права ревновать!!       Фусакин был не просто возмущён. Зол? Нет, он был в абсолютном гневе от этого игнорирующего поведения этого вечно лыбящегося парня, что сейчас спокойно говорил по телефону, пересаживаясь на футоны. — Сигукин, давай без отступлений... — Тихо и устало пробормотал Марикин в трубку, полностью игнорируя то, как недовольно его сверлили взглядом. — Сейчас почти полночь, я хочу спать. — Соврал он, пока Фусакин придвинулся ближе, усевшись между разведенными врозь ногами чуть не впритык к лицу носом: – Брось трубку... Просто брось трубку... Давай, ты же можешь... — Да ты наверняка сейчас опять играешь, мне похуй. – Пока Фусакин тихо взвывал к грубой и дерзкой части Марикина, послышался голос жнеца, наверняка убежденного, что у игромана сейчас нет никаких срочных дел. Если бы.       Карточник тяжело вздыхает – срочное дело у него как раз было, и им был Фусакин. Который сидел слишком отвлекающе близко, от чего пришлось отвернуться, чтобы нормально обрабатывать информацию из телефона. Потом еще и отодвинуться, когда тот начинал целовать в скулы и шею, пытаясь привлечь чужое внимание.       Самурай покраснел пуще прежнего — но уже не от возбуждения, а больше от злости. Даже на это не цепляется.       Что-то внутри вскипело, разъедая неприятным вкусом горечи и обиды. Затем Фусакин громко и демонстративно фыркнул.       Ладно! Раз эти телефонные разговоры, которые могут быть отложены на утро, Марикину важнее, чем он, то пусть! Он со всем разберется сам, даже с тяжестью в пахе, а эта телефонная душа пусть продолжает болтать себе сколько влезет. Ему больше не помешают еще месяц, учитывая, что, скорее всего, это единственный их выходной на ближайшее время. — Знаю-знаю. Так что там? – С этими мыслями любитель красных ленточек отодвинулся от икенумовца, что продолжал распрашивать собеседника. Поднялся, намериваясь уйти, чувствуя теперь тоскливость на душе вместо злости, хоть обида и не сошла, так как реакции ноль. У Марикина всегда везде свои приоритеты, и в этом случае Фуса ими не является...       Но успел он сделать лишь два шага, так как на третьем он почувствовал, что его резко схватили и дернули за руку, заставляя остановиться. Пришлось обернуться с хмурым ликом, чтобы понять, в чем дело.       Марикин всё ещё, что очевидно, разговаривал по телефону. Однако он крепко и как-то отчайно держал его за запястье руки, всем видом прося его остаться, подождать ещё чуть-чуть. Особенно после того, когда он всё-таки поднял на него глаза, с легкой робостью, пока Сигукин что-то ему говорил.       Фусакин какое-то время удивлённо рассматривал его зажатый вид. Затем — обречённо вздохнул.       Естественно, Марикин этого не хотел: не хотел этого телефонного вызова, не хотел рушить то, что происходило. Но и просто проигнорировать не мог, так как с их чудаковатым миром всякое могло произойти, и нужно быть наготове. Но после того как он понял, что все в порядке, теперь пытается поскорее, насколько он мог, "вежливо" оборвать разговор. Просто не получается.       Он действительно пытался, и, честно говоря, было очень глупо злиться на него за то, в чем Марикин, собственно, не виноват. – Ладно... – Поэтому Фусакин смирился со своей судьбой, и вернулся назад, снова садясь напротив парня, что облегченнно выдохнул. Непривычно благодарно улыбнулся, после сплетая пальцы вместе, от чего в груди подкралось приятное, мягкое, не обжигающее тепло.       Ладно, он подождет. Немного подождет, и, как говорят великие мудрецы, его ожидания окупятся сполна...       Обязательно окупятся...       Окупятся...       ...       "...Да что ж такое-то." – Проскочило в голове, когда прошло уже пять, десять, нет, кажется, двадцать минут. А Сигукин всё болтал и болтал, болтал и болтал, раздражая своим нескончаемым говором и Марикина. Который, тем не менее, почему-то все ещё не решался сбросить трубку.       Удивительно, но Фусакину впервые захотелось назвать его слабаком. Да и в принципе обозвать — ведь Марикин никогда не был ни дураком, ни слабаком. Но почему-то именно сейчас он робеет вместо того, чтобы в своей беспардонной манере сбросить звонок.       Ужасно, с каких пор он так обмяк? Что он пропустил во время их раздельных миссий? — Да-да, копики, души Даэру... Бля, ты че, на рейд по сильнейшим монстрам мира захотел? – Злобно бормотал в телефон явно уставший Марикин, чуть скользя рукой по простыне под ногами, хмурясь. Чуть хватается за складки, задумчиво перебирая их меж подушечек пальцев со скуки.       Фусакин чуть сфокусировал взгляд, сосредотачиваясь на виде впереди, уже не особо слушая, о чем два друга разговаривают. Сначала скучающе изучил плавные линии рук, что обычно двигались в воздухе с картами, как в танце, как и само тело Марикина. Поднял взгляд выше, оглядывая неострые, круглые плечи, которые, когда напрягались, могли показать свою истинную мышечную массу, и изгибы на ключицах, поражающих своей аккуратностью.       Вверх по сводам белой шеи. Чуть сомкнутая челюсть с сжатыми губами, в которые всегда хотелось поцеловать, чтобы Карточник лишний раз не гримасничал.       Потом он резко вспомнил, что рука парня на простыне лежит меж ног. И взгляд сразу же бросается снова вниз, осматривая, как Марикин снова беззаботно держит свои колени раздвинутыми – просто потому что ему так удобно. И хоть приличная часть самурая каждый раз ругалась на него за нарушение правил этикета, сейчас же это была пищей для проснувшейся фантазии. Учитывая, как жадно теперь взгляд заскользил по чужим ногам, бедрам и еле видному паху за рукой.       Казалось бы, возбуждение после столь долгого времени бездействия и скуки уже сошло, однако хватило удачной позиции, перспективы, пары минут разглядываний парня и лишь капельки собственной испорченности, чтобы к щекам снова прилила кровь, а ниже живота приятно потянуло. И чтобы Фусакин тихо вздохнул от ликования, когда Марикин устало потянулся во время разговора, выставляя на обозрение грудину с слегка виднеющимся ребрами и плоским животом.       Хотелось коснуться. Он безумно хотел сейчас коснуться его, хотя бы пробежаться пальцами по талии, поцеловать в шею, прошептать на ухо снова, как он соскучился, но этот чертовый аппарат связи никак не исчезал с дороги и никак не подпускал к нему...

...хотя, кто сказал, что не подпускал?

— Следующие миссии по поиску артефактов планируются жесткими, ибо придется лезть в гробницы, так что понадобится много ресурсов. Придется лезть снова в шахты за хомоби-металлом для бомб, и... Ты меня слушаешь? — Озадаченно спросил Сигукин из телефона, слыша, как по ту сторону провода раздаётся тихий смех. — Д-да, слушаю. — Марикин жмурится от очередного поцелуя в щеку, пытаясь отвернуться с веселой улыбкой от Фусакина. Но тот этим пользуется и щекотливо целует в шею, держа за плечи, заставляя снова хихикать икенумовца: – Просто тупых котов паралелльно смотрю. – Самурай ненадолго остановился, нахмурившись, пока Марикин хитро сощурился у чужого лица, показывая язык. — Ты никогда не изменишься. – Ты тоже, – Отпарировали ему, держа телефон в одной руке, а другой проходясь по лицу самурая, проводя по щекам, скулам и шее. – В любом случае, еще нужно выполнить несколько пасири на деньги для зельев и тех же бомб. И заодно на новые спецкостюмы, чтобы наши горе-алхимики не загнулись, в особенности Оцукин. — Продолжил жнец, судя по всему, даже не подозревая, что моментом его речи пользуются ради недолгого поцелуя в губы: Марикин сам провёл инициативу, опираясь одной рукой вперёд, пока Фусакин удобно устроился у того меж ног. Не зная, что ведется на хитрую уловку самурая. — Мм, как много? — Карточник прерывается, с влажным звуком разрывая поцелуй, за плечо отодвигая от себя разочарованного Фусакина, поворачиваясь к трубке: — Наверное 10 раз выполним. Должно хватить. — Угх... — Недовольство увеличилось от того, что ему придется тратить еще несколько часов своей жизни ради денег, которые даже ему не достанутся в личное пользование.       Он недовольно хмурится, пока слушает подробности поручения, пока не приподнимает брови, когда по его лицо поворачивают к себе, ласково водя по скуле.       Марикин слабо, но довольно вздыхает, после чего снова примыкает к чужим губам, в пол уха слушая речь из телефона. — ....около 1000000 золота должно выйти...       Марикин мычит не в согласии, а от удовольствия в поцелуе. — ....проломим дорогу бомбами, добудем Даэру-руби...       Томный вздох слегка вырывается из горла, когда чужие губы опускаются к напряженной шее, вызывая тепло по телу. — ...выдадим материалы кузнецу для нового снаряжения. Нужны обновки.       Легкие мурашки проходят по спине, когда чуть ли не кончиками пальцев проводит по груди до пресса. – Ф-Фусакин...остановись, отвлекаешь. – Чуть отодвинув телефон слегка в сторону от себя, еле слышимым шепотом произнес Марикин, ложа руку на чужое плечо, намекая отодвинуться.       Однако, самурай не послушал. Вместо этого он лишь сильнее приблизился, упрямо тыкаясь в ключицы и держа икенумовца за талию, не выпуская из потока поцелуев.       Нервно дыша, Марикин, уже не шибко слушая лекцию Сигукина, положил руку поверх головы Фусакина, уже действительно пытаясь его отодвинуть от себя. Но успеха не было — вместо этого на него лишь сильнее навалились, роняя на футон.       По ту сторону связи продолжали что-то приглушенно говорить, а сам Карточник лежал поверх белых простыней. Руки упали чуть выше головы, а сам Марикин растерянно смотрел наверх.       Фусакин с пугающе добродушным лицом нависал сверху, нежно и при этом убийственно глядя на парня. — Фуса?.. — Марикин попытался ему улыбнуться, немного теряясь от непонимания, подбирая в руки телефон обратно. – У тебя еще есть шанс.       Фусакин уже говорил, что на сегодня роли устаканились? Что ж, тогда нужно сказать, что он наврал. — Шанс на что? — Марикин непонимающе изогнул бровь. — Сбрось трубку. Мы заняты. — Ласково прошептал самурай. — Фусакин, что ты... — Он остановил свою мысль, неожиданно раскрыв хмурые глаза. Ужаснувшись от осознания, сошедшего к нему.       Нет, только не это. Он не посмеет. — Нет. — Поздно~ — Нет, Фусакин, не смей, даже не дум-!!!! — Едва Марикин агрессивно шикнул на него, его тут же заткнули, примкнув к губам.       Руки положили по бокам от его торса, плотно целуя, и Карточник смешанно мычит: шок переходит в недовольство и возмущение, после переходя в легкую форму блаженства, заставляя ненадолго поддаться, опираясь о локти. — Марикин? Ты тут? — Сигукин, замечая, что почти ничего не слышит по ту сторону кроме как легких шорохов и звуков, подал голос, и Карточник тут же оттолкнул от себя Фусакина рукой, что ранее цеплялась за черную водолазку. – Д-да, я тут. — Пока Фусакин приходил в себя, Марикин тут же нервно сел себе на колени, тыльной стороны руки стирая с губ влажные следы.       Фусакин довольно хмыкнул, приподняв бровь и полуприкрыв глаза, мягко краснея от картины слегка разведенных ног и запыханного игрока: так просто его парень не отделается. — Я просто–!! — Марикин на момент спохватился в дыхании, когда к нему снова подползли, игриво касаясь пальцами под ребрами. Дернулся, глубоко вздохнув, напрягся, после чего в упор поставил руку перед самураем. — Я-я просто сейчас играю. Тяжёлая катка. — Оно и видно. Ты всегда так недовольно пыхтишь в процессе, когда проигрываешь. — Отметил Сигма, и Фусакин изогнул бровь, пока ткнулся в чужие ключицы, упрямо обернув руки вокруг чужой талии. С одной стороны, он был польщен, учитывая, что Марикин сейчас действительно проигрывал ему. А с другой, недоволен, что его прелестную работу сравнивают с компьютерной игрой.       Хотя, надо было отдать должное: Марикин умело выкручивался из постыдных ситуаций. Пока. — Хоть бы раз оторвался от своего экрана. "Согласен" — мысленно ответил усталому другу самурай, при этом заставляя Марикина прерваться в своих возмущениях, оставляя крепкий засос на шее после лёгкой дорожки поцелуев.       Марикин тихо прошипел, чтобы иным образом выдохнуть всё то, что хотело вырваться из горла, прежде продолжать разговаривать. Вцепился пальцами в ткань на спине, чуть ли не оставляя стяжки. Затем попытался за шиворот оттянуть парня от себя.       В ответ чужие зубы совсем слегка сомкнулись на чужой шее: даже не давя на кожу, но давая тем самым понять, что продолжать так себя вести не стоит.       Кадык Марикина нервно перекатился, и игроман почувствовал, как легкая дрожь прошлась по позвоночнику от нахлынувшего адреналина. Особенно после того, как к поцелуям на плечах и лице присоединились касания ладоней по телу.       Было очень стыдно это признавать, но эта идея Фусакина – дразнить его, пока их кто-то может услышать, — не только приводила в ужас, но при этом заводила до чёртиков. Понимание того, что если он издаст хоть один звук, по ту сторону могут понять чем они занимаются, заставляла кровь бурлить от азарта и интриги.       Он ненавидел проигрывать. Но он обожал вызовы. Так что теперь он не мог так просто взять и сбросить трубку, признать свою слабость. Что было только на руку Фусакину, чтобы отыграться за свое так и не оправданное ожидание.       Пальцы одной руки с какой-то усладой провели по напряжённой грудной клетке.       Марикин всегда любил вызовы. Всегда любил испытания. Всегда любил соревнования. Всегда любил, когда его терпение испытывают ради игры.       За это Фусакин его особенно обожал.       Влажный язык с очевидной усладой прошелся от ключиц вверх по чувствительной шее, и Марикин снова нервно взглотнул с приподнятым подбородком. Лишь слегка дергаясь и боясь двинуться, словно это не шарик на ножках, а хищник крепко держал его за плечи. Пока сама бедная жертва еле держала телефон в руках.       Бедный, бедный Марикин. Не может ни пойти наперекор, ни позволить себе уступить. Фусакин буквально мог сделать с ним все, что захочет — хоть глаза завязать да играться с ощущениями. Трогать во всех местах: целовать по шее, водить руками по груди, спине и напряженным мышцам. Дразнить, нашептывать на ухо различные нежности, чем обычно занимался сам Марикин, когда кузнец был занят. А может, опуститься от нежных комплиментов еще ниже... — Мари-чан, тебя совсем трясёт, ты посмотри. — Чувство обратного дежавю вызывает тихий, вскипающий в груди ужас, когда Марикин слышит очередной, противно сладкий шепот сбоку: — Неужели тебе так жарко? Или так вскружилась голова? ~       Засранец. Как бы игроман ненавидел грубо выражатся в сторону Фусакина, но иначе кроме как ебучим засранцем его не назовешь сейчас. Мало того, что он его дразнит, не давая сосредоточится на разговоре, проводя ладонями по бёдрам, так еще и позволяет себе громко и жарко говорить прямо на ухо, никак не беспокоясь о том, что их услышат. — Замолчи и прекрати сейчас же. — Тихо прошипел Марикин, слегка отодвигая телефон от них, пока Сигукин что-то на фоне бормотал и искал, шурша листками бумаги. — Ты мог бы просто сбросить трубку, Мари-чан. — Довольно мурлыкнул Фусакин. — Я не могу. — Почему?~ — Фусакин, я тебя предупреждаю. — Слегка хрипя начал угрожать парень, когда к нему теснее придвинулись, ткнувшись лицом в шею, чуть притягивая за поясницу. — А не то что? – любезно поинтересовался самурай. — Я тебя отдеру потом, если ты не прекратишь немедленно! — Шипение прешло в злобный гортанный рык. — Ооох, а вот это было уже грубо! — Заявил Фусакин, и Марикин тут же понимает, насколько опасное сочетание слов он выбрал. — Отдерешь кого? — Сигукин подал голос, и паника ударила выше крыши, заставляя быстро и громко заявить "Никого!". — Знаешь, я конечно всякое представлял, но ни разу не думал, что ты можешь говорить настолько грязные вещи, — Ухмылка расстелилась по чужому лицу, и парень уже громко матерился в голове от стыда. — Замолчизамолчизамолчи..!! — Что тебе там в игре такого говорят, что ты так психуешь? — Удивленно спросил Сигукин, разрывая Марикина в две стороны вместе с самураем, что плавно спускался рукой вниз с чужой поясницы. — Насколько же ты испорченный на самом деле, Мари-чан?~ — На месте, где должно быть ухо, провели горячий языком, заставляя так и холодный град скатится по спине, так и при этом сгореть до самой макушки. — Да один придурок меня тут заколебывает дебильной пошлой песней в голосовом чате! — Воскликнул Марикин, выкручиваясь из ситуации и пихая в очередной раз от себя Фусакина, после спешно отсаживаясь назад: — Ни стыда, ни совести! — Фусакин лишь длвольно изогнул бровь, ничуть не оскорбленный скрытым обращением к себе. Только удобно уселся напротив на коленях, слегка разведя ноги и уложив руки посередине. Одним словно одним видом говорил: "Оправдывайся сколько хочешь, все равно не скроешься~" — Знакомо. — Тихо пробормотал жнец по ту сторону, с чуть угрюмым голосом, пока Марикин спешно пытался отдышался: легкие были настолько раскаленными, что даже воздух болезненно покалывал в груди, словно в него и его внутренности залили лаву.       Устало загорланив, игроман завалился на спину, поднимая голову к небу. Тем самым совершая роковую ошибку – Фусакин не упустил момента, чтобы снова подкрасться меж ног и навалиться сверху, переходя к тяжёлой артиллерии.       В очередной раз за вечер Марикину пришлось с ужасом смотреть на своего возлюбленного, что лишь с доброй улыбкой приложил палец к губам. И, едва чужая рука прошлась по внутренней части бёдер, ему пришлось тут же понять, что сейчас нужно во всю силу держать рот на замке.       Он уже не слышал, что там говорят. Чужой голос словно растворился от чувств, когда рука подошла к тазу, заставляя Марикина тут же заткнуть рот себе ладонью, тихо мыча. Поздно что-то уже делать: одна рука держит телефон, другая подавляет все, что пыталось вырваться с языка, и желания сопротивляться почти нет. Ногами пихать не вариант: Фусакин физически сильнее, он их лишь разведёт шире собственными, и от натяжения станет лишь хуже (лучше?).       Хотя, стало уже хуже: парень именно это и сделал, заставляя от обострившихся ощущений выгнуться в спине, уронить телефон и закрыть рот обоими руками, зажмурившись. — Не роняй меня, ты мне все еще нужен на связи. — Тихо пробормотал Шинигами. И это прозвучало настолько нетипично и нелепо для происходящего, что Марикин не удержался и тихо засмеялся, чуть отведя ладони. Однако, услышав, как смех едва начал переходить в стон, тут же снова себя заткнул.       Фусакин остановил движение руки снизу, заставляя Марикина чувствовать себя еще более невыносимо, и обвел своего милого изучающим взглядом. И, судя по надувшемуся лицу, увиденное ему не понравилось: — Нет-нет, Мари-чан, помощь рук здесь против правил, — Самураю не составило труда заломить и чужие руки тоже, прижав одной ладонью над головой растерянного икенумовца. — Не вынуждай меня тебя и связывать. — Я хочу, чтобы ты и со мной разговаривал~ — Ухмыльнулся самурай, возобновляя возвышающиеся и опускающиеся движения ладони, отчего Марикин почувствовал себя совсем беспомощно. — Марикин? — ЧТОО?!?! — Громко воскликнул истязаемый Марикин, недовольно захныкав. Злобным голосом пытаясь замаскировать вырывающийся стон. "Опять выкручивается." — недовольно хмыкнул в мыслях Фуса, и лишь ускорился, заставляя парня снизу давиться воздухом.       Ну ничего, повертится еще: он от него не отстанет и будет заствлять изнывать вплоть до тех пор, пока он не сорвется, или наконец не сбросит трубку. — Не ори, придурошный. — Приглушенно проворчал Сигукин, судя по звуку, продолжая копаться у себя на столе. — Я хотел тебя попросить с Фусакином завтра сходить как раз завтра за Даэру-руби. — Сука, блять, ладно!!! — Марикин измученно задрал голову вверх, ударяясь макушкой об пол. Удивительно правдоподобно меняя тон голоса на раздраженный, несмотря на то, насколько сильно сейчас изнывал от возбуждения.       Фусакин снова хмыкнул, впечатленный. И сжал руку на нем сильнее, заставляя парня громко проматерится и удариться пару раз головой об пол. Судя по всему, ничуть не смущая Сигукина. — Харе бомбить при каждой смерти. — Тот лишь равнодушно упрекнул друга за крики, и Марикину уже хотелось заплакать от внутренней боли чужого непонимания, стиснув зубы. — Ну-ну, что же ты себя так не жалеешь. — чуть сжалившись и ослабив хватку на органе промолвил Фусакин, наклоняясь к нему. Чуть приспустил чужие руки, давая высвободится одной, а другую сжав в замок собственной ладонью. — Ты же на утро снова станешь жаловаться на головную боль, Мари-чан. — Прошептал парень, коротко и ласково целуя его в губы, после довольно сощурившись. — О-отпусти м-меня с-сейчас же, — Но, не смотря на заботую Марикин лишь раздраженно зашипел, слегка проглатывая буквы от возбуждения. — Ммм, нет. Не сейчас. — Недолго думая, ответил Фусакин, ныряя ему под шею: — Я только до тебя дорвался, с чего бы мне тебя отпускать?~ — Мокрый язык прошелся снова по уже трясущемуся телу. Забавно - он уже заговорил, как Марикин, что снова удерживался от разочарованного стона.       Господи, да он бы сейчас всё бросил и позволил бы с собой сделать всё что, угодно, лишь бы тот не издевался. Но не когда идет долбанный звонок!! — Потерпишь. Меня же заставил потерпеть, да не оправдал терпение. — Собственная похоть ощущалась, словно звериный голод, и Фусакин уже еле воздерживался от того, чтобы не вцепиться за чужую шею.       Хотя, чего он волнуется? Не он же по телефону разговаривает, не ему перед кем-то объясняться.       Сиплый хрип, чуть ли не выходящий в стон, вырвался из горла Марикина, когда его нежно прикусывают за ключицы, пока по телу проходит град пота. — Марикин. — Ну ч-что еще тебе?!.. – Захныкал Марикин, едва держась и захлебываясь собственной слюной, когда прямо под челюстью, над глоткой, провели языком, словно выбирая, куда вцепиться. – Стоит звать Аракаву помочь нам? Так, порубить дров и монстров. — Д-да хер ли мне знать, хоть Тайо попроси!!!! — Воскликнул Марикин, когда его в очередной раз укусили за плечо, снова издеваясь рукой внизу. — А это идея. — Хмыкнул Сигукин. – А ещё... —       Внезапно, неприлично громкий стон разнесся по комнате, обрывая чужую речь.       Фусакин, крепко впившийся в чужую шею, двинул рукой, слегка перебирая пальцами - влажно.       Сам Игроман застыл, ошеломленно раскрыв засветившиеся бирюзовым глаза. С раскрытым ртом, тяжело вздымая грудью. Полностью залившись красным.       Если тут даже Фусакин чуть смутился, то жутко представить, что сейчас происходит в голове бедного икенумовца. Этот-то стон Марикин точно не смог никак успеть замаскировать.       Тишина казалась неприлично долгой.       ...Однако, после, Фусакин краем ухом обратил внимания, что Сигукин не переставал что-то тихо жужжать из телефона. — ...да нет же, бачикин, сара занята, — постепенно голос стал чуть громче, вовсе не намекая на произошедшее только что. Словно ничего и не было. — Так вот, еще... Ха? — Сигукин, по ту сторону гудка, судя по голосу, вскинул брови к верху: — Марикин? Ты зах микрофон на телефоне вырубил?       Марикин закрыл лицо рукой, что-то облегченно выдыхая, пока Фусакин удивлено хлопнул глазами.       Не понял.       Фусакин приподнялся с поверженного икенумовца, подняв голову, глянув в сторону света.       Как оказалось, телефон оказался снова крепко сжатым в руках карточника, что усиленно вжимал большой палец на значок микрофона. Видимо, он выхватил телефон, едва освободилась рука.       Тут нажим пальца ослаб, кнопка снова загорелась зеленым, и Марикин устало заговорил: — Н-надо было. Так что?       Хитрый фокусник сумел успеть нажать на кнопку прежде, как его голос сорвался от укуса самурая. Хорошая реакция, однако. — Как думаешь, Оцукин справится в одиночку, если попросить его сходить за чернилами Фусендако? — Мне откуда знать... — обессиленно просипел Марикин, когда довольный Фусакин притерся к нему снова, опять пытаясь привлечь внимания. — Коритора просто пригодился бы в помощь Шумитаро в горах. — Сигукин... — Так что... — — ДА БЛЯТЬ, СИГУКИН, ЗАВАЛИСЬ НАКОНЕЦ УЖЕ!!       Фусакин вскочил, внезапно сев себе на колени, отстранившись от вскрикнувшего икенумовца.       Теперь лицо Марикина было не покрыто стыдом и усталостью, а налито гневом.       Он вскочил, поднявшись на локтях, держа телефон у уха: — Говоришь и говоришь, говоришь и говоришь, заебал блять уже талдычить! — Скривился в лице парень. — Я талдычу по делу, — Фыркнул Сигукин. — СУКА БЛЯТЬ, НА ДВОРЕ ПОЧТИ ЧАС НОЧИ, А ТЫ ЛЕЗЕШЬ СО СВОИМ "ПО ДЕЛУ", ЧОКНУТЫЙ!! — Фусакин тактично замолчал с удивленной миной кролика, на этот раз не вмешиваясь. — Какой нахер час ночи?! И одиннадца— — ДА ПОХУЙ БЛЯТЬ, ОТВАЛИ, РАДИ БОГА, Я СПАТЬ ХОЧУ!!! — Заорал Марикин, умело играя сценку. — Ты дебил, думаешь я поверю? — Да отъебись ты!!! — Мари- — И тихий гудок оборвал чужую речь.       И вот, теперь Фусакин остался наедине с озлобленным Марикином, что сбросил связь.       Тот немного попыхтел, стиснул зубы, после чего бросил смартфон куда-то в сторону от футона, на другой. Выдохнул. — Долго ты ждал, конечно. — Затем грозно глянул на Фусакина, что сложил руки на груди. — ...Ты. — Да-да, я? — Усмехнулся самурай. — КАКОГО, БЛЯТЬ, ХУЯ СЕЙЧАС БЫЛО?! — воскликнул Марикин, выпрямившись. — Это я тебя сейчас должен спрашивать. — Фыркнул парень. — Почему ты поднял трубку?! Мы были заняты!! — Почему я поднял?! А КАКОГО ХРЕНА ТЫ КО МНЕ ПОЛЕЗ, КОГДА Я БЫЛ ЗАНЯТ?! — рассвирепел Карточник. — Ой, да ладно, тебе понравилось. — Ухмыльнулись ему в ответ, подняв подбородок. — Нет, не отлынивай от темы, черт рогатый!! — Пригрозил пальцем Марикин. – Ты в наглую полез ко мне, когда я разговаривал по телефону, — Начал отчитывать парня икенумовец, не замечая, что к нему приближаются. — Прекрасно знал, что нельзя этого делать, чем это может это кончится, но всё равно полез!!!! — Лез ко мне, мешал, не давал разговаривать!! Всячески отвлекал меня, позволяя себе всё, что вздумается, не подумав подождать!! Зная, что я ненавижу, когда меня прерывают, и...Фусакин?       Марикин стих и раскрыл глаза, увидев чужое, мрачное лицо уж слишком близко к своему. — Знаешь, я тоже ненавижу, когда меня прерывают. — Ха?       Фусакин хмуро глянул на Марикина, и по его спине прошлась холодная дрожь. – Хотя я терпел и ждал долго. И мне, Марикин, очень не понравилось, когда ты позволил Сигукину прервать нас друг от друга... — Фусакин, я... — руку, что пыталась приподняться к чужому плечу, резко крепко схватили за запястье.       Затем Марикин громко взвизгнул, когда чуть ли не до хруста её сжали, поднимая над головой, а после звалили его на футон уже в третий раз за ночь. Заставив по инерции поднять руки над головой, пока грозная тень нависла сверху. — А поэтому, ты должен быть наказан за свое эгоистичное поведение. — Нет, стой, Фуса, погоди — запричитал Марикин, взмахивая и уже начиная защищаться руками, пока Фусакин снимал с себя майку, полностью раздеваясь: — Мне очень жаль, нет, прости меня, давай обсудим это, нет, пожалуйста, нет, нет, ФУСАКИН—!!       Но, призывать к переговорам уже было поздно с момента, как все тряпье полетело в сторону: на Марикина тут же накинулись и заткнули влажным поцелуем. Захватили в ловушку, вжав в футон, и не дали больше и шанса на сопротивление. Выбивая все мысли о том, чтобы ответить на последующие звонки телефона, закинутого в самый дальний угол комнаты.

***

      Сигукин бросил попытки перезвонить на 7 раз. Вне связи, оставьте сообщение после сигнала. Судя по всему, удача сегодня не на его стороне. — Ну и пиздец. — Хмыкнул парень. — Не отвечает? — Протянули с кровати. — Или он действительно уснул, или он психанул и решил меня заигнорить. — Обречённо вздохнул жнец, укладывая свой телефон на тумбу. — Ну-ну, его понять можно, бачи. — Хихикнула подкравшаяся сзади Бачикин, обняв его за шею: — Уже поздно, все устали. Учитывая, что мы все едва освободились от миссий, он мог быть занят другими вещами, бачи. — Ага, игрой в шутеры. Судя по всему, в храме, раз связь настолько плохая, что я не мог иногда его голос разобрать. — Проворчал Сигма, аккуратно уложив руку поверх её, пока та заинтересованно изогнула бровь на такие подробности. — Всё равно, сами виноваты, бачи. Будем звонить днем. — Мурлыкнула девушка в очках, разворачивая парня к себе, крепко обнимая: — Тебе бы тоже не понравилось, если бы тебя отвлекали от чего. — Твоя правда. — Вздохнул Сигукин.       Она ласково улыбнулась. А после — резко схватила крылатого за руку, кокетливо потянув за собой в сторону кровати. Прекрасно понимая, из-за чего на самом деле в такое время мог психовать Марикин, если его отвлекали, почему бы и самим не последовать его примеру?